Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

Чувствуя под руками черный шёлк и вдыхая прохладу, исходящую от густых волос, Гэбриель еще крепче обнял вампира. Поймал себя на мысли, что совершенно не ожидал такого поворота событий, а напротив, ждал праведного гнева, возможно, даже удара. Но всё произошло с точностью до наоборот. Припомнил, как покинув гостиную, отправился восвояси, пребывая в состоянии неопределённости и напряжения, и возможно, именно потому не заметил, как оказался здесь, в этой части замка, с закрытыми дверями и пыльными комнатами, хранящими болезненные воспоминания. Поняв, что зашёл не туда, мужчина сделал, было, шаг назад, но что-то привлекло его внимание. Показалось, или дверь в самом конце коридора и правда была чуть приоткрыта? Та самая, за которой скрывалась часть жизни князя в лице его семьи. Осторожно пройдя по запылённому полу, на котором не было видно ни одного следа, Гэбриель, собравшись с силами, взялся за ручку и потянул дверь на себя, ожидая увидеть или богатое убранство или пыльную мебель и покосившийся от старости шкаф. И правда, вся обстановка комнаты говорила о том, что здесь давным-давно никто не жил. Мужчина замер в нерешительности, увидев стоявшего у окна вампира. Тот чуть склонился, упираясь ладонями в подоконник и глядя в затянутое паутиной стрельчатое окно. - Прости, я не знал, что ты здесь, - наконец сумел произнести Гэбриель в ответ на пристальный взгляд повернувшегося в его сторону графа. И поспешил отойти назад, в полутьму коридора. Но, сделав несколько шагов по направлению к лестнице, почувствовал вдруг, как сильная рука опустилась на плечо. Шорох плаща. Легкий разворот к себе. Хриплый шепот: "Гэбриель..." и, не дожидаясь вопросов, поцелуй. Терпкий, будто многолетнее вино. - Я думал, ты всё ещё злишься на меня, - отстранившись, Ван Хельсинг улыбнулся. Улыбка в ответ была спокойной, мягкой, как прежде. Во взгляде же совершенно отсутствовал какой бы то ни было намёк на недавнюю ярость, и, что самое важное, в глубине его не было ни грана того, чего Гэбриель боялся там увидеть. Безразличия. Несмотря на привычную внешнюю холодность, взгляд вампира, направленный на мужчину, казалось, излучал тепло. - Ты встревожен чем-то, мой Охотник. – Утверждение или вопрос? Впрочем, обманывать его было незачем. Да и бесполезно. Ему не нужно было читать мысли, он просто видел насквозь. Мог заглянуть в самые мрачные глубины души и найти там то, что было тщательно скрыто. Мужчина молча пожал плечами. А что ещё оставалось? Если он знает, в чём тут дело, то уже наверняка принял решение, как поступить, как исправить сложившуюся ситуацию. Глядя на вампира, Ван Хельсинг вдруг понял, что тоже знает, как поступить, чтобы положить конец всей этой вакханалии. И пускай это будет, возможно, последний Подвиг в его жизни, но… - Тебе известно о письме из Рима? – Вопрос был задан, хотя Гэбриель и не видел в этом смысла. Просто нужно было что-то сказать, прервать вновь начавшее затягиваться молчание. - Вот как? – граф улыбнулся. – Его Преосвященство не может больше томиться в ожидании? - Не в этом дело. – Оглянувшись в сторону лестницы, мужчина снова посмотрел на вампира. – Я надеюсь, мне не придётся собирать всех ещё раз… Может, присоединишься к нам? Надо обсудить кое-что. Вернувшись в гостиную, которую до сих пор никто не решился покинуть, Гэбриель взял из рук Карла письмо и передал его графу. Сам же присел на своё прежнее место на кушетке, позволив Алире крепко обнять. Взгляд метнулся в сторону замершей у окна Анны. Та с каким-то странным выражением на лице наблюдала за вампиром, который внимательно изучал текст письма. Что было у неё на уме в тот момент, сказать было сложно. Но с другой стороны… Её явно раздражало, как и самого Ван Хельсинга, это затянувшееся бездействие. Она приехала сюда искать спасения от родного брата и его нового знакомого, которого называла теперь не иначе, как Стефаном, и явно не желала принимать того, что происходило здесь. Наконец, вампир поднял глаза и обвёл взглядом собравшихся. Тишина казалась звенящей. Напряжённой. Натянутой, как струна. Гэбриель и сам поймал себя на том, что буквально затаил дыхание в ожидании того, что сейчас скажет хозяин замка. - Полагаю, ты уже пришёл к некоему выводу. Ван Хельсинг вскинул бровь. Фраза была адресована ему. Может, стоит раскрыть свои карты, раз уж другие никак не удосужатся сделать этого? Сейчас. Высказать всё, что накопилось. Всё, что тяготело с тех пор, как Жаккар переселился сюда из Бисетра. - Я, как и прежде, до сих пор пребываю в неведении относительно ваших планов, - помедлив, произнёс Гэбриель, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. – И, знаете, когда я пытался сам разобраться во всём, то понял, что ваша затея обречена на провал. Да, не делайте такое лицо, господин учёный, - мужчина бросил взгляд на Франкенштейна, который, откинувшись на спинку кресла, закатил глаза к потолку. – В глубине души я надеялся, что моим покровителям станет известно об исчезновении Жаккара. Более того, я лелеял надежду, что они всё-таки поймут, кто может стоять за всем этим. И для чего всё это было проделано. – Заметив, как изменился в лице Карл после этих слов, Гэбриель мысленно попросил у него прощения. – И, как вы видите, - он кивнул на конверт, что граф до сих пор держал в руках, - надежды мои оправдались. Чему я рад, не скрою. Хотя в то же время всё внутри сжимается от дурных предчувствий. В письме не указано, кого именно отправили в наши края, и я могу только догадываться, что это будут за люди. Но могу с уверенностью сказать, что они ни перед чем не остановятся. Конечно, всё зависит от того, какой им был отдан приказ. Ты ждёшь от меня каких-то решений или выводов? – Гэбриель посмотрел на вампира. – Повторюсь, что ваш грандиозный план по подмене с треском провалился. Так что можете пустить Жаккара в расход. Ну или позвольте это сделать мне, - он горько усмехнулся. – У нас с ним личные счёты. - Не думаю, что это правильное решение… - начал, было, учёный, но Ван Хельсинг, подняв руку, заставил его замолчать. - Я не закончил. – Выдохнув, мужчина снова посмотрел на графа. – Надеюсь, копия книги готова, потому как я хотел бы сам принять этот предстоящий бой. Карл еле слышно вздохнул. Анна выпрямилась, изумлённо глядя на мужчину. Франкенштейн хмыкнул и покачал головой. Почувствовав, как Алира после этого заявления сжала его руку в своих холодных пальцах, Гэбриель перевёл взгляд на неё и слабо улыбнулся. - Браво, господин Ван Хельсинг, - Александр похлопал в ладоши. – Потрясающий выход из создавшегося положения. - Я надеюсь, мне удастся убедить Орден, - стараясь, чтобы голос не выдал нарастающего волнения, продолжал мужчина, - оставить вас всех в покое в обмен на эту чёртову книгу и… меня. - Слабоумие и отвага во всей своей красе, - снова хмыкнул учёный. - Подождите… - Впервые за всё время разговора Анна решилась открыть рот. – Вам не кажется, что всё это – фарс? – она указала на письмо. – Вы уцепились за слова о том, что эти мнимые воины скоро будут здесь, но ведь это вполне может быть просто уловка, чтобы вы отбросили свои затеи и в спешке совершили ошибку, которая в конечном итоге приведёт к непоправимому… – девушка пожала плечами. Вновь воцарившаяся тишина показалась ещё напряжённее. Раздавшийся шорох бумаги привёл всех в чувство. Смятое в комок письмо отправилось в полыхавший в камине огонь, который ярко вспыхнул, лизнув багровую печать. Дракула тяжёлой поступью пересёк гостиную и, подойдя к столу, развернул на нём большую подробную карту Будапешта и ближайших его окрестностей. Будто из воздуха материализовались четыре тонких кинжала, которые с громким стуком и треском пригвоздили четыре угла карты к дубовой столешнице. Обойдя стол, вампир приподнял его за широкую часть и с едва заметным оттенком гнева в потемневших глазах, перевернул на бок, чтобы присутствующим было видно изображение города со всеми его улицами и строениями. Удар тяжёлой столешницы об пол мгновенно стёр с лица учёного его извечную ухмылку, а Карл инстинктивно ухватился за распятие на груди. Гэбриель, сжимая руку Алиры, внимательно следил за действиями графа и понимал, что видит перед собой не вампира, а князя Дракулу, которому служил когда-то. С которым часто засиживался допоздна, склонившись над картами и выстраивая тактику ведения очередного боя, коих в те времена было немало. - Поспешу разрушить твои сомнения, моя дорогая, - окинув Анну снисходительным взглядом, вампир указал на карту. – Отряд из Рима уже здесь. Расквартирован по всему городу. – Палец очертил большой круг по границам. – Они знают, где мы. Хотя и не располагают сведениями о наших действиях в случае осады. - Судя по тому, какой периметр ты указал, - Ван Хельсинг подался вперёд, - отряд многочисленный. - Сто десять или сто двадцать человек, - граф развёл руками. – Ты всё ещё намереваешься выступить против них в одиночку, прикрывшись книгой? Прости, Гэбриель, но даже если ты смог бы справиться с десятью или двадцатью противниками, в чём я, в общем-то, и не сомневаюсь, то с таким количеством тебе это вряд ли удастся. Хотя, конечно, можно взять пример с нашего дорогого Стефана, и устроить резню, отлавливая врагов поодиночке. - После того, что я сказал, ты предлагаешь мне подобный выход? – Ван Хельсинг прищурился. – За кого ты меня принимаешь? За убийцу? – Мужчина выдохнул. – Я скажу тебе больше, Влад. В последнее время я много размышлял над всем этим и понял, что нахожусь на перепутье. Только боюсь, то, что я собираюсь сейчас сказать, никому не понравится. - Отчего же? – снова вмешался Франкенштейн. – Мы с удовольствием выслушаем тебя, великий Воин. Возможно, даже дадим совет, как жить с такими порочными мыслями. Так о каком перепутье ты говоришь? - Между Будапештом и Римом. Между тем, чтобы остаться здесь и оберегать вас, и тем, чтобы вернуться назад. Опять же, ради вашего благополучия. Громкий смех Александра казался совершенно неуместным после такого заявления. - А я всё думаю, что же тут не так! – проговорил он наконец сквозь смех. – Почему столько упорства, столько гнева к нашему гостю, недавно покинувшему тюремные застенки! А всё, оказывается, так просто! Так очевидно! – он снова зашёлся в смехе. Чувствуя, как гнев начинает буквально сжигать изнутри, Ван Хельсинг выдохнул сквозь сжатые зубы и попытался встать, но Алира и присоединившиеся к ней Верона и Маришка, удержали его на кушетке. - Что на тебя нашло? – Карл, встав со стула, приблизился к учёному, коснувшись рукой его плеча. - Подождите… Ох, дайте дух перевести… - Франкенштейн стёр выступивший на лбу пот. – Пока ты не озвучил свою мысль, я всё ломал голову над тем, что же… что же… - пробормотал он. – А теперь… Всё верно. Тебя волнует не то, что преступник будет носить твоё светлое Имя! Нет! Тебя угнетает одна только мысль, что наша затея увенчается успехом, и Жаккара доставят в Ватикан. Тебе становится не по себе, едва ты представляешь, что руки кардинала касаются не тебя, а другого человека, взявшего твоё имя! Карл отшатнулся. Анна, сжав руки в кулаки, сделала шаг к учёному, не находя слов от переполнявшего гнева. Заметив, как Ван Хельсинг, вырвавшись из цепких рук вампирш, встаёт и касается рукой кинжала, висевшего на поясе, граф преградил ему путь. - Нет, - произнёс он, положив руки на плечи мужчины. – Вам лучше вернуться к своим обязанностям, доктор Франкенштейн. – Голос отразился от стен гостиной, заставив безумца прервать смех. - Да, мой Господин, - отозвался он и, склонив голову, поднялся со своего места. Наблюдая, как за учёным закрывается дверь, Гэбриель поднял глаза, перехватив направленный на него внимательный взгляд вампира. - Послушай меня… - начал тот. - Не сейчас… - мужчина покачал головой. – Я… - он замолчал, не находя слов. - Конечно. Когда будешь готов, - граф осторожно коснулся его волос, не разрывая зрительного контакта. – Только не делай глупостей. Тебе нужна наша помощь так же, как и всем нам нужна твоя. Умерь свой гнев. Он не приведёт ни к чему хорошему. Гэбриель опустил глаза и, помедлив, кивнул. Слов всё ещё не находилось. В голове, не переставая, звучал смех мерзавца. И те грязные слова, что он осмелился произнести вслух. Освободившись от рук графа, Ван Хельсинг бессильно опустился на кушетку, склонив голову и уставившись в пол у своих ног, не решаясь поднять глаза на всё ещё остающихся в гостиной Анну и Карла. Не хотел видеть их полные сожалений взгляды, направленные на него. Таким простым и таким… ужасным было осознание того, что учёный, сам того не ведая, сумел вытащить на свет божий и облечь в слова именно те мысли и чувства, которые так долго терзали его [Гэбриеля] душу, причиняя невообразимые страдания с тех самых пор, как порог замка переступил проклятый Жаккар.