Каждому дьяволу положен свой ангел.

      Конец июня — прекрасное время с недавних пор. Уже год прошел с той кровопролитной войны, унесшей миллионы жизней. Несчастные влюбленные двенадцатого дистрикта уже давно стали счастливыми. Каждый из них научился не только преодолевать свои страхи, но и приручил своих демонов, чтобы жизнь стала проще. Всем людям когда-то приходится учиться жить со своими страхами. Это пришлось сделать и их беспробудно пьяному ментору, который уже долгие годы пьет, чтобы напоить свой разум до беспамятства и хотя бы на ночь расстаться с кошмарными снами. Алкоголизм — одно из сильнейших оружий, он каждый день убивает тебя, по крупице растворяя в себе твое сердце. Но сердце Хеймитча было растворено не алкоголем, а моментами, превратившимися в воспоминания, душевной болью от потери самых близких людей в его жизни и от той любви, что подарила больше несчастья, чем удовольствия. Ему казалось, что лучше бы не было этой глупой Тринкет в его жизни вовсе.       Эффи, напротив, уже почти забыла кто такой этот Хеймитч Эбернети. Нет. конечно, с памятью все хорошо: она помнила его слова, прикосновения, поцелуи. Но забыла улыбку, голос, взгляд и считала это почти преступлением. Поначалу она раздражалась от того, что все подруги и просто знакомые приставали. почему она такая грустная. Эффи еле сдерживалась, чтобы не послать к черту свои манеры. А по приходу домой била невиновные бокалы и тарелки. Эта вежливость никогда не давалась даром. Около полугода Тринкет была в депрессии, стараясь жить без него. И ей хотелось, чтобы ей просто позволили пережить это, переболеть, переплакать. Почему-то никто не хотел и знать, чего она хотела. Позвольте молча ей грустить И вам ни в чем не признаваться — А может. ей пришлось расстаться С тем, без кого ей больно жить. Она думала, что время закроет все раны, свято верила в это и даже Китнисс с Питом пыталась доказать это, но оно только будоражила сознание. Каждый раз, вспоминая эту фразу, в голове бывшей сопровождающей всплывали слова ее бывшего коллеги: «Время не лечит, лечат другие люди». Это навсегда останется в ее памяти. Наверно, у каждого есть такой человек, которого невозможно забыть до конца. Он как и прежде занимает в душе особое место. Наверняка тем, что нанес серьезную травму, о которой приходится вспоминать, думая о нем.       Спустя какое-то значительное время Эффи познакомилась с одним прекрасным капитолийцем, чья любовь к ней не знала границ. Он был хорош и внешне: каштановые волосы, манящие злато-карие глаза, высокий рост. Еще, этот мужчина, по имени Дейв, нескончаемо богат и известен, как обаятельный олигарх, с которым желала быть рядом каждая девушка, но тот выбрал Эффи Он сделал ей прекрасное предложение в оранжевых цветах заката на крыше одного из небоскребов столицы. Эффи была поражена и согласилась. Она всегда мечтала стать женой, мамой и просто быть счастлива. Ей казалось, что все в прошлом. На самом деле, ей только казалось. — Мама, я выхожу замуж, — радостным голосом протрещала капитолийка. придя к своей матери. — Как? — удивилась та и схватилась за сердце. — Вот так. За Дейва, — продолжалась радоваться Тринкет. Мужчина вышел вперед, протянул руку и почтенно поцеловал кисть пожилой женщины. — Миссис Тринкет, Вы же отдадите мне свою дочь? — спросил тот. — Если она согласна, — ответила мать. За тем ужином она узнала, что ее будущий зять очень популярен и имеет огромное достояние, сможет обеспечить ее дочь всем, чем только потребуется. — Мам, — начала разговор будущая миссис Брикман. — Да, доченька, — откликнулась та. — Как думаешь, почему он улетел, — шепотом спросила она. — Так, Эффи, ты знаешь, как я отношусь к этому Эбернети. — Ты его ненавидишь. — Вот именно! Тем более, наше никогда не уходит — то, что ушло, было не наше. Нас сломало расстояние.       Пара быстро нашли фешенебельный ресторан опять же на крыше одной из высоток. Эффи хотела, чтобы все было красиво как тогда, в закате. Эта свадьба обещала быть самой яркой, радостной и громкой. Помолвленные предполагали, что так и будет. Они делали все, чтоб запомнить этот знаменательный день в их жизни. Подготовка шла прекрасно: ресторан, свидетели, священник, который обручит их, но тут дело дошло до гостей. У жениха проблем с этим не возникло, все его окружение было из Капитолия. А вот у невесты… она задумалась о давних друзьях из Двенадцатого. — Дейв, мы можем поговорить? — заглянув в глаза своего возлюбленного, спросила Эффи. — Конечно, принцесса. То, как он назвал ее, резануло слух, но Эффи не предала этому значение. — Принцесса, ты что, на себя вылила на себя морковный сок? — Это такое платье, Хеймитч. — Вылей ликер, я выпью тебя. — Идиот! — Я думаю про Китнисс и Пита, а еще про, — она запнулась, — Хеймитча. — Они твои друзья, можешь пригласить их разделить с тобой это радостное событие, — улыбнувшись, несколько легкомысленно сказал мужчина. Грустно, когда человек, подаривший лучшие воспоминания, сам становится воспоминанием. — Как камень с плеч, — выдохнула женщина, — Спасибо. — Не за что. Он коротко поцеловал ее в висок.       Обойдя полгорода в поисках самых лучших приглашений, капитолийка наконец-то нашла их. В золотых конвертиках с фиолетовой каемочкой она написала красивое приглашение на свадьбу.       В дистрикт они пришли нас следующий день. Китнисс, идя домой с рынка, заглянула в почтовый ящик и увидела письмо от бывшей сопровождающей. Взяв сверток, девушка зашла домой и решила поделиться со своим возлюбленным этой новостью. — Пит, представляешь, — воскликнула она, — нам письмо от Эффи пришло. — Ого! — оживился парень, сидящий на диване и просто смотрящий телевизор, — Давно мы о ней не слышали. Китнисс неторопливо открыла конверт и достала красивую открытку. Пробежавшись глазами по тексту, она обомлела и тут же села на диван в огромном недоумении. — Китнисс, что такое? — встревоженно спросил Мелларк. — Она выходит замуж, — отрешенно произнесла Эвердин. — Что? Пекарь взял открытку из рук девушки и сам прочел содержание. — Этого не может быть, — выдавил он. Они оба знали, что между ментором и сопровождающей что-то есть, Китнисс видела последний поцелуй, видела, как губы ее наставника трепетно дотрагивались до губ экскорта. Они знала, что в душе та кричала: «Ты слишком важен для меня, не уходи!» и тянула руки, чтобы он остался. Хеймитч, сжав челюсти, заставил себя сесть в планолет и улететь. Эта история не могла так закончиться! Комната погрузилась в гробовую тишину, было слышно лишь, как угли потрескивают в камине, отдавая свое тепло. — Пойдем к Хеймитчу, может он что-то объяснит по-нормальному, — сказала победительница. — Идем.       Влюбленные обулись и вышли из дома, направившись к своему ментору. Внутри у ребят все сжалось, им обоим хотелось, чтобы их близкие были счастливы. Но, судя по происходящему, Эффи уже. — Вот он, -сказала Китнисс, указав на мужчину в черной тонкой кофте, покидающего свое жилище. — Хеймитч, — позвал Пит. Тот продолжил свое движение, не обращая внимания на своих, пусть бывших, подопечных. — Потрудись объяснить, что происходит, — с неким указанием в голосе попросила Сойка. — Ты про это? — безразлично спросил Хеймитч, подняв золотой конвертик, — Я сам ни о чем не ведаю. — Тебе наплевать? — удивился паренек. — А почему нет? — ответил вопросом на вопрос мужчина. — У тебя проблемы с алкоголем! — упрекнула Китнисс, пытаясь пробудить хоть какие-нибудь эмоции. — Безусловно. Он у меня закончился, — невозмутимо произнес Хеймитч. — Ты упустишь ее! — выпалил Пит, схватив ментора за локоть. — Что дальше блять? — возмутился Эбернети. Его бесчувственные глаза сверкнули искрой ярости. — Может мне ее блять со свадебной церемонии украсть? — раздраженно продолжил он. — Неплохая идея, — сказала Эвердин и улыбнулась. — Съебитесь, — как никогда грубо, ответил наставник. — Ты совсем из ума выжил? — начала плеваться ядом в ответ девчонка. — А ты, солнышко? — Хватит! — остановил обоих пекарь, — Ты же любишь ее! Напирая, выдал парень, когда они с его подругой следовали за ментором по улице. Эта троица привлекала значительное внимание. Хеймитч устал от этих выяснений и просто остановился, давая возможность «голубкам» высказаться. — Мы поможем тебе украсть ее, — уже спокойно сказала Китнисс. Хеймитч рассмеялся, не воспринимая слова всерьез. — Она будет счастлива и так, — ответил тот, возобновив движение. — Нет же! — преградив путь, почти выкрикнула Сойка. Пит встал рядом. — Как же вы оба мне надоели, — выпадил Эбернети, — Лучше б вы… — Лучше б мы что? — переспросил Мелларк. — Лучше б вы поженились, — с нотками гнева, сказал Хеймитч. — Мы все устроим, — сказала Эвердин, глядя в потухшие глаза наставника. Он понимал, что попахивает преступлением, но попытка — не пытка. Воспоминание нахлынули подобно цунами: быстро, затопив с головой. Ее аромат, ее губы, руки, ее талия, ее душа, которую не сможет понять, не то, что капитолиец, он сам порой не может. Она отдавалась ему и одновременно была недоступна. Он никого не желал видеть рядом, кроме нее. Только она могла собрать его сердце, как пазл, и не дать никому разрушить. Она нужна ему, а он ей? Хеймитч был уверен, что нет. Но мы-то с вами знаем, он ей нужен больше кислорода.       Вернувшись домой, Китнисс и Пит решили составить план кражи. За ними стояла техническая часть, Хеймитчу предстояло самое сложное — уговорить Эффи улететь с ним. Они думали, что, если закончится война, настанут самые лучшие времена. Но только сейчас поняли, что душевная боль куда сильнее физической. — Может предложим Хеймитчу прилететь на свадьбу с женщиной, чтобы потрепать всем нервы? — предложила Китнисс. — Он и так потрепет, — отрицательно высказался на предложение Пит, — Тем более, ты слышала, как он нас послал сегодня. А если мы ему скажем об этом, он нас еще и порежет. В голосе парня не было ноток юмора, он знал, на что способен Эбернети во гневе. — Пожалуй, ты прав, — тяжело выдохнув, согласилась девушка. Китнисс часто соглашалась с Питом, а точнее всегда, потому что он менее вспыльчив, более расчетлив. Его слова никогда не содержат мести или злых помыслов. Он — человек, несущий только добро, о которое Сноу вытирал ноги, но Мелларк не сломался. Он, не смотря на все преграды, остался собой.       Через два дня победители прибыли в Капитолий. Столица, как обычно, сияла яркими физиономиями и вызывающими нарядами. Ничто здесь не изменилось, помимо власти, все те же вычурные парики, тонны макияжа, манеры и никакой естественности. За все годы, что приходилось быть ментором, Хеймитч почти смирился с этим всем, если бы не та Тринкет, которая своей настоящей красотой сводила с ума, которую он видел только ночами. Церемония была запланирована на завтра. За это время можно спокойно добраться до отеля, который жених и невеста арендовали для гостей, выпить, отдохнуть от дороги, собраться с мыслями и еще раз прокрутить в голове безрассудный план.       Зайдя в отель, Хеймитч одарил взглядом всех присутствующих, разинувших рты. Китнисс и Пит шли за своим наставником, оглядывая капитолийцев, собравшихся в лобби. Сказать, что те были просто удивлены — ничего не сказать, гости были ошарашены появлением победителей. Отель, что заказала пара, был лучшим в городе. В нем даже есть зал славы, где записаны имена всех трибутов и отдельно победителей Игр. Этим троим хотелось обладать частичной амнезией, чтобы забыть к чертовой матери эти Голодные Игры. Роскошные номера, бассейн, бар, ресторан — все это содержит в себе самый шикарный отель. Свободные женщины прямо растаяли, только увидев мистера Эбернети, каждая из них уже построила планы на будущее, чтобы прибрать того к рукам или хотя бы затащить в постель. Сам Хеймитч прекрасно понимал это, и подобные мысли вызвали тошноту, глядя на пестрые наряды и броский макияж.       Оставив вещи в номере, Хеймитч спустился в бар. Там его сразу окружили незнакомые капитолийки. — Мистер Эбернети, не хотите посетить зал славы? — предложила одна из них монотонным до правильности голосом. — Нет, — наотрез отказался тот. — Почему? — Хотя бы потому, что я пришел в бар, — резко ответил ментор, желая оттолкнуть этих куриц, представляющих себя павлинами. Глядя среди светских дам, в дали, он приметил знакомую фигуру — Эффи Тринкет. Чтобы поскорее покинуть этих болтливых шлюх, Хеймитч направился к ней. — Поздравляю, — произнес он, подойдя сзади, и улыбнулся своей коронной улыбкой. Эффи замерла на месте. Она поверить не могла, что перед ней стоит тот самый Хеймитч Эбернети. Вмиг в ней всполыхнули все чувства к нему, вся любовь, которую она так тщательно прятала. — Зачем? — выдавила она. — Что зачем? — как ни в чем не бывало спросил Эбернети. — Зачем ты прилетел? — Вообще-то ты сама пригласила, — недоумевая, ответил мужчина. — Я думала, что не люблю тебя, — выпалила Тринкет. Ее глаза моментально наполнились слезами, тело бросило в жар и охватило судорогой. Хеймитч никак не ожидал такой реакции, он увидел, как затряслись ее руки, как голубые глаза стали влажными, и слезы покатились по щекам. — Тише, тише, — таким родным для нее голосом произнес, нахмурившись, ментор, — Идем со мной. Он огляделся вокруг, взял сопровождающую под локоть и повел за собой. Они оба зашли в лифт, мужчина нажал кнопку своего этажа. Также в лифт зашли двое гостей — родственники жениха — они впопыхах поздравили Эффи, которая заверила их, что это слезы радости, и вышли на пятом. Пройдя по пустынному коридору, бывшие коллеги зашли в номер Хеймитча. Когда дверь захлопнулась за его спиной, Тринкет моментально прильнула к нему, вдыхая запах, чувствуя его всем телом. Она тряслась в его сильных объятиях, которые только крепче прижимали ее к нему. Ее голос пропал, хотя она так много хотела ему сказать. Она все плакала и плакала, уткнувшись носом в его плечо. Весь мир замер вокруг этих двух людей. Внезапно даже глаза Эбернети тронули слезы, но они быстро отступили, не позволив проявиться слабости. — Ты бросил меня, — дрожащим голосом прошептала Эффи. — Думал, что без меня ты будешь счастливее, — ответил он. — Да! — воскликнула та, резко отдалившись, — Без тебя я почти вышла замуж! — Ты спала с ним? — неожиданно спросил Хеймитч, разозлив капитолийку. — Что? Ты нормальный? В Капитолии до свадьбы не положено! — Ах, ну да. Он же — не я, — немного язвительно выдал Хеймитч. — Он совсем не ты, — успокоив свой пыл, сказала Тринкет. Ее глаза вновь наполнились горькими слезами. — Он правильный, добрый, отзывчивый, улыбчивый, позитивный, такой, как надо. Но он кукла, Хеймитч. По телу пробежались мурашки, когда тот вновь прикоснулся к ней, обняв. Слезы заслонили весь мир перед ней, оставив четким только изображение вечно пьяного ментора. — Ты живой, а он нет, — продолжала говорить невеста. — Наконец-то ты поняла меня, — сглотнув ком в горле, произнес Эбернети. — Я самая несчастная невеста в мире. Она закрыла лицо руками — Ты можешь не быть невестой, — сказал мужчина. — У меня завтра свадьба, — заглянув в его бездонные глаза, напомнила Эффи. — Можем сказать, что ты переспала со мной, — не скрывая улыбки, предложил Хеймитч. — Это неправда! — возразила капитолийка, — А врать я не хочу. — Господи, какая же ты правильная. Погоди, как это неправда? А те разы, когда… — Замолчи, я сама помню, — сказала Тринкет и, наплевав на все правила, дотронулась своими губами его губ. Ментор удивился от такой решительности, посмотрел на реакцию своей принцессы и, увидев, что она не против, углубил поцелуй. Он никогда не проникал своим языком ей в рот, как было принято в Капитолии, может только в порывах страсти. Он целовал ее так, как никто больше не мог. Она чувствовала вкус алкоголя, которым пропитались его губы, чувствовала запах его одеколона, запустила руки под пиджак, поглаживая сильную спину. — До свадьбы с женихом нельзя, а со мной можно? — подшучивая, спросил Эбернети. — Хватит издеваться! — воскликнула та, пытаясь убрать его руку со своей талии. Не успев ничего предпринять, Эффи почувствовала, как щелкнула застежка ее бюстгальтера. Она пришла в легкое изумления, но не успела выразить свои эмоции, как Хеймитч одним уверенным движением положил ее на кровать.       Его щетина покалывала шею, когда тот оставлял на ней невесомые поцелуи. Руки ментора блуждали по ее заводящему телу, освобождая от предметов одежды. Эффи понимала, что совершает огромную ошибку. Но завтра она выходит замуж за того человека, которого никогда не любила, и это последние минуты с тем, кому принадлежит ее сердце. Черт с этим сексуальным влечением, их души были рядом. Она никогда не чувствовала ничего подобного к Дейву, ей не хотелось вот так, пылко, мять с ним простыни, не хотела оставлять засосы на его шее. — Хеймитч, оставь шею, — постанывая попросила Эффи, — если кто-то увидит, то я сгорю заживо. — Следи, чтобы сейчас никто не услышал, — ехидно ухмыляясь, сказал Хеймитч и вошел в нее на всю длину. Эффи хотела издать протяжный стон, но мужчина заткнул ее поцелуем, и она издала томное мычание, сжав его плечи своими тонкими пальчиками. Она никому не позволяла быть так близко. С Дейвом они даже никогда не ночевали вместе, не говоря о сексе. Мама капитолийки до сих пор думает, что ее дочь хорошая и никогда бы не отдалась какому-то пьянице. Не отдалась бы, если бы этот пьяница был бы не Хеймитч Эбернети. Она давно не чувствовала его в себе, давно не выгибалась под его натиском. А встретив сегодня, хотела напрыгнуть на него прям в том баре. Хеймитч тоже еле сдержался, чтобы не впиться в ее губы. Лишь оставшись наедине, эти двое могут насладиться друг другом.       Когда страсть стихла и настало спокойное умиротворение, перебиваемое удовольствием, пьянящим разум, Хеймитч лег рядом с Эффи, притянув ту к себе за талию. — Мне ни с кем не было так хорошо. как с тобой. Но как я теперь буду смотреть ему в глаза? — спросила Эффи, не глядя на мужчину. Она боялась его реакции. Он тяжело выдохнул, убрав выбившуюся прядь за ухо. — Никак. Сколько важных мероприятий ты пропустила по моей вине? — поинтересовался Эбернети. — Я не считала. — Тогда свою свадьбу тоже не бери в счет. Эффи не поняла, о чем сейчас говорит его проспиртованный разум. — Как? — удивилась она. — Считай, что я украл тебя. — Знаешь, за что я люблю тебя? — За что? — Я вот тоже не знаю, — ответив, капитолийская красавица оставила нежный затягивающий поцелуй на его губах. Затем она встала и начала одеваться, ловя на себе похотливые взгляды Хеймитча. — Не смотри на меня, — попросила она. — Чего? Хеймитч поднялся с кровати и тоже начал одеваться. — Я ради приличия. — Мадам, засуньте себе свое приличие, куда я недавно… — Замолчи, — оборвала Эффи, пока очередная брань не сорвалась с его языка. Ментор не стал раздумывать и быстро втянул ее в очередной поцелуй, проводя ладонями по спине. Холодок коснулся ее кожи. — Пойду собирать вещи. — Встретимся через пятнадцать минут у входа в отель.       Одев костюм, предметы которого были разбросаны по всей комнате, Хеймитч решил найти Китнисс и Пита. Ребята сидели в просторном холле и о чем-то мирно беседовали. Ментор подошел к ним, встав перед ними. Те сильно удивились таким эффектным появлением наставника. — Домой не собираетесь? — на заметном эмоциональном подъеме, спросил Эбернети. — Что произошло? — пытаясь вникнуть в происходящее, удивилась Эвердин. — Вам с подробностями? — язвительно улыбаясь, спросил он. — Нет, — отрицательно замотали головами влюбленные. — Ладно, мы с Эффи летим в двенадцатый, — коротко объяснил мужчина. — Даже так, — растянуто произнес Пит, — тогда нет смысла оставаться. Ребята встали и пошли в свои номера, чтобы забрать сумки. Они были чрезвычайно рады за этого несносного человека, который для каждого из них стал отцом.       Как и и договаривались, Хеймитч и Эффи встретились у входы в здание. Эффи боялась, что эта выходка навлечет беду или что-то подобное, но увидев решительность в глазах Эбернети, отбросила свой страх, как ненужную вещицу. — Мистер Эбернети! — позвал его жених, по всей видимости бывший. Эффи задрожала, внутри все сжалось, страх накрыл ее с головой. Хеймитч обернулся, оценив собеседника. — Садись в машину, — приказал он, указав кивком на черное такси. Тринкет так и сделала, не взглянув на своей бывшего возлюбленного. — Чем обязан? — наигранно вежливо спросил ментор угольного дистрикта. — Что Вы сделали с моей невестой? — раздраженно спросил капитолиец. Вслед за ним из отеля выбежала мать Эффи. Наставник выдержал некоторую паузу и ответил: — А я украл ее. Окружающие пришли в негодование, но ничего поделать не могли. — Вор несчастный! — крикнула миссис Тринкет. — Ничего подобного. Теперь я самый счастливый вор на свете, — не скрывая своего веселья, отрезал Хеймитч и издевательски улыбнулся. Он развернулся и пошел к машине. Вдруг ему послышались быстрые целеустремленные шаги позади, Эбернети развернулся и увидел, что на него с кулаками летит этот капитолиец. Хеймитч одним движением уложил того на асфальт. — Послушайте, мистер, я победитель. Я всегда беру то, что хочу. И злить меня не стоит, — с нотками гнева, произнес бывший ментор, отряхнул пиджак и сел в автомобиль, который повез их на станцию. В нашей жизни случаются многие казусы; мы люди, поэтому допускаем множество ошибок. Но это совсем не страшно. Знаете, что самое страшное в жизни? Не успеть.