Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Карл не находил себе места, меряя шагами лабораторию. В кои-то веки удалось настолько продвинуться в своих изысканиях, человека оживить, о чём не мечтал даже! И такая неудача! Понятное дело, сразу ничего не получается, нужно пытаться, продолжать наблюдения, эксперименты, снова и снова! Чёрт! Ведь всё шло отлично! А в итоге они вместо полноценной личности получили так называемую «монструозность» в человеческом обличии. Безмозглую и недееспособную. Если бы это был какой-нибудь бродяга, без родных и близких, его можно было вернуть в прежнее состояние, то есть на Тот свет. Но это Вэлкан. И в данной ситуации необходимо согласовывать все свои действия с его единственной родственницей. Да, с Александром они обсуждали это. Но их решения будет недостаточно. Анна хоть и не разбирается в науке, всё равно будет задавать много вопросов. И её можно понять. Всё-таки брат. Подумал о собственном пропавшем без вести брате, «возвращением» которого его некогда шантажировал Стефан. Если бы была возможность вернуть Густава… Хотя… из книг, рядами стоявших на полках шкафа, следовало, что такая возможность существует. Не имея в наличии тела или останков человека, как бы переместить его в абсолютно любое место на земле. Вот хоть сюда, в это помещение. Да, это сложно. Но почему бы не попробовать? Во всяком случае, опыт с Вэлканом удался. Не так, как хотелось бы, но… Коснувшись пальцами сюртука в районе груди, Карл остановился, а потом медленно повернулся лицом к потускневшему зеркалу в стенной нише. Ничего удивительного в отсутствии креста не было. Сам ведь… Мужчина еле слышно вздохнул, припоминая недавний разговор с Гэбриелем. Усевшись за стол и спешно записывая в дневник всё, что произошло за последние дни, в том числе и результаты эксперимента, Карл так глубоко задумался, что не сразу расслышал стук в дверь. Который к моменту его возвращения из мира науки и грёз стал более настойчивым. Повернув ключ в замке, монах распахнул дверь. - Можно войти? Посторонившись, чтобы пропустить друга, Карл оглянулся на свой стол, где сейчас лежал раскрытый дневник. И поспешно обогнал мужчину на середине комнаты, чтобы перевернуть страницу, накрыв записи чистым листом. - Есть разговор, - Ван Хельсинг прислонился плечом к выступу стены, в которой располагался камин. - Если это касается наших недавних переговоров, то я остаюсь при своём мнении. Нравится тебе это или нет, - монах прищурился. А потом решительно захлопнул плотную обложку дневника. - Ты становишься похожим на него, - Гэбриель усмехнулся. – Даже говоришь, как он. - Александр – великий учёный. И ты прекрасно это знаешь. Только не хочешь признавать. Наконец я встретил такого человека, с которым могу разделить своё стремление к Истине, к Познаниям Неведомого! Разве это плохо? Мои собственные научные изыскания, все эти изобретения, большая часть которых осталась в стенах Ордена, не имеют ничего общего с тем, чему я стал свидетелем теперь. И не просто свидетелем! А участником этих невообразимых событий! Практически Чудес! Раньше я был ограничен в знаниях, средствах… Но теперь… - Карл замолчал и выдохнул. – Тебе не понять этого, Гэбриель! Не понять, что я испытываю, глядя на плоды своих трудов! Та световая бомба, что была использована нами против вампиров… Она и в подмётки не годится тому, что мне удалось совершить в ту ночь, когда мы вернули Вэлкана к жизни! Тот текст… Просто слова, на первый взгляд. И как глупо, возможно, выглядели рисунки, знаки, начертанные на полу… Высушенные растения, кости… Сила ли слова вернула его к жизни? Или это всё же Сила Тьмы, к которой мы обратились?! Я не знаю. Но то, что я видел… То, что мы все видели, в том числе и ты, говорит о том, что существует нечто более могущественное, нежели так привычные нам законы природы. Раньше я восхищался Виктором, что ему удалось вот так искусно применить электрический разряд. Но теперь его опыты кажутся такими… легкомысленными... Ван Хельсинг вздохнул. В который раз уже показалось, что с ним говорит Александр. Разве что по какому-то недоразумению он обладал голосом Карла. Не верилось, что друг настолько изменился. Да ещё и за такое ничтожное время. Если бы не этот эксперимент с Вэлканом, он был бы прежним. Возможно. - Ты ушёл из гостиной, так и не договорив, - Гэбриель пристально смотрел на мужчину. - Что касается Хагана и его людей. Ну и Стефана, конечно. Ты настолько увлёкся идеей, поданной Владом, что забыл о нашей общей и самой важной проблеме? - Я ничего не забыл, - отрезал Карл, встретившись взглядом с другом. – Но, как я уже сказал, моё мнение по поводу Хагана остаётся прежним. Мне плевать на то, что они пропали в этом чёртовом лабиринте. Туда им и дорога! Эти нелюди были способны разве что убивать. Им была неизвестна жалость. И те самые милосердие и сострадание, которые ты пытался вызвать у меня, говоря о них. Почему я должен жалеть этих подонков?! Тех, кто охотится за нами по приказу кардинала! Господи Боже! Они оказались настолько глупы, что позволили обвести себя вокруг пальца! Один человек заморочил голову целому отряду закалённых в боях воинов, ни разу не попавшись им в руки! Он просто выбрался и, благодаря своей смекалке и находчивости, оставил их там. Навсегда. - Мне кажется, или он и впрямь сейчас удостоился похвалы от тебя? – Ван Хельсинг вскинул бровь. - Мы говорили с Александром об этом. И пришли к выводу, что Стефан не так уж и плох. И ещё, - Карл улыбнулся. – Он предположил, что ты тоже в какой-то мере восхищаешься этим человеком. Нет, он просто уверен в этом. - В такие моменты я жалею, что не пристрелил эту падаль до того, как он втёрся в доверие всем вам. И это я об Александре, как ты понимаешь. Уж прости, что не могу до конца оценить гений твоего Учителя, Карл… Монах усмехнулся и покачал головой. - Тебе крест ещё грудь не прожёг после всего, что вы тут наделали? – Гэбриель кивнул на одежду друга, где над воротником сюртука виднелась тонкая бечёвка. - Я снимал его, когда принимал участие в ритуале, - Карл поддел бечёвку пальцем и извлёк серебряный крест наружу. – Я понимаю, к чему ты ведёшь. Но я сам принял это решение. И ничьё мнение по этому поводу меня не интересует. Особенно твоё. Ван Хельсинг покачал головой. Он просто не узнавал этого человека. Того, каким он увидел его впервые, оказавшись в лаборатории Ордена. Того, каким он был в их первом путешествии в эти края. Его будто подменили, превратив из истового верующего, в меру богобоязненного, верного и преданного друга, в отступника, который был готов отбросить все свои прежние идеалы и принципы ради попытки превзойти своего Создателя, которому был так верен раньше. И всему был виной один-единственный человек. Вот только изменится ли что-нибудь в поведении и мировоззрении Карла, если вдруг Александра не станет? Он уже переступил незримую черту, отделявшую его от того самого Великого Непознанного, к чему так давно стремился, и от чего его останавливала вера и страх перед Богом. Ответ был прямо перед ним, в этом надменном выражении лица, точно таком же, как у его нового Учителя и Вдохновителя. - Ты изменился, - проговорил Ван Хельсинг тихо. Сжав ладони в кулаки, Карл выдохнул сквозь сжатые зубы. Когда тебе так часто говорят об изменениях, тут уж поневоле изменишься, даже если не очень хочется. Только ради того, чтобы все эти дилетанты удовлетворились положительным ответом! Чтобы их правоту признали! Даже если они чертовски неправы! - Ты не знаешь меня, - монах заставил себя говорить спокойно. – Ты не можешь заглянуть в мою душу. Всё это время ты видел меня вот таким, - он кивнул на сложенную в углу на стуле рясу. – И таким, - он коснулся распятия на груди. – Но всё это было навязано Ватиканом! Да, я верю. И, уж прости за такие слова, но не только в то, что написано в Библии, но и в то, что вижу собственными глазами! Я проводил в лаборатории Ордена множество самых разных экспериментов. И делал возможным то, во что другие не верили. Во что я сам не верил. Однако в итоге всё сводилось к простым законам и явлениям природы. Однажды я поймал себя на мысли, а есть ли вообще Бог?! Разве Его руками была создана Земля и всё, что находится на ней, в том числе и люди?! Мне с самого детства вбивали в голову, что всё, находящееся и происходящее вокруг нас, Его рук дело. Каждая проповедь, каждая исповедь, всё сводилось к Его вмешательству в жизнь и судьбу человека и вообще всего живого и неживого. Разглагольствования о загробной жизни, о райских кущах и Геенне Огненной, в которую попадёшь, если не будешь соблюдать заповеди… А что в итоге? Не все, кто умер, уходят в Иной мир. Спустись в бальный зал! И ты убедишься в этом! Я вёл праведный образ жизни! Я даже постригся в монахи, узнав о твоей смерти! Я молился денно и нощно! И к чему это привело? Да, ты жив, чему я несказанно рад, однако меня снова забросило в эпицентр этой Истории, заставив пережить множество смертей, заставив страдать. Будто меня в награду за моё отречение от мира и восхваление Господа отправили в те самые адские глубины! Я что, заслужил именно этого?! Ну а ты! – Карл с вызовом посмотрел на друга. – Ты и твоя якобы безграничная Вера и Преданность Господу! Во что она вылилась?! Твою возлюбленную убили на вашей же свадьбе! Ты сам попал в лапы кардинала! Уж прости, что напоминаю. Да, ты много раз нарушал одну из заповедей Божьих. Ту, что гласит «не убий». Но ведь тебя нанял Ватикан! Святой Престол! Они называли тебя Карающей Рукой Господа! Значит, тебе всё должно прощаться, разве нет?! Над тобой должен нимб сиять! А вместо этого ты оказываешься в постели кардинала и его советника! Это справедливо?! – Заметив, как мужчина изменился в лице в ответ на эти слова, Карл извиняюще улыбнулся. – Ещё раз прости за всё, что я сказал, но это правда. И ты это знаешь. Ты это понимаешь! Ты прошёл через всё это! По чьей воле? Или, может, по чьей вине?! Да, Гэбриель. По воле и вине Господа! – неожиданным резким движением Карл сорвал крест с груди. – Может, и к чёрту это всё, а?! Ван Хельсинг растерянно смотрел на друга. На крест, что раскачивался на бечёвке, сжатой в кулаке. В ушах всё ещё звучал постепенно возвышавшийся голос. Как во время проведения ритуала, когда произносилось заклинание на вызов демона. Всё, сказанное им, не укладывалось в голове. Хотя по большей части было правильным, справедливым, верным. И всё же… - Когда-нибудь ты поймёшь меня, Гэбриель, - Карл кивнул и посмотрел на свой крест. А потом достал из кармана сюртука чётки, подаренные отцом Фабианом. Человеком, который пострадал ни за что. Он просто опирался на законы Божьи, а не на здравый смысл. Надеялся, что Господь спасёт его, пускай даже там, в Ином мире. А там ничего нет. За смертной чертой лишь пустота. Либо другая жизнь. В Этом мире. Которую именно он [Карл] может дать человеку. И сделать это не так уж сложно. Глянув на мужчину, монах улыбнулся и бросил чётки и крест в пылающий огонь камина. Просыпалось какое-то странное чувство. Что-то вроде жалости. Или сожаления. Что касается вопроса веры, то тут он и правда ещё не определился до конца, а вот крест и чётки просто жалко. Они будто грели душу. Своим наличием. В кармане и на груди, соответственно. Пожалуй, не стоило так поступать. Опрометчиво. Да только вот поздно уже раздумывать. Вещи утрачены. А ещё… то, что сказал другу… Может, не стоило так горячиться? Гэбриель и правда обеспокоен тем, что с ним происходит. А тут так некрасиво, неблагодарно… Следовало бы извиниться. Хотя и сказал вроде бы всё по делу, а на душе всё равно неспокойно. Нужно сейчас выбросить из головы хотя бы на время мысли о Вэлкане и пойти, поговорить с человеком, который всё равно ближе всех. Не Учитель. Друг. Преданный. Понимающий. Возможно даже Любящий… - Что стряслось? Чья-то рука тронула монаха за плечо. Подняв глаза, Карл увидел стоявшего перед ним Александра. - Ничего… - улыбка вышла слишком уж вымученной. – Пытаюсь понять, что мы сделали не так. Сейчас Вэлкан отличается от Монструозностей, запертых в других камерах подземелья тем, что выглядит, как человек. В остальном же… - он обвёл взглядом лабораторию и снова посмотрел на учёного. – Может, стоит повторить ритуал? - Он потребует жертву, - Франкенштейн вздохнул. – Кого я смогу ему предложить? В городе и так до сих пор не утихли волнения из-за разрытых могил. Чёртовы людишки начинают поговаривать, что в этом замешаны вампиры. А там недалеко и до Истины. Если прознают о нас и наших делах, да ещё и похищенные кости Вэлкана… Что в таком случае? Осада? Граф не одобрит этого. Ему не нужны подобные проблемы. Да и нам тоже. – Отвернувшись от Карла, учёный перевернул страницу раскрытой книги, что лежала на столе. – Есть ещё средство. Но если и оно не сработает, тогда придётся говорить с Анной и убеждать её дать разрешение на уничтожение её любимого брата. - Очередной ритуал? – Карл приблизился к мужчине и заглянул в книгу. - Не совсем, - Александр провёл указательным пальцем по строке текста, написанной красными чернилами. – Я приготовлю это. У меня как раз есть все необходимые ингредиенты. - Подожди… - Карл пробежал глазами текст. – Ему придётся ввести этот раствор в мозг? - Да. Но не волнуйся. Парень ничего не почувствует. - Господи, почему нельзя поступить так, как Виктор?! Давай воспользуемся электричеством! С его Созданием это сработало! Даже твои последующие эксперименты не повредили его сознание! Ты провёл колоссальную работу над ним! Ты фактически собрал его заново, превратив из чудовища в Человека! А что теперь не так?! Или… - Карл сделал паузу, подняв глаза на Учителя. Как он раньше об этом не подумал?! - Может, ты просто совершил какую-то ошибку, и потому эксперимент не удался?! - Я никогда не ошибался, - отрезал Франкенштейн, отвернувшись от стола и скрестив руки на груди. После чего тяжело вздохнул и шумно выдохнул. – Ну разве что в этот раз… Карл замер. - Я не ослышался? – он обошёл учёного и остановился перед ним. – Ошибся?! Но в чём?! - В заклинании, - Александр воздел глаза к потолку. – Тот, кого мы призвали, способен лишь возвращать к жизни, но не наделять прежним разумом… - Замечательно… - монах хмыкнул. – И что теперь? Если мы проведём нужный ритуал, он станет тем, кем должен был стать? Или уже поздно что-либо менять? - Я ничего не обещаю. - Не нужно. Просто скажи, что Вэлкана ещё можно использовать для работы! - Можно. Только никому ни слова. Проведём ритуал там, внизу, в его камере. За закрытыми дверями. *** Договорившись с учёными о встрече в полночь в камере Вэлкана, Карл, собравшись с силами и повторяя про себя слова извинения, подошёл к двери в покои друга. Заставил себя поднять руку и постучать. - Гэбриель… я пришёл извиниться… - проговорил монах, когда дверь распахнулась. - Может, пройдёшь для начала? – мужчина посторонился. Карл кивнул и вошёл в комнату. Остановился, переводя дыхание. Сердце бешено колотилось от волнения. Господи… как будто в любви пришёл признаваться! Только и нужно, что ещё раз более внятно попросить прощения. - Я сожалею… - произнёс он, опустив глаза. - За то, что сделал? Или за то, что сказал? – Ван Хельсинг остановился перед другом. - За всё… Хотя своего мнения… - …не изменишь, я понял. – Гэбриель положил руку монаху на плечо. – Я всегда желал тебе только добра, Карл. Пытался помогать, делать всё, что было в моих силах. Мы вместе через многое прошли. Это хоть что-то значит для тебя? Или ты отринул всё в пользу своих познаний? Посчитал происходившее неважным, несущественным? - Нет! – Карл поднял глаза. – Я бы никогда не… Я никогда не сомневался в тебе! Я всегда прислушивался к твоим советам! Почти всегда следовал им! И то, что мы пережили, навсегда запечатлелось в моей памяти, душе и, что самое главное, в моём сердце! Я… - он сделал паузу и снова опустил голову. - …наверное я просто запутался. Стою сейчас перед тобой, как нашкодивший мальчишка, оправдываюсь, жду наказания… А получается, что сам себя уже наказал… Отринул то, что мне было дорого… - он провёл рукой по шее, спускаясь пальцами на грудь. – Я не отступлю от своих поисков Истины и Знаний, но и от Бога я не отрекался… Или… - он тяжело вздохнул. - Господь милосерден, - Ван Хельсинг улыбнулся. – Я уверен, Он простит тебе это. Просто пообещай мне более не переступать эту черту, - он протянул другу чётки и крест, которые должны были сгореть в огне камина. - Но… - Карл уставился на чуть обгоревший по краям крест чёток. - …как?.. - Замах был сильным. Они упали на выступ внутри камина, так что огонь их не повредил. Взяв крест, монах осторожно надел его на шею. Почувствовав привычное за много лет прикосновение к коже, он облегчённо вздохнул. - Спасибо… Гэбриель мягко улыбнулся в ответ. *** Выбравшись из ямы, заполненной костями и черепами, дети сгрудились у плоского камня и попытались вернуть его на место. Однако увидев, как по осыпающейся земляной стенке выбирается упитанная крыса, мальчишки бросили это занятие и отбежали подальше. За первой крысой появилась ещё одна. И ещё. Попискивая, грызуны карабкались из темноты наружу, шевеля усами и постукивая острыми зубами. Из провала тянуло неприятным запахом сырости и будто бы протухшего мяса. - Только взрослым не говорите, что мы нашли, - прошептал один из детей, наблюдая за крысами, разбегавшимися по холму, в котором располагался вход в катакомбы. – Пускай это будет нашей тайной. - Точно! Можно потом с собой свечи взять, пройти по ступеням вверх. И дальше, по коридорам. Может, там клад спрятали, - добавил второй. Договорившись, что завтра обязательно придут сюда с лампами и свечами, дети, оставив яму открытой, побежали в сторону города. *** - Мама, мне плохо… - мальчик лет десяти, переступив порог дома, прислонился плечом к дверному косяку, глядя на подметавшую пол женщину. Та подняла глаза и быстро подошла к ребёнку. Прикоснулась ладонью к его лбу. - Да у тебя жар! – обняв сына, женщина повела его в комнату и уложила в постель. – Нужно вызвать лекаря. Говорила же, чтобы не бегал в тонкой куртке! Вот и результат! К тому моменту, когда лекарь приблизился к постели больного, мальчик уже метался в бреду из-за сильнейшего жара. Почувствовав неладное, старик потребовал у женщины снять с ребёнка рубашку. Стиснув вещь в руках, та с ужасом уставилась на тёмно-багровые язвы в подмышечных впадинах сына. - Чума… - прошептал лекарь. __________________________________ Автор продолжает вдохновляться "Историей Чарльза Декстера Варда" (Г.Ф.Лавкрафт). в дополнение пришла мысль о добавлении сей ужасной эпидемии. Вдохновением послужил к/ф "Носферату - призрак ночи" (1979 г.). внесём ещё чуууточку трагичности в Историю. для вкуса. чтобы было этак "с дымком". *чума, дым... если вы понимаете, о чём я* *просто Автор питает слабость к этой чудовищной, но вместе с тем прекраснейшей из эпидемий* и даже не холера, коей у Автора на работе вполне достаточно >_>