I
В итальянском городе Риме знойный июньский день 1841 года клонился к закату. И человеческому взору, будь то житель древнего города или путешественник, открывался поистине чудесный пейзаж: залитые пурпурно-розовым светом узкие мощёные улочки, жёлтые невысокие дома с распахнутыми настежь ставнями, живые цветы в глиняных горшках, выглядывающие из-за крыш стройные зелёные кипарисы. И ни ветерка. Всё вокруг с нетерпением ожидало вечерней прохлады. Ждала её и княжна Наталья Репнина, сидевшая в плетёном кресле на открытой веранде во дворе родительского дома. Натали сидела и думала, думала, думала… Maman и papa Наташи уже который год снимали виллу недалеко от центра города. Здешний климат был куда более благоприятен для здоровья матушки Зинаиды Гавриловны, нежели сырой климат Петербурга. В столицу российской империи Репнины-старшие заглядывали крайне редко, в последний раз — около полугода назад на свадьбу единственной дочери. Однако торжество не состоялось: невеста убежала из церкви и наотрез отказалась возвращаться. Матушка Натали была так расстроена произошедшим, что в сердцах зареклась ездить в Петербург. Репнины-старшие вернулись обратно в Рим. Туда же вскоре приехала погостить и Наталья Александровна, чтобы, как думали родители, развеяться от грустных мыслей, связанных с внезапной кончиной жениха. С тех пор, как она покинула Российскую империю, минуло три месяца. Вдали от Санкт-Петербурга душевная боль немного поутихла, однако воспоминания по-прежнему не давали покоя. С некоторых пор по ночам Наташу мучили кошмары, связанные с Андреем Петровичем. То в её снах он лежал в гробу мёртвый, то приходил к ней белый, как полотно, и смотрел застывшим невидящим взором. Всякий раз она просыпалась в холодном поту и потом долго не могла заснуть. В такие ночи Натали подходила к окну в своей комнате и долго смотрела на небо, как когда-то любила смотреть в другое окно — Зимнего дворца в Петербурге. Во время этих бессонных ночей её мысли, как правило, плавно перетекали от Андрея к Александру Николаевичу, которого княжна Репнина, как ни старалась, не смогла забыть. Она часто вспоминала, как они с цесаревичем репетировали свою любовь, дабы убедительно разыграть спектакль для государя. Но однажды репетиция зашла слишком далеко: в какой-то миг Натали поняла, что Александр находится совсем близко. Слишком, для обыкновенной репетиции. Его лицо склонилось к ней: ещё мгновение, и он смог бы поцеловать её. Но самым поразительным было то, что Наташа желала этого поцелуя. Испугавшись своих желаний, она с силой вырвалась и отошла к окну. Необходимо было во что бы то ни стало убежать от наваждения. Ещё из памяти всплывало, как в другой раз император оставил «влюблённых» наедине в кабинете наследника, дабы проверить: предадутся ли они безумной страсти тайных любовников, или же княжна Репнина поспешит покинуть комнату, раскрыв, таким образом, истинное положение дел. Тогда, заслышав голос Николая около кабинета, она сама подбежала и поцеловала Александра. Этот поцелуй, размышляла Наташа впоследствии, не был похож ни на один из её поцелуев с Андреем Петровичем. Александр целовал страстно, и сердце Натали замирало от его поцелуя. Вместе с поцелуем он словно отдавал ей всего себя. Андрей же всякий раз был как будто с ней и одновременно с кем-то ещё, поэтому его поцелуи были отстраненными и холодными — в них не было жизни, волшебной искры. И княжна, пребывая в полнейшей растерянности, поняла, что ей гораздо приятнее находиться в объятиях цесаревича, нежели в руках своего жениха. Но ведь так не должно быть! Натали стала в тягость игра в любовников с Александром. Она совершенно запуталась: притворяется она или нет? Вскоре обман раскрылся. Наташа поспешила в деревню — готовиться к предстоящей свадьбе с Андреем Петровичем. Ей казалось, что это было правильно. Уехать, предоставив цесаревичу возможность переключить внимание на свою невесту принцессу Марию. А ещё она, быть может даже против воли, постоянно сравнивала князя Долгорукого и цесаревича. Всякий раз эти сравнения были отнюдь не в пользу первого. И хотя она до сих пор немного злилась на Александра за то, что он не рассказал ей про разговор с императором в Гатчине, не сообщил, что игра окончена — всё равно в наследнике русского престола она видела те качества, которые ей так нравились в мужчинах. И которые, странным образом, напрочь отсутствовали в Андрее Петровиче. Ей импонировала чуткость Александра: он всегда подбирал нужные слова, чтобы её утешить, поддержать или ободрить. Ей нравилось его чувство юмора, и та легкость и сердечность, с которой он общался с близкими людьми. И даже его вспыльчивость и горячность говорили в пользу того, что перед ней человек, способный на настоящие поступки во имя дружбы и любви. В отличие от вечно мечущегося и нерешительного Андрея. Однако эти ночные размышления неизбежно приводили её к мыслям о женитьбе Александра Николаевича на принцессе Марии. Поначалу Натали тешила себя мыслью, что не будет ничего знать о венчании и таким образом легче переживёт событие, которое в скором времени неминуемо случится. Но как-то ранним майским утром, когда она уже несколько недель гостила у родителей, ей принесли письмо от брата Михаила. Это письмо Наташа прочла сразу же. Новости, прилетевшие из столицы Российской империи, взволновали её. Распечатав конверт, она развернула большой лист бумаги, исписанный с обеих сторон небрежным почерком князя Репнина и прочла следующее: «Моя дорогая сестрёнка! — писал Миша. — Как поживаешь? Как mamаn и рара? Здоровы ли все? С тех пор, как ты нас покинула, много чего случилось, но, пожалуйста, не волнуйся, только радостного. Во-первых, спешу сообщить, что я и Лиза здоровы и очень счастливы. Во-вторых, я больше не служу при дворе. Моё адъютантство при Александре предполагало разлуку с Лизой, которая не хотела оставлять деревенскую жизнь и переезжать в столицу. Это обстоятельство сделалось невыносимым для нас обоих. Я снова умолял императора смилостивиться и отправить меня на службу в Двугорский уезд. Уж не знаю, приложил ли к этому руку а, точнее, волшебный дар убеждения Александр Николаевич, но моя просьба была удовлетворена. Возможно ты не поверишь, но теперь я — предводитель уездного дворянства в Двугорском. Да-да, в столь молодом возрасте и уже такой высокий чин. Мне видимо очень повезло, ведь место господина Забалуева, очутившегося в тюрьме за свои грязные махинации, долгое время пустовало. Никак не удавалось найти честного и порядочного человека!». Княжна прервала чтение и улыбнулась. Для Миши назначение в Двугорский уезд — большое счастье. Да ещё и рядом с любимой Лизой. Как хорошо для них всё устроилось. «И, наконец, третья новость, — читала она далее. — Думаю тебе будет интересно узнать, что их высочество Александр Николаевич 28 апреля сочетался законным браком с принцессой Марией Гессен-Дармштадтской, принявшей нашу веру и ставшей великой цесаревной Марией Александровной. Так что, теперь они — законные супруги перед Богом и перед народом. Свадебная церемония проходила в Соборной церкви Зимнего дворца, а после был дан праздничный бал. Мы с Лизой получили на него приглашение, но не смогли присутствовать из-за болезни Тани, которая после рождения сына несколько дней была очень плоха. (Смею заверить, сейчас ей намного лучше.) Кстати, ребёнка решили назвать Андреем в честь покойного батюшки. А Петр Михайлович намерен признать младенца законным внуком и дать ему свою фамилию.». Наташа невольно вздохнула. Конечно, она была рада за Татьяну. У её ребёнка будут имя и титул, что вполне логично. И то, что Пётр Михайлович решился на этот шаг: взять на себя ответственность вместо погибшего сына — княжна Репнина расценивала как акт справедливости. В конце концов, Таня не виновата, что полюбила своего барина, а тот оказался не столь благороден, как мог бы. Другое дело, что, прочтя про свадьбу Александра Николаевича и принцессы, сердце Наташи предательски кольнуло. Однако, после нескольких минут борьбы с собой, она вернулась обратно к чтению: «А вот Владимир с Анной, которые тоже получили приглашение, как раз в то время были в Петербурге, поскольку Анна решила продолжить карьеру актрисы в Императорском театре, ведь наш дядя Оболенский так упрашивал её не зарывать свой талант. Да и мой старый друг Вольдемар не намерен держать дорогую супругу в четырёх стенах. Талант, как и драгоценный камень, требует огранки. Так вот, недавно Корфы были в Двугорском по делам и, конечно, заехали навестить нас с Лизой. Оба наперебой говорили о том, как светилась от счастья принцесса Мария, стоя рядом со своим мужем. И как она отказывала на балу всем кавалерам, желая танцевать только с Александром Николаевичем. Единственное исключение было сделано для государя. Кстати, принцесса спрашивала о тебе: когда ты вернешься в Петербург? Анне показалось, Мари очень скучает без любимой фрейлины. Милая Наташа, всё, что ни делается, — к лучшему. Я всегда знал, дорогая сестра, что ты слишком великодушна, чтобы причинять боль принцессе. Она любит тебя и ждёт твоего приезда ко двору. Кстати, ты случаем не разбила ничье сердце в Италии? Я бы очень хотел снова видеть тебя счастливой. Только не злись, я помню про Андрея. Но жизнь не заканчивается, впереди у тебя обязательно будет новая любовь. Лиза только что вошла в кабинет: зовёт пить чай. Она шлёт тебе наилучшие пожелания. Мы все будем рады видеть тебя в Петербурге. Возвращайся скорей! Передавай поклон родителям.Целую тебя, Твой брат».
Тогда, кончив читать, Натали спустилась к родителям передать поклон Миши, а затем снова вернулась в свою комнату и села на край постели, пребывая в глубокой задумчивости. «Вернуться в Петербург. Возможно ли это, Миша? Ведь вернуться в Зимний означает снова увидеть Александра, только теперь в качестве чужого мужа. Сможем ли мы вести себя так, как будто между нами ничего не было? Получится ли у нас стать друзьями, как раньше?»II
Куда бы Натали теперь не пошла, где бы не находилась, её спутниками стали размышления о своей дальнейшей судьбе. Она нередко перечитывала письмо брата, а затем погружалась в себя. Мысли её, в основном, занимал Александр. Наташа, как ни старалась, не могла не думать о нём. Убегая из Петербурга, княжна надеялась, что чувства к цесаревичу вскоре пройдут. Но вместо этого, стоило только закрыть глаза, тот час ей виделся облик Александра, и с замиранием сердца она слышала голос, который звал: «Натали». Она полюбила уединение, и то, что здесь, в Риме, у неё практически не было друзей, было только на руку. Родители старались не тревожить дочь лишними расспросами и не навязывать своих знакомых. Единственным человеком, которому всегда были открыты двери Репниных была княгиня Вера Васильевна Чернышёва-Оболенская, которая приходилась племянницей Зинаиде Гавриловне. Наташа смутно помнила княгиню по редким встречам в Петербурге. Несколько лет назад, когда юной красавице Оболенской минуло восемнадцать лет, она вышла замуж за графа Чернышёва. Они представляли собой редкий случай брака по любви, однако счастье было недолгим. Вскоре после венчания граф отправился на службу и трагически погиб на Кавказе. Вера Васильевна сделалась молодой вдовой. Убитая горем, она не смогла больше находиться в столице и подобно Наташе бежала, куда глаза глядят. Долгие скитания по Европе привели её в Рим, где она поселилась недалеко от своих родственников. Репнины всеми силами старались поддерживать бедную женщину в её безутешном горе. Как-то раз вечером, когда Зинаида Гавриловна и Александр Юрьевич ушли в театр, а Натали расположилась с книгой на веранде, в калитку постучали. Наташа отложила чтение и сама пошла открывать вместо прислуги, думая, что это матушка в спешке забыла веер или шляпку. Но каково же было её удивление, когда, отворив дверь, Натали увидела перед собой княгиню Чернышёву. Вера Васильевна, одетая в чёрное траурное платье, в нерешительности стояла на пороге. — А матушка с отцом ушли в театр, — сообщила первым делом Наташа. — Прости за вторжение, Натали. Жаль, что я не застала родителей, — ответила Вера Васильевна. — Если ты занята — только скажи, и я тот час уйду. Если же нет, то может угостишь меня чаем? Княжна Репнина заметила смущение и неловкость внезапной гостьи, а также глубокую печаль в глазах. Не было и речи о том, чтобы отказать несчастной женщине. — Проходи на веранду. Я распоряжусь насчёт чая, — сказала Наташа, пропуская княгиню. Натали сходила на кухню и попросила принести чай на две персоны, а затем спустилась на улицу. Княгиня сидела, безучастно смотря в одну точку. Однако, заслышав Наташины шаги, она очнулась и обернулась с вымученной улыбкой. Наташа приветливо улыбнулась в ответ и присела напротив. Повисло тягостное молчание. Вскоре подали чай. Когда Натали разлила его по чашкам и пододвинула одну княгине, Вера Васильевна тихо произнесла: — Год. Сегодня ровно год, как его больше нет. Наташа догадалась, что речь о покойном супруге княгини. Она сочувственно посмотрела на Веру Васильевну, однако никак не могла подобрать нужных слов, чтобы утешить её. «Так вот почему Вера здесь, — подумала про себя княжна. — Ей просто необходимо побыть с кем-то в такой день. С кем-то, кто поддержит и выслушает». — Знаю, что нужно жить дальше, Натали. Мне все об этом твердят. Видимо и ты желаешь сказать то же, — вновь подала голос Вера Васильевна. Натали осторожно кивнула. — А ведь ты чуть было не вышла замуж, — словно вспомнила княгиня. — Милая тётушка упомянула как-то вскользь о твоей свадьбе. Почему передумала? Обнаружилось препятствие для вашего союза? Наташа почувствовала себя неуютно. До сих пор она ни с кем, кроме самой себя, не говорила об Андрее Петровиче. — Этот брак был бы огромной ошибкой: и для меня, и для моего жениха, — ответила она кратко. — Ты не любила жениха? Или между вами стоял кто-то третий? Или третья? О, прости меня, Наташа, я не хотела тебя обидеть, — воскликнула Вера Васильевна, заметив, что княжна Репнина вот-вот расплачется. — Давай забудем. Мне не следовало приходить сюда в такой день, говорю сама не ведая что. Княгиня Вера встала, намереваясь уйти, но Наташа удержала её за руку: — Я нисколько не обижена, но мне тяжело говорить об Андрее. Понимаешь, он погиб в день нашего несостоявшегося венчания, в тот же вечер. Несчастный случай. А меня до сих пор мучает чувство вины, что я тоже причастна к его смерти. Наташа произнесла свои мысли быстро, на одном дыхании. И вдруг почувствовала облегчение от того, что озвучила вслух то, что так давно её терзало. Вера Васильевна вновь опустилась на стул. Какое-то время обе дамы молчали, глядя друг на друга. — Ты любила своего супруга. И я даже представить не могу, как тебе, должно быть, больно. Наверное просто невыносимо, — первой не выдержала Натали. — Но я не любила Андрея по-настоящему. Я была влюблена. Влюблена в мечту, где принц-Андрей преклоняется перед принцессой-Наташей. А в реальности принц-Андрей предал меня, изменив с другой женщиной. Я не смогла ему простить. То есть, нет: я простила, но с тех пор всё изменилось. Мы отдалялись друг от друга. И тут в моей жизни появился он, — Наташа вспомнила Александра и улыбнулась. — Добрый, нежный, заботливый, понимающий. Поначалу он был просто другом. Но чем больше я узнавала его, тем сильнее привязывалась. А потом я полюбила его. Однажды утром проснулась и поняла, что не могу без него. Что хочу, чтобы он был рядом. Но было нельзя: ему уже сосватали невесту. Княгиня Вера слушала внимательно, не проронив ни слова, пока Наташа исповедовалась перед ней. — И я решила выйти за Андрея в надежде, что смогу забыть его предательство и свои чувства к другому мужчине. Какая глупость! Какая чудовищная ошибка! Ах, как нехорошо я поступила! Как жестоко! Я причинила столько боли Андрею Петровичу! Как я могла? Дотянуть до самого венчания! — Натали отвернулась от княгини. Слёзы текли по её щекам. — Милая Наташа, не кори себя, — откликнулась Вера Васильевна. — Ты правильно поступила, что не вышла замуж за нелюбимого человека, пускай и решилась в самый последний момент. Но разве это не ужасно: жить с мужчиной и знать, что ваши сердца принадлежат другим? — Ужасно, — согласилась Натали. — Подумай, что бы изменилось, если бы твой жених остался жив? Неужели ты продолжала бы изводить себя муками совести, в то время как он, вполне возможно, женился бы на той любимой женщине и был бы счастлив? Натали была бы рада за Андрея Петровича, если бы он женился на Тане и признал их общего ребёнка. Но он был таким нерешительным. Как долго он не мог открыться Наташе и признать факт измены! Смог бы Андрей найти в себе силы для такого смелого поступка, как женитьба на крепостной? Это не Владимир Корф, сумевший быть с Анной несмотря ни на что, сумевший переступить через все препятствия для счастья с любимой женщиной. — Нужно перестать терзать себя понапрасну. Тем более, что, если я правильно поняла, ты встретила настоящую любовь, — княгиня пытливо посмотрела на Натали, прерывая ход её мыслей. — Да. Но, как я тебе уже сказала, мы не можем быть вместе. Поэтому я убежала от него подальше. — И как? У тебя получилось убежать от себя самой? От своих чувств? — Не получилось. А иного выхода попросту не вижу, — вздохнула Наташа. — Знаешь, что я тебе скажу, — произнесла княгиня Вера после небольшой паузы. — Пока тот, кого ты любишь, ходит по этой земле, нет ничего непоправимого. Ведь у тебя есть возможность видеть его, слышать его голос, осязать его не только в своих мечтах, но и наяву. Ты можешь подойти и обнять его. Можешь взять его за руку. Можешь зацеловать до невозможного. А можешь просто быть рядом и благодарить Господа Бога за каждый прожитый день. Радоваться его победам и разделять боль от поражений. Ты можешь гораздо больше, чем думаешь. Я это знаю, потому что теперь, когда нет рядом моего любимого, нет и меня самой. Вот где настоящая катастрофа: понимать, что человека, который был смыслом твоей жизни, больше нет. И я бы всё отдала, только бы вернуть его, только бы он был жив. Только бы смочь увидеть его ещё хотя бы разочек! Прикоснуться, обнять, поцеловать! Вера Васильевна глядела на Наташу, не пряча собственных слёз. Натали ошеломлённо глядела в ответ: она смутно понимала, что княгиня, видимо, права. Но тогда Наташе следует быть вовсе не здесь, в Италии, а рядом с Александром в Петербурге! — Борись за свою любовь. Даже если тебе кажется, что враг непобедим. Пока мужчина твоей жизни жив, ты можешь всё, — Вера Васильевна встала, а следом за ней поднялась Натали. — Однако, дружочек, скоро стемнеет, — княгиня подошла и крепко обняла Наташу, а затем бесшумно спустилась по ступенькам веранды и открыла калитку. Так и застывшая на веранде княжна Репнина услышала тихий, удаляющийся голос: — Прощай, Наташа. Будь счастлива. Эти до боли знакомые слова, словно эхо, ещё долго звучали в ушах Натали. Слова, которые она сама недавно шептала в адрес его высочества, покидая Санкт-Петербург. Вскоре ей перестали сниться кошмары, связанные с Андреем Петровичем. Она как будто отпустила груз вины из своего сердца. Стало значительно легче дышать. Однако разговор с княгиней Верой всё никак не выходил из головы. Наташу настойчиво грызли сомнения: правильно ли она делает, что находится вдали от того, кого так сильно любит? Время шло, а она так и не смогла прийти к решению, что же делать дальше. Конечно, родители были рады её присутствию, однако формально Наташа оставалась придворной дамой. Рано или поздно наступит момент, когда ей нужно будет возвращаться в Петербург. Но у Натали всё никак не получалось представить свою новую жизнь при дворе. Проходили дни и недели, заполненные мыслями а также путешествиями по Риму и его округе, пока однажды ей не принесли ещё одно письмо. Увидев имя отправителя, Наташа разволновалась пуще прежнего, чем когда принесли письмо от Миши. Перед ней была весточка от принцессы Марии. Княжна Репнина сразу узнала аккуратный почерк принцессы с красивыми витиеватыми буквами. Вот что она прочла: «Натали! Меня переполняют чувства. Даже не знаю, с чего начать письмо? Помнишь, как мы с тобой гадали по книге Пушкина? У меня сбылось: я вышла замуж за Александра. О, я так счастлива! Жаль, что ты не видела его в день нашей свадьбы — он был очень красив. И, конечно, жаль, что и меня ты не увидела, а ведь я была в изумительном серебристом платье. Правда оно такое тяжёлое, я очень устала носить его весь день. Но что эти муки в сравнении с тем счастьем, что я испытала? Я тебе пишу, чтобы просить вернуться ко двору. Я очень скучаю по тебе. В этом большом дворце для меня по-прежнему не нашлось подруги, а приставленные фрейлины — невыносимые сплетницы. Прошу, дорогая, приезжай как можно скорее. Для меня было большим ударом, когда я вернулась из Гессен-Дармштадта и не нашла тебя в Зимнем. Императрица сообщила о твоем отъезде в Италию, и я расстроилась ещё сильней. Мне известно про смерть Андрея Петровича. Как же я тебе сочувствую! Он был таким добрым и благородным человеком. Давай поддерживать друг друга, как раньше: и в горе, и в радости. И вообще, придворная жизнь не даст тебе скучать. Я хочу, чтобы ты была рядом, особенно сейчас, когда Александр Николаевич всё более и более загружен делами, и мне порой совершенно не с кем поговорить. Как твоё здоровье? Как ты поживаешь? Прости, чуть не забыла об этом спросить. Всему виной моя рассеянность. При дворе столько дел… Заканчиваю письмо — меня торопят на бал в Михайловском дворце. Напиши ответ. Я буду ждать.С надеждой на скорую встречу, Мари».
Прочитав письмо, Наташа предприняла не одну и не две попытки написать Мари, но что-то всегда мешало. Она всё никак не могла подобрать нужные слова. Уже два человека спросили про её возвращение в Петербург, а она пребывала в сомнениях и не знала, что на это ответить.III
Но любым метаниям рано или поздно приходит конец. Так вышло и с Натали: как-то днём ей доставили третье письмо, от самой императрицы. Правда прочесть его княжна Репнина смогла не сразу. И всё потому, что ранним утром батюшке Александру Юрьевичу взбрело в голову, что его дорогой супруге и любимой дочери непременно нужно взглянуть на древний амфитеатр под названием Колизей, до которого они уже какой день не могли добраться. И даже жара не воспрепятствует намеченной прогулке. Поэтому, проглотив легкий завтрак, компания отправилась в путь. Величественное строение из тибурского камня, сотворенное когда-то руками сотни тысяч строителей, произвело на Наташу неизгладимое впечатление. Она бродила вдоль длинных рядов, где в давние времена сидели знатные вельможи и обыкновенные жители Рима, смотрела на обвалившиеся стены и представляла, как здесь выступали гладиаторы, ревели дикие звери, перебивая не менее громкие крики возбужденной толпы. А между тем полуденное солнце вступило в свои права и, никого не щадя, обжигало своими лучами. Натали мучила жажда, у неё начинала кружиться голова. Ни широкая соломенная шляпка с зелёной лентой, ни ажурный зонтик, ни изящный веер из страусиных перьев, ни легкое белоснежное платье не спасали от беспощадного зноя. Матушка также изнывала от жары и неистово обмахивалась веером, облокотившись на одну из каменных лестниц. А вот отцу всё было нипочём: он неутомимо расхаживал меж великих стен, и, казалось, никакая сила не заставит его умерить свой пыл. Однако, увидев как дочь, борясь с приступами дурноты, медленно оседает на каменный выступ, поспешно бросился к ней и, взяв из ослабевших рук Натали веер, принялся обмахивать родное дитя. «Не пора ли нам домой, рара? Ещё немного, и я окончательно потеряю сознание», — с мольбой прошептала Наташа. К ним подоспела маменька: взглянув на пылающие щеки дочери, она стала вторить, что всем троим пора немедленно возвращаться, иначе дело кончится солнечным ударом. Обратную дорогу Натали помнила смутно. Поддерживаемая отцом с одной стороны и продолжающей время от времени причитать Зинаидой Гавриловной с другой, она молила Бога только об одном: поскорей прийти домой, оказаться в прохладной комнате, умыться свежей водой из фарфорового кувшина и выпить воды. Пить, как же хотелось пить! Поэтому, когда компания путников оказались у знакомых ворот, княжна с радостью и облегчением выдохнула. Отец заботливо проводил её до дверей комнаты и тотчас ушёл, чтобы вернуться со стаканом холодного лимонада и, к большому удивлению Натали, маленьким конвертом в руке. При виде золотого вензеля императрицы у княжны Репниной округлились глаза. Она была удивлена. Что же такого должно было случиться, чтобы Александра Фёдоровна самолично написала ей в Рим? Отослав отца, Натали утолила жажду и умылась. Затем переоделась в чистое платье и, взяв письмо от императрицы, спустилась вниз на веранду. Родители очень кстати решили вздремнуть после прогулки, и, предоставленная самой себе, Наташа нетерпеливыми движениями разорвала конверт. Её взору предстала коротенькая записка: «Наталья, Уповаю на то, что ты и твои родители в добром здравии. Не кажется ли тебе, что твоё путешествие затягивается, в то время как ты очень нужна при дворе? Не так давно принцесса Мария обвенчалась с моим сыном. Полагаю, об этом тебе известно. Несмотря на счастливую семейную жизнь, Мари по-прежнему нуждается в подруге. Я вынуждена настаивать на твоём возвращении в Петербург. Пора собирать чемоданы, ma chère.А.Ф.».
Так и оставшись с письмом в руке, Наташа подошла к краю веранды и обхватила себя руками. Она была крайне взволнована. Ослушаться приказа императрицы — безумие! Неужели все ждут Наташиного возвращения ко двору? И Александр тоже ждёт? Особенно после прощального письма, написанного её рукой. О чём он думал, когда прочёл его, что чувствовал? «Сейчас он обо мне точно не думает, — решила Натали. — Если он действительно счастлив в браке с Марией, значит его чувства ко мне были всего лишь мимолетным увлечением. Следовательно, мне больше нечего опасаться, разве что самой себя. А с собой я справлюсь». Княжна покинула веранду и поднялась наверх, в свою комнату. По пути ей вспомнился разговор с княгиней Верой и её вопрос: «И как? У тебя получилось убежать от себя самой?» Наташа печально улыбнулась и покачала головой. Ей не хватало Петербурга, не хватало Зимнего и его обитателей. Здесь, в Италии, родители, как могли, не давали скучать, однако Наташа всё равно тосковала. Она частенько вспоминала душевные разговоры с принцессой Марией и императрицей, а также встречи с Александром. И даже перепалки с фрейлинами вызывали в ней острое чувство ностальгии. Во дворце всегда что-то происходило, он кипел и бурлил жизнью. К тому же, Наташа любила роскошные балы, которыми так славился Петербург. Потрясение от смерти Андрея разумеется повлияло на неё, однако не смогло лишить жажды жизни. «Я возвращаюсь, и будь что будет, — сказала она. — Невозможно всю жизнь бежать от себя. В Петербурге меня ждут при дворе, я снова буду служить принцессе Марии. И пусть моё нахождение во дворце предполагает встречи с Александром, обещаю, что не подам виду, что продолжаю любить его. К тому же, я очень соскучилась по Мише. Надеюсь мне разрешат иногда отлучаться в Двугорское». Этим же вечером Александру Юрьевичу и Зинаиде Гавриловне было объявлено о приказе императрицы. Родители были расстроены тем, что дочь покидает их, однако не стали препятствовать отъезду. Наташа твердо решила ехать, и оставалось лишь благословить её на обратную дорогу в Санкт-Петербург. Через пару дней княжна Репнина отправилась в путь. Перед этим она написала примерно одинаковые ответы всем трём адресатам — брату, Мари и императрице — что возвращается в столицу и будет рада вновь служить при дворе. Натали также послала маленькую записку овдовевшей княгине Вере Васильевне, содержащую всего несколько строк, но особенно искренних, преисполненных благодарности.***
(Из дневника вел. князя Александра Николаевича)
Погожий питерский день, август месяц. Я сижу в своём кабинете, и солнце освящает разложенные бумаги на столе. Мне предстоит посмотреть эскизы новой военной формы, переданные лично отцом. Он жаждет услышать моё мнение. Но я не могу думать ни о новом обмундировании Семёновского полка, ни о каких-либо делах вообще. Час назад ко мне пришла жена и радостно сообщила, что получила письмо от Натали Репниной, которая возвращается в Зимний, чтобы вновь стать главной фрейлиной супруги. Милая Мария счастлива, ведь ей непросто приходится без поддержки более опытной подруги, а у государыни не всегда находится время на помощь молодой невестке. Я, как мог, старался безразличным тоном вторить, что буду рад видеть княжну при дворе. Но как только за женой закрылась дверь, откинулся на спинку стула и погрузился в воспоминания, которые и без того ежедневно тревожат мою душу. Я так и не смог забыть тебя, сколь бы ни пытался. Ты по-прежнему занимаешь мои мысли и живёшь в моём сердце. И даже стоя у алтаря с другой женщиной, я думал о тебе. Я представлял Тебя рядом со мной в эти священные минуты. Мне хотелось, чтобы Твоя рука была в моей и чтобы Твой голос сказал мне «да». Ненавижу себя. Но это выше моих сил: не думать о тебе. Ведь воспоминания — единственное, что мне осталось после того, как ты уехала. Я научился жить без тебя, Наташа, а точнее существовать. С некоторых пор я надел маску и закрылся ею ото всех. Я больше не хочу ничего чувствовать. Раз я не волен распоряжаться своей жизнью, то хотя бы свою душу решил никому не отдавать. Она только твоя. Что нас ждёт, когда ты приедешь? Смогу ли я, находясь рядом с тобой, делать вид, будто ты мне чужая? Мне страшно. Как долго получится держать себя в руках? Не хочу думать об этом. Не хочу тешить себя напрасными надеждами. Но вдруг, однажды, я не выдержу и заключу тебя в свои объятья или упаду на колени и скажу, что люблю. Тебя, и только тебя. Нет, невозможно. Я женат. Однако как приказать замолчать своему сердцу?