Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Сидя за большим столом в центре огромной библиотеки, Карл задумчиво перелистывал пожелтевшие от времени страницы большой книги по истории здешних мест. Вообще приятно, конечно, что в этом замке тоже имелась библиотека, наподобие той, что в доме Анны. И сюда можно было сбежать в те моменты, когда происходило что-то из ряда вон. Укрыться за стеллажами и шкафами, за рядами пыльных книг и многовековой истории. Только сейчас монах был не один. Он украдкой бросил взгляд на Ван Хельсинга, устроившегося за столом напротив. Мужчина, по привычке отодвинув стул дальше и положив на стол ноги, сидел, мрачно уставившись в одну точку где-то между окном и стеной, украшенной гобеленом с изображением какой-то неизвестной, но довольно приятной на внешность женщины в пышном платье, сидевшей в саду на лавке и читавшей книгу. Возможно, эта картина не имела отношения к истории замка, а висела тут просто потому, что соответствовала назначению этого помещения. Чтение, да. Отбросив мысли о читающей женщине и причинах нахождения её портрета именно в библиотеке, Карл снова посмотрел на друга. Ужасно хотелось поговорить с ним, неважно о чём, пускай даже не о так беспокоящем Стефане. Просто услышать его голос. Но тот молчал, продолжая буравить взглядом стену. Монах еле слышно вздохнул и снова опустил глаза в книгу. То, что Гэбриель рассказал ему, не шло из головы. Комнаты в дальней части замка. Занятые чем? Воспоминаниями, принявшими человеческое обличие? Душами умерших людей, которые не в состоянии покинуть этот мир по той причине, что близкие не могли их отпустить? Неужели он и правда видел свою невесту и семью графа? Не верится даже. Но только вот по его словам граф именно по этой причине избегает с ним встреч, да и вообще повёл себя довольно агрессивно, когда застал в комнате, которую занимали его жена и сын. Подумал о том, каково было Гэбриелю столкнуться лицом к лицу с тем, по чьей вине здесь когда-то произошла трагедия. Впрочем, вот так в открытую винить сына князя было бы неправильно. Советник и сам был виноват. В какой-то мере. В общем, эти двое просто не могли поделить предмет своей любви. То есть, князя. Который являлся отцом одному и любовником другому. Вроде бы на первый взгляд всё было отлично. Каждый из них занимал своё место в жизни и сердце князя, однако… Ну да, если судить по записям в дневнике наследника и воспоминаниям самого Гэбриеля, всё это начал именно мальчишка. Советник пытался не обращать на это внимания, но тщетно. И тогда он тоже сорвался. Его можно понять. Ты с человеком пытаешься по-хорошему всё обсудить, а тебя не слушают, не понимают и даже не хотят понимать. Упираются, спорят и строят козни. Кому это понравится? Неудивительно, что после попытки наследника убрать советника со своего пути, всё обернулось так… как обернулось. Карл повёл плечами. Неприятная история. В душе до сих пор оставался осадок после того, как услышал подробности. А уж что творится в душе самого Гэбриеля, который был в самом центре тех событий… - Вот вы где, - дверь библиотеки распахнулась, и граф перешагнул порог. – Есть разговор. По тону его голоса невозможно было понять, сердится он или же снова надел маску безразличия ко всем и всему. Отодвинув стул от стола, вампир присел и перевёл взгляд с Карла на Ван Хельсинга. - Какая-то нездоровая тишина здесь, - произнёс он со спокойной улыбкой. – Случилось чего? Гэбриель поднял глаза и некоторое время изучал вампира. - Я думал, ты со мной не заговоришь больше, - наконец отозвался он. - С чего это вдруг? – Дракула состроил на лице удивлённое выражение. Настолько искреннее, что Карл невольно хмыкнул. - Что-то с памятью стало? – Ван Хельсинг усмехнулся. – Это произошло когда? Вчера? - Не понимаю, - вампир развёл руками. Мужчина замолчал и, бросив взгляд на монаха, который выглядел не менее озадаченным, снова посмотрел на графа. Понять, шутит он или и впрямь не понимает, о чём идёт речь, было невозможно. А удивление на его лице было настолько неподдельным, что… Гэбриель невольно прикоснулся кончиками пальцев к своему горлу. Буквально накануне его сжимала сильная рука. А острые ногти даже оставили царапины. Должны были оставить. Вместе с синеватыми отметинами от пальцев. Мужчина смутно помнил, как после ухода вампира вернулся к себе в комнату и, всё ещё находясь под воздействием выпитой бутылки абсента, завалился в постель. После пробуждения он, кажется, удивлялся, что на горле не осталось и следа от руки графа. Ни синяков, ни царапин. Как будто всё случившееся было не более, чем просто кошмарным сновидением. Только вместо того, чтобы найти обозлённого вампира и расспросить его обо всём, либо отправиться ещё раз в те коридоры и удостовериться в том, что произошедшее не было сном, он направился к Карлу и рассказал ему всё. И вот теперь, когда владелец замка находится в непосредственной близости, да ещё и в явно приподнятом настроении, происходит какая-то чертовщина, ибо этот владелец напрочь отказывается признавать, что вчера что-то произошло. Карл, видя отчаянную борьбу на лице друга, осторожно закрыл книгу и в свою очередь посмотрел на вампира. - Я постараюсь объяснить всё, - робко начал он. И глянул на мужчину. – Если ты не возражаешь. Ван Хельсинг пожал плечами и кивнул. Расценив это, как знак согласия, монах, припоминая рассказ друга, озвучил эту странную историю, в которую и сам до сих пор не мог поверить. Хотя собственный голос и звучавшие в тишине библиотеки слова заставили ещё раз задуматься о том, что это событие вполне могло произойти. В этом замке, в окружении не-мёртвых, да ещё и по соседству с таинственной лабораторией… Тут разве что ещё явление Христа не случилось. Монах мысленно перекрестился, отругав себя за подобное богохульство. Нечего Сыну Божиему делать в этом Королевстве Разврата. Его место на Небесах, рядом с Отцом и Святым Духом. Когда Карл замолчал, вампир, вскинув бровь, несколько мгновений смотрел на Ван Хельсинга. - Тебе бы не помешало хоть на время расстаться с Зелёной Феей, - заметил он. Гэбриель слабо улыбнулся. - Хочешь сказать, что я схожу с ума? - Абсент называют иногда «безумием в бутылке». Слышал об этом? Мужчина, наконец спустив ноги со стола, медленно поднялся со своего места и прошёл к окну, остановив взгляд на гобелене с женщиной. - Я видел их всех так же чётко, как вижу сейчас её, - он указал на портрет. – И вас обоих, - добавил он, повернувшись лицом к библиотеке. - Подчас сны, подкреплённые алкоголем, бывают достаточно живыми, - граф откинулся на спинку стула, не сводя глаз с мужчины. – Я ни в коем случае не считаю тебя сумасшедшим, Гэбриель. Но события последних дней вполне могли отразиться на твоём сознании. – Он сделал паузу. – Если не веришь, я могу отвести тебя в те коридоры и открыть все до единой двери, там находящиеся. Комнаты пусты. В них нет ничего, кроме старой прогнившей мебели и залежей пыли. - Ладно… - Ван Хельсинг махнул рукой. – Оставим это. – Он вернулся на своё место. – Ты, кажется, хотел поговорить о чём-то. Вампир молча изучал своих собеседников. Размышлял. Можно было сразу расставить всё по местам, рассказав им о том, что один из его слуг, над которым не властны были ни свет, ни серебро, ни сам великий Ватикан, отправился в Рим и, подчинив себе волю некоторых не последних людей Святого Престола, доложил через них обо всех прегрешениях кардинала. После чего этот же «разведчик» узнал, что кардиналу было наказано не отступать от начатой ранее миссии, однако привнести в неё изменения. Что Коллегию не интересовал более Ван Хельсинг и вампиры, а также учёный. Им нужен был только лишь Карл и украденная им книга. О Стефане они тоже умолчали, исключив его из списка своих интересов. Можно было поделиться со своими сожителями тем, что в городе осталась ещё одна группа воинов во главе с довольно серьёзным типом по имени Хаган, к которой примкнули двое из группы Манфреда. И ещё следовало предупредить, что кардинал решил отправить сюда более многочисленный отряд воинов, дабы те завершили эту уже порядком затянувшуюся миссию. Однако, несмотря на требование Коллегии, отправляемому отряду было наказано, как и прежде, увезти с собой Ван Хельсинга, и по возможности поквитаться с вампирами, а никак не ограничиться лишь беглым монахом и книгой. Ну и сына своего кардинал также не забыл, потребовав вернуть того в Рим. Также можно было поведать о том, как человек из группы Хагана, некий Геральд, накануне встречался со Стефаном в городской гостинице и просил о помощи, передавая слова командира. После этого ночного разговора сын кардинала исчез, и пока о его местонахождении ничего не было известно. Однако вампир всё же решил умолчать об этом до той поры, пока не будут осуществлены его планы по созданию того, что защитит его подданных, а также ставших теперь уже такими близкими людей, сидевших сейчас напротив. После встречи с Александром он и сам заинтересовался тем, что могло получиться из этой затеи в итоге. Конечно, говорить о чём-то большем сейчас не было смысла, ведь работа ещё не началась. Но граф не сомневался, что учёному удастся осуществить их грандиозные планы. И даже если он сейчас получит отказ и услышит в свой адрес оскорбления, его это не остановит. - Сегодня мы беседовали с Александром, - начал вампир, и Карлу показалось, будто он довольно осторожно подбирает каждое следующее слово. – Сейчас он проводит ряд довольно сложных экспериментов, для которых требуется один очень важный… ингредиент. Монах напрягся, вспомнив тягучее чёрное вещество в стеклянной пробирке, которое учёный называл эликсиром молодости. Действие которого, кстати сказать, отлично держалось до сих пор. Гэбриель прищурился, глядя на вампира. После чего покачал головой и поднял руки. - Я пас. Не желаю больше участвовать в его… - начал он. - В твоих услугах он пока не нуждается, - прервал его Дракула. – Под столь важным ингредиентом подразумевается просто-напросто человек. Умерший, - добавил он быстро, пресекая возможные попытки мужчин возразить. - Умерший? – переспросил Карл. – Зачем? Хочет последовать примеру брата и создать… - Не совсем так, - граф замолчал, а потом произнёс, - подобным же Способом из основных Солей, содержащихся в человеческом Прахе, Философ может, не прибегая к запретной Некромантии, воссоздать Форму любого Усопшего Предка, где бы его Тело погребено ни было. - Бореллий? – Карл уставился на вампира. Тот кивнул. Приятно было осознавать, что в его окружении, помимо Франкенштейна, был ещё один учёный человек, понимающий суть вещей. - Кто? – Ван Хельсинг посмотрел на монаха. А ещё был тот, кому приходилось объяснять эту же суть вещей. Впрочем, в его случае можно было ограничиться общими фразами, не углубляясь в детали, которые были бы недоступны его пониманию. - Бореллий. Итальянский алхимик, написавший несколько трактатов по оккультизму, - проговорил Карл, всё ещё не сводя глаз с вампира. - Замечательно… - Ван Хельсинг вздохнул. – Если я правильно понял всё то, что ты сейчас сказал, Александру нужен труп, который он хочет воскресить, следуя правилам, указанным в книгах этого алхимика. – Он усмехнулся. – У меня будет только один вопрос. Какого чёрта ты говоришь об этом нам? Кажется, до этого твой обожаемый учёный творил невообразимо что без нашего на то позволения. - Для эксперимента необходим человек, чьи родные или же друзья до сих пор живы, - спокойно произнёс граф. - Немаловажная деталь, - хмыкнул мужчина. – И пускай их предупредят о возможном возвращении их умершего родственника. Чтобы они его не забили осиновым колом. Карл усмехнулся. Только вот слова Бореллия, произнесённые графом, не шли у него из головы. Кажется, Александр уже создавал какое-то существо… Да, Гэбриель рассказывал об этом. Когда Орден освободил его из заключения и отправил сюда на поиски учёного, он столкнулся с тем существом в одном из его домов. Но то было животное, а тут… Да, Виктор тоже создал некое подобие человека из частей мёртвых тел. Однако оживил своё Создание при помощи электрических разрядов. Но Бореллий… - Родные или друзья должны дать согласие на воскрешение умершего. И, если оно будет получено, внимательно наблюдать за ожившим, естественно вместе с самим Александром, отмечая все возможные перемены в поведении. Если таковые будут иметься. Эксперимент может не удастся, и в таком случае человека придётся уже окончательно погрузить в вечный сон и захоронить. Ибо дважды использовать одно и то же тело нельзя. - А если всё пройдёт успешно? – Карл бросил взгляд на растерянного друга и посмотрел на вампира. – И о каких переменах в поведении идёт речь? Если я ничего не путаю, Бореллий говорил, что человек, которого возвращают к жизни, ничем не отличается от новорожденного. Разве что выглядит таким же, каким покинул этот мир. Его нужно заново обучать всему, и не только человеческой речи. Его внутренние органы также не отличаются от только что родившегося. Это просто взрослый младенец, если можно так выразиться. Он не будет помнить своих друзей и близких. Его мозг будет девственно чист и готов для заполнения знаниями, как чистая бумага готова для записей. - Перемены в поведении возникнут позже, когда возвращённый к жизни начнёт постигать окружающий мир. К нему будут приходить воспоминания о былых временах и тех людях, что окружали его тогда. Важна его реакция на всё это. Говорят же, что семью не выбирают. Примет ли этот новорожденный тех, с кем жил годами ранее или же поймёт, что они недостойны быть его семьёй. В таком случае придётся с помощью дополнительных действий «убеждать» его в том, что эти люди – единственные, кому он нужен в этом мире, и что именно с ними он сможет вернуться к прежней жизни. Если же произойдёт сбой, и он выйдет из-под контроля, придётся вернуть его обратно в землю. Ван Хельсинг, вслушиваясь в разговор, пытался уловить во всём этом хоть какой-нибудь смысл. Но каждый раз мысли складывались в одно-единственное желание: выпить. Возможно, изменение сознания помогло бы понять хотя бы малую долю из всей этой средневековой ереси. Подумал о том, с каким удовольствием бросил бы горящий факел под ноги этому Бореллию и самому Франкенштейну. Усилием воли прогнав из головы образ бутылки, на крышке которой сидела маленькая зелёная фея, мужчина проговорил: - Кандидатов на роль ингредиента уже нашли? - Да, - вампир перевёл на него взгляд. – Я пришёл к вам потому, что единственный возможный кандидат знаком вам обоим. И у него также имеется один родственник. Карл покачал головой. Перед глазами возник образ отца Фабиана, но был отброшен по той причине, что его единственный родственник, отец Лусиан, был убит Стефаном. Виктор в расчёт не шёл, потому как не мог использоваться несколько раз. Да он и человеком-то не был. Из недавно погибших на ум приходила семья лесничего, маленький помощник отца Лусиана и люди из Рима, прибывшие закончить его и Ван Хельсинга миссию по уничтожению вампиров, к которой прибавилось ещё и возвращение книги. Вряд ли граф имел в виду именно этих людей. - Я сбился со счёта, сколько людей вокруг нас уже погибло за последнее время, - проговорил Карл. – Только я сомневаюсь, что ты говоришь именно о них. - Вернись немного назад, мой друг, - Дракула улыбнулся. – В те дни, когда вы только прибыли в эти края. Ван Хельсинг переглянулся с монахом. Оба как по команде посмотрели на вампира. - Вэлкан? – произнесли они в один голос. Граф молча улыбнулся их догадливости.