поровну

      «Что тебе привезти?»       «Себя».       Отметка о просмотре сообщения появляется почти сразу же, но Акааши пялится в экран смартфона ещё долго, едва не втыряясь в спешащих навстречу людей.       Кажется, так время движется быстрее.       — Проголодался? — Куроо звучит совсем простужено, но прикуривает вторую — или третью? — сигарету с упорством маньяка, небрежно — так, наверно, кажется со стороны — стирая что-то несуществующее с его, Акааши, щеки. — Выглядишь замёрзшим…       Акааши кивает, пряча смартфон, а заодно и пальцы, в карман пальто.       С Куроо иногда — как сейчас — очень трудно. Акааши не понимает всех этих взглядов, жестов, аналогий.       Не хочет понимать.       Акааши хочет, чтобы Бокуто поскорее вернулся, пусть и не с победой, хотя, конечно, об этом он никогда не скажет.       — Зайдём? — Куроо хрипит, даже лязгает — оскаленным углом рта. Пальцы мнут пустую пачку.       — Если ты угощаешь... — Акааши одёргивает полог первым, пряча улыбку в шарфе. Лапшичная оглушает — паром, дымом, бурлением, шипением, неразборчивым гомоном, согревая одним лишь видом уже готовых порций, выставленных хозяином на стойку.       — Две порции с говядиной и яйцом! — Куроо нависает всем собой, не прикасаясь, но Акааши чувствует, как напряжена каждая мышца, и сам подаётся назад, чуть-чуть, пару сантиметров, но и того хватает, чтобы накрыло дрожью.       — Мне двойную, — он вскидывает голову, касаясь, будто ненароком, чужого бедра.       Отчаяние во взгляде Куроо пугает и одновременно возбуждает.       Второе, пожалуй, больше.       «Поменял билеты!» — коротко гудит в кармане — двух карманах — пальто, брошенных возле стойки с остывающей лапшой.