Каждому дьяволу положен свой ангел.

      Холодная промозглая погода, колкий снег за окном. Ничто не греет душу, кроме горячительного напитка, который Хеймитч из раза в раз вливает в себя. Теперь, когда все закончилось, можно было бы и бросить пить, оставить это в прошлом. Но привычка — есть привычка. (Привычка свыше нам дана — замена счастию она) Алкоголь смог заполнить пустоты, где должны быть любимая жена, дети, друзья. Заполонил все пространство, не давая чему-то новому проникнуть в душу.       Огонь ласково, потрескивая в камине, лижет поленья, превращая их в то, чем они никогда еще не были. Точно так же Голодные Игры превращали людей, выворачивали на изнанку или вовсе забирали. Навсегда. Но Игр больше нет, люди трудятся на благо своим дистриктам, восстанавливая их, пытаясь забыть весь ужас, который пришлось повидать. Иной раз в детских глазках нет воспоминания о счастливом детстве и, когда у детишек спрашивают, что им запомнилось из детства, они отвечают: «Война.»       Революция закончилась, но, несомненно, оставила отпечаток на всех. Не исключая жителей Капитолия. Эти люди мало изменились внешне, но достаточно сильно изнутри. Эта трагедия заставила их внутренний мир перевернуться, изменила все ценности, расставила все по местам. Вроде ничего не было бы страшного, если бы не пострадали миллионы людей, если бы тысячи не погибали зря, просто потому, что кто-то не смог совладать с одной своенравной решительной девчонкой.       На самом деле, каким бы не было наше прошлое, будущее просто обязано быть лучше. И вот наконец пришло то время, когда хочешь или нет, ты обязан стать хотя бы капельку счастливее — зима. Именно зима предвещает хорошее будущее, говоря о том, что чему-то старому и жуткому пришел конец. Зима — это начало новой жизни, когда каждый ждет чудес не важно взрослый то человек или ребенок, молодой или старый. Ведь порой серьезные взрослые нуждаются в сказке гораздо больше, чем дети.        Это утро самого прекрасного дня в году. Когда люди погружаются в приятную суету, выбирая подарки любимым, когда снег огромными пушистыми хлопьями ложится на капюшоны, шапки, волосы. Это время чудес. Когда каждый верит во что-то волшебное и такое прекрасное, что душа поет.       Китнисс и Пит после завтрака отправились подбирать подарки для Хеймитча и Эффи, с которыми они решили встретить этот праздник. Бывший ментор и сопровождающая не встречались после того, как победители переехали обратно в Двенадцатый. Почему? Ответ на этот вопрос всегда будет тайной. — Что мы им подарим? — спросил Пит, как только они зашли в магазин подарков. Полки уставлены тысячами полезных вещей и просто безделушек, которые предназначены приносить радость. — Понятия не имею, что им нужно, — оглядывая витрины, отозвалась Китнисс, — На крайний случай, Хеймитчу бутылку коньяка, а Эффи что-нибудь из косметики. — Мы договаривались, что это совсем крайний случай, — напомнил юноша. Им хотелось сделать приятно, подарив что-то своим наставникам, хотелось подарить то, что никогда бы не напоминало о прошлом, что-то такое, что могло бы стать какой-либо точкой отсчета, когда те могли бы начать жить по-новому. — Давай Хеймитчу подарим набор кухонных ножей, — предложила Китнисс. — Ну да, а Эффи подарим набор форм для выпечки, — раскритиковал предложение Пит. Никто не мог подумать, что выбор подарков станет таким трудным занятием.       Пройдя пару ларьков ярмарки, пара остановилась около ларька с бижутерией. Они долго рассматривали украшения, оспаривая предложения друг друга. — Ладно, давай подарим один подарок на двоих, — внезапно выпалила Пересмешница. Пекарь смерил ее непонятливым взглядом, — Подарим им обручальные кольца. Как бы ни на что не намекая. — Чего? — Пит был явно удивлен и это было очень смешно. Поэтому они вместе звонко рассмеялись, забыв про манеры. Повезло, что Тринкет нет рядом.       В то время, как уже счастливые влюбленные выбирали подарки, наставники не теряли время даром. Эффи обошла все торговые центры столицы, выискивая подарки для своих родных людей, по которым она безумно скучала. В конечном итоге, для Пита она купила пищевые перламутровые красители и формы для создания его кулинарных шедевров, для Китнисс она сумела раздобыть дорогущий капитолийский набор по уходу за кожей, она считала, что первое за чем должна следить девушка, так это за своей кожей. Тут ее мысли остановились на бывшем менторе. Можно было подумать, что они забыли друг друга, забыли все, что знали друг о друге. Эффи даже понятия не имела, что ему можно подарить. Бутылка капитолийского ликера была не плохой идей до те пор, пока та не поняла, что сама же запрещала ему пить, а тут возьмет и подарит алкоголь. Но Китнисс ни слова про него не сказала, значит его не будет.       Хеймитч сильно не напрягался по поводу подарков. Однако «дети» решили сохранить в тайне, что приедет «мама». Они ни слова не сказали Хеймитчу про Эффи, точно так же, как и ее не оповестили о том, что он придет. Бывший ментор взял достаточно деньжат и побрел по магазинам вчера вечером. Для девчонки он купил изящное серебряное колье, оно было первым, что удостоилось внимания победителя, для юноши ментор приобрел наручные часы с элитным кожаным ремнем, а для себя любимого бутылку хорошего виски.       Занятие выбирать подарки было очень трудным, но не менее интересным. Внутри что-то трепетало. Каждый предвкушал вкус встречи. Еще около часа побродив по магазинам, Китнисс и Пит нашли все-таки подарки. Капитолийской даме они прикупили изысканную юбку, какую только смогли найти в дистрикте, а ментору стальной нож с острейшим лезвием и именной гравировкой на рукоятке, отделанной кожей, чтобы не скользила в руке. Подарить пьющему человеку нож было бы самой абсурдной идеей, но ничего лучше на ум не пришло. — Слушай, Китнисс, я кажется придумал, — проходя мимо одной из витрин, воскликнул Мелларк. — Что? — удивилась та и последовала за своим спутником жизни. — Давай купим для Эффи подарок от Хеймитча, — они зашли в магазинчик и их взгляду предоставился кулон в виде солнца с янтарем посредине. — Как он там ее называл? Солнышко? — улыбаясь, спросила Эвердин. — Тебя тоже, но… — Но в ее сторону это звучит несколько иначе. Молодые люди поняли друг друга и, недолго думая, купили украшение.

Вечер.

      Приготовление к празднику шло полным ходом. Елка в гостиной сверкала яркими огнями, создавая праздничную атмосферу. Эффи приехала ровно в восемь вечера, чтобы помочь накрыть на стол и приготовиться к празднованию Нового Года. Когда она прибыла в дистрикт номер 12, никто не мог подумать, что эта та вечно разукрашенная Эффи Тринкет. Она кардинально изменилась. На ней не было броского тяжелого парика и пестрого, как гирлянда на елке, наряда. Она светилась изнутри, светилась своей лучезарной улыбкой и полными счастья глазами. На ней было нежно-голубое пальтишко и сапожки на среднем каблучке. Эффи была очень сильно рада вновь увидеть тех, по ком душа так тосковала.       Спустя два часа раздался стук в дверь, Китнисс была занята нарезкой салата, а Пит замешивал тесто для новогоднего торта. К двери пошла мисс Тринкет. Отворив, ее взгляду предстал тот, встречи с которым она ждала наверно больше всего или вовсе не ждала. Она боялась его увидеть, заговорить. Холодный ветер резко залетел в дом, немного запутав ее светлые волосы, когда та открыла дверь. — Эффи? — его удивленный, до боли, знакомый голос с хрипотцой раздался в воздухе. Она в фиолетовом, подчеркивающем фигуру, платье и он в черном расстегнутом пальто, под которым виднеется темно-синий костюм. Всего лишь порог разделяет их, — Может впустишь? Эффи, ощущая огромный шок, в ступоре отошла в сторону и пропустила гостя в дом. — Хеймитч, ты? — донесся голос Пита с кухни. — Я! — крикнул ему тот в ответ. Он снял пальто, повернулся к ней и заглянул в ее небесно-голубые глаза с темно-синими прожилками. — Ну здравствуй, Эффи, — проговорил Хеймитч. Все слова разом вылетели из головы Тринкет, что-то неописуемое творилось внутри. — Здравствуй, Хеймитч, — тихим голосом, неожиданно для себя самой, произнесла Эффи. Они встретились глазами впервые за долгое время, давно вот так никто не смотрел на нее. Все тот же взгляд, все та же фирменная улыбка, все тот же мистер Эбернети.       Прошел на кухню, оставив небольшие коробочки с записками под елкой, стоявшей в гостиной. — Привет, Хеймитч, — улыбаясь, произнесла Китнисс. — Привет, Китнисс, — покачав головой, ответил он, — Выйдем на секундочку. Эвердин сразу смекнула о чем пойдет разговор. — Какого черта ты мне ничего не сказала? — рявкнул ментор, встав спиной к окну, чтобы контролировать ситуацию. — А должна была? — удивленно взглянула на Эбернети девчонка. — Просто обязана! — раздраженно ответил тот. — Держи, — она аккуратно кинула ему в карман пиджака маленькую бархатную коробочку. — Что это? — утихомирив свой пыл, поинтересовался Хеймитч. — Подарок для нее, — шепнула Сойка и пошла обратно на кухню. Внутри у победителя боролись противоречивые чувства. С одной стороны негодование от того, что дети затеяли этот идиотский сюрприз, а с другой такая тихая, умиротворенная радость видеть Эффи снова. Эффи была озадачена тем, что она ничего не купила в подарок для Хеймитча. Да, она не знала, но это никак не является оправданием. Что ей делать и как выкрутиться из этой ситуации она, пока что, не имела даже малейшего представления.       Вскоре все было готово, а время близилось к полуночи. С каждым шагом стрелки завершали предыдущий год, который ни для кого не был легким. В этом году им пришлось научиться жить заново, заново научиться радоваться, смеяться по пустякам, справляться со своими страхами и заставить себя поверить, что все ужасное позади.       Стол был накрыт в гостиной. Китнисс с Эффи бегали с кухни в комнату, принося блюда. Мужчины сидели на диване, краем глаза глядя на новогоднее шоу Цезаря Фликермана, и разговаривали о чем-то. Такой семейной, спокойной обстановки не было очень давно, а точнее никогда. Эти четверо людей первый раз за всю свою жизнь собрались не потому, что нужно что-то обсудить или придумать какую-то стратегию, они собрались все вместе, чтобы просто радоваться.       Все сидят за столом. Хеймитч, как самый старший, во главе стола, Эффи справа, а Китнисс и Пит слева, рядом друг с другом. Вот президент Пэйлор поздравляет всех граждан Панема с Новым Годом, с началом новой жизни, часы бьют двенадцать. И комната наполняется радостными возгласами. Звон бокалов наполняет пространство. Вот оно, время чудес. Любой человек любит это. Любит радоваться, смеяться, шутить, любит быть счастливым.       Ночь длится нескончаемо за шумными разговорами. Им есть о чем поговорить и что вспомнить. Эффи рассказывает про то, что в Капитолии созданы волонтерские группы, которые ездят по дистриктам и помогают восстановлению. Она состоит в такой организации, поэтому ей пришлось сменить свой стиль. Каждый месяц она организовывает людей, которые отправляются в различные округа и помогают нуждающимся. Эффи специально погрязла в работу, чтобы меньше скучать, меньше думать о своих победителях, которых безгранично рада видеть снова. Китнисс и Пит рассказывают о своей жизни. О том, как они вместе справляются с различными передрягами. Они очень счастливы вместе. Теперь по-настоящему, не как тогда, перед камерами. Они словно светятся рядом друг с другом. Хеймитч создает обстановку праздника, отпуская свои фирменные шуточки. Он старается общаться так, как раньше, будто ничего и не происходило в их жизни. Все так же шутит над Эффи, она заливается краской, но улыбается. Кто бы знал, каких усилий это все стоит для ментора. Слишком больших, но ведь оно того стоит.       Вкусно покушав, компания принимается открывать подарки. Пит очень благодарен Хеймитчу за часы и Эффи за эти чудо-приспособления для выпечки. — Спасибо вам большое, — благодарит он и улыбается. Затем он открывает коробочку, в которой лежит подарок от Китнисс, в ней медальон. Он открывает его и видит изображения свой семьи, своей новой семьи. Ей теперь являются Китнисс, Эффи и Хеймитч. Эти люди стали для юноши теми, кто помогли пережить все, что он так боялся почувствовать. Он протягивает свой подарок девушке, она открывает его и сразу же бросается ему на шею, крепко обнимая. Эта картина заставляет наставников улыбнуться. — Спасибо огромное, — говорит Эвердин, открыв все остальные подарки. — Обращайся, — улыбаясь, отвечает бывший ментор.       Когда Хеймитч достаточно выпил, отпраздновав Новый Год. Приходит время расходиться, ибо это поглощение алкоголя может не закончится до утра. — Сколько можно, Хеймитч? — смеясь, спрашивает бывшая Сойка. — Знаешь, солнышко, бокал красного вина в день полезен для здоровья. — Да, но не восемь, — поддерживает ее Пит, стоящий рядом. — Я двигаюсь к бессмертию, — отшучивается Эбернети. — Хеймитч! — упрекает Эффи, заставив отставить бокал в сторону. — Ладно, спасибо большое за подарки и праздник, я пожалуй пойду, — несколько опьяневшим голосом говорит мужчина и направляется в коридор. — Не за что, — кричит вслед Эвердин, но дверь уже захлопывается. — Эффи, у нас есть небольшая проблема, — опустив глаза, начал Мелларк. — Что случилось? — встревожено спрашивает Тринкет. — Ничего особенного, просто во второй спальне мы не успели убрать беспорядок, — виновато продолжает Китнисс, — Прости, но ты не могла бы переночевать у Хеймитча? — Конечно, без проблем, — отзывается та, но прекрасно понимает, что ей предстоит провести около десяти часов в одном доме с Хеймитчем Эбернети. Будь это кто-то другой, не возникло бы и проблем. Но этот человек слишком хорошо ее знает, точно как и она его.       После того, как Эффи помогла ребятам унести всю посуду на кухню, она ушла спать. Пройдя по улице каких-то двадцать метров, она уже стояла на пороге серого дома, который ничем не предвещал праздника. Тринкет повернула ручку, дверь открылась. Он никогда не закрывает дверь — привычка.       В этом доме все изменилось. Снаружи нет, а вот внутри… Все стало более уютным, в камине горел огонь, заливая комнату мягким светом и теплом. Она поднялась в спальню, решив, что хозяин дома уже спит. К ее удивлению кровать была заправлена чистым бельем, посмотрев в окно, она увидела звезды, луну. Эта новогодняя ночь была просто чудесной. Снег искрился от света фонарей, в доме напротив горел свет. Все было так прекрасно и обычно, что трудно предположить, что буквально полтора года назад она сидела в сером отсеке дистрикта 13. Ей казалось, что все в этом доме пропиталось запахом алкоголя. Но этот запах был чуть заметен и дарил некую изюминку необычности. Она пыталась забыть эту изюминку, забыть его. Пыталась отрваться от прошлого, но не могла. Потому что именно те воспоминания дарили какие-то согревающие чувства. Однако это со стороны могло выглядеть эгоистично, ведь там Голодные Игры, страх, страдания. Но там есть они, те, кого она так горячо смогла полюбить и обратить все назад невозможно.       Внезапно, за своей спиной, Эффи услышала тихие шаги, которые выдавали такие же тихие скрипы половиц. Она знала, что это Хеймитч, но специально не обратила внимания. Он аккуратно подошел сзади и одел ей на шею тот кулон, что отдала Китнисс. Золото приятно прикоснулось к ее декольте. Не произнося ни слова, мужчина поправил ее волосы и так нежно, трепетно прикоснулся к ее талии. Провел руками по изгибам тела, скрестил руки на животе и, прикрыв глаза, прижался к ней, вдыхая сводящий с ума запах ее волос. Девушка напряглась, она понимала, что такие ласки никогда не заканчивались чем-то разумным. Но как же было приятно ощущать его руки на своей талии и обжигающее шею дыхание. Они молча стояли напротив окна, желая растянуть этот момент длиною в вечность. Эффи не верилось, что это тот грубиян и несносный алкоголик стоит позади нее и так ласково обнимает. Хеймитч положил ладони на ее скованные плечи, заставляя холодок пробегаться по ее телу, затем провел руками от плеч к запястьям и, добравшись сквозь светлые волосы к шее, поцеловал. Его щетина слегка коснулась ее нежной кожи. Девушка невольно наклонила голову, давая право продолжать ее целовать. — Ты пропала из моей жизни. Почему? — внезапно спросил Хеймитч. Тринкет ничего не ответила, лишь глубоко вдохнула, заставив то, что томно болело в груди задохнуться. Он понял, что она вот-вот заплачет. А он так не любит ее слез. Ментор не видел слез своих родных, потому что не видел как они умирали, но многие годы по ночам сам смахивал предательские слезы. Он не хотел, чтобы она плакала.       Оставив несколько легких поцелуев на шее, Эбернети развернул Эффи лицом к себе. Та сгорала внутри от нелепого стыда близости с ним. Но сама же его желала. — Не представляешь, как я соскучился, — приглушенным тоном произнес ментор, притянув ее к себе за талию. Он горячо поцеловал ее, блуждая руками по спине, пояснице, спускаясь ниже. Эффи обвила руками его шею. Что-то кричало внутри не поддаваться своей слабости, но все зашло уже слишком далеко. — Хеймитч, мне стыдно, — опустив глаза, сказала капитолийка. — За что? — недоумевал он. — За это. — Милая, я подарил тебе свой подарок, а ты мне нет, — улыбнувшись, напомнил он, — Тем более, я же вижу, ты сама этого хочешь. Это было правдой. Она хотела быть его, чтобы он дарил ей всю свою нежность и любовь, на какую только способен. — Это неправда, — пытаясь обмануть себя, ответила Тринкет. — Можешь обманывать кого угодно, но меня тебе провести не удастся. Я вижу, как ты таешь от моих прикосновений. Не обманывай себя, Эффи. Эти слова зарождали некую злость изнутри. Злость на себя за то, что не может признаться. «Нет! Это не так!» — кричал мозг, пытаясь завладеть сердцем. Тело твердит обратное. — Ты говоришь об этом, как об очень непристойном действе, — упрекнула его девушка. — Солнышко, ты сама это выдумала. Я всего лишь называю все своими именами, — опроверг ее слова победитель. Она демонстративно закатила глаза, а он продолжал обнимать ее за талию, смотря только в глаза, пока та стояла в раздумьях, что ей делать: послушать разум или поддаться своему желанию. — И как ты меня терпишь? — саркастично улыбнувшись, спросил он. — Я не терплю тебя. Я тебя люблю. Это совершенно разные вещи, — ответила Эффи. В ее взгляде было смятение, нотка стыда и непреодолимое желание. Хеймитч, ничего больше у нее не спрашивая, поглаживая спину, аккуратно потянул маленький замочек облегающего платья вниз. Его взгляду предстало обнаженное, соблазнительное тело бывшей сопровождающей. Он покрывал ее тело поцелуями, поглаживал каждые миллиметр тела, заставляя ее извиваться, закусывая губы, чтобы сдержать стон. Сжимал ее упругую грудь, срывая легкие стоны с ее губ, которые были музыкой для его ушей. Эти грубоватые ласки приносили блаженство и такое умопомрачительное удовольствие. Она зарывалась тонкими пальцами в его светлые волосы, прижималась к нему всем телом, словно хотела утонуть в нем. Хеймитч ловил на себе желанные, может даже несколько похотливые, взгляды сопровождающей и ему это нравилось, ведь он с таким же превеликим нетерпением хотел ее. Мужчина снова накрыл ее губы своими, вовлекая в глубокий, чувственный поцелуй. Девушка отвечала со всем пылом и со всей страстью, она нежно коснулась его груди, и мужчина понял, что она сам одет. Резко стянув с себя рубашку через голову и отбросив ее куда-то в сторону, он принялся освобождать Эффи от лифчика, в это время она ловко справилась с его брюками. Немного переклонив ее через через свою руку, медленными шагами пара перебралась на кровать. Он целовал ее шею, ключицы, плечи, обнаженную грудь, нежно сжимая и поглаживая. Эффи, не растерявшись, ласково дотрагивалась до его спины, проводя вдоль позвоночника. Ему было так приятно, что он не смог удержать предательский стон, сорвавшийся с его уст. Девушка вздрагивала от каждого его прикосновения, словно мелкая приятная судорога охватила тело. Внизу живота сладко тянуло, доставляя каждой клеточке удовольствие. Хеймитч поддел пальцами узкую резинку ее трусиков и стянул с нее, оставляя полностью нагой. Он поглаживал ее бедра, прокладывая дорожку из поцелуев на животе. Эффи уже не могла сдерживать стоны и с каждый разом они становились протяжнее. -Хеймитч, прошу перестань меня мучить, — выдыхая ему в рот, взмолилась капитолийская красавица, немного разорвав поцелуй. Мужчина быстро освободил себя от «боксеров» и резким движением проник в нее. Его имя сорвалось с губ девушки, вызвав у ментора довольную улыбку. Каждое движение становилась все более и более проникновенным, задающим темп, Эффи лишь подстраивалась под него, в такт выгибаясь. Его ладони скользили по ее телу, лаская. Он сдерживал напор страсти, завладевший его сознанием. Она совершенно не сдерживала стонов наслаждения, смешавшихся с его прерывистым дыханием. Она почувствовала что-то новое. То, что никогда не чувствовала раньше. Она понимала, что словно на кусочки распадается под его натиском. Это было необычно и так прекрасно. Хотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Она выпала из реальности, погрузившись в омут вместе с ним. Эффи услышала, как дыхание Хеймитча стало более громким и почувствовала как тот достиг разрядки вслед за ней. Он облокотился на кровать, уткнувшись лицом ей в шею. Она обвила его бедра ногами, позволяя быть настолько близко, насколько это возможно. Сопровождающая обняла Хеймитча, прижав к себе, и принялась покрывать его шею поцелуями. Единственная мысль, блуждающая по ее голове являлась мыслью о благодарности ему за столь приятные минуты, проведенные вдвоем. Слабость завладела всем телом. Будь она не на кровати, ноги, став ватными, не смогли бы ее удержать. Когда ритм сердца немного восстановился, Хеймитч лег рядом, притянув Эффи к себе, и накрыл их обоих тонким одеялом. Она прильнула к нему, закрыв глаза. — Эффи, ты в порядке? — спросил мужчина. — Более чем, — сказала она. — Эффи, — хриплым от наслаждения и усталости голосом начал Эбернети, — обещай, что никогда не уедешь. Она коротко кивнула. — Обещай, что никогда не отпустишь меня, — попросила мисс Тринкет, заглянув в его глаза. — Обещаю. После этих слов бывший ментор нежно поцеловал девушку в висок.       Через некоторое мгновение Эффи услышала его размеренное дыхание, грудь спокойно вздымалась и опускалась. Она почувствовала себя самой счастливой. Капитолийка знала, что никогда не уедет, и теперь ее жизнь обязательно изменится.