поровну

      Бокуто необычно серьёзен и молчалив, не отрывается от экрана смартфона так долго, что Куроо даже задремал, и если бы не сообщение от Акааши со списком покупок, то они пропустили свою станцию.       — Что у тебя там? — Куроо заглядывает через плечо, ловко уворачиваясь от спешащих навстречу людей.       — Да так! — Бокуто краснеет, пряча смартфон в карман куртки, и ускоряет шаг.       Будто бы в такой толпе можно оторваться.       — Порно что ли смотрел? — Куроо осеняет слишком внезапно, чтобы убавить громкость голоса, и Бокуто уже не просто краснеет — багровеет, сливаясь по цвету с шарфом, выпрошенным утром у Акааши почти такой же обиженной миной как сейчас.       — Да, ладно, — Куроо едва успевает втиснуться за другом в переполненный вагон, — с кем не бывает!       — Со мной не бывает! — Бокуто упорно отпирается, раздражённо тыкая локтем. — Это не порно! — срывается в шипение на ответный удар под колено, и Куроо уже готов признать свою вину, уж больно тосклив брошенный искоса взгляд, и губы сжаты слишком ровно.       Бокуто страдает и явно не без удовольствия, и теперь придётся потратить весь вечер на приведение его в хорошее настроение.       — Хорошо, не порно, — Куроо наклоняется совсем близко, едва не касаясь уха, — просто сёдзё-манга с милым домашним сюжетом.       Бокуто вздрагивает, оглядываясь теперь испуганно. Значит, Куроо угадал.       — Так что там было? Горничная? Красотка в фартуке на голое тело? Горячая ванна с горячим парнем?       Бокуто снова вздрагивает, едва не вышибая челюсть плечом. Куроо уже и сам не рад такой смене настроения, но отодвинуться некуда, толпа напирает со всех сторон, прижимая друг к другу впритык.       — Расскажи дальше, — Бокуто дёргает за руку, стискивая влажными пальцами запястье.       — Представь, мы сейчас вернёмся домой, — Куроо и рассказывает, всё равно ещё пять станций ехать, — а там Акааши, милый такой, послушный, в коротких шортах и футболке…       Бокуто горестно вздыхает.       — Что, без футболки? Совсем голый? В юката? — душно, в вагоне становится совсем душно, и Куроо дёргает молнию на куртке.       Бокуто дышит тяжело, уткнувшись в шарф.       — Так значит в юкате? — кисть хрустит в хватке сильных пальцев, но Куроо даже рад — боль отвлекает. — Сидит у порога ровно-ровно, но глаз не поднимает, только тихонько что-то шепчет.       — Добро пожаловать домой, — Бокуто не шепчет — выбулькивает, подаваясь назад так резво, что всё же попадает в челюсть.       — Да-да, так Акааши и говорит, а потом спрашивает… — Куроо тоже уже впору булькать, нарисованная словами картина так и стоит перед глазами.       В джинсах чудовищно тесно и — Куроо уверен — не только у него.       — Ужин или ванну? — Бокуто таращится бессознательными стекляшками, едва шевеля искусанными губами.       — Конечно ужин! — отвечает кто-то сзади. Прошивает смехом — обоих. Бокуто откидывается мокрой головой на плечо, Куроо удачно прикусывает его шарф, проваливаясь в невыносимо знакомый запах Акааши.       Руку ломит, Куроо перехватывает пальцы Бокуто, пряча их в своей ладони до самой остановки.       Акааши не встречает, спит прямо в джинсах и свитере, свернувшись в комок на краю кровати.       — Ну, извини, — Куроо почему-то чувствует вину, — мы не в манге.       — Ну и ладно, — Бокуто на удивление не расстраивается, садится на пол рядом с кроватью, осторожно укладывая ладонь Акааши в свою. — Расскажи дальше! — смотрит бесстыдно невинно, будто не запускает вторую руку в собственные штаны.       Куроо рассказывает, на всякий случай шёпотом, срываясь в короткий стон на финальной сцене вытирания Акааши полотенцем.