Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

- Какого чёрта ты вообще туда пошёл?! Карл отвёл взгляд. После возвращения из города настроение Ван Хельсинга резко изменилось. Оставив вампирш в бальном зале и ещё раз поблагодарив за помощь, он крепко взял его [Карла] под руку и повёл по лестнице наверх. Завёл в свои покои и, усадив на кровать, встал напротив, скрестив руки на груди. Сейчас, когда опасность миновала, можно было уже спокойно обсудить всё, ну или оправдаться хотя бы. Да, прости, что не предупредил тебя. Прости, что ушёл, подверг себя опасности. Да, всё дело в Стефане, и я просто хотел проверить истинность слов Оливера. И да, он оказался прав, Стефан действительно здесь, и я его видел точно так же, как вижу тебя… - Я всё объясню… - наконец проговорил Карл, не поднимая на друга глаза. - Постарайся уж, - Гэбриель присел на край подоконника, глядя на монаха. - Для начала хочу извиниться за то, что пренебрёг твоими указаниями и пошёл туда один. За то, что не предупредил тебя. Но я уверен, что ты бы меня и не отпустил, - Карл всё-таки перевёл взгляд на мужчину. - Мы обговаривали всё это множество раз, - тот вздохнул. – Я мог бы составить тебе компанию, но для начала нужно было бы продумать и просчитать каждый свой шаг на тот случай, если мы столкнёмся со Стефаном посреди города. Я смотрю, тебе понравилось нарушать все существующие правила и порядки. Карл вскинул бровь. - Что значит, нарушать правила? То, что я совершил вылазку в город, совершенно не означает, что я сейчас не чувствую себя виноватым! – монах заметил, как повысился тон его голоса. Но когда тебя обвиняют непонятно в чём… - Да и, позволь тебе напомнить, я не ребёнок. Меня не нужно опекать и оберегать. Я вполне могу постоять за себя. В прошлом ты, кажется, доверял мне больше. Из-за тебя я впутался в такое количество, уж прости за выражение, дерьма, что до сих пор не могу из него выбраться! Но я продолжаю держаться изо всех сил и время от времени даже помогаю тебе в том или ином деле. Моя первая в жизни миссия была смертельно опасной, однако ты не сомневался в том, что я справлюсь. Тогда ты спокойно и без зазрения совести отпускал меня куда только возможно. Помнишь замок на другой стороне зеркала? Если мне не изменяет память, я там был с Анной, когда мы пытались достать для тебя противоядие. Тогда на нас напали подружки графа и… - Карл помолчал, а потом махнул рукой. – Хотя чего толку тебе говорить об этом. Ты в то время пытался разобраться с оборотнем, засевшим у тебя внутри. И теперь я удивляюсь твоему резко изменившемуся поведению, - монах снова посмотрел на друга. – Да, я понимаю, всё дело в том, о чём ты вспомнил. Это изменило тебя довольно сильно. Но эти перемены касаются только тебя. Может, всё-таки стоит доверять мне чуточку больше? Просто иногда мне кажется, будто ты подозреваешь меня в чём-то. В предательстве что ли? Как будто я в любой момент могу всё бросить, забрать у графа книгу, которую сам же и вытащил у кардинала из-под сутаны, и как ни в чём не бывало вернуться в Рим и предстать перед Орденом, каясь во всех совершённых грехах и требуя для себя и для всех вас заслуженного наказания. Ван Хельсинг молчал. Такой насыщенной и эмоциональной речи от друга он ещё не слышал. Что называется, накопилось. И во многом он был прав. Кроме мыслей о предательстве, конечно. - Я никогда не считал тебя предателем, Карл… - Гэбриель осторожно опустился перед другом на одно колено. – А насчёт опеки… - он отвёл взгляд. – Постарайся понять меня… Я ведь фактически заставил тебя бежать из Рима. Ты сильно рисковал, доставая эту чёртову книгу. И я сказал себе, что с этого дня буду оберегать тебя. Нести за тебя ответственность. В первую очередь перед самим собой. Ты прав, мы через многое прошли. И я ценю то, что ты часто рисковал жизнью ради меня. Хотя бы обратиться к той самой первой миссии, в которой ты принял непосредственное участие. За всё время, что мы вместе, ты стал для меня братом. Нет, больше, чем братом. Гораздо больше и ближе. И… Договорить ему не удалось. Чуть прикрытая дверь комнаты распахнулась. Граф всё же постучал по косяку для приличия, после чего прошёл в комнату, глядя на стоявшего на коленях мужчину. - Я не вовремя? – спросил он с улыбкой. - Нет, всё в порядке, - улыбнувшись в ответ, Ван Хельсинг кивнул монаху и поднялся, глядя на вампира. – Обычный разговор. - Наслышан о том, что случилось в городе, - Дракула присел в кресло у окна. – Надеюсь, что хоть это вас немного развеселит, - он протянул мужчинам конверт. - От кого? - Гэбриель принял письмо и растерянно повертел его в руках. – Тут нет подписи. - От Анны. Это сделано в целях безопасности. По уговору. На случай попадания письма в руки… недоброжелателей, - добавил вампир после небольшой паузы. - Прочти, - Ван Хельсинг передал конверт монаху. - Моё почтение, - зачитал Карл, всматриваясь в исписанный изящным почерком лист бумаги, что находился в конверте. – Не терпится узнать, как у вас дела. У нас всё спокойно, пожалуй, даже слишком, а потому непривычно. Отвыкла от затишья после всего, что произошло. Теперь оно навевает тревогу, не даёт спокойно спать. Ожидание изводит. Хотя это и не столь важно. Сейчас нас объединяет общая цель под названием «Стефан». Хочется надеяться, что те люди, которых после вашего отъезда в город погребли на старом кладбище, были единственными, кого ваш кардинал направил в эти края. – Подняв глаза от письма, монах посмотрел на Гэбриеля. Тот перехватил его взгляд и кивнул. Надеждам не суждено было сбыться. – Мой народ по-прежнему благодарен вам за помощь, граф. Вам и вашим подругам. И, хоть мне и не слишком приятно это признавать, я поддерживаю их и выражаю вам признательность от своего имени. И ещё приношу извинения за то, что незаслуженно обвинила вас в смерти Георга, моего мужа, и за то, что стреляла в вас. История, которую вы с Карлом поведали мне перед отъездом, заставила меня пересмотреть своё мнение относительно Гэбриеля… Ван Хельсинг напрягся, переводя взгляд с вампира на друга. - Какая история? – переспросил он. - Мы имели смелость ответить на интересовавший её вопрос, - спокойно произнёс вампир. – О том, что касается твоей связи с кардиналом. Мужчина выдохнул, почувствовав, как внутри разгорается огонёк гнева. Слабый, но всё же огонёк, который в любой момент мог перерасти в пламя, а там и взрыв. Конечно, он и сам не понимал, почему до сих пор не поделился этой «тайной» с девушкой. И почему, собственно, не хотел пугать её подобным признанием. Его связь с графом её сильно задевала, но и то потому, что теперь у неё появился серьёзный соперник. Она понимала это так же хорошо, как и то, что проиграла ему, даже не начав бороться. Что же касается кардинала… Это была просто одна из самых грязных страниц его жизни. Вряд ли это заставит её думать о нём ещё хуже. А впрочем… - Продолжай, - после недолгой паузы он кивнул, глядя на Карла. - …заставила меня пересмотреть моё мнение относительно Гэбриеля, - ещё раз перечитал тот. – Сначала я была поражена и даже почувствовала отвращение. Хотя я ни разу не видела кардинала, ваши рассказы о нём позволили мне представить его во всей красе. В плохом смысле этого слова. Я давно смирилась с вашей с Владом любовью (да простит меня Господь за то, что называю его к тебе чувства таким прекрасным словом!). Однако с тем, о чём узнала, смогла смириться только по прошествии нескольких дней раздумий после вашего отъезда. Гэбриель, я прекрасно понимаю, что ты не виноват в том, что когда-то произошло. И я знаю, что ты и сам был не рад признать факт существования этой связи. Но то, что произошло когда-то, уже не исправить, верно? Оно остаётся с нами до конца наших дней, заставляя страдать при одном лишь неловком упоминании об этом событии. Карл сказал, что кардиналу нужен только ты, и что его совершенно не интересует всё то, что он наказал совершить своим людям. Мне становится больно при одной только мысли о том, что ты чувствуешь, вспоминая о Риме. Что может быть хуже, чем отвращение, вызываемое таким простым и уютным словом «дом»! Я не понимала, как измучена твоя душа, пока не узнала обо всём. Граф поведал мне о преступлениях, совершённых тобой в Прошлой жизни. Как бы я хотела вымолить Господа о прощении для тебя! Чтобы Он закрыл глаза на то, что было совершено тобой, и наполнил твою израненную душу теплом и светом! Я всё ещё люблю тебя, Гэбриель. Прости меня за мои чувства, но я не могу иначе… P.S. Кто бы ни читал моё письмо, я приношу извинения за высказанные здесь чувства. И ещё раз напоминаю, что вы можете положиться на меня, если вам потребуется помощь в поимке этого мерзавца Стефана. Ваша Анна В. Дочитав письмо, Карл выдохнул и посмотрел на Ван Хельсинга. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Граф тоже смотрел на Гэбриеля, явно ожидая, чтобы тот первым высказал своё мнение по поводу только что услышанного. Монах, опустив глаза, снова всмотрелся в изящно выведенные буквы. Перечитал про себя отдельные моменты письма. Что-то промелькнуло в голове, когда читал текст в первый раз. Какое-то воспоминание… Событие, произошедшее совсем недавно. Вернее, слова, сказанные после… Тут его осенило. Те люди, что окружили их в переулке! Гэбриель сказал тогда, вроде бы в шутку, что те отдали бы их Стефану на растерзание, не появись в нужный момент подруги графа. Эти мужчины были связаны с Германом и его людьми. Они были частью того отряда, который выслали из Рима на исполнение миссии. Какой именно частью, Карл не знал. Хотелось надеяться, что их было всего десять человек, не более. А если это не так? Если появятся ещё? К тому же двоим из нападавших удалось сбежать. Кто знает, быть может, они вернулись туда, где остановились все участники этой миссии, доложили им о том, что произошло и... Что тогда? Они могут развернуть настоящую охоту! Травлю!.. Нет, к чёрту это! Вернёмся к тому, что сказал Гэбриель. О связи тех людей со Стефаном. В прошлый раз с ним виделся только Оливер, тогда как командир и остальные ничего об этом не знали. А теперь Стефан здесь, в городе, и он вполне мог видеться с оставшимися членами поискового отряда и поведать им что-то полезное. - Или не мог… - задумчиво проговорил Карл. - Что? – Ван Хельсинг посмотрел на друга. - А… что? – тот перевёл рассеянный взгляд на мужчину. - …я… простите… задумался… - О Стефане? – с улыбкой подсказал вампир. - Д-да… - монах сглотнул. – Послушайте… Он ведь может знать этих людей… Которые напали на нас в городе… - Или, судя по твоим мыслям, не может, - Гэбриель вздохнул. – У него свои планы. Которые могут не осуществиться из-за этих «крестоносцев». Им ведь приказано то же, что и Герману, верно? - Двое из нападавших сбежали, - напомнил Карл. – А что, если их гораздо больше? - Они не будут долго скрываться. Им необходимо исполнить приказ. Это Стефан сидит и размышляет, как бы подобраться ко мне поближе. Они – воины. Им некогда плести интриги, подставлять и убивать других ради своей выгоды. Значит, мы скоро встретимся с ними. Если, конечно, их действительно больше, чем мы уже видели, - Ван Хельсинг посмотрел в окно. – Нам нужно подождать немного… - проговорил он задумчиво. – Пару-тройку лет, может, чуть больше… И всё это закончится… - Это ты о чём? – монах уставился на него. - Кардинал уже не в том возрасте, чтобы гоняться за мной, - ответил тот, не глядя на друга. – С его уходом в Иной мир завершится и преследование… Карл посмотрел на графа. Тот перехватил его взгляд и едва уловимо кивнул. - Не завершится. - Отчего же? – Гэбриель, наконец, отвернулся от окна. - Ты кое о чём не знаешь… - осторожно начал Карл, поглядывая на вампира. - О чём, например? – мужчина прищурился. – Очередная тайна Святого Престола? Я думал, мои отношения с кардиналом – это единственная страница моей жизни, которую мне хотелось бы перевернуть или просто уничтожить. - Ты знаешь его советника? Маркуса? - Лично не знаком, - Ван Хельсинг скрестил руки на груди. - Говорят, что он может занять место кардинала, когда тот отойдёт в мир Иной. - И какое отношение он имеет ко мне и к увлечениям нынешнего кардинала? – мужчина усмехнулся. - Самое прямое, - на выдохе произнёс монах. Слова дались ему с трудом. Очередная тайна, скрываемая за семью печатями. Хранимая за толстыми стенами и резной дверью кардинальских покоев. То, что пьянчуга отец Себастьян пытался донести до всех и каждого. Он в конечном итоге и поплатился за свои постоянные блуждания по коридорам и пагубную привычку заглядывать в замочные скважины. В один прекрасный день старика нашли на старой кухне, куда он зашёл посреди ночи с целью поживиться чем-нибудь спиртным. Кто-то загодя оставил на столе кувшин, в который кухарки по обыкновению наливали вино. Тот, кто подменил кувшины, знал, что отец Себастьян придёт сюда. В общем, вместо вина там было какое-то вещество, разъевшее старику нижнюю часть лица и горло. Как кислота. Жуткая мучительная смерть. Хотя его никогда никто не слушал, не воспринимал его россказни всерьёз. Чего взять с вечно пьющего старика. Однако кто-то всё же беспокоился за свою репутацию. Карл тогда понял всё и с того дня поклялся сам себе держать рот на замке, ни с кем не обсуждая что-либо, имеющее отношение к кардиналу и его делам. Хотя и не перестал слушать и наблюдать. Ненавязчиво. - Не понимаю, - Гэбриель покачал головой, прислоняясь к стене у окна и не сводя глаз с друга. - Маркус тоже был… с тобой… - Карл опустил глаза. - …и с кардиналом… с вами… Этих слов было достаточно, чтобы мужчина бессильно осел на пол и с шумным выдохом закрыл лицо руками. Воцарившееся молчание было необычно тягостным. Монах буквально кожей ощущал разлившееся в комнате напряжение. Вспоминает ли он сейчас, как не одна, а две пары рук прикасались к нему? Или же отчаянно гонит от себя эти образы? Дракула тоже молчал, даже не пытаясь разрядить обстановку каким-нибудь саркастическим замечанием. Неужели и для него это чересчур? Хотя когда Карл рассказывал ему об этом, тот был спокоен. Кажется, даже сказал что-то, вроде как пошутил. Пытался таким образом успокоить сам себя? Конечно, такие бездушные существа, как вампиры, гораздо проще реагируют на подобные вещи, но с тех пор, как Карл узнал графа лучше, ему стало казаться, что тот не такой уж и бесчувственный, как показалось при первой их встрече. Он так искренне сочувствовал и сопереживал, что могло показаться, будто бы у него есть душа… Нет, вампиры слишком сложны для понимания. А Дракула и подавно. Монах еле слышно вздохнул, вдруг почувствовав себя лишним в этой комнате. Он вполне мог поддержать друга, шокированного ещё одной правдой, ещё одной раскрытой тайной… Но гораздо лучше это смог бы сделать именно граф. Их связь крепкая и достаточно долгая, они намного лучше понимают друг друга… Но как это будет выглядеть, если он [Карл] прямо сейчас встанет и уйдёт? Да и то, что сказал Гэбриель перед приходом графа… - …есть ещё что-то, чего я не знаю?.. – послышался голос, приглушённый прижатыми к лицу ладонями. Карл покачал головой. - Это всё, что я знаю… - Значит, если Маркус станет новым кардиналом… - Он может и не стать им. Как ты знаешь, процедура выборов кардинала слишком сложная. И от желания прежнего кардинала видеть кого-то на своём месте мало что зависит. Это только его мнение, его выбор. Который может не совпадать с выбором остальных. – Карл сделал паузу. – Я слышал, что растёт количество недовольных методами правления кардинала. Его вполне могут снять с этого поста, не дожидаясь, пока он отдаст Богу душу. А раз им недовольны, значит, и приближённые его покинут свои посты. Неужели новый кардинал согласится оставить себе советника от своего предшественника, да ещё такого? Вряд ли, - монах пожал плечами. - Мы сейчас ограничиваемся только Орденом, - Гэбриель всё же убрал руки от лица, глядя на монаха. – Каково мнение Папы на этот счёт? - Я не знаю, о чём думает Папа. Но Орден существует ещё с незапамятных времён, и его до сих не упразднили, а значит, Папу вполне устраивает их деятельность. Всё, что поручается Ордену, утверждается Папой лично. - А что, если Папа узнает об истинных намерениях кардинала? – наконец спросил вампир. Карл чуть улыбнулся. - Думаю, его сурово накажут. И не только за это. - Так может нам оставить эти Орденские разбирательства на волю Папы, сделать так, чтобы он узнал правду, а самим со спокойной душой заняться Стефаном? – Ван Хельсинг чуть склонил голову набок. - Это непросто, - монах вздохнул, глядя на свои руки. – Кому-то нужно будет поехать в Рим и попасть на приём к самому Папе. А это вдвойне непросто. Во всяком случае, пойти к нему должен тот, кто… - Карл задумался. - …кому наплевать на всех нас, а просто осточертело правление кардинала и его свиты. - Например, кому? – Гэбриель вздохнул. - Таких много, - Карл покачал головой. – Большую часть их я знаю лично. Только вот… их потрепали постоянными допросами ещё до того, как я уехал из Рима. Меня, конечно, тоже долгое время не оставляли в покое, но они все… в общем, злились на меня, что их тоже впутали в это дело, к которому они никакого отношения не имеют. Так что именно эта большая часть будет даже рада, если нас накажут. По крайней мере, меня. - Остаётся ещё меньшая часть, - подсказал вампир. - Верно… Но я не знаю, как убедить их высказать недовольство кардиналом. Чтобы они смогли пробиться к самому Папе и рассказать ему правду. Даже с Господом проще встретиться, нежели с ним, - монах опустил глаза. – Это отличный план, - проговорил он тихо. – Но… Ван Хельсинг молчал. Желание самому вырваться в Рим буквально разрывало его изнутри. Но это безумие. Перед лицом Ватикана он – преступник, заслуживающий самого сурового наказания. Нечего и думать о том, чтобы предстать перед Папой и начать обвинять кардинала в предательстве и во всём остальном, что он успел натворить за свою долгую жизнь. Нужны доказательства его вины. А так просто ворваться в покои Папы и оговорить кардинала, который как будто бы был на хорошем счету… То, что происходило за стенами и дверями глав Ордена, оставалось там же. Преступления, уже совершённые и ещё готовящиеся, были и будут тщательно замаскированы под несчастные случаи и под неблагоприятное стечение обстоятельств. Все улики – скрыты или уничтожены. Никаких доказательств. Преступники выходят чистыми из воды, подставляя других, которые либо виновны в чём-то не столь существенном, либо невиновны вовсе. Всего-то и нужно, что самим пожаловаться Папе и указать на того, кто виноват. А дальше дело за малым. Преступника уже никто не будет слушать. Конечно, ведь на него указал сам кардинал либо его приближённые. Никто не станет разбираться. Ватикан никогда ни во что не вмешивался, но в то же время наблюдал и принимал участие в судьбах людей. А уж сколько интриг укрылось за его стенами… Гэбриель был абсолютно уверен в том, что ситуация, в которую он попал, уже случалась ранее. Пускай не с этим кардиналом, так с его предшественниками. А Ватикан закрывал глаза на действия своих приближённых. Выгораживал их… Ватикан… Он теперь предстал перед мужчиной чем-то наподобие чудовища со множеством щупалец и миллиардами прозорливых хищно прищуренных глаз. Щупальца проникали всюду, в том числе и в головы людей, а глаза заглядывали в каждое окно, в каждую замочную скважину. Огромный рот, полный острых клыков, ухмылялся, предвкушая сытный обед или ужин, состоящий из провинившихся смертных, в то время как те мерзавцы, что заполняли чрево монстра и манипулировали им, оставались под его же защитой. Разве что иногда подкидывали в клыкастую пасть тех из них, кто был послабее. Видение было жутким, но до того правдоподобным, что Ван Хельсинг невольно вздрогнул. Недавно озвученный план уже не казался столь удачным. Тот, кому предстояло попасть на аудиенцию с Папой и рассказать тому всю правду, фактически становился предателем. Человеку пришлось бы опираться только на слухи и доводы, но никак не на правдивые доказательства вины кардинала в том, в чём его, собственно, обвиняли. Каким мог быть исход этой аудиенции? Проверка приближёнными Папы. В таком случае кардинала допрашивали бы в присутствии самого понтифика. Потом, при необходимости, прошлись бы по его соратникам. Таким, как Маркус. Вспомнив холодный взгляд советника, Гэбриель почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Если то, что сказал Карл, правда… К счастью, воспоминания ограничивались лишь надменным выражением лица Маркуса, когда тот встречал его на пороге покоев кардинала, после возвращения с очередного задания. Ничего более в голове не возникало, что было, пожалуй, и правда к лучшему. С лихвой хватало образов бледной дряблой кожи и сухих горячих губ… Мужчина нахмурился. Плохо дело. Раньше он мог «видеть» лишь то, что между ними было, без воспоминания «ощущений». А теперь… После слов Карла о Маркусе, будто наяву почувствовалось прикосновение коротких пальцев, на одном из которых поблескивал кровавым цветом перстень. Вспомнилось омерзение, которое вызывал кардинал, когда пытался дрожащими от нетерпения руками снять с себя одежду. И омерзение, которое вызывал у себя сам за свою покорность… - То, что он делал… - после долгого молчания наконец произнёс Ван Хельсинг. - …он как-то раз объяснял причину… - Была ещё какая-то причина… этого? – осторожно спросил монах. – Мне казалось, он был… не то, чтобы влюблён в тебя, н-но… - Я помню Маркуса, - продолжал мужчина, будто бы не обратив внимания на слова друга. Так вдруг захотелось озвучить ту мерзость, что пришла из глубины его памяти. – Они пытались отпустить свои грехи… То, что они делали… со мной… считали греховным. И дабы очиститься, отправляли меня на битву со злом, тем самым отпуская грех самим себе… вместо Бога… Но вместе с тем они считали близость с Воином Света таким же очищением... Господи… - Ван Хельсинг снова закрыл лицо руками и шумно выдохнул. Карл покачал головой, отказываясь верить в только что произнесённое другом. Снова захотелось услышать голос графа, чтобы он разрядил обстановку, нарушил эту вновь воцарившуюся тягостную тишину. Но он до сих пор молчал. Его лицо ничего не выражало, хотя Карлу на мгновение показалось, будто вампир и сам шокирован тем, что услышал. То, что творилось в Ватикане, подчас выходило за рамки дозволенного, но к такому Карл был точно не готов. По сравнению с тем, к чему был причастен кардинал, деяния его преступного сыночка казались детским лепетом. Монаху даже хотелось пожалеть парня за такое родство. Неудивительно, что он сам стал похож на папашу, который попросту не мог остановиться в своих злодеяниях. Даже почтенный возраст не был для него помехой. Некстати подумалось о том, каково это – близость с престарелым человеком. Пожалуй, приятного мало. Карл всегда чувствовал себя неловко в присутствии кардинала, и испытывал омерзение, когда тот, будто бы желая подбодрить, касался рукой его плеча. Точно также он прикасался к Гэбриелю. Нет, не совсем так. Между его руками и телом мужчины не было преграды в виде одежды. Монах невольно замотал головой, пытаясь отогнать отвратительные образы и будто наяву ощущая уже на себе самом влажные от пота руки… - Ты слишком далеко зашёл в своих размышлениях, Карл… - послышался голос вампира. - Гэбриель… - монах посмотрел на сидевшего на полу у стены мужчину. – Прости меня… я так виноват… Если бы я не рассказал тебе обо всём этом… - он отвёл взгляд и повёл плечами. – Чёрт… это… это омерзительно… Господи… почему именно тебе пришлось пережить такое… Ван Хельсинг, подняв глаза, посмотрел на друга. - Твоей вины тут нет, Карл, - негромко произнёс он. - Многое из своей жизни я вспомнил без твоей помощи. И… это тоже всплыло бы в моей памяти спустя время. Возможно, как уже происходило, в самый неподходящий момент. Ты правильно поступил, что рассказал мне всё сейчас. Как написала Анна, того, что произошло, изменить уже невозможно. С этим надо просто жить. Я не собираюсь сбегать и скитаться чёрт знает где, как сделал это однажды. Просто постараюсь смириться с этим и занять голову более важными мыслями. Например, о Стефане и возможных участниках отправленного сюда отряда. - У меня есть идея, - произнёс вдруг вампир, вставая с кресла. На его ставшем хмурым, и в то же время хищным, лице отразилась явная решимость. - Какая? – Гэбриель тяжело поднялся с пола. - Расскажу об этом чуть позже. Карл растерянно проводил его глазами. Когда дверь за вампиром закрылась, монах перевёл взгляд на друга и разжал судорожно сжатые всё это время кулаки. Письмо от Анны, бывшее в одном из них, превратилось в маленький чуть влажный комок бумаги с размытыми по краям буквами.