Каждому дьяволу положен свой ангел.

      Спокойную летнюю ночь, которая была радостью для всех капитолийцев, разбавляли тихие рыдания жителей дистриктов. Разумеется, они не были слышны здесь, в столице, но он чувствовал их. Чувствовал как плачет мать, как плачет девчонка, потерявшая на арене своего возлюбленного. Хеймитч знал, что и их трибуты тоже умрут. Что могут сделать двенадцатилетние мальчишка и девчонка против толпы подростков, готовых убивать? Они были братом и сестрой. Какая ирония судьбы… Тоненькие ручки Эффи вытянули этих двойняшек, забрав у матери самое дорогое, смысл ее жизни. Та бедная женщина не переживет этого горя, она просто не переживет. Он видел слезы их матери. Ах, сколько он перевидал слез, сколько видел боли и горечи, сколько отчаяния! Столько, что можно было собрать все и наполнить океан этими слезами.       Хеймитч не только видел, он испытывал это всё на себе. Он помнил каждый момент, каждую секунду, которая приносила душераздирающую боль, от которой хотелось волком выть. Может быть раны бы затянулись, боль утихла, но ежегодная жатва не давала этому произойти, будоража сознание.       Он потерял отсчет времени. Сколько лет прошло после той трагедии, которая заставила его измениться? Год? Два? Пять лет? Сколько? После тех действий, когда мать и девушку сожгли заживо, а отца и братьев жестоко казнили, от них ничего не осталось. Хоронить было просто нечего.       Она чувствовала его, за эти годы не слабо привязалась к нему. Однако, иногда он невыносим, а еще алкоголик и эгоист. Все эти слова она говорила ему не раз и даже не два, но от них не было толку. Эффи скрывала свою привязанность так же, как и он. На людях они были одними людьми, а наедине совсем другими. Наедине они могли говорить обо всем угодно. В основном Эффи краснела от шуток Хеймитча, а тот получал удовольствие, подшучивая. Спустя 5 лет она стала ненавидеть свою профессию, даже не профессию, а скорее работу.       Этой ночью они сидели напротив телевизора и наблюдали за исходом Игр. Ментор, закинув ноги на стол, развалился на диване, потягивая капитолийский виски прям из горла бутылки. Сопровождающая следила за действиями на экране, нервно перебирая ткань платья и отдирая лак с ногтей. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. В схватке сошлись паренек из двенадцатого и профи из второго. К слову, девчонка уже была мертва. Их подопечный долго убегал, но когда поднял, что битва неизбежна, встретился со смертью лицом к лицу. Ему, конечно же, хотелось выиграть, но шансы были малы. -Он убьет его, -прошептала Эффи, зажмурившись, когда профи замахнулся на мальчишку мечом. Так и произошло. Парнишка не издал ни звука, бесшумно рухнул наземь. Сердце Хеймитча выпрыгивало из груди, душа разрывалась в клочья, глядя на этот ужас. Он закрыл глаза, сжал кулаки и так же тихо произнес: -Уже. Подтверждению его словам стал очередной выстрел из этой треклятой пушки.       Капитолийка резко вскочила и встала перед ним, загораживая экран своей тоненькой талией. Ее глаза были мокрыми от слез, тело дрожало, но она старалась сохранять самообладание и не поддаваться своим же внутренним терзаниям. Старания были тщетны. -Эффи, ты… Он попытался сказать, что та загораживает телевизор, но она перебила его. -Я знаю, что я Эффи! -выпалила девушка, -Только вот кто ты? Ты- единственный, кто мог им помочь. Ты был из последним лучом надежды! Но ты не сделал ничего! Она кричала, что было сил, жестикулируя руками. Он оставался невозмутим. -Тринкет, я не хотел вселять в них надежду, которая все равно разбилась бы на тысячи мелких осколков, -пытался вразумить ее ментор, хотя удавалось с трудом, уже было два часа ночи как никак. -Нет, милый мой! Ты напился, как обычно, и забыл! Забыл про живых людей! Как можно быть таким черствым? — продолжала вопить она. Хеймитч вмиг сократил расстояния между ними и прижал своим телом к столу, стоявшему посреди гостиной. -Совсем сбрендил, Эбернети? Его дыхание и запах виски, который пропитал каждый миллиметр его кожи, одурманивали голову. -Да, куколка. А ты только сейчас поняла? В его глазах проскользнуло что-то дьявольски-опасное и губы расплылись в злобный ухмылке. -Черствым? Так ты называешь то, что мне приходиться терпеть? Хотя бы надоедливую тебя! Пора привыкнуть, что они умирают! Пора привыкнуть к смертям, которым ты становишься, как минимум, свидетелем. А еще даже немного соучастницей. Возмущению Хеймитча не было предела. Скорее это было не возмущение, а боль и безысходность. Он не мог ничего поделать и сорвался. -Как можно так говорить? -продолжала удивляться Эффи. -Вот так! Хватит на сегодня! Сделав большой глоток, ментор встал и ушёл восвояси.       Только снаружи он казался таким спокойным и невозмутимым, хотя она все видела и понимала. Внутри у него бурлили эмоции, злость и отчаяние переполняли Хеймитча. Это Эффи могла проплакаться, чтобы стало легче, а он нет. «Не плачь! Ты мужчина!»-твердила ему мама. Каждая мама говорит так своему сыну, поэтому каждому мужчине, когда тот вырастает, бывает трудно, как сейчас Эбернети.       Посреди ночи ментора разбудил нечеловеческий крик. Он вскочил с ножом в руке, но когда понял, что это кричала Эффи, оставив нож, он зашёл в её комнату, наплевав на то, что надо постучаться. Она сидела на кровати и торопливо терла руки, будто что-то хотела смыть с них. -Что случилось, солнышко? — встревоженно спросил он. -Они в крови, Хеймитч! В крови тех, чьи имена я вытащила на жатве, -ответила сопровождающая, нервно теребя руками. -Нет! Они чистые! -утверждал Эберети. Но она не слушала и продолжала их тереть. Поняв, что ничего ей не докажет, Хеймитч повел ее в ванную. Вымыв с мылом руки, он продолжал утверждать, что все, руки чисты. Она отвергала все его уговоры пойти спать и говорила, что руки в крови. Сейчас ментор не обращал внимания, что пред ним стоит девушка в одной ночнушке, без макияжа и без парика. Он сам соответствовал дресс-коду, находясь рядом с ней в синем халате. -Хорошо, идём за мной! -отведя Эффи от раковины, мужчина настроил теплую воду в душе и зашёл туда вместе с ней, на ходу скинув халат, оставшись в одних пижамных штанах.        Тринкет прижалась к его сильному торсу. Хеймитч, не раздумывая, позволил ей это сделать и сам обнял её. Вскоре одежда намокла, как и их тела. Он понимал, что сейчас где-то четыре утра и надо бы выспаться. Хотя, теперь незачем оба трибута из дистрикта двенадцать мертвы. Чуть отстранившись, Эффи взглянула на руки, сначала она была напряжена, но уже расслабилась и более или менее успокоилась. -Мне холодно, — произнесла девушка, в то время, как её зубы отплясывали чечетку, не смотря на то, что вода была теплой. Ментор, ничего не ответив, вышел из душевой кабинки и выдал ей полотенце. Аккуратно вытерев её, он помог преодеться в сухое, что немного смущало, и закутал в одеяло. -Останься, -попросила Эффи и задержала мужчину за руку, когда тот двинулся к двери. -Хорошо, только переоденусь. -Не бросай меня! — молила она, словно тот уйдёт и никогда не вернётся. -Я вернусь! Слышишь? Тело Тринкет опять начало трястись. Он взял её за руки и приложил её мягкие ладони к своей грубой щетине. -Подожди минуту, принцесса.        Быстро переодевшись, Хеймитч вернулся, как и обещал. Она сидела на кровати и ждала. -Ну все, ложись. Я пришёл, -успокаивал он. -Не могу, -протараторила Эффи. Только не с обычным энтузиазмом и позитивом, а быстро, чтобы он не смог ничего разобрать. Тогда ментор забрался на кровать, под одеяло, и движением позвал её лечь к нему. Она легла. -Будь рядом, — шепотом попросила капитолийка. -Обещаю, — так же ответил Хеймитч. Он делал все это для неё, он чувствовал, как был обязан помочь ей пережить весь это кошмар. Он мог бы найти способ и попроще, например посадить её на алкоголь, но понимал, что она, капитолийская принцесса, не достойна такой жизни.