Каждому дьяволу положен свой ангел.

       «Забыть бы ее поскорее.» — думал Хеймитч, вливая в себя очередную порцию алкоголя. Спиртное обжигало горло, заставляя приятное тепло растекаться по телу и одурманивать голову. Что было в ней? Он не знал. За свою жизнь он перетрогал столько женщин, которые после одного лишь разговора прыгали с ним в постель. Хеймитч мог легко их влюбить в себя, заставить дышать собой. Этот трюк не раз прокатывал среди дам Капитолия. Он влюблял их в себя, они ему открывались полностью, и на этом все заканчивалось. Вот что влекло его к Эффи, пусть она тайно любила его, пусть даже была слишком близка, но она была недоступна. Какая-то скрытая загадка была в ней, то, что не было ни в одной женщине Панема.       Тут раздался телефонный звонок. — Алло, — опьяневшим голосом, ответил Эбернети. — Хеймитч, ты ли это? — спросил голос на противоположном конце провода. — Если ты мне звонил, то я, — ответил ему бывший ментор. — Да ладно тебе! — задорным голосом воскликнул новоиспеченный министр связи. Хеймитч не разделял его энтузиазма и веселья. — Приезжай в Капитолий, буду там завтра по делам. — Какого черта я там забыл? — недовольно спросил Эбернети. — Перестань, — протянул Плутарх, — Оторвешься от своих мыслей, встретимся, поговорим, выпьем. — Выпить я и в Двенадцатом могу. — А встретиться со мной в Двенадцатом не можешь, — уперся Хевенсби.       Разговор тот был долгий и трудный. Но, как бы там ни было, сейчас Хеймитч вышел из вагона на столичной станции. Запахнув черное пальто, он направился в его офис. Люди на улице оглядывались на него с недоумением, их физиономии ничуть не изменились: такие же пестрые парики, сумасшедший макияж. Они не хотят меняться, чувствуют себя центром всея Земли и считают, что все крутится вокруг них.       Вот Эбернети подошел к застекленному небоскребу. Внутри здания его встретила девушка с фиолетовыми бровями и зелеными губами. Сочетания не из лучших, но за свою бытность ментор видел и похуже. Она любезно проводила его до кабинета министра. — Эбернети! — воскликнул тот, увидев приятеля в дверях, — Сколько лет, сколько зим! — Всего лишь четыре года прошло, а ты и не изменился, — ответил мужчина. Они горячо обнялись. Вроде ничего необычного, но было чрезвычайно приятно встретить друга. — Рассказывай, как ты? — сев за стол, начал расспрашивать Плутарх. Он достал из-под стола бутылку коньяка и два стакана и разлил янтарную жидкость по сосудам. — У меня ничего интересного. Ты лучше про себя расскажи, — отвел разговор от себя Хеймитч. Хевенсби, как типичный капитолиец, начал трещать про свою должность, про ситуацию в стране, затрагивая политические вопросы. Он рассказал про отношения с Койн, о которых Эбернети догадывался. Тут диалог приобрёл неожиданный оборот: министр рассказал про некую Эффи Тринкет, которая работает этажом ниже. — Можешь сходить к ней, — сказал Хевенсби, прибирая коньяк, — я разберу вот эти бумаги и зайду за тобой. Он указал на внушительную стопку бумаг, которая захламила стол.        Хеймитч ничего не сказал, просто встал и вышел. При упоминании ее имени внутри что-то сжалось, заставляя сердце биться быстрее. Он зашел в лифт, спустился на этаж вниз и прямо перед собой увидел надпись на двери: Эвфимия Тринкет. Переведя дыхание, Эбернети постучал в дверь. — Войдите, — раздался знакомый до боли голос бывшей сопровождающей, теперь — менеджера по персоналу. Он вошел вовнутрь. Небесные глаза Эффи вмиг распахнулись, увидев мужчину. Она вся напряглась. — Ну, здравствуй, Эффи. Этот голос, который раздался эхом по кабинету, сколько лет она пыталась его забыть. Как же ей хотелось забыть его прикосновения и поцелуи, его эти бездонные глаза, морщинки около губ, его улыбку. Она враз возненавидела его за то, что он приехал. Но сейчас все эти чувства отступили, позволяя довольствоваться моментом. Эффи робко встала со стула и нерешительно шагнула вперед. Этот же шаг сделал и Хеймитч; в комнате царила гробовая тишина. Они были так близко первый раз за последние три с половиной года. Капитолийка быстро прильнула к нему, затем отстранилась и, заглянув в его глаза, не нашла отказа. Теплые ладони мужчины ловко обхватили ее талию, их губы сочлись в трепетном, долгожданном поцелуе. Он только коснулся ее, а она уже забыла, как дышать. Ментор нежно провел руками по хрупким плечам, спускаясь к запястьям. Пальцы рук переплелись, словно непослушные шнурки. Эбернети хотел было поцеловать ее тонкую ручку, но то, что он увидел заставило остановиться: обручальное кольцо, надетое на безымянный палец правой руки. Его выражение лица резко изменилось; в душе больно кольнуло: «Опоздал, идиот!» — Нет, Хеймитч, постой! — умоляя, протянула она, когда тот отпустил ее руки. Взгляд его стал моментально холодным и каким-то чужим. — Не надо, — будто отталкивая, ответил он. — Ты ничего не знаешь! — упрекнула Тринкет, дрогнув голосом — Мне достаточно знать, то ты замужем. Кстати, почему ты не взяла его фамилию? Она глубоко вздохнула, понимая, что вот-вот заплачет. — Потому что не люблю его! — с комом в горле, объяснила женщина. Хеймитч нахмурился, увидев, как ее глаза наполнились слезами. Одна из них скатилась по щеке, оставив за собой обжигающий след. Можно кричать, ненавидеть, не видеть друг друга неделю, месяц, год, выйти замуж. Думать, что все прошло, а потом увидеться и просто сойти с ума. — А кого же ты любишь? — спросил он. — До сих пор тебя, — смущаясь, ответила она и отвела взгляд. Мужчина тяжело выдохнул, словно горы свалились на его плечи. — Ты сделала все верно: в жизни надо выбирать не того, кого любишь ты… Что этот человек сможет сделать для тебя? Ты отдашь ему все, что у тебя есть. Но вопрос: что ты получишь взамен? Нужно ценить того, кто любит тебя. И любит не тогда, когда ты накрашена и красиво одета, а любит всегда! — Этим человеком и был ты, Эбернети! Как ты не понимаешь? — она сорвалась на крик. — Тише, тише! — шепнул тот, быстро прижав ее к себе, чтобы приглушить крик. Они оба сели на синий кожаный диван, стоящий в ее кабинете. Эффи уткнулась носом в его шею. — Ты не понимаешь, — уже спокойно, но все еще со слезами на глазах продолжила капитолийка, — Он любит меня, когда я ухожена, когда улыбаюсь, когда готова заняться с ним любовью. Но ты даже не представляешь, как это противно целовать того, к кому нет никаких чувств. Слезы градом лились по щекам. — Я вышла за него, потому что была беременна. Эта новость дико ошарашила бывшего ментора. — Беременна? — Да. От тебя, чертов эгоист! Она несильно ударила его в грудь и продолжила плакать. — Ты решил потешить себя! Ты не подумал обо мне: может у меня уже семья, муж, дети! — глядя в его серые глаза, говорила Эффи, — Я почти забыла тебя. Забыла твои прикосновения, улыбку, голос! И тут твой приезд! Сколько теперь мне понадобиться времени? — Завтра я уеду. И ты никогда больше не увидишь меня, — опустив голову, выдавил Хеймитч; поперек горла встал ком, мешающий дышать. Он разорвал объятия встал и направился к выходу. — Нет, не уезжай, — взмолилась Тринкет, схватив того за рукав пиджака, — Я не хочу забывать тебя. Я сегодня же все расскажу мужу, мы расстанемся! — Нет! Не смей этого делать, Тринкет! — услышав планы Эффи, оживился Эбернети. Он схватил ее за плечи как раньше, когда они были коллегами, и встряхнул ее. — Ты будешь полной дурой, если разрушишь свою семью из-за меня! — Ее нет, — плача, утверждала она, — Дочь от тебя, мужа я не люблю. Что это за семья? Мысль о ребенке не давала покоя. С другой стороны, нужен ли ей отец-пьяница? На столе зазвонил телефон. Эффи, вытерев глаза, взяла трубку. Разговор длился буквально пол минуты. — Муж приехал за мной, — оповестила она.       Через пять минут она как бывшие коллеги вышли из здания министерства. Разговор стал непринужденным, но Хеймитч видел, как Эффи держалась, чтоб не расплакаться. На улице ее ждал высокий, темноволосый мужчина с голубым глазами. Он тепло поцеловал ее в подставленную щеку. — Мистер Эбернети, я слышал о Вас, — протянув руку, сказал тот, — Я Майкл Вернест. — Рад знакомству, мистер Вернест, — сухо ответил ментор. Вдруг из машины выбежала девчонка лет четырех и прижалась к своей матери. — Это Эмили — наша дочь, — представил мужчина, гордо вздернув голову, и потрепал девочку по светлой голове. — Это Хеймитч, милая, — объяснила Эффи, обняв голову. — Тот победитель? — шепнула девчушка свой маме. — Да, — ответила ей мать. Эмили перевела взгляд на Эбернети и начала его рассматривать. — Привет, принцесса, — произнес он и тепло улыбнулся. — Здравствуйте, — смущенно произнесла малышка. Эти двое еще долго смотрели друг на друга, изучая мелкие детали. Эмили поняла, что Хеймитч не просто победитель, он кто-то еще. Но кто? Черты лица, манера улыбаться — много было схоже в них. Яблочко от яблоньки далеко не падает. А эти глаза… Такие же серые и бесконечно бездонные, как у отца! — Мне кажется, нам пора, — заметив напряжение, произнес Майкл. — До свиданья, — сказал Хеймитч и протянул руку. Они обменялись рукопожатиями. — Пока, — произнесла капитолийка и обняла его одной рукой. — Пока, Эффи, — с грустью в голосе сказал мужчина и устало улыбнулся. — Не пропадай, — попросила она, повторяя его слова. Семья начала отдаляться к машине; Хеймитч тоже пошел по своим делам, как вдруг Эмили обернулась, вырвала руку из руки матери и крикнула: — Хеймитч! Ее голос заставил мужчину обернуться и остановиться. Девчонка подбежала к нему с распростертыми объятиями. Тот нагнулся, подхватив ее на руки. Эмили обхватила его шею руками, почти удушая. — Ты меня задушишь, куколка, — смеясь, сказал он. — Я знаю, что ты мой папа, — прошептала она. Эти слова привели Хеймитча в огромное удивление. — Откуда? — Я чувствую. Мужчина опустил ее на землю. — Ладно, беги к родителям. Эмили кивнула и побрела ко взрослым. — Пока, пап, — сказала она и больше не обернулась. Эти слова будто ножом резанули по сердцу. Ничто и никогда не причиняло такую боль, как эти короткие слова. Душа сжалась, а потом рассыпалась на мелкие осколки.       Эффи придя домой, обреченно села в кресло. Ее душа осталась с ним рядом. с кем была и всегда. — Эффи, я все знаю, — устроившись в кресле напротив, произнес Майкл. — О чем ты? — удивилась Тринкет. Она прекрасно понимала о чем пойдет разговор и боялась этого. — Я знаю все о тебе и этом Эбернети, — искривив его фамилию, начал Вернест, — Ты по уши влюблена в него: не взяла мою фамилию, собирала его фотографии, у тебя есть его номер телефона. А знаешь что самое главное? У тебя есть дочь от него! Капитолиец сорвался на крик, заставив Эффи вздрогнуть. Он вскочил, подошел к комоду, достал из верхнего ящика пару скрепленных бумаг и кинул ей их на колени. — Шлюха! — оскорбил он. — Перестань орать! Эмили услышит, — попросила Тринкет. Она дрожащими руками взяла бумаги, увидев, что это тест на отцовство. — Я давно все это подозревал. И мне плевать, что она услышит! Можно подумать, ты не видела, как она побежала к этому гребанному алкоголику... — Манеры, Майкл, — тошно произнесла Эффи, выдохнув. — Заткнись, проститутка! — крикнул он, подлетев и резко схватив за руку, — Сколько раз ты спала с ним? — Отпусти! Мне больно! — приказала капитолийка, глаза ее вновь наполнили слезы. — Мамочка! — вбежала в гостиную Эмили. Майкл, глянув на нее, отпустил запястье Тринкет. — Убирайтесь отсюда! — бросил он, уйдя в бар, расположившейся на кухне. Эффи и сама не хотела здесь оставаться. Она собрала вещи первой необходимости, позвонила Плутарху, узнав, где остановился Хеймитч и вызвала такси. Ей не к кому было больше идти.       Эбернети сидел в просторном двухкомнатном номере перед окном, потягивая спиртное прямо из бутылки. Он не пошел в ресторан с Хевенсби, остался наедине со своими мыслями, со своей болью, поглощающей разум. Ничто уже не могло вылечить сердце, которое разбилось на тысячи кусков. Да и собирать его уже не было смысла. В дверь постучали. Хеймитч нехотя встал и отворил ее. Его взгляду предстали Эффи и Эмили, которая держалась за руку матери. — Что случилось? — встревоженно спросил он, поставив бутылку на тумбочку у входа, пропуская их в номер. — Мы расстались, — объяснила Эффи. — Я же просил тебя не делать этого, — вздохнув, напомнил ментор. — Он сделал маме больно, — схватив того за пальцы, произнесла Эмили. — Он что, бил тебя? — оглядывая ее тело, спросил мужчина. — Нет, — отрицательно помотала головой она. — Да, — высказала свое мнение дочь. В глазах Хеймитча блеснули огоньки ярости. — Ждите здесь! — приказал он, накидывая пиджак. Эффи прекрасно знала, что выпивший да еще и злой Хеймитч может натворить непоправимое. — Не надо, прошу тебя! Она резко прижалась к нему, встав спиной к двери. Эмили прижалась к его ноге. — Останься, папа, — произнесла девчонка, в ее глазках застыли слезы. — Хорошо, — хриплым голосом ответил он, прижав дочку к себе, утихомирив свой пыл.       Эмили быстро уснула на руках у отца, он отнес ее в спальню, положил на кровать и накрыл одеялом. — Спит? — спросила Эффи. — Спит, — утвердительно качнув головой, сказал Хеймитч. Она улыбнулась. — Почему меня тянет именно к тебе? Скажи, что за магнит у тебя в сердце? Он не стал ничего отвечать, просто притянул ее к себе и вовлек в желанный поцелуй. Ее губы пылали от прикосновений его губ, этот терпкий и теплый вкус алкоголя, который просто пропитал его губы был настолько приятен, что Эффи сходила с ума, целуя его.       Эффи положила голову на его плечу, прижалась к нему и натянула одеяло. Она не была никогда «дома», как с ним. Он — ее дом, ее успокоение.