His father's heir

Мой выходной день начинается со стука траханых палочек и белой комнаты на экране. Ещё совсем живая порно-звезда Черити Лейн испуганно оглядывается по сторонам. Слышно не очень, только когда она повышает голос. - Где я? - Что происходит? - Эй! - Меня кто-нибудь слышит? Ответа нет. Свет гаснет, кадр дергается в месте склейки. Черити просыпается, когда включают свет. Заходит здоровенный тип в тряпичной маске. Его руки покрыты татуировками. Та, что про день матери на пару дюймов выше, чем на последних видео. Я переписываю список женских имен с его левой руки, вряд ли они что-то значат, но вдруг. Имена те же самые. Он их запомнил. Он связывает Черити руки и ноги. Он возвращается с подносом. То ли каша, то ли какое-то пюре, она отказывается есть, плотно сжимает губы, отворачивается, еда остается на её волосах. Стук палочек. Ублюдок возвращается, прихватив с собой пластиковую трубку. Он держит голову Черити. Входит девица в латексном костюме медсестры, её волосы и лицо закрыты маской. Её огромная грудь нависает над головой Черити, когда она вставляет трубку прямо в горло. Так кормят в психиатрических лечебницах. Черити Лейн не тошнит, когда они убирают трубку, за долгие годы практики она полностью лишилась рвотного рефлекса. В её горле бывали предметы и покрупнее. По сути между её вагиной и горлом нет никакой разницы. Когда они собираются уходить, она пытается задавать вопросы. - Мы что, уже снимаем? В сценарии этого не было! Ответа нет. Свет гаснет. Склейка. Стук палочек. Больше она не ест обычным способом. Дверь открывается и к Черити заталкивают тощего паренька. У него на голове маска, спереди она пропиталась кровью. Больничная рубашка топорщится в паху, голос из динамиков говорит. - Трахни её и выйдешь. Не к месту вспоминается вопрос из анкеты Ротта, я бы не против узнать, использовал ли он медикаменты для стимуляции эрекции. У парня истерика, он что-то бормочет сам с собой, закрывает руками кровавое пятно на маске. Голос из динамиков повторяет. - Трахни её и выйдешь. Стук палочек. Парень продвигается к Черити, держится за стену. Прорезей для глаз нет. Прости меня. Они делали со мной ужасные вещи. Я должен. Прости меня, - он повторяет это пока ложится на неё, повторяет с каждым толчком. У Черити Лейн открыты глаза. Она не издает ни звука. Она решила сопротивляться. Она больше не играет в такие игры. Она испортит им запись. Парень почти кончает, когда снова заходит бугай и сдирает окровавленную маску. Вместо глаз зияют черные отверстия, из недавно разбитого носа идет кровь. Черити кричит, она начинает понимать. Она просит не убивать её. Она обещает любые деньги. Она угрожает, что её будут искать. Будут. Только слишком поздно. Парня забирают. Свет гаснет. Откуда-то слышен его крик. Склейка. Свет. Стук. Они кормят Черити через трубку, и связывают так, что она не может пошевелиться. Медсестра приносит вибратор. Кажется это будет твой последний оргазм, детка. Девица знает, что делает, минут пятнадцать и уже никакого равнодушия на лице, глаза Черити закрываются, соски твердеют, бедра подаются вперед, насколько это возможно. Ловлю себя на мысли, что ни на одной из её записей, сделанных профессионалами, я не видел её настоящего оргазма, обычно парни как-то не готовы к тому, что это может быть тихо. Так стонет Санса, когда... Черт, не отвлекаться. Свет выключается и я слышу рыдания Маргарет Вестон, запертой в теле Черити Лейн. Склейка. Включается свет. Сраные палочки стучат друг о друга. Черити забивается в угол. Громила подвешивает её на крюк. Дальше я все видел. Выключаю видео, потягиваюсь, потом луплю мешок каких-то полчаса, чтобы Санса решила, что я разминался и не завела свои разговоры о том, что я тащу работу домой. Я (удар) забочусь (удар) о (удар) тебе (удар), крошка (удар). На кухне пахнет кофе и тостами, Рыжие волосы моей красавицы жены забраны в небрежный пучок специально, чтобы я мог любоваться её шейкой. Сам по себе я ни черта этого не знал, пока со скуки не открыл один из её траханых журналов с советами «как вдохнуть свежесть в Ваш брак». С тех пор я ценю такие порывы, насколько это позволяет мое чувство юмора. Она благосклонно окидывает взглядом мою мокрую майку, у мажоров принято тратить утро на занятия спортом. - Выглядишь привлекательно. - Пахну гораздо хуже, - черт, надо было сказать что-то милое, да? К счастью удается сбежать в душ раньше, чем она придумает достаточно колкий комментарий. Со мной вечно что-то не так: то волосы топорщатся, то пиджак не сидит, а если вдруг все как надо, то есть ещё мои манеры и моя работа, на эту тему Санса может читать лекции. Она и читает. Мне порой интересно, куда делись те славные деньки, когда плохим парнем был Джоффри, и на его фоне кто угодно казался ей принцем? Сыновья богатых родителей всегда придурки, но этот был просто чемпионом, что не помешало мистеру Старку всерьез разводить беседы про помолвку, а моей ненаглядной позировать траханым репортерам с гигантским бриллиантом на пальце и давать интервью про любовь и романтику. Романтика быстро закончилась, когда Старк, выкупивший полгорода благодаря слухам о слиянии компаний и радужном будущем города, отказался от проекта застройки, заявленного Баратеоном старшим. Помолвку расторгли спустя пару месяцев, за которые малыш Джоффри неоднократно издевался над Сансой, а она чувствовала себя такой виноватой, что боялась сказать отцу. Напоследок мелкий ублюдок велел своим телохранителям изнасиловать её, отменив приказ в последний момент. Она рассказывала мне все это лежа в моей кровати, в тесной квартирке на границе со старым городом, и жалюзи рисовали решетку на её обнаженном теле. Рассказывала так спокойно, голос дрогнул только, когда упомянула о том, как урод убил её собаку. А потом она извинилась. - Прости, о таком говорить не принято. Вообще-то она тогда просто заехала сказать спасибо за тот случай в банке и узнать как моя нога, задело в перестрелке. А я повел себя как всегда. И мне до сих пор ни хрена не стыдно за это, хотя наверное должно быть. В конце-концов, она хотела сбежать из своего мира, вот я и забрал её себе, что такого? Когда я вспоминаю то время, в душе появляется что-то геройское, что-то классное, что пытаются почувствовать все парни в участке, рассказывая девицам о своей работе. Возвращаюсь за стол самым добрым парнем в мире, разворачиваю газету и пролистываю до колонки частных объявлений. Идея приходит почти сразу, как только я вижу скверную фотографию, на которой разобрать можно только глаза, тычу в неё пальцем, показывая жене. Санса не сразу понимает о чем я, но постепенно её лицо становится по-детски радостным. - Нам надо завести щенка!