поровну

      Больше всего в их квартире Куроо нравится балкон — сто двадцать две тысячи кубов концентрированного неба, прореха в горизонте и лампочка в миллионы ватт на девяти часах.       Дым стелется податливой кошкой, пробивая лёгкие привычной дозой никотина.       У Куроо зависимость и это неизлечимо.       Воздух не тот, пахнет гарью и Вега светит не так, как вчера — завтра совсем перегорит.       Он гасит резким выдохом чужие окна, пока не остаётся одно — на той стороне океана. Ещё затяжка и тоже стлеет.       Стучит мимо груди, воронкой тащит взгляд.       — Тецу! Когда утро будет?       Бокуто торчит в дверном проёме, прячет пустоту под мокрой чёлкой, та кусается, до звона в ушах.       Бокуто болен. Это смертельно и немного заразно.       — Утро — не знаю, а торт будет сейчас.       — В холодильнике пусто — я проверял.       — А в кармане?       Мегапикселями по слезящимся глазам — розово-синий торт наливается праздничной свечой, Бокуто старается изо всех сил, надувая парусами щёки. Конфетти из сигаретной фольги бороздят изгибы тела, западая за шиворот — щекотно.       — Он не настоящий, — Бокуто больше не дует, но и не дуется.       — Я настоящий.       Мимо — звёздная пыль, крошки печенья, неотправленные сообщения, часовые пояса.       Часовые блокпосты щерятся погнутыми стрелками.       У Куроо пальцы затекли и плечо, но не будить же Бокуто из-за таких мелочей?       Утро будет — по времени Акааши.