Расцвет
Время шло неспешно и тягуче, дни казались бесконечными. К напряжённой учебе добавились клиенты, по большей части из тех, кто не мог позволить себе более опытную женщину. Хорошо ей с ними не было, но на них она оттачивала практические навыки, чтобы Саяко-сенсей могла быть уверена в ней и в том, что когда придёт время — она не оплошает. После каждого клиента Саяко расспрашивала её о нём, заставляя вспоминать каждую мелочь. Далеко не на каждый вопрос Акеми могла ответить, и поначалу не понимала, зачем ей это. Только несколько месяцев спустя, впервые ответив на все вопросы, она осознала: её учили не только слушать и смотреть, но слышать и видеть. Для того, чтобы быть хорошей юдзё, она уже знала достаточно, но цель её — собирать информацию. Прямой сбор сведений был ей уже знаком, и с ним она уже справлялась, но делать выводы по мелочам и тонкостям ещё только училась. Она уже юдзё. Теперь её учат шпионажу. Она знала, что Юми учат иному. Юми убивала, тайно и тихо, училась тому, какой яд куда добавлять, чтобы замаскировать привкус, куда воткнуть сенбон, чтобы надёжно парализовать, и как сделать это естественно и незаметно. Акеми было тринадцать, когда она впервые пришла к Саяко-сенсей сама, принесла выкладки по одному из своих частых клиентов. Саяко улыбнулась, разобрала выкладки, указала на несколько сомнительных мест и ошибок, но после похвалила: — Я рада, что ты не забываешь, кто ты. Надеюсь, однажды ты станешь достойна того, чтобы занять моё место. Акеми поклялась наставнице, что не подведет её, что сделает всё, чтобы оправдать её ожидания. Она знала, что означает эта фраза и что делает Саяко-сенсей для клана. Она видела самого Таджиму-сама, что регулярно посещал Саяко. Конечно, глава клана не ходил открыто, и Акеми далеко не сразу сумела узнать его, и даже узнав — не была уверена, пока не спросила наставницу открыто, и никогда не смела ни словом, ни жестом выдать своего понимания. А потом Таджима-сама пришёл открыто и привёл с собой своего старшего сына. Привёл к ней — это было понятно сразу же. И то, что юноша на два года младше неё выбрал именно её из шестерых учениц Саяко, не ошибившись, окончательно определило её будущее. Куноичи Учиха — всегда куноичи Учиха.***
Лепестки Акеми — шестнадцать, и она становится таю. Её знают в столице, у неё богатые постоянные клиенты, а Хораки Кэзухико, троюродный племянник даймё Огня, оказывает ей покровительство. Экзамен жесток и тяжёл, но она готова. Ей всё легче жить, и то, что в двенадцать казалось мерзким, теперь просто часть работы. У неё есть лучики света, белые полосы в непростом труде. Хораки-данна тучен и жеманен, Акеми часто думает, что ему пошло бы быть женщиной. Но молчит, улыбается и ластится, как кошка, будто нет на свете большей чести, чем ласкать его. Он любит слушать её игру на кото и пение, и совсем не любит танцы, любит проявления страсти и слишком наивно для немолодого уже мужчины верит в их искренность. Он не скупится на наложницу и это ценно — кимоно и украшения недёшевы, а внешность — рабочий инструмент таких, как Акеми, наравне с умом и глазами. И много болтает — а Акеми умеет слушать. Кивать в нужных местах не так просто, как кажется на первый взгляд. Юми держится рядом с ней, они давно работают в паре. Отчёты для Саяко-сенсей Акеми пишет за двоих, Юми смеётся и перешивает крепления для сенбонов в рукавах. На руках Акеми всё ещё кровь лишь малышки Хаюми, но какое это имеет значение, если именно она нашёптывает Юми, как проникнуть в чужой бордель и подчищает память тем, кого Юми подставляет вместо себя? Есть тело, есть и убийца, дело Акеми — придумать очередной гражданской глупышке не противоречащий фактам мотив убить очередную цель Юми. Глаза Юми тоже бывают красны — но в мастерстве работы с памятью ей не тягаться с Акеми. Юми приходит по утрам, когда клиентов нет, от её волос и пальцев пахнет кровью. Акеми сцеловывает запах с чужих пальцев, убивать лично — не её профиль, но так она узнаёт своих жертв заочно. Гражданские коллеги считают, что между ними — любовь и высокие чувства, шутят о том, кто из них сверху, распускают сплетни. Юми целует горячо подругу детства, это её алиби и одна из маленьких радостей. Акеми любит Юми как сестру, но это не мешает ей подпитывать сплетни. Её маленькое солнце прибегает к ней раз в месяц. Он младше на четыре года и кажется совсем мальчишкой, но у него живой, острый ум и три томоэ в глазах. Она давно перестала надеяться, что хоть с кем-то вне узкого круга медовых куноичи она сможет ощутить себя не предметом мебели, не ожившей техникой, от которой ждут лишь исполнения обязанностей, но улыбки Изуны возвращают ей веру в будущее. Он делится с ней кусочками той жизни, что ей недоступна, его юношеская страстность — искренна, он обсуждает с ней как сведения из отчёта, так и новые гендзюцу, тонкости применения шарингана, дарит ей не шелка и золото, но каллиграфии своего авторства и портреты чёрной тушью. Он сам, брат, враги, она. Акеми с портрета улыбается тонко, взгляд влюблённый. Акеми живая позволяет себе краснеть открыто перед ним, она знает — у неё и в самом деле такой взгляд. Как можно не любить того, кто видит человека в ней? Акеми восемнадцать, и она знаменита. Она перебирает клиентами, давно собрала средства на выкуп, у неё роскошные кимоно и драгоценные украшения. Саяко-окаа-сан празднует Хики-Икаи, оставляя Акеми пост главы медовых куноичи, и освободившееся время она тратит на просмотр отчётов от всех теперь уже своих подчинённых. Сеть широка, река информации полноводна, она собирает её в краткие выжимки и вручает своему солнцу с поклоном и улыбкой. Она регулярно навещает Хораки-данна и без труда скрывает удивление, когда тот представляет ей «шиноби клана Сенджу, верного союзника». Хораки-данна просит её служить связной меж ним и союзным ему кланом шиноби, и она соглашается с должным почтением. Шиноби сверлит её взглядом, но ей даже не нужно активировать шаринган, чтобы понять — хенге. Нужно только знать, куда и на что смотреть. Она сообщает Изуне, передаёт приметы, тот хмурится: в рядах Сенджу нет шиноби с такой внешностью. Его имя ей так и не назвали, но это ни к чему — Изуна берётся выяснить это — и прибегает, тайно и скрытно, всего сутки спустя. Он смеётся, подхватывает Акеми на руки и кружит по комнате. — Представляешь, это Тобирама! Сам Тобирама! — Изуна воодушевленно усмехается. — Это такой шанс узнавать о его планах напрямую! Воистину, ками к нам благосклонны, любовь моя, — он ставит её на пол и целует, она прячет улыбку в глубине глаз. Она не подведёт своего настоящего данна. Указать ему уязвимости его личного врага — что может быть лучшим подарком?Отцветание
Это оказывается сложнее всего, с чем она сталкивалась раньше. Тобирама бдителен, внимателен и скрытен. Он ведёт с ней долгие разговоры в надежде вытянуть информацию, и очень сложно не выдать лишнего. Не будь у неё шарингана — она не справилась бы со взломом печати на его сообщениях, не будь у неё её опыта и жестокого обучения — она провалилась бы и выдала себя. Но ради таких задач её и учили. К ним её и готовили. Это — настоящая проверка способностей, шанс доказать: она — лучшая. Силы, потраченные на неё, были потрачены не зря. Никто и никогда не назовёт бесполезной ту, чьими стараниями раскрываются как на ладони планы врага. Но вживаясь в роль она сталкивается с тем, чего никогда не ощущала ранее. Её враг — враг её данна — оказывается привлекателен. Его ум, его навыки, способности, медленно-медленно раскрывающееся доверие — и Акеми осознаёт, что она на грани влюблённости. Полюбить кого-то кроме настоящего данна — самая страшная из всех возможных ошибок. Акеми никогда не думала, что это вообще возможно для неё. Тобирама ломает этот шаблон начисто и ей страшно. А у её данна в глазах расцветает сложный узор, он исследует новые возможности, его брат встаёт во главе клана, всё меньше времени на прежний отдых, меньше лучиков света в её жизни. Ей тревожно ловить себя на том, что визитов врага она ждёт с нетерпением, как хорошего поединка. От этого лишь шаг до слишком сильной привязанности, а та легко может обернуться против неё. Нельзя этого допустить. Но она держится, она выдержит — ради него, ради клана. Она не позволит своей силе обернуться против себя. Ведь она — куноичи Учиха. Всегда — куноичи Учиха. Юми не забывает напоминать об этом ей, и она благодарна той, что за эти годы ей уже почти как сестра. Больше чем подруга, больше чем любовница. Человек способен привыкнуть ко всему, Акеми и привыкает. Берёт учениц из клана и из гражданских, готовит себе преемницу — среди её подопечных есть парочка весьма одарённых. Работа окончательно превращается в рутину, любовь из редких светлых лучиков становится ровным огоньком в сердце. Кажется, это просто ещё один этап взросления, но какое это имеет значение здесь и сейчас? Она не знает, что готовит ей завтрашний день. У неё есть мечта, есть план, как её достичь, но далеко не всё зависит от неё. Война не утихает, и она не может не думать о том, что однажды её солнце просто не взойдёт. Ей ведь на редкость повезло в жизни — из тех, кто был ей дорог, ещё никто не умер. Но так не может продолжаться вечно. И она надеется лишь на одно: успеть. Успеть обучить преемницу. Успеть родить дитя. Изуна смеётся и обещает ей закончить войну, победить всех Сенджу и взять её в жены, она не верит. Он ещё молод, её ещё не коснулась старость, но эта война, длящаяся многие столетия, не может закончиться так просто. Ей двадцать, самым одарённым её ученицам десять. Ещё четыре года — и можно будет подумать о ребёнке. Ко всем биджу законный брак, к ним же окончание войны, она сумеет защитить своё дитя даже в военное время. Их дитя. Обязательно их. Только бы обоим дожить.