Мой Великий Гэбриель ван Хельсинг - 2

- Там было красиво, - Густав улыбнулся, проходя в гостиную. Они только что покинули бальный зал, где парень намеревался сказать Гэбриелю что-то важное. Однако перекрикивать оглушительную музыку, обрушивающуюся подобно водопадам, со всех сторон, было попросту невозможно. - Можем вернуться туда позже, - Ван Хельсинг прошёл следом за парнем. – Балы и маскарады здесь каждую ночь… Уверен, скоро тебе это наскучит. - Потому что в них нет жизни? – Густав присел на тяжёлый стул, отодвинув его прежде от стола, и теперь снизу вверх взирал на собеседника, устроившегося напротив, на краю подоконника. - И поэтому тоже. Так что ты хотел мне сказать? - Ах да… - парень снова улыбнулся. – Это может показаться странным, но… - он глянул на Гэбриеля и быстро отвёл взгляд. – Мне кажется, я… нашёл свой путь. Сделал выбор. - Кажется? Или всё-таки нашёл? – уточнил мужчина. - Да, нашёл, - Густав нервно сцепил пальцы в замок. Его взгляд блуждал с предмета на предмет, будто в поиске чего-то, возможно, слов для продолжения разговора. - И в чём он заключается? - Я столько времени провёл в раздумьях, - с расстановкой проговорил парень. – Сначала в Риме, когда Карл пытался заинтересовать меня своими научными изысканиями, а я упорствовал и подсовывал ему книги о рыцарях, - он смущённо улыбнулся. – Я ведь даже собирался принять постриг, поймав себя однажды на мысли, что не смогу найти то, что меня действительно заинтересует, что займёт всю мою жизнь… Но не стал этого делать, решив для начала попытать счастья в других землях. Куда и отправился. Перебираясь из города в город, я не переставал размышлять. Меня не отпускало чувство отчаяния, безысходности… Я не знал, что мне нужно от жизни… Оказавшись здесь, я продолжал думать. Я наблюдал за тем, что здесь происходит. Пытался примерить на себя чужие роли. Смотрел на себя со стороны, и так, и эдак рассматривал. Наш разговор в исповедальне помог мне. Отчасти. Направил мысли в нужное русло. И теперь я… да, я с уверенностью могу сказать, что выбрал свой путь. Я далёк от того, чему посвятил свою жизнь Карл. Далёк от религии и уж точно от науки. Я понял, что моё предназначение – защищать, оберегать тех, кто мне дорог. Как это делали герои тех многочисленных книг, которые скрашивали мои тоскливые будни. Как это делал и делаешь ты, - он, наконец, остановил взгляд на Гэбриеле. – Наверняка мой брат будет очень недоволен, когда узнает об этом, но… - То есть ему ты ещё ничего не говорил, - мужчина покачал головой. – То, что Карл будет против, это очевидно. - Я пока не готов к этому разговору с ним, - Густав вздохнул. – Но… если бы ты... Да, может быть, ты скажешь ему… Мне было бы проще… Наверное. - Мне пойти к нему и передать твои слова? – Гэбриель кивнул на дверь. – Или позвать его сюда? - Нет-нет, лучше без меня, - парень выпрямился. – Само собой, после этого он найдёт меня и отчитает. Как всегда и делал, если моё видение мира не совпадало с его. Хотя это и неправильно. Несправедливо. Да, я очень дорожу им, но… разве ж это счастье, когда ты живёшь так, как хочется не тебе, а другим? - Ладно, - Ван Хельсинг встал со своего места. – Значит, решено? - Решено, - Густав кивнул, пожалуй даже чересчур утвердительно, отчего могло показаться, что парень до сих пор пребывает в сомнениях. Конечно же, из-за мнения брата, к которому будет прислушиваться несмотря ни на что. - Если хочешь, можешь возвращаться в зал, - мужчина остановился в дверях, глядя на парня. – Как только мы обсудим с ним всё, я присоединюсь к тебе. *** Распахнув тяжёлую дверь лаборатории, Гэбриель окинул взглядом помещение. Франкенштейн, нацепив на лицо очки с большими окулярами и дополнительными выдвижными лупами, пинцетом перебирал какие-то мелкие предметы в неглубоком металлическом поддоне. Отсюда было не очень понятно, что это, хотя и напоминало нечто наподобие костей с вырезанными на них буквами и знаками. Алхимик хренов! Карл, стоя рядом с учёным, листал толстый фолиант с потрёпанными, будто от частого пользования, страницами. Почувствовав постороннее присутствие, мужчины оглянулись. - Господин учёный, я могу забрать ненадолго вашего помощника? – Гэбриель улыбнулся. Приятно было осознавать, что последствия недавней стычки в этих стенах всё ещё оставались на лице негодяя. Под глазом учёного темнел синяк, в уголке губ виднелась ссадина. Ещё легко отделался. - Ступай, - Франкенштейн посмотрел на Карла. – То, что я смогу сделать сам, я сделаю. Как вернёшься, продолжим. Осталось немного. Монах кивнул и, отложив книгу, обошёл приставной столик. - Проходи, - едва выйдя в коридор и пройдя несколько шагов, Карл открыл дверь в одну из небольших комнат, где когда-то возможно проживала прислуга, а теперь стояла простенькая мебель вроде пары стульев и стола. Из-за отсутствия окна пришлось зажечь две свечи, которые монах предусмотрительно прихватил с собой. - Персональная переговорная? – Ван Хельсинг прикрыл дверь, наблюдая за действиями друга. - Не хотелось бы уходить далеко от лаборатории. Александру может потребоваться помощь, - спокойно ответил Карл, присаживаясь на один из стульев, тогда как мужчина остался стоять у двери, прислонившись к ней спиной. – Ну? Я весь внимание. - Я только что говорил с Густавом, - начал Гэбриель, заметив, как чуть изменилось выражение лица монаха. – Он не был готов озвучить тебе своё решение, так что… - мужчина развёл руками. – Попросил меня сделать это. - Решение? – Карл вскинул бровь. – Какие, Господи, прости, решения он может принимать? Никогда не мог, и тут нате вам. Тон его голоса не понравился мужчине. Если так и дальше пойдёт, этот разговор может принять очень неприятный оборот. Неприятный для Густава в первую очередь, но и он [Гэбриель] может оказаться в таком случае между двух огней. Ссора братьев в такое трудное для всех время… Нет, этого ни в коем случае нельзя допускать. - Я смотрю, ты не расположен для серьёзных разговоров, - Ван Хельсинг скрестил руки на груди. – Может, отложим до лучших времён? - Нет уж, договаривай, раз начал. Уверен, ничего нового для себя я не услышу, - монах откинулся на спинку стула, внимательно глядя на мужчину. - Как ты знаешь, его все эти годы по-настоящему беспокоит только один вопрос. - Поиск своего места в жизни? – Карл хмыкнул. – Ещё бы мне не знать. Только об этом я и слышал на протяжении всего времени, пока он был рядом. Что он сказал на этот раз? Ты же говорил о каком-то решении, верно? Неужто мой братец сделал правильный выбор и… – он сделал паузу. – Хотя нет, подожди, - он поднял руку, пресекая попытки мужчины продолжить диалог. – Позволь угадаю! Насмотревшись на всех и вся здесь, в этих стенах, он мог принять только одно решение, а точнее, выбрать один путь. И он явно не связан с тем, к чему я так упорно пытаюсь его направлять. – Усмешка тронула губы монаха. – Я хочу быть таким, как рыцари в моих книгах, - проговорил он голосом, похожим на голос Густава. – Таким, как ты, Гэбриель. Защищать, оберегать. Даже ценой собственной жизни. Я угадал? – он шумно выдохнул и сложил руки на коленях. - Такое уже бывало? – Ван Хельсинг чуть склонил голову набок. - А то как же! Периодически я слышал от него, что он вроде бы заинтересовался чем-то в моей лаборатории, в Риме, естественно. И, поверишь ли, некоторое время активно принимал участие в опытах, помогал, делал успехи. А потом находил очередную книгу о рыцарях и драконах, за чтением которой забывал обо всём, даже о вечерних молитвах. И на следующий день яростно обвинял меня во всех смертных грехах, чуть ли не колдуном называл, показывая на то, что ещё вчера пытался создавать сам из подручных средств, найденных в лаборатории. Потом вдруг забрасывал книгу и начинал молиться и говорить о постриге. А потом всё по новой. Если бы ты, как и я, проводил большую часть времени в Риме, знал бы всё это. Но тебя не было. И мне приходилось время от времени выслушивать его прекрасные баллады о том, какой ты Смелый, Отважный Рыцарь и Герой. - Насколько мне известно, с его слов, конечно же, что ты оговаривал меня перед ним, предпринимая любые попытки разрушить тот сказочный образ великого Ван Хельсинга, который он себе создал. - Всё верно, - Карл пожал плечами. – А что ещё я должен был сделать? В противном случае он бы рано или поздно увязался с тобой в очередной твой поход. - Это плохо? - Я всего лишь пытаюсь уберечь его. - Как? Поместив его сюда и пытаясь заставить участвовать в ваших гнусных ритуалах? – Густав предупреждал, что разговор может быть бесполезен. Что Карл как всегда будет против. Только вот… Гэбриель почувствовал, как внутри нарастает злоба. Если этот новоявленный учёный будет рьяно защищать своего учителя, это станет последней каплей терпения. - Ты до сих пор не видишь в этом смысла? – монах прищурился. - А ты? – Гэбриель выдохнул. – Кажется, Влад чётко сказал, что вся эта чертовщина происходит по желанию самого Франкенштейна, который распоряжается лабораторией по своему усмотрению. Да, я не вижу смысла в том, чтобы создавать эту непонятную армию из умерших людей, когда в этих стенах множество Бессмертных, обладающих способностями, намного превосходящими те, что будут у этих оживших мертвецов. Если они вообще у них будут, в чём я сильно сомневаюсь. Вы ведь делаете из них не очередного Вэлкана, наделённого разумом, верно? Да и что вы хотите, перерыть все кладбища в округе? Поднять из земли всех? Зачем? – Злость поднималась выше, сжимая горло. Воздуха не хватало, руки начали ощутимо дрожать. Дурной знак. К сожалению, в такие минуты не получалось владеть собой. Быть сдержанным, как обычно. Было ощущение, будто изнутри прорывается зверь. Как когда-то. И только противоядие, созданное вампирами, могло остановить этого зверя. – Ты хочешь, чтобы твой брат присоединился к вам? – голос срывался. – Такой участи ты ему желаешь? - Я желаю ему только добра… - начал Карл. И замолчал, судорожно вздохнув, когда мужчина, одним шагом приблизившись к нему, ухватил его за лацканы сюртука. - Значит, добра ему желаешь?! – хриплый шёпот у самого уха заставил монаха вцепиться в запястья мужчины, пытаясь ослабить хватку. – Из-за вас, ублюдков, мы сейчас по уши в дерьме! И ты хочешь ещё и своего брата в нём утопить?! Я предупреждал Франкенштейна и надеялся, что ты тоже всё понял, но, как вижу, придётся повторить… Если начнётся осада, я выведу теперь уже вас обоих за двери замка, чтобы вы объяснили людям, почему могилы их родных пусты. Желательно, чтобы после этого объяснения они ушли и больше нас не беспокоили! – Чуть отстранившись, Ван Хельсинг вгляделся в широко раскрытые глаза друга. – Так что для вашего же блага… Заканчивайте всё это. Конечно, я сомневаюсь, что Франкенштейн послушается моего совета. А потому все надежды на тебя. Что хотя бы ты окажешься умнее. – Рука ещё крепче сжала воротник сюртука. – Мне плевать, о чём ты там будешь говорить с Густавом, но если я увижу ещё хоть один труп в этих стенах, отправлю закапывать его обратно. И всех остальных, тех, что томятся в застенках, тоже. Чем вы, кстати, и займётесь, когда мы решим хотя бы часть тех проблем, что на нас свалились. – Разжав пальцы, Гэбриель выпрямился. – Надеюсь, мы поняли друг друга. – Он поправил смятые лацканы сюртука и воротник рубахи друга, выбившийся наружу. И легко похлопал того по щеке. – Я хорошо тебя знаю, Карл. Знаю, что ты примешь верное решение. И что в дальнейшем я не обнаружу на хирургическом столе труп младенца, вроде того, что я видел в старом доме учёного. Ты ведь не опустишься до подобного, верно? Оставив растерянного и напуганного друга в комнате, Ван Хельсинг спокойно вышел в коридор, тихонько притворив за собой дверь. Следовало найти Густава и сообщить ему, что в скором времени брат захочет с ним говорить.