Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Старинный замок угрюмой громадой нависал над пожухлой травой газонов, местами засыпанных потемневшим снегом. Если бы многочисленные окна этого строения были открыты хотя бы на дюйм, на всю округу разнеслись бы бессвязные вопли, безумные речи и непрекращающиеся рыдания и смех как мужчин, так и женщин. Именно поэтому окна были наглухо закрыты. Как и бесчисленные камеры. Железные двери, тяжёлые замки, маленькие зарешеченные окошки, через которые можно было увидеть около десяти человек в изорванной одежде, лежавших на полу. Подстилом им служила грязная солома, за которую они дрались, желая ухватить себе больший кусок этой слипшейся массы из соломы, грязи и собственных экскрементов. Узники скалили зубы в ухмылке или злобе, прислушивались к шорохам, раздававшимся из коридоров. Ни один из них не надеялся выйти отсюда живым. Преступники, осуждённые на смерть или же просто умалишённые, покорно ожидали прихода старухи с косой. Либо надзирателей, которые могли увести кого-то из них с собой и замучить до смерти в камерах пыток. В некоторых камерах было гораздо меньше человек, да и по возрасту довольно старых, брошенных родными в эти застенки лишь по причине нежелания ухаживать за престарелыми родителями или более старшим поколением. К этим надзиратели относились чуть более терпимо, во всяком случае, не мучили их и не издевались, как над сумасшедшими или же убийцами и насильниками, которых предпочитали держать в ежовых рукавицах и не упускать случая вдоволь насладиться воплями и стонами боли, вырывающихся из их глоток. Узники голодали, ибо поставляемой в этот так называемый «госпиталь» пищи едва хватало. Подчас её распределяли между стариками и теми, за кем ещё стояли влиятельные родственники, от которых поступали кое-какие средства на содержание тех, кого они оставили в этих жутких зловонных стенах. Камеры, занимаемые женщинами, почти ничем не отличались от мужских. Та же грязь, солома, скверный запах и отсутствие пищи. А ещё, конечно же, телесные наказания. Ведь среди женщин также были преступницы и умалишённые, которым следовало напоминать, кто они и за что несут наказание. Ночами из камер то и дело слышались негромкие вскрики людей, просыпавшихся от боли, ведь через многочисленные трещины в камне в камеры проникали всевозможные насекомые, привлечённые запахами выгребной ямы. Помимо кусачих насекомых имелись и довольно упитанные крысы, попискивавшие из прогрызенных дыр у самого пола. С ними пытались бороться, но грызуны спокойно и методично обходили ловушки и отраву, пробирались в отдельные камеры и, бывало, раз в месяц надзиратели да находили поутру мужчину или женщину с перегрызенным горлом и объеденными до костей конечностями. Впрочем, судьба всех этих людей, заточенных здесь, мало кого волновала, так что умерших по той или иной причине просто забирали и уносили в дальнюю часть замка, где сбрасывали в специально отведённый для этого глубокий колодец. А если вдруг объявлялся родственник умершего, ему просто сообщали о смерти узника. На словах. Не выдавая при этом никаких бумаг, удостоверяющих этот факт. Посетителей же здесь почти никогда не бывало. А если и появлялись в этих стенах вдруг благородные дамы и господа, то они, после посещения близкого им человека, стремились как можно скорее покинуть эту обитель мрака и ужаса, стараясь даже не глядеть по сторонам и не прислушиваться к доносящимся из камер крикам. Правда, бывали случаи, из ряда вон выходящие, когда вдруг объявлялись люди, желавшие либо как следует рассмотреть госпиталь изнутри и понаблюдать за работой надзирателей, либо и вовсе странные типы, горевшие желанием влезть в шкуру психа и прочувствовать их жизнь на себе. Эти чудаки готовы были заплатить любые деньги, лишь бы их заперли в отдельной грязной камере, где им предстояло лежать на остатках соломы, но ещё и требовали испытывать на них всё то, чем пытали заключённых. Руководство госпиталя сначала отказывало подобным людям, но вскоре решение это было пересмотрено, ведь с тех богатых дурачков можно было стрясти любые деньги, так необходимые тем, кто вынужден был тратить собственные средства на содержание такого огромного строения, нуждавшегося в периодическом ремонте, ибо возведено оно было ещё в 1200-х годах. Однако, когда просьбы странных посетителей всё же начали удовлетворяться, все получаемые от них денежные средства начали оседать в кошельках самих руководителей госпиталя, тогда как на всё остальное не оставалось ни гроша. Всё оставалось по-прежнему. Руководство богатело, замок продолжал принимать всевозможный сброд и многочисленных знатных особ, которым приелась их сытая жизнь и хотелось новых острых ощущений. *** - Ещё один… - широкоплечий надзиратель, встретивший очередного гостя на пороге, хмыкнул и кивнул другому мужчине, который привалился плечом к стене рядом с дверями. – Жак, проводи его… - Бонжур, мсье, - отозвался Жак и отвесил шутовской поклон, после чего поправил кожаный фартук, испачканный чем-то тёмным, похожим на запёкшуюся кровь. – Вам необходимо переговорить с руководством, ежели Вы намерены… - он глянул на посетителя. - …хотите в камеру? – спросил он, останавливаясь. – Или Вы кого навестить пришли? - Нет-нет! – молодой мужчина одёрнул рукава сюртука и, сняв плащ, повесил его себе на сгиб локтя. – Мои родные не понимают моих увлечений всем этим, - он окинул взглядом грязный холл. – А я жажду… - Ладно, понятно всё, - прервал его надзиратель. – Мне-то плевать, чего Вы там жаждете. Руководству отчитаетесь, а там дело за малым. Хотите, я сам Вам пальцы выкручивать буду? Мужчина улыбнулся, оглядев надзирателя с головы до ног. Потом молча кивнул. - Замечательно… - буркнул Жак и закатил глаза. – Идите за мной, мсье. Под ноги смотрите, а то тут темно, сыро и скользко. Чего доброго навернётесь да башку себе раскроите. После переговоров с руководством, Бернар (как звали этого странного посетителя), покинул их ярко освещённый и богато обставленный кабинет и в приподнятом настроении отправился на осмотр замка в сопровождении уже знакомого надзирателя. Жак, идя рядом с посетителем, кивал то направо, то налево, указывая на закрытые железными дверями камеры. Называл имена тех, кто был здесь ранее или же находился до сих пор. Подробно рассказал обо всех телесных наказаниях для тех или иных узников. В зависимости от возраста, пола и деяния, ими совершённого. Наконец, мужчины оказались в отдалённом крыле замка, где, по словам Жака, содержались самые опасные преступники, часть из которых ожидала смертной казни, а часть – просто смерти, ибо было доказано, что эти люди совершали свои преступления по причине сумасшествия. Все камеры, находившиеся в этом крыле, были одиночными, в отличие от всех тех, что Бернар видел вначале. Чудовища, убивавшие с особой жестокостью, лежали на железных койках и равнодушно посматривали в небольшое зарешеченное окошко, вырезанное в двери. Они тоже подвергались пыткам, но всё же выглядели более здоровыми и сильными, чем остальные. Вполне возможно, по каким-то причинам им доставалось больше еды и питья. Быть может, на воле оставались их родные и близкие, которые, несмотря ни на что, продолжали навещать своих сыновей и дочерей и делать всё, чтобы последние годы их жизни прошли более-менее сносно. Бернар останавливался у каждой камеры и с интересом рассматривал преступников сквозь окошко. Тот, кто до сих пор оставался в здравом уме, бросал взгляд в его сторону и либо усмехался, либо просто отворачивался. А вот те, что были не в себе, часто выглядывали из-под койки, где прятались, либо штурмовали стену, будто желая взобраться по ней. Женщина в изорванном платье, до этого вроде бы спокойно сидевшая на краю своей койки, вдруг резко метнулась к двери и завизжала, заставив гостя испуганно отпрянуть. Жак, нахмурившись, прошёл вперёд и, открыв дверь, вошёл в камеру. Бернар, выглянув из-за его плеча, увидел, как тот ударил женщину кулаком по лицу, потом схватил за волосы и швырнул на койку. Она расхохоталась и попыталась кинуться на надзирателя, но тот снова ударил её, и она, отлетев в угол, затихла, прижимая руки к лицу. - Лихо вы с ними! – Бернар присвистнул, когда Жак вышел в коридор и запер дверь. - А иначе никак, - отмахнулся тот. – С ними добром нельзя. На шею сразу сядут. И придушат, - добавил он. После чего кивнул на железную дверь напротив. – Вон на того глянь. Праведника из себя строит! Скоро уже нимб над головой светиться начнёт! Посетитель заглянул в окошко и увидел мужчину, сидевшего на полу у стены. Несмотря на грязные отросшие волосы, лицо у мужчины было на редкость спокойное, даже одухотворённое. Было довольно странно после всего того, чему пришлось быть свидетелем в этих стенах, вдруг встретить тут такого человека. Он резко выделялся на фоне всех остальных, и уж тем более тех, кто находился в соседних камерах. - Не понимаю… - проговорил Бернар, разглядывая мужчину. – Вы сказали, что в этом крыле содержатся особо опасные преступники. Но он… - Не похож, да? – Жак усмехнулся. – А я что говорил. Праведника корчит. А ты только зайди туда. - Он здоров? – Гость вопросительно глянул на надзирателя. – Я имею в виду… - и коснулся кончиками пальцев своего виска. - Нет. Полоумный. В голове чёрте что творится! - А за что его здесь держат? – Бернар вгляделся в лицо узника. - Он работал несколько лет в похоронном бюро, - проговорил Жак, поглядывая в окошко. – И всё вроде бы ничего было, да вот поди сидела в нём эта мерзость, а потом всё же вырвалась на волю. Начали люди пропадать. Всё девчонки молодые, да парни. Через день-два их находили. Горла перегрызены, пальцы обглоданы… Народ на волков грешил, ведь трупы-то в ближайшем лесу прикопаны были. Хотя для волков странно – землёй прикапывать свою добычу, не находите? – он покачал головой. – Потом и вовсе жуть! На кладбище могилы вдруг кто-то разрывать начал. Опять же молодых людей, только-только схороненных. И всё, как у предыдущих жертв. Да только теперь-то уж на волков не думали. Явно ж человек постарался. Кто-то вспомнил историю о волке из Жеводана. Ну понеслись толки о том, что это оборотень. Чего только не делали… И святой водой очередную могилу поливали, и крестами обвешивали, а всё без толку. А потом поймали. Вот его, - Жак кивнул на камеру. – Прямо на могиле. Гроб раскрыл, парнишку оттуда вытащил, да башку ему камнем каким-то раскрошил. А после мозг его прям руками выцарапывал из черепа, да жрал… брррр! – надзиратель повёл плечами. – Экая мерзость! Ну его сначала в Отель-Дьё доставили, там продержали, всё какие-то эксперименты на нём ставили, изучали. А потом признали дурным, да сюда спровадили. А по мне так его надо было на виселицу. Сидит тут, место занимает. Падаль! – он стукнул кулаком по железной двери. Гулкий звук привлёк внимание преступника. Он поднял голову и медленно встал на ноги. Пройдя по камере, мужчина приблизился к двери и улыбнулся. - Добрый день, Жак, - произнёс он. Голос его был достаточно сильным и даже приятным. – У нас посетитель? – он перевёл взгляд на Бернара, замершего рядом с надзирателем. - Как видишь, - Жак хмыкнул. – Вижу, ты сегодня в хорошем расположении духа. А я на твоём месте раскаялся бы и направил свои стопы на эшафот, где попросил прощения за содеянное. - Не вижу смысла, - мужчина снова улыбнулся. – Мне не в чем раскаиваться. Ведь всё, что тогда происходило, совершал не я. - Ну конечно! – надзиратель шумно вздохнул. – Давай, ещё нашему гостю расскажи, как в тебя вселился злой дух и принуждал тебя к совершению всех этих злодеяний! - Ты совершенно прав, мой друг, - узник снова посмотрел на посетителя. – Моё имя Андрэ Жаккар. Вы должны были слышать обо мне, если когда-нибудь пользовались услугами мсье Валуа. - Кто это, мсье Валуа? – тихонько переспросил Бернар у надзирателя. - Владелец похоронного бюро, где работал этот псих, - откликнулся тот. - Простите, - Бернар поднял глаза на преступника. – Не приходилось сталкиваться с… - О, ничего страшного. Все мы смертны, мой друг. Если вдруг Вас постигнет беда, будьте уверены, что мсье Валуа сделает всё, чтобы удовлетворить Ваши требования. Он – мастер своего дела. - Ладно, достаточно! – Жак положил руку Бернару на плечо. – Нам пора уходить. А ты сиди и думай, - бросил он узнику. – О тебе до сих пор не забыли. Семьи убитых тобой всё ещё жаждут справедливости. - Кровь за кровь, конечно же, - Андрэ Жаккар криво усмехнулся и откинул со лба спутанные пряди волос. Лицо его исказилось жуткой гримасой, и он вдруг бросился на дверь. На мгновение Бернару показалось, будто этот человек и правда одержим демоном, однако Жак, несмотря на изменившееся поведение преступника, остался совершенно спокоен. Махнув рукой, он ухватил гостя за плечо и потянул за собой, уводя того из помещения, заполнившегося жуткими воплями. Покорно бредя следом за надзирателем, молодой человек замер на мгновение, задумавшись над тем, где мог видеть этого человека ранее. В голове вертелось имя… Андрэ Жаккар… Андрэ Жаккар… и это похоронное бюро мсье Валуа… Может, случайно заметил где-нибудь в городе?.. Что ж, вполне возможно. Продолжая идти по коридорам мимо железных дверей, Бернар уже начинал сомневаться в своём желании оказаться в одной из подобных камер. Он не думал о той кругленькой сумме, выложенной за экскурсию и будущую отсидку несколько дней в зловонном каменном мешке. Ему хотелось только одного – как можно скорее выбраться отсюда. Однако он нарочно замедлял шаг, рассматривая стены и заглядывая в окошки камер, а в голове всё ещё держался прочно засевший там образ того самого Жаккара. Поймав себя на нелепой мысли о том, на кого мог походить преступник, Бернар судорожно вздохнул, но потом всё же взял себя в руки. «Глупости! – сказал он себе. – Этого просто быть не может! История этого человека совершенно не похожа на…». - Жак, скажи своим хозяевам, что я передумал насчёт… - Бернар остановился в холле. – То, что я заплатил, пускай будет платой за то, что позволили побывать здесь, - он улыбнулся и, достав кошелёк, отсчитал несколько банкнот и золотых монет. – Держи. Это тебе. За интересную экскурсию и приятную беседу. - Что ж, Ваше право, - Жак кивнул и спрятал деньги в карман грязных штанов. – Если ещё раз передумаете, приходите, устроим Вас, как полагается. Бернар снова улыбнулся и, попрощавшись с надзирателем, вышел в услужливо раскрытые им двери, где его всё ещё ожидал экипаж. - Поехали, - он хлопнул извозчика по плечу. – Хочу поскорее убраться из этого места! - Слушаюсь, - тот щёлкнул кнутом. – Предупреждал я Вас, плохое это место. - Да уж… - Бернар вздохнул, всё ещё продолжая думать о странном узнике. – Есть тут кабак какой поблизости? Страсть как хочется напиться! Бросив прощальный взгляд на мрачный замок, оставшийся позади, мужчина плотнее запахнул плащ и пробежал глазами забранные решётками окна дальнего крыла. Надо бы расспросить подробнее об этом Жаккаре. И всё же упомянуть имя того, кого он вдруг так напомнил. Отвернувшись, Бернар удобнее устроился на сиденье экипажа и выдохнул, поймав себя на мысли, что не решится более переступить порог этого жуткого заведения. _____________________ идея главы, полностью посвящённой душевнобольным, пришла благодаря рассказу Эдгара По "Система доктора Смоля и профессора Перро", хотя с этим рассказом глава не имеет ничего общего. Это не отступление от сюжета, ибо, как, возможно, многие из вас догадаются, таинственный Андрэ Жаккар, показавшийся таким знакомым посетителю госпиталя-тюрьмы, сыграет довольно важную роль в дальнейшем развитии событий P.S. чтобы не возникало недоразумений, уточняю, что события данной главы происходят во Франции