His father's heir

Утром пью кофе с Рамиресом, ему получили дело Миранды, он спец по убийствам и исчезновениям проституток, вот только раскрываемость в этой области чертовски мала. Рано или поздно нарываешься на чьего-нибудь сынка при деньгах, сынка слишком влиятельного человека, и просто закрываешь дело. У Рамиреса осунувшееся смуглое лицо и дорогие часы. - Если ты надеешься на конфиденциальность, Болтон, то поздно, парни со склада улик уже поделились фотками со всем отделом. Если бы в кого другого проститутка втюрилась, ты сам бы первый ржал. - Ну значит можно и мне глянуть, верно? - изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не вьехать уроду по морде, охренеть как смешно. - Да не дергайся так, никто тебя жене не запалит, - шлепает на стол папку с материалами дела. Я нахожу фотографии дневника и они, черт раздери, похожи на мои кошмары. Все Мирандины обиды, сбившимся почерком записанные между пометками о клиентах, каждый траханый раз, когда она фантазировала, обслуживая очередного мудака, и целая чертова эскапада о том, как мы развлеклись, когда я в последний раз к ней заходил, во всех деталях, даже про разлитый кофе не забыла. Хрен знает как на это реагировать, кладу фото обратно в папку и отдаю Рамиресу, он видно ждет какого-то сожаления или стыда или черт знает чего еще. - Если вдруг ты знаешь что-то, не молчи, окей? - Знаю, что ты купишь себе новые часы, а может и тачку, а потом закроешь дело, хотя если посадишь урода честь тебе и хвала, конечно, - вот теперь я его действительно задел. Этим утром кажется, что мне вконец осточертел участок. Дрянной кофе, дешевая мебель и плоский юморок, ловят только с поличным, раскрываемость дерьмовее некуда, но каждый задирает нос и считает, что он на страже порядка. Рассматриваю фотки засохшей пиццы. Я был прав. В пицерии Дольче пахнет свежим тестом и томатами, народа почти нет. Хозяин на месте, курьеров всего четверо, это маленькое семейное предприятие. Паренька, который доставлял заказ в квартиру Маргарет находят быстро, ему, кажется, нет и пятнадцати. Он восхищенно пялится на полицейскую форму, когда-то я был таким же, думал, что костюм может что-то в жизни поменять. - Мне нужно знать все детали той доставки, сможешь вспомнить? - Санса будет в ярости, но я обязательно притащу её сюда, пусть хоть раз поест по-человечески. - Наверно... Там был дядька, я его почти не видел, он хромал, ругался, что пицца остыла, но это же нормально, они на другом конце Бэсина, а через старый город я не поеду, я на стороне копов, - парень расплывается в гордой улыбке, подмазался, молодец. - Ты с этим потише. Как выглядел? Роста большого? Говорил с акцентом или без? - Вот такого роста, - мальчишка задирает руку и показывает, - вроде без акцента, а, вспомнил, там еще жутко воняло то ли от него то ли просто в квартире, я решил, что псих какой-то, он весь был такой сальный, мерзкий на вид, волосы сосульками висели, похож на бездомного. Глаза вроде карие. Больше ничего не помню. Возвращаюсь в дом Черити, поднимаюсь по лестнице, мимо желтой полицейской ленты, опутавшей дверь Миранды как долбаная паутина. Я стучу во все двери, разговариваю со всеми, кто готов отвечать на вопросы. Некоторые помнят на лестнице бездомного, но никто ничего дельного не говорит, алкоголики и наркоманы так себе свидетели. Выхожу на улицу, лампочка фонаря разбита, ничего не видно. Слышу щелчок предохранителя, выстрел из темноты, пуля разрезает воздух совсем рядом, я пригибаюсь и ныряю в густую тень. Выстрелы следуют один за другим. Я считаю. Три. Два. Один. Пора. В несколько шагов добираюсь до машины, пока мудак перезаряжается, детка заводится сразу, и это спасает мне жизнь. Гоню так, будто за мной несутся все демоны ада. Кровь снова течет по венам с нормальной скоростью, я совсем отвык от этого, от ощущения жизни, которое ловишь только в перестрелке, от того как забываешь дышать когда вокруг есть что поинтереснее. Вряд ли это люди Фрея, они бы не промазали. Скорее приятели чувака с нарисованными татуировками. Видимо хотят знать кому поручили расследование. Убеждаюсь, что больше за мной не следят. Наведываюсь к нескольким знакомым дилерам и стукачам, намекаю, что хочу заценить кошмары из белой комнаты, если вдруг есть что новенькое. Двое предлагают мне Черити, всего одна новая запись, они смонтировали начало. Еще у одного находится запись постарше. Я расплачиваюсь деньгами честных налогоплательщиков. Еду до того места, где асфальт сменяется брусчаткой и торможу на границе. Выхожу и иду пешком, просто физически ощущая, как из темноты на меня смотрят, вот он я, девочки, налетай. Мне в затылок упирается дуло пистолета, улыбаюсь во весь рот, мою любовь к шлюхам никакими терками не исправить. От неё пахнет винилом и латексом. Я поднимаю руки, демонстрирую, что, кроме дубинки, никакого оружия с собой не брал. Боль обжигает ноги и я падаю на спину, девица садится верхом и тычет стволом мне в лоб, её руки не дрожат, она знает что делает. Блондинка. Люблю блондинок. - Я по делу, малыш, но если поерзаешь ещё чуток, то мы договоримся, - она фыркает, как сердитый котенок, - отведи меня к Михо, детка, надо поболтать. - Она тебя знает? - К несчастью, да, - я вспоминаю злополучный дневник Миранды. Михо смотрит на меня таким уничтожающим взглядом, режет без ножа. - Миранду убили. - И кто, спрашивается, должен был её защищать? - Я не мог. - Похороны, все в курсе. Вот скажи мне, Болтон, как это, когда из-за тебя девчонка уходит из семьи, остается без крыши, живет черти-где, работает черти-как, а потом её находят с перерезанным горлом? Чувствуешь себя бравым копом? - Ее заказали. Мне надо найти исполнителя. Копать в открытую я не могу, дело отдали Рамиресу, - я не могу злиться на Михо, она мне нужна. - Намекаешь, что решил мстить за неё? - Хочу докопаться до правды, - знаю я правду, просто хочу разнести башку тому уроду, который держал нож. Кажется сработало. - Мы поможем. Миранда наша, даже если бы она в другой город уехала. Кажется получил все, что хотел. Хотя... - Михо, а как звали девчонку, которая меня привела? - Даже не думай, - её лицо становится ещё суровее, хотя это кажется невозможно. Я ретируюсь. Дома меня дожидается Санса, я целую её в щеку, вспоминая теплый аромат в пиццерии Дольче: аромат домашней еды и семейного уюта, что-то, чего у нас никогда не было. - Ты права, - она выглядит удивленной. - В чем? - Да какая разница? Во всем. Я еще не придумал в чем конкретно, - сегодня я впервые за долгое время действительно хотел оказаться дома.