***
Пробуждение, как и всегда для Аллена, оказалось неожиданным, слегка резким. Он даже не полностью осознавал, что лежит на диване. Снизу раздавались тихие голоса Книгочея и Лави. — Что происходит?.. На самом деле, Аллен уже не первый раз замечал за собой такой обморок. Для себя он отметил, что нужно бы поговорить об этом с Баком, а пока… Омега вспомнил, что торопился домой и причину такой спешки. Конечно, Аллен не то, чтобы злился на Лави, просто… Это было очень неприятно. Слишком личное, чтобы вот так просто… Ну да ладно, сейчас омега до ужаса хотел на улицу — остудить голову: не домой, не в кафе, а именно на улицу. Скинув с себя тонкий плед, Аллен быстро оделся и, спускаясь по лестнице вниз, попрощался с Книгочеем. — Аллен, постой!.. — остановил омегу Книгочей, давая Лави смачный подзатыльник, который виновато смотрел в пол. — Лави тебя проводит. Темно уже, а мне так спокойней… — Нет, что вы! Не стоит!.. — Стоит-стоит! Одевайся, балда!.. Вот так Аллен и оказался на улице, шагая по заснеженному асфальту рядом с рыжим альфой. Тишина и легкое напряжение были ощутимы, практически, на физическом уровне, которые никто не собирался разбавлять разговором. — Слушай, ты это… Прости. Не хотел… — Аллен скептично взглянул на Лави из-под шапки, понимая, что настолько любопытный человек не может не хотеть узнать что-то секретное, — Ну да, хотел, но не думал, что это слишком личное… Прости, пожалуйста! Аллен аж остановился, а рыжий застыл в молитвенном жесте, в полной мере осознавая, что натворил. Омега это тоже понимал, но все-таки неприязнь по отношению к этому воистину «балде» потихоньку растворялась в вечернем городском воздухе и гудках машин. — Прощаю, — ответил Аллен, робко пнув небольшой снежный комок, — Только больше так не делай, хорошо? Разговор невольно напомнил прошлое, когда Мана съел второй кусок торта, предназначенный Неа, на что сам Неа очень обиделся (что поделать, что отец, что сын — оба сладкоежки). Тогда Аллен учил Ману правильно просить прощения, и вот опять… Такая родная сердцу картина, и, одновременно, чужая. Ощущение, будто жизнь с семьей, ребенком была просто иллюзией или же вовсе не его жизнью, острыми иглами вонзилось в сердце. Так больно, что даже лишало возможности свободно вдохнуть. Слезы невольно покатились по щекам. Как бы он не пытался, Аллен не мог забыть их. Они — вся его жизнь. Они — самое дорогое, что у него было. Уолкер не ощущал привязанности к собственному телу. Да, прошло уже три месяца с момента трагедии, а после развода и вовсе только неделя, но та счастливая жизнь кажется настолько далекой, что невольно хочется ее догнать, схватить и не отпускать. «Так хочется вернуть все назад, но нельзя!» — Аллен? — голос рыжего не сразу вернул плачущего Уолкера на землю. — Ты плачешь! Я знаю, что очень виноват, поэтому… — Хватит! — утирая слезы, прохрипел Аллен, — Достаточно. Я тебя простил, ты же этого хотел? — Да, но… — Лави замялся, наблюдая за плачущим омегой, и кто бы знал, как у него чесались руки позвонить Юу, который, к слову, опять забыл о том, что нужно навестить Линали, — Не только этого. И не так уж точно. Всхлипы продолжались еще какое-то время, пока они шагали по улице. Прохожие иногда осуждающе смотрели на Лави, который лишь виновато косился на Уолкера, который никак не мог успокоить поток слез. Неужели так много времени прошло с тех пор, как он последний раз плакал? Да не так уж и давно было в последний раз… Слезы остановились, шмыги продолжались, но Аллен явно собирался с духом, чтобы успокоиться и что-то сказать Лави. Рыжий же просто не знал, что ему делать. Он вообще редко когда общался с омегами — в последний раз это было два года назад… — Прости, — внезапно сказал Аллен, пряча покрасневший нос за вязанным шарфом. — Так получилось… Прости, я не хотел. — Ничего… — помрачневший рыжий паренёк казался таким же мертвым, каким иногда видел себя Аллен в отражении. — У тебя… Кто-то умер, да? Слова тупым ножом резали по сердцу, но цепляться за прошлые дни, наполненные счастьем, Аллен устал. Руки опускались, а слезы обжигали. Уолкер не до конца понимал — что с ним происходит, но ему нужно было выговориться. Не Баку, не врачу, а тому, кому можно… Нельзя говорить первому встречному, но… Если бы Аллен не держал себя в руках, то кричал бы навзрыд. Больно ли было омеге? Не то слово. Но что он мог поделать? Он хотел… Слишком многого Аллен хотел. — Да… — голос сорвался, снова всхлип, шмыг. — Лави, ты знаешь, что это такое? Тишина. Они незаметно свернули в безлюдную аллею с малочисленными фонарями и занесенными снегом лавочками. — Да, — Лави мрачнел с каждой секундой, сжимая руки в кулаки и пряча их в карманах кожаной куртки. — Более чем. Конечно, Аллену оставалось только догадываться кого потерял рыжий, но этот человек явно не был ему безразличен — такое лицо никогда не появится из-за смерти безразличного тебе человека. Аллен это знал. Дальше они шли молча: Аллен успокаивался и погружался в некую апатию, Лави пытался не закурить — обещал ведь. Так они и дошли до дома Уолкера. — Спасибо, что проводил. До свидания… — Аллен, подожди! — опомнившись, притормозил Уолкера Лави. — Что? — Откуда ты знаешь Юу? — этот вопрос уже долгое время не давал Лави покоя. — Кого-кого? — не понял Аллен. — Ну патлатого такого… Вы с ним в кафе сидели! Не помнишь? — А!.. — вспомнил Аллен, понимая, что до сих пор не знал, как зовут его спасителя. — Он… Очень помог мне. — И все? — еще чуть-чуть и у Лави поедет крыша. — Ну да… А что? — Да так… Если что, его зовут Канда Юу! — крикнул на прощание рыжий и скрылся за углом дома.***
— Лави! Угомони его! — крикнул Книгочей из подсобки, пытаясь перекрыть голос зашедшей в пении канарейку. — Ага! — раздалось в ответ, потом что-то бухнуло, чертыхнулось и закричало. — Аллен, берегись! Легкое столкновение с маленькой птичкой пришлось Уолкеру лоб в лоб. Не обошлось без потерь. Птичка свалилась на документы, которые заполнял Аллен, а сам омега потирал ушибленное место. — Кто это? — А? — Лави только сейчас вылез из-под завалов книг и рукописей и теперь отряхивался от пыли. — Да кто-то у дверей утром оставил… — Вот оно как… — Аллен заинтересованно рассматривал спящую птицу. — Себе оставите? — Да конечно! — ворчливо крикнул старик, — Только ее нам тут не хватало!.. — Панда ругается, так что нет… — печально ответил Лави, аккуратно беря птицу на руки и помещая ее в клетку. — Может ты ее… — Рыжий! — кто-то внезапно ввалился в библиотеку так, что колокольчики у двери разразились беспорядочным оглушающим звоном. Голос Аллену был знаком… — Юу! Какими судьбами? — весело поприветствовал Лави вошедшего мужчину, оставляя клетку Аллену, который машинально поднялся с места и пошел вслед за рыжим. — Здесь клетка… С птице… — Канда даже договорить не успел: в проёме он увидел Уолкера, держащего в руках клетку со спящей канарейкой. — Вот она! Ты… — Э-это Лави нашел!.. — перебил мужчину Уолкер, мелкими шажками подходя к альфе. — В-вот… Канда еще какое-то время смотрел на Уолкера, затем взгляд скользнул на белесую макушку и, видимо, поддавшись какому-то внутреннему порыву, Аллену неизвестному, потрепал того по голове. — Спасибо. Аллен еще долго стоял на месте, не в силах поднять голову и забыть этот легкий звон колокольчиков после ухода… Канды.