Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

- Моё почтение, святой отец. Гэбриель замер посреди коридора и оглянулся. Граф, скрестив руки на груди, прислонился к выступу стены. Горящий чуть поодаль факел высвечивал из полутьмы его бледное лицо, в бездонных глазах плясали язычки пламени. Он улыбнулся, оглядев мужчину. Ван Хельсинг, проследив за взглядом вампира, кивнул и улыбнулся в ответ. - Не думал, что когда-нибудь увижу такое, - Дракула, отойдя от стены, приблизился к человеку. – Но сутана и правда тебе к лицу. – Он осторожно провёл пальцами по плечу мужчины и чуть заметно нахмурился, увидев в его руке розарий из поблёскивающих чёрных бусин. Серебряное распятие мерно раскачивалось, подобно маятнику, стоило мужчине сделать какое-то движение. – Не думал пойти по стопам своего друга? - Нет уж, благодарю, - Гэбриель покачал головой. – Это не мой путь. - Я был бы не прочь исповедаться такому священнику, - вампир усмехнулся, блеснув клыками. – Поучаствовал бы в Таинстве Причастия. - Не уверен, что тебе когда-нибудь удастся осуществить подобное. А уж испить Крови Христа и подавно. - Тут я бы поспорил, - граф провёл кончиками острых ногтей по шее мужчины. – У меня есть прекрасная альтернатива. К тому же, я уверен, ты успешно справился с возложенной на тебя миссией. Отличный опыт на будущее, мой Охотник. Но… - вампир прищурился, пристально глядя на человека. – Сдаётся мне, тебе и самому требуется исповедь. Гэбриель кивнул, глядя в другой конец коридора, где совсем недавно скрылся Густав. Да, они намеревались пойти к Карлу и объяснить всё, что было сказано в темноте исповедальни. Вернее, Густав должен был сознаться в своих порочных, как он сам считал, мыслях, тогда как Гэбриель нужен был просто чтобы подтвердить его слова. Однако когда до лаборатории оставался всего один поворот коридора, Густав решительно остановил мужчину, сказав, что не имеет права вмешивать его во «всё это», а потому должен поговорить с братом наедине. Что ж, возможно, так и правда будет лучше. - Проходи, - голос будто пробудил Ван Хельсинга, и он увидел, как граф открывает перед ним дверь одной из гостевых комнат. Войдя в небольшое помещение, обставленное, как и почти всё в этом замке, изысканной мебелью, Гэбриель присел в глубокое резное кресло, обитое голубоватым шёлком с изображением вьющихся растений и вензелей. Поправив сутану, посмотрел на розарий, что до сих пор сжимал в руке. Вспомнил, как перед отправлением в Трансильванию, в которой зверствовали вампиры, угрожая благородному семейству, раздумывал над тем, брать его с собой или нет. Однако в последний момент всё же положил во внутренний карман плаща. И теперь не жалел о своём поступке. В этом простом, на первый взгляд, предмете была заключена какая-то невероятная Сила, успокаивающая, когда пальцы осторожно касались бусин и распятия. Даже традиционные чётки не приносили подобного облегчения. Быть может потому, что всегда казались ему чем-то грубым, не подходящим для молитв и размышлений о Вечном. - Что тебя беспокоит? – граф, устроившись на диване напротив, внимательно смотрел на мужчину. - Не знаю… - Гэбриель пожал плечами, продолжая перебирать чёрные бусины. – То, что сказал мне Густав, не стало для меня неожиданностью, потому как незадолго до этой исповеди Карл предположил, как всё может обернуться. Но теперь… - он поднял глаза. – Чувство вины начинает терзать меня ещё и за это. - За то, что парень решил пойти по стопам старшего брата? - Да. Только я говорю не о научных изысканиях. - Я понял, - граф кивнул и мягко улыбнулся. – Но всё равно не вижу причин для самокопания. - Ты разве не заметил, что с тех самых пор, как я оказался в этих местах, всё, что происходит вокруг, так или иначе связано со мной. Да что там эта страна. Даже в Риме, и то… - мужчина замолчал, но потом вновь заговорил. – Иногда мне кажется, что я приношу боль и страдания в жизнь всех, кто встретился у меня на пути. Я могу долго перечислять имена тех, кого уже не вернуть, даже совершенно посторонних людей, как я сказал, просто встреченных на моём пути. Вроде той семьи лесничего, которая попала под горячую руку Дрэгона и этого кардинальского отродья. Или отца Фабиана и его брата. И того ребёнка, служащего при церкви в Трансильвании… - В смерти этих людей виновен не ты, а Стефан, - напомнил вампир. - Да, но, как известно, он винит в своих преступлениях меня, якобы я караю ни в чём неповинных людей его руками. Что он вынужден убивать. А та группа во главе с Хаганом, которая пропала в катакомбах? Это ведь он всё подстроил. И я уверен, что если спросить, кто виноват в их смерти, он без раздумий назовёт моё имя. Он ведь сам косвенно связан со мной. Из-за своего отца. И вынужден творить всё это, потому как его папаша предпочёл великого Воина своему родному сыну, - Ван Хельсинг покачал головой и криво усмехнулся. – Жизнь Карла изменилась с тех пор, как он отправился со мной сюда. Да, всё могло наладиться, когда я принял твоё предложение остаться здесь. Да, он добровольно ступил на путь монашества, но вновь встретившись со мной, разом бросил всё, что было ему дорого. Более того, совершил преступление, забрав священную реликвию. И теперь в глазах Ордена он – отступник, предатель. А как изменилась жизнь семейства Валериус с моим появлением? Первый раз по моей вине погиб Вэлкан. Вернее будет сказать, от моей руки. И мы чуть было не потеряли Анну. Да, всё наладилось бы, не вернись я сюда вновь. Она была бы счастлива в браке, но тут я возник на пороге её дома, а спустя время погиб её муж. Пускай в том и виноват Стефан. Ну а ты? – он посмотрел на графа. – То, что было плохого в Прошлом, связано со мной. Как, впрочем, и в настоящем… - Прекрасная речь, - вампир поаплодировал. – Напоминает… - он задумался. – Как оно называется? Таинство Покаяния, верно? - Ты же сам предложил мне исповедаться, - Гэбриель пожал плечами. – Что я и делаю. - Мне кажется, вы со Стефаном прекрасно дополняете друг друга. Этакий баланс Добра и Зла. Причём в каждом из вас присутствует равная доля и того, и другого. Однако же, какой вывод из всего сказанного? – Дракула подался вперёд и, подумав, протянул руку, указав на розарий. – Позволишь? - Ты уверен? – Гэбриель вскинул бровь. – Они освящены. - Я знаю. Едва серебряное распятие коснулось ладони, вампир отвёл взгляд. По его лицу было видно, что он испытывает боль, но он сдерживался, будто пытаясь привыкнуть к ощущениям. Наконец он уже более спокойно дотронулся до бусин пальцами другой руки. - Не ожидал, - Ван Хельсинг улыбнулся. - Всё меняется, - граф присмотрелся к изображению Христа и провёл кончиком ногтя по изгибам маленькой фигурки, распятой на кресте. Заставив себя сдержаться при виде того, как края ногтя чуть потемнели, будто обуглились, Гэбриель чуть склонил голову набок. - Что ты имел в виду под тем, что мы друг друга дополняем? Я не желаю иметь ничего общего с этим ублюдком. - И всё-таки общее у вас имеется. Прости за то, что напоминаю, но, как ты, я надеюсь, уже понял, это его отец. Мужчина выдохнул. - Я понимаю, - проговорил он севшим голосом. – Однако это не значит, что я… Что я должен сделать, по-твоему? Встретиться с ним и… что? Заключить перемирие? Влад, он не остановится, даже если кардинал отдаст Богу душу. Его мать устранили, и явно к этому приложил руку сам кардинал. Никто не должен стоять у него на пути. Никто не должен узнать его тайну. О Стефане. Хотя… я думаю, что после нескольких визитов твоих подопечных в Ватикан, слухи, блуждавшие по его мраморным коридорам и лестницам, стали реальностью для всех, кто хотя бы раз видел Стефана… Чёрт… - откинувшись на спинку кресла, Гэбриель закрыл глаза. – Как же я устал… Эта фантасмагория сводит меня с ума, и я никак не могу собраться с мыслями, продумать, просчитать, понять, как действовать дальше… Город окружён, и я даже не имею понятия о том, что это за люди. Анна до сих пор здесь, но мы будто не замечаем её, хотя её беда не менее важна. Если Вэлкан и правда объединился со Стефаном, то… - он развёл руками, продолжая держать глаза закрытыми. – Не знаю… А теперь нам ещё добавился Густав. Мне плевать, что он там обо мне думает, о чём мечтает, какие планы строит на будущее, но пока он здесь, мы несём за него ответственность. Во всяком случае мы с Карлом. К тому же было бы неплохо каким-то образом встретиться с отцом Людвигом. Вывести его на разговор о происходящем в городе. Вытянуть из этого подонка всего и побольше. А ещё меня волнует работа твоего обожаемого учёного, - Ван Хельсинг выпрямился, глядя вампиру в глаза. – Скоро твой замок будут осаждать не только люди кардинала, но и жители всего города. Сначала доктор выкопал несколько человек для воскрешения Вэлкана. А когда занялся созданием так называемой «армии», и вовсе повёл себя, как самая последняя мразь, даже не удосуживаясь после совершённого преступления прибирать за собой. Разрытые могилы, разломанные опустевшие гробы. И обезумевшие от горя родные и близкие погребённого. Город и так уже полнится слухами о том, что всему виной этот замок и те, что в нём проживают. А что будет дальше, мне даже не хочется представлять. В один прекрасный день все те исчезнувшие из собственных могил люди вдруг объявятся на улицах, медленно бредущие, тронутые тлением, с пустыми глазами и мертвенно-бледными лицами. Что сделают их родные? Да, они, возможно, кинутся навстречу, но потом будут спасаться бегством и молиться, закрывшись в своих домах, полагая, что наступает Конец Света. Вспомни, что стало с Виктором, братом Александра? За его изыскания он подвергся гонениям и в конечном итоге погиб, так и не завершив начатое. Его замок осаждали, хотя и не успели пробиться, потому что этих деревенских невежд распугали вампиры. Я не видел всего этого своими глазами, но много слышал о тех событиях. Впрочем, ты можешь поправить меня, если я в чём-то ошибаюсь в отношении этого Гения. Которого ты принуждал служить тебе верой и правдой. Хотя, конечно, ты своего всё равно добился. И Франкенштейн служит тебе. А если не видно разницы, то его имя не имеет значения, верно? – мужчина улыбнулся. - Если тебя волнует всё это, я готов пойти навстречу, - вампир поднялся с дивана и, вернув Гэбриелю розарий, прошёл к одному из двух узких стрельчатых окон. – Сегодня же ты будешь знать имя командира римского отряда. Если это и правда что-то тебе даст. Также совсем не сложно будет получить от отца Людвига ответы на все твои вопросы. Правда на это потребуется время. Если хочешь, могу отправить кого-нибудь в Трансильванию, чтобы пообщались с отцом Мартином. Ну и разузнали, что там сейчас происходит в доме Анны. Ещё будут указания? – он повернулся спиной к окну, глядя на мужчину. - Я бы ещё раз повторил про то, чем занят Франкенштейн, и что это не даёт мне покоя, но, пожалуй, дождусь ответов от отца Людвига. Я давно не был в городе, а потому не могу сказать, насколько там всё плохо. Будем действовать по обстоятельствам. Вы согласны, мой князь? - Хотел бы я вернуть те времена, - после небольшой паузы проговорил вампир и мечтательно улыбнулся в ответ на тёплую улыбку Ван Хельсинга. - Когда ты показывал нам карту города и говорил о прибывшем отряде, я видел там, в гостиной, не вампира, не Владыку Тьмы, а князя, перед которым склоняли головы лучшие воины. И иногда я ловлю себя на мысли, что мне его чертовски не хватает. - А что изменилось? – приблизившись к мужчине, граф приподнял его лицо за подбородок своими прохладными пальцами. – Только не говори мне про Тьму, кровь и бессмертие. Ты ведь прекрасно знаешь, что я остался прежним. Взяв бледную ладонь в руки, Ван Хельсинг осторожно коснулся её губами. Как делал в прежние времена, выражая почтение своему Господину, своему Повелителю. - Я не оставлю от этого замка и камня на камне, если ты захочешь, - от хриплого шёпота склонившегося к нему вампира мужчину бросило в дрожь. – Сотру в порошок каждого, на кого ты укажешь. Будь то Стефан, кардинал или весь этот проклятый Орден. Твой дом здесь, Гэбриель, рядом со мной. И так и должно быть. Спорить было бесполезно. Да и зачем, ведь он всегда отвечал за свои слова. Никогда не разбрасывался ими попусту. Если он сказал так, значит, при случае готов будет пойти на всё. Мысленно поклявшись себе (в который уже раз) ценой собственной жизни оберегать своего князя, Гэбриель снова коснулся губами тонких бледных пальцев. Розарий мягко соскользнул с колен на пол, негромко ударившись распятием об изысканный узор паркета.