поровну

      Куроо, правда, устал — пережить пять сетов с Бокуто без стабильных тренировок не так уж и легко. Но и бросить не получается, слишком велико удовольствие от ощущения мяча в руке, да и просто присутствия всех этих ребят рядом. И он входит в раздевалку с радостным предвкушением расслабиться: сначала под горячей водой, в одиночку, потом — вечером — в кровати, втроём.       Акааши горбится на скамейке, замедленно кивая на рассказ Конохи. Тейп топорщится на пальцах, те вцепились в ткань шорт, мокрое пятно на футболке ширится с каждым вдохом. Акааши не просто устал — он вымотан почти до предела: серые скулы с нездоровым глянцевым румянцем, впадины тусклых глаз, белесые линии губ и прочерки вместо вен. В поднятом взгляде ни тени интереса.       А Куроо кивает и, будто что-то вспомнив, отступает обратно, за дверь, и замечает, что бежит, лишь возле автомата с напитками.       Кнопка с горячим капучино, словно назло, западает.       У Акааши учёба, работа и Бокуто — есть от чего устать.       Да ещё и он, Куроо, трахает — даже взглядом.       Каждым грёбаным взглядом Куроо трахает его, и это, верно, тоже утомительно.       И Куроо торжественно обещает — себе и автомату, — что больше не будет, хотя бы взглядом, и банка с кофе с грохотом падающего неба проскакивает в окошко.       А в раздевалке солнечно и совсем тесно. И Бокуто весело смеётся со всеми подряд, прижимая к щеке Акааши холодную банку с соком, тот прислоняется затылком к стене, но — Куроо не видит, просто знает, — упирается коленом в чужую ногу.       — Хей, Куроо, лови! — прилетает такой же почти в лицо.       Трещат тянущиеся в ухмылку губы, прожигает до самого паха горячим кофе, спрятанным в кармане.       — Давай по дороге домой ещё лапши поедим? — Бокуто вертит головой и сплюснутой пустой жестянкой, попутно то ероша мокрые волосы Акааши, то махая кому-нибудь из ребят — заряжен вновь.       — Давай лучше с собой возьмём, мне ещё готовиться к зачёту нужно, — отзывается Куроо, хлопая дверцей шкафа — у него нет никакого зачёта в ближайшие две недели, но и уличить его в этом некому.       — Куроо-сан, — Акааши чуть заметно двигает ладонью, мол, подойдите ближе. — У вас тут что-то прилипло, — и сдёргивает видимую только ему одному соринку с футболки.       А Куроо пихает надувшегося Бокуто в бок, обещая, что вот завтра точно куда-нибудь сходят и опускает взгляд, тот самый, трахающий — Акааши смотрит. Не отрываясь.       — Спасибо, — тянет по руке чужим дыханием, — мне нравится капучино, — а у Куроо всё поджимается от того, как небрежно Акааши перекатывает банку в его кармане.       И Куроо приваливается плечом к похваляющемуся нынешней победой Бокуто, чтобы наверняка перекрыть обзор остальным, и тоже опускает руку в карман.       А что? — это, вообще-то, его карман.