Blood, sweat and tears

Флафф и сплошные разговоры. Не вычитано Чонгук стоит перед дверями второй репетиционной, из-за которой доносятся едва различимые звуки фортепиано, и поверить не может, что действительно притащился сюда. Холодный, тревожный запах ментола ощущается плотным облаком даже через стену, и от него хочется блевать. А еще чешутся кулаки набить кому-нибудь морду. Например, одному мелкому наглому хену, любящему тянуть руки туда, куда не надо. Но нельзя. Не сейчас, когда он сам приполз к нему, не погнушавшись выспросить чужое расписание у одногруппников и Намджун-хена. — Чонгук? — удивленно раздается слева, и Чонгука обдает свежим запахом апельсинов. — Ты что здесь делаешь? Что я здесь делаю? Хороший вопрос, хен, думает Чонгук и оборачивается к застывшему в недоумении Ким Сокджину. Знал бы он еще на него ответ. Дурная была затея, определенно. Чонгук переводит взгляд на пустые песочные стены. Черт побери, он выглядит, как дурак. Нахрена вообще приперся? Это все Тэхен виноват. Это из-за него Гук ведет себя, как полный придурок, и совершает ебанутые поступки, достойные тупорылой школоты, но уж никак не взрослого альфы. Все из-за него и его запаха. И совсем немного — из-за дотошного желания Чонгука докопаться до правды. — А я к Юнги-хену, дело одно есть, — он поднимает взгляд и растягивает губы в улыбке, но подозревает, что выходит до жопы натянуто. Судя по сомневающемуся лицу Сокджина, так и есть. — К Юнги? Опять драку устраивать будешь? — он слегка хмурится. — Он рассказал мне о вашей теплой встрече у него в студии. Чонгук удивленно округляет глаза. Стоп-стоп-стоп, погодите-ка, он не ослышался — Юнги рассказал ему? Рассказал Сокджину об их драке? Они же еще три дня назад терпеть друг друга не могли! — Он рассказал тебе? — У него разбита бровь и синяки по всему телу, разумеется я спросил, что за хуйня с ним произошла. А ты бы не спросил? — Спросил бы, наверное… — растерянно отзывается Чонгук и добавляет. — Но я здесь не за этим, хен. — А зачем же? — строго спрашивает Сокджин, скрещивая руки на груди, и прежде чем Гук успевает придумать достойный ответ, дверь репетиционной предательски распахивается. — Джини, какого хера ты там застрял, я же чувствую тебя, — на пороге возникает как всегда бледный Юнги, и у него действительно разбита бровь, а на шее синяки — правда, Чонгук не помнит, чтобы бил туда. — О, мелкий, а я-то думал, что где-то кофейный автомат перевернулся, — он улыбается насмешливо, но отчего-то совсем не зло, и это вгоняет в еще больший ступор. — Заходите уже оба, достали на пороге топтаться. Чонгук вообще перестает догонять, что происходит. Он, на минуточку, сначала разбил Юнги лицо и хотел убить, а потом поцеловал его истинного прямо у него на глазах, так какого хрена тот сейчас такой добренький и скалится, будто выиграл в лотерею? Что за хуйня, блядь, вообще происходит? Это Чонгук сошел с ума, или весь мир тронулся, а он и не заметил? — Дверь за собой закрой, мелочь, — командует Юнги, затаскивая Сокджина внутрь репетиционной. — К слову, может, поведаете мне, о чем так мило трепались? Или у вас какие-то свои секреты? — Просто столкнулись случайно, — Сокджин пожимает плечами и усаживается на уже знакомый Чонгуку диванчик. — Чонгук как раз хотел рассказать, зачем пришел к тебе. — Ко мне? — Юнги выгибает здоровую бровь. — Предупреждаю: если хочешь еще подраться, я сегодня не в настроении. — Юнги! Не будешь ты ни с кем драться, тем более с Чонгуком. — Ну, вот видишь, мелочь, не выйдет, — он разводит руками и присаживается на подлокотник рядом с Сокджином. Приятный запах апельсинов смягчает ментоловый, сливается с ним, перемешивается, создавая совершенно новый аромат. Тошнить перестает. — Сорри нот сорри и все такое. — Я уже говорил Сокджин-хену, что пришел не за этим. Просто поговорить, — Чонгук плотно прикрывает за собой дверь и оглядывается в поисках места, куда можно временно примостить свой зад. Табурет, что перед синтезатором, вполне подойдет. — О, а ты всегда сначала бьешь людям морды, а потом приходишь поговорить? Интересный стиль общения, это реально работает? — У меня был повод, знаешь ли, — Чонгук хмурится и неосознанно повышает голос. — Ты целовался с моим омегой! Мне жаль, что я так сорвался тогда, — он сбавляет тон и окидывает помятого Юнги извиняющимся взглядом, — но не могу обещать, что этого не повторится, если я увижу тебя с ним снова. — В таком ключе не увидишь, — тот качает головой. — И хотя с остальным я мог бы поспорить, ладно, будем считать, что мы квиты, тем более что есть кое-что… но об этом потом. Ты согласен, Джини? — Я так, к слову, и не понял, что это вообще был за внезапный поцелуй. Чонгук жмет плечами и улыбается по-мальчишески невинно: — Ничего личного, хен. Просто хотел позлить Юнги-хена. — У тебя получилось, — хмыкает тот, — но мастера тебе все равно не переплюнуть. Так о чем ты хотел поговорить? — Ну, — Чонгук мнется, — я вообще наедине думал... — Мне выйти? — интересуется Сокджин, но Юнги кладет руку ему на плечо: — Останься, — и уже Чонгуку. — Не стесняйся, тут все свои. Давно ли, думает тот, но решает не возражать. Сокджин — это, конечно, дохуя неожиданный фактор, но не смертельный.  — Вот, — он лезет в карман толстовки и бросает Юнги белый картонный коробок. — Это, кажется, твое... хен. В глазах старшего проступает понимание: узнал. Он ловит без напряга и вертит упаковку в длинных, тонких пальцах. — Решил занести лично? Как мило с твоей стороны, Гуки. — Я вообще хотел спросить тебя по поводу него — в сети мало что пишут. Он и правда действует? — Что это вообще? — Сокджин поворачивает голову и читает надпись на упаковке. — Катастолин? Юнги, откуда у тебя эта дрянь? — Неважно, — отмахивается тот. — А с чего вдруг такой интерес? Хочешь попробовать? — Я не знаю, — признается Чонгук. — Я просто хочу не чувствовать его запах, — кого «его» уточнять не приходится, хвала богам, впрочем, не то чтобы был большой выбор, ха. Юнги непонимающе хмурится: — Еще один. Тебе-то, блядь, нахрена? Разве вы не сосались у меня под дверью после того, как мы друг дружку разукрасили? Гук чувствует, как к щекам стремительно приливает краска: он знает? Неужели слышал? Что именно и как много? Только поцелуи или... — Я… — голос предательски подводит. — Да брось, у Тэ по всей шее ебаные засосища, скажи еще, что это не твоих рук дело. От мысли, что на теле Тэхена остались метки — его метки — внутри становится томительно сладко, и на лицо так и просится улыбка. Чонгук сдерживается, вовремя вспоминая, где он, с кем и вообще, разве он пришел не потому, что хочет избавиться от своей гребаной зависимости? — Моих, — подтверждает он вслух. — Ну, и славно, в чем проблема-то? Потрахайтесь, и будет вообще заебись. — Юнги, — с долей укоризны цокает языком Сокджин. — Хороший трах в нужное время, Джини, может решить множество проблем. Особенно тех, что основаны на тупых детских заебах, — авторитетно заявляет мелкий альфа, на что старший громко фыркает, явно демонстрируя свое отношение к мнению доморощенного эксперта. — Не выйдет, — пожимает плечами Чонгук. — Он меня послал. Сказал, что все это инстинкты и что я его не люблю. А потом ушел. — А ты его не любишь? — прищуривается Юнги. — Не знаю, — выдыхает Гук и кривится с того, насколько отвратительно беспомощно и жалко звучит его голос. — Это я и хочу выяснить. Он прячет глаза за упавшей на лоб темной челкой. Блядь. Вся эта ситуация напоминает натуральнейший фарс. Подумать только: его послал омега, и он не нашел ничего лучше, чем припереться плакаться альфе, с которым этот самый омега сосался у него на глазах. Заебись план, Чон Чонгук, ты просто гений стратегии. А теперь еще и главная звезда универа Ким Сокджин в курсе, насколько Гук еблан, не говоря уже о том, что подумал про него Юнги. — Черт, дурацкая была затея, не знаю, зачем я вообще пришел, — он резко встает с табурета. — Я пойду, пожалуй. Простите, что отнял время. — А ну, стоять, — тормозит его Юнги. — Сядь обратно. Садись, я сказал, мы еще не закончили. Он выглядит серьезным, и в его голосе нет привычных насмешки и сарказма. Такого Юнги отчего-то хочется послушать, и Чонгук снова садится на табурет. — Я удивлен, что ты пришел именно ко мне, но Тэхен мой друг, хоть и придурок, и я хочу, чтобы он был счастлив. Так я правильно понимаю, что тебя к нему тянет, но ты не понимаешь, что это, и хочешь разобраться? Чонгук кивает. — Похвально. И что, эта дрянь — единственное, до чего ты додумался? — Юнги подбрасывает на ладони упаковку с лекарством. — Мне стало плохо именно от запаха, и я подумал, что этот катастолин может помочь. Он ведь для этого и создан, да? Чтобы подавлять обоняние? — И поэтому ты пришел спросить, работает ли он. — Ага. Но если есть другой способ, буду рад выслушать. Юнги задумчиво качает головой. — Я другого не знаю, иначе не пил бы сам. Это самый сильный подавитель из возможных, лучше еще ничего не придумали, так что способ рабочий. Но… ты в курсе побочек? — Чонгук замечает, как сжимаются бледные пальцы на плече Сокджина, и тот успокаивающе гладит его по колену. Чонгука передергивает: он впервые видит мелкого хена таким напряженным. — Ну, я читал кое-что… но говорю же: в сети почти нет инфы. — А инструкцию не пробовал, нет? — фыркает тот. — Ладно, если вкратце, катастолин полностью блокирует... блин, как бы обозвать так по-простому, — он щелкает пальцами в поисках нужного слова. — Ладно, назовем это обонятельными половыми рецепторами — звучит по-уебански, но зато понятно. Иначе говоря, чувствительность к обычным запахам сохраняется, но ни запаха альф, ни омег — ничего, что связано с полами, человек не чувствует. Этакое превращение в бету на время. Эффект одной таблетки при правильном употреблении — примерно двенадцать часов, плюс-минус, зависит от особенностей организма. Двенадцать часов одна таблетка? Подходит. — Вау. Звучит круто. — Ага, очень. Только отпускается он строго по рецепту, а знаешь, почему? — Юнги делает небольшую паузу. — Потому что он действительно блокирует рецепторы, сводит их в ноль на время. И если не повезет, ты лишишься обоняния навсегда — и здравствуй, бета с узлом, — он бросает ему коробок, Чонгук ловит на автомате. По спине пробегает холодок, а за горло цепляет костлявая рука страха. Лишиться обоняния… навсегда? Черт побери, только не снова. Ему хватило тех пяти лет жизни беты в школе, он не хочет проходить через это еще раз! — Но ты его пил, и все в порядке, — слабо выдыхает он, чувствуя, как мелко подрагивают пальцы. — Да, к счастью. Хоть по мне и не скажешь, но у меня сильный организм, — Юнги самодовольно хмыкает. — И давно? — прохладно осведомляется Сокджин. — Года полтора? Хер его знает, не засекал. — Блядь, ты полнейший уебок, Юнги, ты в курсе, да? — старший хен говорит отрывисто, но Чонгук с удивлением отмечает, что беспокойства в его голосе гораздо больше, чем злости. — Вообще-то есть и более щадящие препараты, тот же «Миродин Минус»*, например. — «Миродин Минус»? Джини, ты смеешься? — тот разворачивается так, чтобы видеть лицо омеги. — Эта херня для сопливых омежек в жизни не заглушит запах истинного! Уж поверь мне, я все их пережрал. Сокджин щурит красивые глаза: — Что, было настолько невыносимо, что ты предпочел гробить себя, чем слышать мой запах? Черт подери, ты полтора года на катастолине, и до этого были другие, я прав? — Джини, успокойся, это в прошлом. — Не успокоюсь, потому что ты сраный долбоеб, — он вскакивает с дивана. — Черт, тебе нужно срочно пройти обследование, хер его знает, что ты успел себе посади… — договорить он не успевает, потому что Юнги резко дергает его на себя и затыкает самым классическим способом. Чонгуку бы стыдливо отвернуться, но он отчего-то не может пошевелиться и во все глаза смотрит на то, как самозабвенно целуются те, кто еще пару дней назад плевался друг в друга ядом. Это у них типа ненависть такая или что? Этакий лав-хейт? Кажется, он что-то упускает, думает Гук, глядя, как нежно Юнги касается сокджиновских губ напоследок, прежде чем оторваться от него окончательно. — Это было для тебя, а не для меня, — рвано выдыхает он, серьезно глядя в глаза старшего. — От запаха истинного рвет крышу, Сокджин. Если бы я не принимал подавители, то не смог бы себя контролировать, и это могло печально кончиться. Для тебя. — Здоровье — это не шутки, Юнги, и я могу за себя… — Не можешь, потому что я альфа, а ты нет, — Юнги делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Ладно, все уже в прошлом, и со мной все в порядке, меня дядя затаскал уже по этим обследованиям. — Мы еще поговорим об этом позже, — обещает Сокджин, нахмурив брови, и в голове Гука внезапно щелкает. Беспокойство Сокджина, непривычно расслабленный Юнги с сытой улыбкой дорвавшегося до сметаны кота и синяками на шее, к которым Гук, конечно же, не имеет никакого отношения, хеново ласковое «Джини» и этот поцелуй… пазл складывается в единую, до невозможности простую картинку. — Так вы теперь вместе?! Юнги оборачивается к нему и по-птичьи склоняет голову к плечу: — А ты не очень сообразительный, да? Начинаю думать, что Тэхену пиздец не повезло с таким тугодумом. Выяснится еще потом, что ты всю жизнь был в него влюблен, а допер только сейчас — ну, знаешь, как в дорамах. — Не знал, что ты смотришь дорамы, хен, — хмыкает Чонгук. — Тэхен их смотрит иногда после течек, ну, и мне… кхм, приходилось пару раз, — он кидает осторожный взгляд на Сокджина, но лицо того остается непроницаемым. — В общем, что касается катастолина, решать тебе. По моему опыту, это реально действенная штука, которая может полностью заглушить запах истинного — если не считать период течки у омег, конечно. Но советовать не буду — слишком непредсказуемая дрянь, и побочек дохрена даже без угрозы остаться без нюха. Тэхена того же вот, например, дико в сон клонит, а кто-то наоборот как зайчик-энерджайзер и спать не может. Так что подумай, может, тебе реально и миродин сойдет. — Ты еще и Тэхена подсадил, — стонет Сокджин. — Молодец. Чонгук потрясенно хлопает ресницами: — Тэхен тоже его принимал? — Принимает, — исправляет его Юнги и вздыхает с досадой. — Все пытаюсь его отговорить, но он ни в какую. Если тебе удастся, вручу шоколадную медаль. И, к слову, раз уж мы заговорили о течках, я как раз хотел попросить тебя кое о чем. — О чем? — Не знаю, повлияет ли это на твое самокопание, но, в общем, у Тэхена со дня на день планируется течка, — Чонгук вздрагивает. Течка? У Тэхена? О, Господи. — Я уже не смогу ему помочь, по понятной причине, — продолжает старший, обнимая свою причину за плечи, — поэтому хотел попросить тебя проследить за ним и помочь по мере возможности. — Помочь в плане…? Внутри что-то неуловимо засвербело. — Кхм. Ну, ты знаешь, если у взрослого омеги нет альфы, то это… — Больно, — заканчивает за него Сокджин. — Очень больно. — Да, физически. Так что, пожалуйста, присмотри за ним, не хочу, чтобы он искал кого-то на стороне — мало ли, что может случиться. — Ты прямо как беспокойный папаша. — Чувствую себя примерно так же, — хмыкает Юнги. — Дерьмо. Ну, так что, Гуки? — Ну, я… эээ, постараюсь, — растерянно отзывается тот. — Вот и отлично, — Юнги хлопает в ладоши. — А теперь пиздуй отсюда, хенам нужно репетировать к отчетнику. — Ага. Спасибо за помощь, — Чонгук кланяется благодарно и выходит, на ходу засовывая упаковку катастолина обратно в карман. Голова идет кругом, там сплошная мерзкая каша, слипшаяся в один склизкий комок. Чонгук даже не знает, что из полученной информации более важно, слишком много всего для одного-то раза. Он к такому точно не готов. Зашел, блин, спросить, работает ли препарат. Вот что Юнги стоило просто сказать «да»? И что теперь Гуку делать со всем этим дерьмом? За что хвататься первым? Чонгук отходит от репетиционной на приличное расстояние, но в груди продолжает свербеть. Внутренний альфа царапает несильно когтями, словно бы намекая, что он снова что-то упускает. Что-то важное. Что-то очень, очень важное. Блядь, что же это… Чонгук прокручивает весь разговор от начала до конца, каждую фразу, каждый жест, пытаясь найти то, что его зацепило. Сокджин и Юнги? Интересно, но не то. Опасность потерять нюх? Пугает до трясучки, но чувства все же не те. Его альфе нет дела до чужих отношений или психологических страхов, его волнует другое. Что-то, определенно связанное с Тэхеном. Катастолин? Чонгук прислушивается к ощущениям: не похоже. Течка? Кажется, уже ближе. Течка, Тэхен, помощь… «Я уже не смогу ему помочь, по понятной причине» «Я уже не смогу ему помочь…» «…не смогу ему помочь…» «…помочь…» Блядь. Блядь. Чонгук стискивает кулаки, чувствуя, как внутри поднимается черный ураган, а перед глазами стремительно темнеет. Помочь, ну конечно! Как еще можно помочь течному омеге? Засунуть в него альфийский член, блядь! Сука, он должен был, должен был догадаться раньше. Все мучившие его мысли разом вылетают из головы, оставляя после себя пугающую легкость. Чонгук разворачивается и стремглав несется в обратную сторону. Плевать, что у Тэхена сейчас факультатив, он должен заглянуть ему в глаза и получить ответ. Прямо сейчас. *«Миродин Минус» (от греч. myrodiá — обоняние) — препарат, притупляющий обоняние, но не такой сильный, как «Катастолин+». Отпускается без назначения врача, подходит и для альф, и для омег.