Blood, sweat and tears

Тэхен застывает перед дверью студии Намджуна и Юнги и впервые не решается войти. Прошло больше недели с тех пор, как он был здесь в последний раз. Больше недели с тех пор, как… как… Тэхен закусывает губу. Черт возьми, он так и не смог успокоиться после того, что произошло между ним и Чонгуком. Он бросает быстрый взгляд за спину — именно у той стены они поцеловались. Губы пылают лишь от мимолетного воспоминания, а тело попеременно бросает то в жар, то в холод. Горячие чонгуковы руки, его тепло и поцелуи, его взгляды и стоны снятся Тэхену всю неделю, заставляя просыпаться в поту и с торчащим членом. Омежья сущность внутри дерет глотку в истошном, тоскливом волчьем вое, заражая сумасшествием и погружая в глубины отчаяния. Тэхен снова и снова клянет себя за то, что допустил, не отстранил, не пресек — позволил себе эту сладкую слабость и добровольно окунулся в нее с головой. И теперь она — его главная ошибка и одновременно лучшее, что только могло с ним произойти — ядом течет по венам и нашептывает, что Тэхен — самый невозможный идиот из всех живущих на Земле, раз отказался от Чонгука. Что нужно было брать, пока дают, а не хныкать, как впечатлительная девица-бета, что принц — какой-то не принц и без коня, фанфары не играют, да и фейерверков не видно. И что если уж Тэхен решил зарубить нежный росток на корню и безжалостно вырвать, не дав ему окрепнуть, нужно было испить все до конца. Упасть на самое дно. Чтобы было о чем вспоминать вечерами. Тэхен отгоняет от себя дурные мысли, твердит перед зеркалом, что поступил правильно: Чонгук просто одурманен его запахом, ему не нужен сам Тэхен, как спутник жизни. Лучше им оставаться друзьями и впредь. Для Чонгука так точно будет лучше, он ведь еще совсем неопытный, а Тэхен сильный, он справится. Хотя, честно говоря, Тэхен понятия не имеет, как ему теперь жить, когда он знает вкус чонгуковых губ, попробовав его на вкус — во всех смыслах, а от одной мысли, что у того может появиться кто-нибудь еще, бросает в дрожь, и зубы сжимаются до скрипа. Кулаки непроизвольно сжимаются, и Тэхен вздрагивает, когда неожиданно слышит возле уха громкий щелчок. Он отшатывается назад, завидев перед собой Юнги, который, судя по виду, никак не может его дозваться. — Ты, блин, на какой планете вообще? Я перед тобой минут пять пляшу уже, — недовольно хмурится он. — Прости, я слишком задумался, — Тэхен давит извиняющуюся улыбку. — Как ты узнал, что я здесь? Почувствовал? — он слегка напрягается, вспоминая, принял ли он сегодня блокатор. — Не, — Юнги качает головой, — отлить решил. Открываю дверь, а тут ты — очень круто, знаешь ли, чуть прям здесь не обоссался. Тэхен вздыхает с облегчением и делает шаг в сторону. — Прости, — снова говорит он, — не хотел тебя пугать. — Да ясен хрен, что не хотел, — Юнги выходит в коридор и застывает у противоположной стены. Прямо там, где… — Так это произошло здесь? — он сдвигается чуть дальше. — Или здесь? — О чем ты? — Ой, давай без пизды. Только попробуй заливать, что вы тут в крестики-нолики играли — разукрашу себе под стать. Тэхен виновато дергает плечом: в том, что хена помяли, есть и его вина, но говорить на тему произошедшего он все равно не хочет. Даже с Юнги. — Ты там штаны свои не намочишь, пока треплешься, а, хен? — Учитывая мой внешний вид и то, что вы, два уебка, осквернили мою святыню, я имею право знать, где именно произошел акт половой ебли, — Юнги гадливо ухмыляется. — Поставлю там заборчик и буду обходить стороной. — Боже, хен, хватит! — взрывается Тэхен. — Не было никакой половой ебли. Не было, и не будет! Если тебе так интересно, то я ему отсосал, вот прямо там, где ты стоишь. А теперь пиздуй в свой сортир, и закроем тему, — он заходит в студию и захлопывает за собой дверь, лишая Юнги возможности съязвить в ответ. Тэхен прислушивается к шуму в коридоре, но не слышит ни мата, ни ударов по двери, а после раздается негромкий звук шагов, и он, поняв, что Юнги ушел, обессиленно прикладывается лбом к деревянной поверхности.

***

Студия неуловимо изменилась. Тэхен долго вглядывается, рассматривает — все словно как всегда, и все-таки что-то отличается. Сама атмосфера, что ли: здесь будто стало уютнее, светлее. Тэхен откидывается на спинку дивана и бездумно пялится в потолок, а потом закрывает глаза, и до него доходит: запах. Сладкий запах апельсинов пропитывает почти каждый угол, сплетаясь с прохладным ментоловым и горьковатым полынным в красочный букет — странное сочетание, но на удивление гармоничное. Юнги возвращается минут через пятнадцать, Тэхен как раз успевает остыть и окончательно обмякнуть на диване, возомнив себя морской звездой. Он лениво приоткрывает глаз и, просканировав Юнги взглядом, изумленно раскрывает рот. — Чего пялишься, как будто пришельца увидел? — тот хмурится по обыкновению, но излучает бешеную ауру довольства и процветания, словно нашел на дороге огромный чемодан с деньгами. Только вот чуется Тэхену: обретенное сокровище — намного, намного ценнее денег. Тут и гадать не надо. — Ничего. Рожа у тебя больно довольная, хен, — он непроизвольно ухмыляется. — И почему ты до сих пор ничего мне не рассказал? Как произошло чудесное воссоединение моих любимых хенов? Где именно, на этом диване? Или ты взял Сокджин-хена прямо у микшерного пульта? Или… это он взял тебя, а, Юнги-хен? — Тэхен с удовлетворением наблюдает за тем, как меняется чужое лицо. — Скажи, где, я поставлю там алтарь и буду молиться. К сожалению, Юнги слишком быстро берет себя в руки. — Ты на нем лежишь, если тебе так интересно, — передразнивает он в ответ, — и в отличие от тебя, я могу свободно об этом поговорить, так что подъеб не засчитан. К слову, откуда ты узнал про Сокджина? — Запах, откуда еще, — Тэхен пожимает плечами и принимает сидячее положение. — Он и раньше здесь был, мы же вместе работаем над песней. И ты что, наконец, слез с катастолина? — У меня течка скоро, запахи ощущаются часа через три-четыре. Сейчас я чувствую их слабее, но достаточно, чтобы ощутить всю полноту букета. — Точно, — Юнги садится рядом и яростно ерошит волосы на затылке, а после вскидывает виноватый взгляд. — Тэ, я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Теперь, когда есть Сокджин, я не смогу помогать тебе. Это словно удар под дых. Тэхен чувствует, как сжимаются внутренности, завязываясь в крепкий узел, и он невероятным усилием воли давит скользнувшую вниз по позвоночнику дрожь. Ну конечно. Ему стоило догадаться, что счастье Юнги означает для него самого, но он так обрадовался за хенов, что совсем позабыл и про течку, и про то, что Юнги обычно помогал ему пережить ее. Но у того теперь есть Сокджин, и Тэхен остается один. Наедине с болью, снова. — Все в порядке, хен, — Тэхен пытается улыбнуться и касается плеча Юнги ладонью, — переживу. — Черт, Тэ, прости. Мне правда жаль. — Не-не-не, давай без мелодрамы. Тебе не за что извиняться, и мы оба это знаем. Все норм, правда, это же взаимопомощь была, ну. Не парься, выкручусь как-нибудь. — Я что-нибудь придумаю, обещаю. — Альфу мне найдешь, что ли? Вот уж нет, лучше я как-нибудь сам. — Сомневаешься в моих способностях свахи? — А ты догадливый, — Тэхен хмыкает и укладывает голову ему на плечо. — Ты светишься, Юнги-хен, — негромко говорит он то, что вертится на языке с момента, как Юнги вошел в комнату. — Я никогда прежде тебя таким не видел. Честно говоря, я так счастлив за тебя сейчас, что больно дышать. Юнги берет тэхенову ладонь в свою и крепко сжимает. Макушки касается его теплое дыхание. — Спасибо, Тэхени. Я… не верю, что это действительно произошло. Не знаю, поверю ли когда-нибудь. — Я, кстати, все еще жажду услышать грязные подробности. — Да нечего рассказывать, просто у Сокджина была течка, и мы… — Юнги непривычно мнется и — разрази Тэхена гром! — смущается, — пришли к соглашению. Кхм. А еще я сделал ему предложение. — Ты — что?! — Тэхен подскакивает так резко, что бьется макушкой о подбородок Юнги, заставляя того зашипеть от боли. — Ох, черт, прости! Юнги трет челюсть и отвешивает ему подзатыльник за чрезмерную эмоциональность. — Я не буду повторять это снова. Тэхен округляет глаза. — То есть ты серьезно… в смысле, на полном серьезе, я имею в виду, что вы действительно… бля, погоди, а что сказал хен? — Согласился. Правда, не уверен, что это было в трезвом уме, но… — О, Господи, да! — вскрикивает Тэхен и, выбросив руки вверх, подпрыгивает на диване. — Йоху-у! Черт побери, хен, это же так охуенно круто! Блядь, я так чертовски рад, что сейчас улечу! — он бросается на него и обнимает поперек туловища, уткнувшись лицом в живот. В глазах щиплет, Тэхен шмыгает носом. Новость настолько потрясающая, что все еще не укладывается у него в мозгу, но, черт возьми, Юнги действительно заслужил быть счастливым вместе с тем, кого любит всем сердцем. Как же хорошо, что его история нашла — нет, не финал, но правильное русло, в котором эти двое смогут строить свою, теперь уже совместную, жизнь. Впрочем, выносить всем мозг они вряд ли перестанут — слишком уж своеобразные экземпляры. Юнги поглаживает его по спине, и Тэхен как наяву видит его растерянную, но счастливую улыбку. Он крепче сжимает друга в объятиях и тоже улыбается. Собственные проблемы временно отступают на второй план.

***

Тэхен нервно смотрит на лежащий рядом телефон, с минуту назад оповестивший о том, что Чонгук прочел последнее сообщение с адресом. Прочел и не ответил, и Тэхен не знает теперь: ждать его или нет. Ему до боли хочется, чтобы тот пришел, и одновременно — чтобы не вздумал приходить; Тэхен прислушивается к себе, но так и не может решить, какое из желаний сильнее. — Тэхен-а, все в порядке? — Чжэмин, милый альфа на курс старше, смотрит с легким налетом беспокойства, и Тэхен, улыбнувшись, качает головой: — Конечно, все в порядке, хен, — и думает, что ни черта у него не в порядке. Почему Чонгуку вздумалось написать ему именно сейчас? Именно в тот, блядь, момент, когда он только-только успокоил себя, свыкся с тем, что отныне справляться придется самому, без Юнги, и настроился на то, чтобы серьезно начать поиск альфы, с которым проведет течку, а возможно, и не одну. Чжэмин вот, например, отличная кандидатура: хороший студент — всегда в топ-30 по успеваемости, Тэхен навел справки — порядочный, как о нем говорят, приятной внешности и совсем чуть-чуть ниже Тэхена. А еще у него терпкий, пряный запах — приятный, хоть и не будоражит воображение. Впрочем, возможно, когда действие катастолина пройдет окончательно, и Тэхен услышит его во всей красе, он понравится ему больше. Хотя, конечно, глупо надеяться, что этот запах сможет затмить собой тот единственный — с ароматом истинного не сравнится никакой другой. Если бы только Тэхен встретил Чонгука мимолетом, тогда еще был бы шанс, но за двенадцать лет тот проник в него слишком глубоко, пустил корни и вылезать оттуда совершенно не собирается. Как бы Тэхен ни старался его из себя выкорчевать. — Ты все время смотришь на телефон, точно ничего не случилось? Ты словно где-то не здесь. Тэхен мысленно дает себе оплеуху. Какого черта вообще? Он сидит в кафе с привлекательным альфой, а думает о каком-то пиздюке. Так он прошляпит Чжэмина к хренам, и придется ему коротать течку с собственной рукой и дикой болью. Тэхен накрывает чужую ладонь своей и видит, как смущается Чжэмин. Вот всем хорош, только уж больно нерешительный, вздыхает он про себя. — Не выдумывай, хен, все мои мысли только о тебе, — Тэхен улыбается как можно более обворожительно, надеясь, что выглядит достаточно убедительно. — А мои — о тебе, — Тэхен вздрагивает, когда слышит до боли знакомый голос совсем рядом с собой, — мы ведь так давно не виделись, хен. Тэхен вскидывает взгляд и, закусив от волнения губу, рассматривает стоящего прямо перед ним Чонгука. Тот выглядит, как всегда, идеально, но дышит тяжело — будто бежал со всех ног и теперь старается это скрыть. Глупости, конечно, с чего бы Чонгуку бежать к нему, тем более после того, как Тэхен его отшил? А может, тот понял, что не испытывает к Тэхену никаких чувств, и просто соскучился по другу? Тэхен вновь прислушивается к себе, спрашивает, рад ли он видеть Чонгука, но мысли в таком смятении, что разбегаются прочь. Но если судить по тому, как потеплело в груди, и насколько труднее и вместе с тем легче стало дышать, он рад. Очень рад. Чертовски рад. Потому что он, черт побери, дико скучал по нему все те долгие двенадцать дней, что прошли с их последней встречи. — Привет, Гуки, — Тэхен улыбается, вкладывая в эту улыбку всю искренность. А потом вспоминает про Чжэмина, и уголки его губ чуть опускаются. — Хен, знакомься, это Чон Чонгук, мой тонсен-первокурсник. Гуки, это Квон Чжэмин-хен, он выпускается в этом году. — Очень приятно, — вежливо говорит Чжэмин. — Будем знакомы, Чжэмин-хен, — отвечает Чонгук, и Тэхен совершенно пропускает момент, когда тот оказывается настолько близко, что его горячее дыхание опаляет шею. — Мой хен такой популярный, — жарко выдыхает он в тэхеново ухо, заставляя прикусить изнутри щеку. Черт побери, это слишком. Серьезно, у него есть вообще понятие о личном пространстве?! Тэхен возмущенно вскидывает голову, но Чонгук уже выпрямляется и невинно хлопает ресницами: — Я вам помешал? У вас свидание? Чжэмин предсказуемо начинает отнекиваться: — Не то чтобы… мы просто друзья. Так ведь, Тэхен-а? — Конечно, хен, друзья. Пока что, — Тэхен снова улыбается ему, кажется, смущая еще больше. — К чему торопиться? Чонгук окидывает их взглядом и хмыкает: — Тогда вы не будете против, если я присоединюсь? Раз уж это дружеская встреча, — он, не дожидаясь разрешения, плюхается рядом с Чжэмином, ненавязчиво оттесняя того в самый угол. — Да, конечно, не будем, — кивает Тэхен. Чонгук светски интересуется у Чжэмина, что бы тот посоветовал из еды, подзывает бету-официантку и, кажется, не испытывает абсолютно никакого стеснения. Тэхен смотрит на то, как шевелятся его губы, как дергается кадык, как длинные пальцы перелистывают глянцевые страницы меню, и совершенно не понимает, почему не сказал «нет».