Он был здесь (Пути Господни неисповедимы)

      Очень хорошо запомнил Клод Фролло то, не по-апрельски зимнее, утро.*       Однако с тех пор больше "Люцифера" он не видел.       Ни в единой химере на барельефе он не находил ни того лица, ни тех крыльев, ни той ухмылки. Словно то изваяние стёрли с фасада катедраля. Конечно, судья не исключал: что здесь замешана магия, а то и Высшие Силы (вот только которые?). Однако, в итоге, Клод решил: что ему это адское создание привиделось (а если и не привиделось, то, убедившись, что наместник искупил свой грех, оно ушло)...       Пока не встретился с ним по пути во Дворец Правосудия - столкнувшись лицом к лицу.       Не впервые судья узрел ярко расписанный вагончик, со множеством искусно вырисованных декораций и разного рода занавесок - но это не могло сравниться по яркости и заметности с его хозяином.       Скопление людей вокруг кибитки объяснялось сравнительно недавним появлением нового зрелища. Министр Фролло невольно задержал взгляд - не могли не привлечь внимание такая яркость, такой шум. Что же вещал этот прыгающий и голосящий ненормальный в маске, укрывающей даже нос, так похожий на птичий клюв? Фиолетовые, лиловые и жёлтые (очень много жёлтого!) куски, собранные воедино - они вели за собой, от этого невозможно было оторвать свой взор, даже когда начинали болеть глаза. Вспыхнула на солнце, проглянувшем сквозь пелену облаков, золотая серьга в ухе, встала дыбом грива чёрных волос - и лишь сейчас судья обратил внимание на смуглый тон кожи фигляра.       - Цыгане! - скрипнув зубами, прошипел про себя блюститель порядка.       И тут их взгляды встретились - словно по некой случайности слово было услышано.       На секунду показалось, что весь мир замер. Сердце Клода пропустило удар - мужчина узрел лицо, узрел взгляд того самого создания. Пред ним был искусно преображённый тот самый дьявол - на сей раз состоящий не из камня, а из плоти и крови. И, похоже, это существо узнало своего поднадзорного. А у поднадзорного, в свою очередь, всё внутри похолодело.       - Только посмотрите, какая важная птица посетила нашу скромную обитель! Судья Фролло собственной персоной! - неожиданно заверещал лицедей, весело оскалив от уха до уха ставший неожиданно хищным рот. Своим пронзительным тенором разорвал пелену заторможенного времени и загустевшего пространства - резанув слух Клода и вернув того в обычное течение минуты нынешней. Все в испуге оглянулись на него - однако министр не выказывал своим видом ничего, кроме сдерживаемого раздражения и плохо прикрытого презрения.       Шут же ни интонацией, ни лицом не выказывал враждебности - наоборот, весь его вид говорил о весьма благостном настрое:       - Признаться, я весьма польщён! Сегодня у нас высокий гость! - объявил актёр публике.       - Высокий сам по себе или потому, что он сидит на коне? - из-под рамы вылезла кукла, разодетая практически так же, как и её хозяин. В толпе редкий дурак, не сдержавшись, фыркнул, но тут же поспешил скрыть свой смех за чиханием и кашлем.       - МОЛЧАТЬ! - прикрикнул на гиньоля** цыган, якобы испугавшись за возможные последствия. И обратился к "высокому гостю" самым заискивающим тоном, состроив невинное лицо и аж положа руку на сердце: - Простите его, ваше превосходительство. Господь одарил глупца длинным языком, да забыл его к уму привязать.       - Ничего не забыл! Язык к уму не привязывают! - гнусаво пропищала кукла.       - Было бы к чему привязывать! - рыкнул на неё хозяин (полишинель, вздрогнув, съёжился). - Творец, по ходу, забыл не язык привязать, а мозгами одарить!       Тут уже в толпе послышались отдельные смешки. Скоморох медленно отвернулся от начавшей смелеть пупе... И тут резко повернулся к ней, грозно зыркнув - персонаж куклы вновь съёжился. Потом всё повторилось: человек отвернулся, перчатка "осмелела", и снова резкий поворот, снова делаются страшные глаза, и снова гиньоль "испугался" этого взора (вот только теперь цыган так долго и так напряжно сверлил взглядом "напарника", что простой люд не удержался - и расхохотался в голос).       Хозяин кибитки, убедившись в подчинении перчатки, отвернулся, проворчав довольно-таки слышно: "Так-то лучше".       - Что взять с дурака? - наконец, обратился фигляр к публике. И тут же угрожающе глянул на куклу: - А коль ума не набраться, так и в лапы Инквизиции за дело угодить недолго!       - Авось обойдётся! - пропищал чревовещатель наглым голоском за бесшабашного персонажа.       - Побоялся бы при одном из благочестивейших господ такое говорить! - вновь "рассердился" хозяин кибитки. - Так тебя и на костёр отправят, на виселицу - прямиком! Или в пыточную сначала! И поделом, дурак!       - Таких дураков весь Париж, и целый свет собрался! - возликовала, парируя, миниатюрная копия лицедея на всю улицу.       Разноголосье огласило эту же улицу различной реакцией.       - Замолчи сейчас же, негодяй! - наигранно испугавшись, цыган начал душить пупе как под одобрительные крики, так и под улюлюканье зрителей. "Борьба" продолжилась уже в вагончике за рамой, сопровождаемая писком и высокими хрипами персонажа куклы, а также рыком хозяина кибитки. Особо любопытные вытянули шеи. Звуки борьбы стихли - и вынырнул взъерошенный лицедей со сбитым нарядом, тяжело дыша понарошку. Обеими свободными руками он поправил свою пелерину, съехавшую маску, пригладил растрепавшиеся волосы и нахлобучил шляпу.       - Ух! - он вновь обратился к зрителям. - Еле поборол чёрта! С бунтарями только так и надо. А то ходят тут, народ смущают. Лучше их сразу Ы-ы-ых! Я правильно говорю, ваша честь?       Снова пристальный взгляд. Обычно пронзающие свойства приписывают очам ярким и светлым, но сейчас Клод Фролло чувствовал: как его пронзает почти физически взгляд глаз чёрных. Словно дьявол игрался с ним, человеком, как кот - с мышью. Ещё никогда судья не чувствовал себя столь остро простым смертным, глядя в смеющиеся глаза цыгана. А ещё в него вновь обратилось множество взоров собравшихся. И ведь скоморох мог в любой момент взять - и поведать о том, что Клод Фролло грешен, и что он взял на воспитание отвратительного уродца.       Опасаясь сего момента, желая сбежать от позора и от единственного "египтянина", на которого он не осмелился пока поднять руку, а также не зная, что ответить, министр Фролло, не выдавая своего страха, всё с тем же выражением лица, что и прежде (отличившегося разве что нехорошим прищуром), развернул коня - и направил его далее, ко Дворцу Правосудия.       - Ваша честь? Ваше превосходительство? - окликнул удаляющегося Клода шут. Убедившись, что тот не вернётся, вновь обратился к публике: - Молчание - знак согласия! Во всяком случае, выглядел он уставшим, но довольным.       - Да ты ему просто надоел, болван! - гаркнул один из толпы.       - С болваном я только что расправился! - не известно: имел ли в виду цыган гиньоля или же судью. И развёл руками, пожав плечами: - А так - ну, что тут поделаешь? Скоморох попу не товарищ!..