His father's heir

Мои руки привязаны шелковым шарфом, и это тот случай, когда готов рискнуть чем угодно, от таких привилегий не отказываются. Надо мной ритмично поднимается и опускается точеная фигурка Михо, её глаза полуприкрыты, она восхитительно узкая внутри, настолько, что, кажется, разорвется от неосторожного движения. Собираю все свое терпение, чертов старик был прав — из-за порывистости я упускаю половину удовольствия. С другой стороны, она точно знала, кого тащит в кровать. Хватаю её бедра, насаживаю на себя посильнее, девчонка совсем ничего не весит, переворачиваю на спину, она даже не удивлена.  — Давно развязался?  — Минут десять как, — улыбаюсь ей, вхожу еще глубже. — Думал ты мне голову отрежешь за то, что спутался с Тонгами.  — Не сегодня, — она плотно обхватывает меня ногами, и я чувствую, как внутри становится ещё теснее, — близнецы просили тебя не трогать.  — Что-то пошло не так, потому что ты трогаешь меня прямо сейчас.  — Слишком много разговоров, Болтон, — даже не понимаю что произошло, просто внезапно оказываюсь на спине, и этот маленький демон снова связывает мне руки, на этот раз возится с узлами подольше, впрочем, я отвлекаю её, покусываю, когда удается дотянуться. Мы одеваемся в тишине, с любопытством осматриваю её квартиру. Почему-то всегда ожидаешь увидеть что-то, связанное с человеком, разгадать его, что ли. У Михо везде оружие, здесь можно было бы устроить отличную драку. Клинки всех сортов, метательные ножи и даже крохотные сюрикены, которые она всегда носит с собой (чуть не отрезал себе палец одним, пока раздевал). Стерва, которая хочет меня убить, все, как я люблю. Понять бы теперь, какого черта ей от меня надо. Задавать вопросы в таких случаях себе дороже, война девчонок Старого Города с мафией продолжается не одно десятилетие, и, насколько мне известно, самые кровавые времена позади. Михо никогда не предаст своих, раз оставила меня в живых, значит говорит правду, близнецы на моей стороне. Может, им просто нужен переговорщик, тот, кто сумеет договориться и с Тонгами, и с полицией, вот только это дорого обойдется. Пока я не горю желанием снова подставляться, даже ради такой как Михо. Выхожу из её дома и несколько минут просто стою, задрав голову, из глубины темного неба падает редкий мокрый снег, почти красиво. С тех пор, как получил свой первый служебный автомобиль, полюбил холод и сырость, это отрезвляет, напоминает, кто ты есть. И неважно, выходишь из потрепанной, пропахшей куревом полицейской «старушки» или из лимузина, где терпеливо дожидается личный шофер. Снегу все равно, сколько у тебя денег и чей ты протеже, ублюдок все равно заберется тебе за шиворот и заставит брезгливо втягивать шею. Ходят слухи, что этот город неравнодушен к мерзавцам, когда-то предки Рорка создали его для охотников за удачей — золотоискателей и контрабандистов, привезли сюда целую толпу проституток, чтобы парни не постреляли друг друга в одночасье, а отвлеклись на занятие повеселее. Кто бы знал, что эти девчонки возьмут в руки оружие и станут силой, с которой приходится считаться. Ни один коп не сунется в старый город, если только он не имеет связей с местными. Долгое время моим козырем была Миранда, хоть она и уехала отсюда со своими глупыми идеями о том, что выйдет за меня, но девочки всегда принимали меня, пусть и нехотя, отвечали на вопросы когда надо. А теперь Михо, давняя подруга Миранды, неуловимая смертоносная Михо, сама наводит мосты, да еще так. Что-то здесь не чисто. Может, голову она мне и не отрезала, но мозг точно поломала. Я еду в опостылевшее здание корпорации Старков, готовиться к наступлению. Санса беременна, сейчас она примет любое мое решение, лишь бы оно выглядело разумным, у неё просто нет выбора. Охрана вежливо приветствует меня, по их раздосадованным лицам сходу видно, что я сорвал им вечерний покер, ничего, переживете, я вам еще не одну партию сорву. Еще пара дней, и половина этого здания будет ненавидеть меня похлеще Грейджоя. Герои в фильмах обычно стремятся вернуть то, что принадлежит им по праву: девушку, честь или деньги. Так вот, я из тех, кто забирает все это. Не герой, что бы там ни воображал Нед Старк, что бы ни пыталась мне внушить Санса. Я сын проститутки из Бэсин Сити, которую обрюхатил урод из среднего класса, не посчитавший нужным даже жениться на ней. И куда бы он не пробился, какие бы связи у него не появились из-за Уолды Фрей (мертвой Уолды Фрей), он никогда не сможет убежать от самого себя. И я не смогу. Приезжаю домой поздно, дежурно целую Сансу, она пытается вязать что-то кремовое, выходит на удивление симпатично. Сходу замечает порез на руке, бросает вязание и начинает паниковать, не успокаивается, пока не обливает меня премерзким антисептиком и не накладывает повязку, будто я половину кисти себе отрезал. Приходится схватить её за плечи и остановить.  — Санса, все нормально, — прижимаю её к себе и чувствую, как колотится сердце. — Да что с тобой такое?  — Сама не знаю, такое ощущение, что все скоро обрушится, — она утыкается в мое плечо, постепенно успокаивается. — Ты будешь ужинать? Я ей киваю. Ребята из участка, те, что постарше, всегда говорили, что беременные девчонки неадекватные, но когда вижу, что у нас на ужин здоровенные порции спагетти с беконом и яйцом, почти начинаю верить в Бога (судя по довольной физиономии Ланца, он со мной солидарен). Или в то, что у неё внутри действительно сидит часть меня, которая диктует, что делать. Чтобы немного её подбодрить, хвалю рукоделие, как только она поднимает на меня скептичный взгляд — дело сделано, детка в своем нормальном режиме.  — Ты так задержался…  — Был на работе, собрание совета директоров через два дня, готовлюсь, — после этих слов она немного смягчается. — Я недоволен Тремеллом.  — Он работал на отца много лет.  — Да, и динамика все эти годы была так себе. Я велел шефу службы безопасности провести масштабную проверку, возможно, кто-то из них долгие годы дурил твоего отца. Не все так, как выглядит снаружи. Он только кажется нервным толстым парнем, горящим за общее дело.  — Хорошо. Я тебе доверяю. — Иногда её взгляд такой внимательный, будто она до сих пор решает, стоит ли выходить за меня. В спальне я замечаю несколько толстых глянцевых журналов для беременных, и все становится на свои места. Санса хорошая девочка и все делает по инструкции, если там написано, что нужно вязать, есть больше обычного и психовать, то именно это она и будет делать. И искренне будет верить, что этого хочет. Черт, да она в свое время верила, что влюблена в Джоффри! Она застает меня с одним из этих журналов, как назло открытым на странице, где изображена полуголая беременная девчонка в шезлонге. Видимо, вид у меня виноватый, потому что Санса смеется, садится рядом и берет меня за руку (похоже на дешевую мелодраму).  — Когда мама была беременна Арьей, она ревновала отца к каждому столбу. Я не буду делать так же, это выглядит довольно… — она мнется, подбирая слово, — невежливо.  — С ней я бы точно не стал тебе изменять, — киваю на картинку.  — Это почему?  — Ей нельзя волноваться, — тут же получаю подушкой. — Эй, а как же вежливость? Минут десять мы просто хохочем, периодически охаживая друг-друга подушками, и перебрасываясь колкими комментариями, никак не могу отделаться от мысли, что иногда я для неё просто замена сестре, та тоже была задира. В конце концов, Санса оказывается верхом на мне, и я сдаюсь. Она отлично знает, как выключить мне голову, черт, да девицы рождаются с этим знанием. Притягиваю её к себе и целую.  — Ты пахнешь гвоздикой.  — Гвоздичным маслом. Цао посоветовал смазывать им нож, — я улыбаюсь честнейшей из своих улыбок, на самом деле я ни разу не видел оружия в руках Цао, маслом смазывает свои клинки Михо. — Тебе не нравится?  — Нравится, просто он какой-то тревожный.  — Цао или запах?  — И тот, и другой. — Она наклоняется ко мне, шепчет, почти касаясь уха. — Скажи, что у нас все будет хорошо. Я хочу, чтобы этот ребенок был самым умным, самым добрым и самым красивым в мире.  — Ну, — меня откровенно разбирает смех, — когда мама смотрела на меня в детстве, она говорила «спасибо, что хоть не рыжий», нашему может повезти еще меньше. Санса отталкивает меня, и через секунду в лицо снова летит подушка. Отправляю её на место, пока мы тут все не засыпали перьями, рано или поздно ткань начнет рваться. Усаживаюсь на край кровати, смотрю на неё, на этот раз серьезно.  — Если что, наймем репетиторов и пластических хирургов. Да ладно тебе, может, он и не похож на меня будет.  — Тогда какой вообще смысл в том, что он от тебя?  — Черт знает, — на всякий случай готовлюсь прикрыть голову, — тебе вроде нравилось его делать. Мы засыпаем, измотанные, как наигравшиеся дети. Через два дня, на совете директоров, я разрушаю все, что десятилетиями строил её отец. Я прямо объявляю результаты проверки, в глаза называю ворами всех, кто был нечист на руку. Никто из них не будет уволен, я не разрешаю им уйти, все продолжат работать на меня, просто в совсем другом качестве. Я выставляю на продажу часть компании, большую её часть, всю землю, которая до нынешнего момента приносила только убытки. Выношу службу безопасности в отдельное подразделение, независимое от корпорации Старков, и велю кадровикам набрать мне лучших людей. Лучших ищеек, бывших военных и бывших преступников. Мне нужны люди для всех возможных случаев, специалисты по боевым искусствам, взломщики, следопыты. Мне нужны базы в каждом районе города, чтобы при необходимости мои люди оказывались на месте через несколько минут после вызова. Для строительства я использую участки, годами невостребованные в надежде, что стоимость земли поднимется благодаря развитию города. Мне не нужно огромное пафосное здание и раздутый штат, мне нужны настоящие профессионалы, каждый из которых стоит сотни таких как Тремелл. Сеть детективных агенств Болтона не будет выглядеть угрожающе, но при необходимости, сможет разрушить город за считанные часы. Вторым своим приказом, я велю Тремеллу выкупить городскую телефонную сеть. Мне все равно, как именно он это сделает, пусть испробует все, что сможет придумать, в конце концов он вор и умеет искать лазейки. Пока я не говорю ничего о возможности оформить сделку при протекции Сенатора, но при необходимости использую и это. Вторая сделка должна пройти максимально незаметно, в газетах об этом не должно быть ни слова. Телефонная сеть Бэсин Сити будет официально принадлежать моей жене, но управлять ею буду я. И третье. Работа для настоящих мошенников. Они все станут соучредителями благотворительного фонда памяти Неда и Кейтлин Старк. И каждый предпримет все возможные усилия для того, чтобы мои налоги сократились до минимума. Формально, это один из моих подарков жене к рождению нашего ребенка. На меня смотрят ошарашенными глазами, многие оглядываются на Тремелла, кажется, Совет директоров готов объявить меня невменяемым прямо сейчас. Вот только мы не корабль, и здесь действуют другие законы.  — Мистер Болтон, мы находим Ваше решение очень опрометчивым. Вы потеряете огромные деньги в процессе всех этих манипуляций.  — Больше, чем вы все украли у Нэда? Не думаю. Может, я и не гений, но считать умею.  — И все же, я должен выразить свою позицию, мы не согласны с подобными переменами, это приведет к разрушению компании.  — Так и должно быть, Чед. Все дело в том, что мне опротивела Ваша компания в тот день, когда я впервые Вас увидел. Приступайте. Доброго всем дня. Я отправляюсь к себе с радостным чувством свободы, за моей спиной зал заседаний шумит от бурного обсуждения. Велю Вонючке зайти ко мне, осталось еще одно небольшое дельце, чтобы день удался. Он привычно мнется в дверях, пока я не приглашаю его присесть со всей возможной учтивостью.  — Все никак времени не хватит спросить, как ты справился?  — С чем?  — С убийством, это же был твой первый раз, — улыбаюсь ему как самый заботливый парень в городе.  — Как? Мистер Фрей, он, он же… Нет, он же умер в больнице, ему стало плохо, это было лекарство.  — Медицина — сложная штука, Грейджой, иногда лекарство может и убить. Ты знаешь, из меня так себе доктор, а все равно взял у меня ампулу и вкатил старику укол. При мне, при Марве, даже толпы мертвых Фреев не постеснялся. И знаешь, что самое паршивое? Ты снял перчатки, а я не снимал. На этом шприце остались только твои отпечатки, и, на всякий случай, он надежно спрятан в моей банковской ячейке.  — Что Вы хотите сказать? — Парень смотрит на меня так напуганно, будто я сейчас велю ему застрелиться.  — Только то, что теперь ты мой раб, Вонючка. Мне нужны верные люди, я это ценю. И конечно, никогда не сдам полиции верного мне человека. Сейчас ты должен сказать «спасибо, сэр».  — Спасибо, сэр.  — Вот и славно. А теперь проваливай, с глаз долой. Подхожу к окну и смотрю на Бэсин с высоты птичьего полета. Наверно, буду скучать по этому, вид отличный, чувствуешь себя хозяином города, вот только это иллюзия. Настоящие хозяева города всегда в тени, хрен ты до них доберешься. Меня отвлекает телефонный звонок, с удивлением слышу голос отца.  — Рамси, давно не виделись.  — С похорон Фрея, похоже.  — Хотел спросить кое-что, ты играешь в карты? У нас за столом освободилось местечко, это отличная возможность для тебя.  — Место Уолдера?  — Оно самое. Кстати, как больницы, слышал, ты их унаследовал?  — Уже продал.  — Настолько убыточны? Где только покупателя нашел!  — От Уолды нет вестей?  — Нет, — по голосу отца никогда не поймешь, чувствует ли он хоть что-то, — думаю они уже далеко. Подумай насчет моего предложения, сын. Я кладу трубку со странной смесью презрения и гордости. Что-то детское во мне до сих пор радуется этому «сын», в такие моменты я противен самому себе. Сансе понравится, если я буду периодически общаться с Сенатором, если помирюсь с отцом, хотя бы для видимости. Пусть она гордится мной, в конце-концов это всего лишь игра. Ты все жаловалась, что я не гожусь для бизнеса, что я из другого теста. Так получай то, что хотела, я стал таким же лицемерным уродом, как они все, выбрался из своей скорлупы и залез в чужую. Ты перепугаешься до смерти, если поймешь, что я задумал, но, черт, у тебя нет выбора, ты полюбишь это, детка.