I
Несколько часов спустя, придя в себя, Наташа решилась приоткрыть шторы и посмотреть в окно. Сквозь летевшие пейзажи бескрайних полей мелькали верстовые столбы — карета стремительно удалялась от Петербурга. Княжна Репнина вновь закрыла глаза и бессильно прислонилась головой к мягкой обивке кареты. Мерное покачивание убаюкивало. Наташа сама того не заметила, как провалилась в глубокий сон: бессонная ночь и те волнения, которые ей пришлось пережить за последние дни во дворце, сделали своё дело. Ей снился большой и красивый белоснежный зал с мраморными колоннами нежно-розового цвета. И в этом светлом помещении она кружилась в танце с Александром Николаевичем. Играла лёгкая, мелодичная музыка, под которую было так приятно вальсировать и делать изящные па. Не отрываясь, Натали смотрела на лицо цесаревича: на его губах сияла счастливая улыбка, а в бездонных голубых глазах плескалось море нежности. Княжна ощущала тепло, проходящее сквозь руку Александра в её пальцы. Ей хотелось кружиться до бесконечности — настолько безмятежно и радостно было на душе. Но музыка резко оборвалась, и Наташа с Александром нехотя остановились. С противоположного конца залы послышались шаги. Вскоре появился сам император. Он дошёл до середины и замер: весь облик Николая Павловича говорил о том, что тот пребывает в сильнейшем гневе. Натали прижалась к Александру, в то время как государь тихим, полным негодования голосом произнёс: — Итак, что всё это значит? Вы отдаёте себе отчёт в том, что делаете? Я предупреждал тебя, Александр, что не потерплю. Ты вынуждаешь принять меры. Цесаревич, не выпуская Наташу из объятий, хотел было что-то сказать, но вдруг из-за спины Николая Павловича появилась императрица. Александра Фёдоровна посмотрела на стоящую перед ней пару с не меньшим недоумением, чем её супруг. — Соображаешь ли ты, что делаешь, Саша? — хриплым грудным голосом произнесла государыня. — А как же твоя невеста? Ты что, забыл про неё? Забыл про то, что вы уже обручены? — императрица сверкнула глазами в сторону дрожащей Натали Репниной. — Этому не бывать! Мы сошлём несносную фрейлину подальше, например, в Сибирь. Или лучше выдадим замуж за какого-нибудь каторжанина — и пусть мучается всю оставшуюся жизнь! Натали вся похолодела от страха. Александр выпустил её из объятий и спрятал за спиной, дабы защитить. Княжна чувствовала, как вспотели его ладони, видела, как от напряжения подрагивает жилка на виске. Надо было что-то предпринять, сказать государю и государыне, что они с цесаревичем любят друг друга и не хотели никого обидеть и, тем более, причинить боль. Наташа уже открыла было рот, как вдруг рядом с Александрой Фёдоровной словно по волшебству встала принцесса Мария. — Как вы могли? Как ты могла, Натали? — принцесса переводила взгляд с княжны Репниной на Александра и обратно. — Я так тебе доверяла, считала своей подругой, а ты! Что ты наделала? Ты разрушила мою жизнь! — по нежному личику Марии, не переставая, текли слёзы. Не дав никому опомниться, следом за Мари столь же внезапно возник Михаил Репнин: — Вы соблазнили мою сестру, Александр Николаевич. Затуманили её сознание ложными обещаниями, не дали выйти замуж за порядочного человека. Я вызываю вас. На дуэль! — Если мой жених погибнет, виновата в этом будешь ты, — прошипела Мария, глядя на Наташу глазами, полными ненависти. — Нет, Миша, опомнись, — Натали наконец обрела дар речи и буквально выкрикнула: — Опомнитесь вы все! Вы должны нас выслушать, понять! Император с императрицей переглянулись и недобро засмеялись. Этот смех подхватили принцесса и Михаил. Им было смешно! Их смех, отдаваясь эхом, громко и звонко разносился по пустынному залу. Внезапно рядом с компанией смеющихся появилась Ольга Калиновская. С явным злорадством посмотрела она на Александра и Наташу и сказала: — А зачем нам дуэль? Эти двое причинили достаточно страданий всем нам. А мы и без того всё можем решить — прямо сейчас! Из-за спины Ольги показалась рука с пистолетом. Натали увидела дуло, направленное прямо в сердце Александра, невольно вскрикнула и попыталась высвободиться из его объятий, чтобы броситься вперёд и защитить любимого. Если эта пуля кому-то и предназначена, то ей. А он должен жить! Пока Наташа безуспешно пыталась расцепить руки цесаревича, раздался выстрел. Княжна с ужасом поняла, что в миг стала свободна от своих оков, а также то, что Александр буквально падает на неё. Она обхватила его руками за грудь и вдруг почувствовала что-то тёплое. Кровь, его кровь, текла сквозь пальцы быстрыми, тоненькими струйками. Натали опустилась на колени, прижимая к себе цесаревича. Она старалась зажать руками рану, чтобы остановить кровотечение. — Помогите, он ранен! — закричала она, как ей казалось, окружающим. Но перед ней была пустота: все непрошеные гости исчезли, и вновь сделалось звеняще тихо. Наташа не понимала, что происходит, но надо было спасать Александра, а всё остальное неважно. По крайней мере, сейчас. Потом она найдёт способ убедить императора и императрицу, найдет нужные слова для Марии и Михаила. Натали вновь посмотрела на Александра Николаевича, стараясь не замечать кровавое пятно на груди, которое становилось всё больше. Его лицо было бледно, а блестящие глаза словно пытались отыскать чей-то облик. — Наташа, — наконец с огромным трудом прошептал он. — Наташа, где ты? Я не вижу тебя. Наташа. На-та-ли. Александр выдохнул и закрыл глаза. Она прижалась к нему, как будто это могло спасти, защитить от смерти. Касаясь мокрой щекой его щеки срывающимся голосом Натали произнесла: — Только не говори, что уходишь! Александр, я люблю тебя! Александр!II
Княжну резко толкнуло вперёд, и она проснулась. Карета остановилась. Наташа открыла глаза — слёзы продолжали литься против её воли. «Господи, какой страшный сон мне приснился, — подумала она, доставая платок. — И как же хорошо, что это всего лишь плод моего воображения». Натали посмотрела за окно и по сгущавшимся сумеркам поняла, что наступил вечер. «Значит я проспала почти целый день. Если бы знала, что за сон мне предстоит увидеть, то лучше бы вовсе не засыпала». В дверцу кареты постучал Тимофей и сказал, что необходимо сделать остановку на ночь, чтобы лошади могли передохнуть. Поэтому не соизволит ли княжна Репнина отужинать в близлежащем трактире и заночевать на постоялом дворе? При упоминании о еде Наташа почувствовала голод и утвердительно кивнула. Она вышла из кареты и в сопровождении кучера направилась к небольшому двухэтажному зданию, какие часто попадались по дороге путешественникам. На первом этаже, как правило, в таких местах располагался трактир, где можно было подкрепиться, а на втором — комнаты для отдыха разнообразного класса и комфорта. Тимофей открыл Наташе дверь в трактир. Княжна взяла с кучера слово, что после того, как он позаботится о лошадях, тоже непременно поест и отдохнёт. Затем она вошла внутрь и оказалась в просторном квадратном помещении со множеством столов и приставленных к ним стульев. Здесь явно не хватало света: одинокие свечи были расставлены в хаотичном порядке, отчего немногочисленные посетители казались тенями, и было невозможно рассмотреть их лиц. Одна из теней отделилась от столика и подскочила к гостье. Натали удалось разглядеть высокого немолодого мужчину, представившегося хозяином заведения. Он спросил, чего изволит барышня, и получил заказ, состоящий из горячего бульона на первое, жаркого на второе и чайника горячего чая с пряником — Наташа всё никак не могла согреться после своего кошмара. Также гостья попросила тёплую комнату на ночь. Хозяин трактира почтительно кивнул и исчез, заверив, что есть отличная комнатка на втором этаже. Натали стала искать глазами столик поуютнее и почище, как вдруг, откуда-то из темноты услышала голос, от звуков которого она вздрогнула, будто на миг вернулась в свой кошмарный сон: — Наташа? Это ты? Княжна обвела глазами мрачные силуэты и в самом дальнем углу помещения увидела одинокую женскую фигуру и рядом, за ней, четыре более внушительные тени, очевидно, принадлежавшие мужчинам. Не веря своим ушам, Натали подошла ближе, чтобы разглядеть незнакомку. Лицо сидевшей за столом молодой женщины тускло освещал догорающий кусок свечи. Взору Наташи предстали тонкие, изящные черты в обрамлении вьющихся волос, голубые глаза необычного разреза, а также горькая улыбка на плотно сжатых губах. Вне всяких сомнений перед ней была Ольга Калиновская. — Оля, как ты здесь оказалась? — спросила Наташа, в то время как её визави уставилась на княжну с неподдельным интересом. — Тот же вопрос я могу задать тебе, — усмехнулась Ольга. — Впрочем, садись. Так ведь удобнее разговаривать, не правда ли? При этих словах одна из фигур за спиной Калиновской приподнялась и хотела было направиться в сторону Наташи. Но Ольга, словно почувствовав, что сейчас будет, громко бросила через плечо: — Это всего лишь моя подруга. Бывшая. Мы немного поговорим с ней, а потом она уйдет. И я не собираюсь бежать, господа жандармы. Незнакомый силуэт постоял в нерешительности ещё какое-то время, а затем вновь сел к остальной троице. Натали, тем временем, осторожно опустилась на стул напротив Ольги. — Мой конвой, — пояснила Ольга Калиновская и вновь горько усмехнулась. — Под их пристальным наблюдением я возвращаюсь обратно в Польшу. Ольга долго не сводила глаз с растерянной и молчаливой Наташи, а потом взяла и громко расхохоталась. — Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это тебя! — сквозь смех выдавила из себя Ольга. — Только не говори, что он тоже тебя отослал! Нет, это выше моих сил: две не пришедшиеся ко двору дамы! Или не пришедшиеся лично его высочеству, так вернее будет? Она смеялась до слёз, а княжна Репнина сидела и ошеломлённо смотрела на неё. К ним подошёл хозяин трактира и поставил перед Натали заказанные блюда. Смех Ольги перешёл в нервное хихиканье, которое было столь же неприятно Натали, как громкий хохот подруги. — Нет, Оля, меня никто не отсылал, — подала голос княжна Репнина, провожая взглядом хозяина трактира. — Я направляюсь в Италию, погостить у родителей. — Да неужели? — Ольга театрально вскинула брови. — А как же Андрей Петрович, твой благородный рыцарь? — Он умер. С ним произошёл несчастный случай, — Наташа уткнулась в тарелку с бульоном и стала помешивать ложкой суп. Чего ей точно не хотелось, так это пересказывать Ольге случившееся в семье Долгоруких. — О, прости, — Ольга прекратила глупо посмеиваться. — Ничего об этом не знала. Сочувствую. — Ты считаешь меня бывшей подругой, — нашлась Натали. — Неужели до сих пор обижена? — Разве можно дружить с женщиной, которая целовалась с твоим любимым? Которая всячески способствовала тому, чтобы Александр забыл обо мне? — Неправда. Наши поцелуи с Александром были всего лишь игрой. Я уже пыталась объяснить однажды. — Не надо, Наташа, — резко остановила её Ольга. — Прекрати врать: и мне, и самой себе. Знаешь, в моей жизни и так было достаточно лжи. Я больше не хочу её слушать. — Но, Оля, ты ошибаешься, если думаешь, будто между мной и Александром что-то было, — выпалила Натали на одном дыхании. — Это ты ошибаешься, если думаешь, что между вами ничего не было, — Ольга наклонилась к Наташе: — Знаешь, когда я впервые встретилась с ним после долгой разлуки, там, на балу в честь его невесты, он старательно избегал разговоров о тебе. Он не сказал, что не любит тебя, хотя должен был в ответ на мои упрёки в его ветрености. Вместо этого он твердил, что мы не можем быть вместе, что я зря приехала. Я, которая стольким рисковала ради него. Которая готова была быть для него кем угодно: служанкой, наложницей, рабыней — лишь бы быть рядом! Но он не захотел, он оттолкнул меня! — Ты одержима, — вздохнула Наташа. — И, по большому счёту, тебе действительно не следовало возвращаться. Кому в итоге ты сделала лучше? — Конечно, я всем только мешаю. И никто никогда не думал и не думает обо мне. Все заняты исключительно собой и своими чувствами. Но теперь мне всё равно, слышишь, всё равно. Настроение Ольги резко переменилось — уж больно горько были сказаны последние слова. Она осунулась, притихла и добавила упавшим голосом: — Я возвращаюсь домой. Я приняла решение уйти в монастырь. Натали удивлённо посмотрела на Ольгу. Перед ней была глубоко несчастная, разбитая женщина, однако ещё совсем молодая и, несмотря на страдания, сохранившая свою красоту. «Ей бы найти достойного человека, выйти замуж, завести детей», — подумала Наташа и осторожно озвучила свои мысли. — Я никогда не выйду замуж, — покачала головой Ольга. — И детей у меня не будет. Понимаешь, я больше не смогу никого полюбить. Тому единственному человеку, которого я любила всем сердцем, я оказалась не нужна. Нет, больше не хочу страдать из-за мужчин. Я хочу забыть всё: Петербург, Зимний дворец, Александра. Хочу забыть то презрение, которым Александр одарил меня во время нашей последней встречи. Презрение, понимаешь? Когда-то он смотрел на меня совсем иначе. Когда-то я видела огонь страсти в его глазах, видела, как мне тогда казалось, любовь. Теперь я всё хочу забыть. Навсегда. — Оля, ты молода. Всё еще может быть впереди. — Для меня лучшее осталось позади, в прошлом. И тебе вряд ли удастся переубедить меня. Не трать время, милая Наташа. Как видишь, я больше не сопротивляюсь, — Ольга кивнула в сторону своих провожатых. — Мои конвоиры доставят меня в Польшу. Там я найду себе пристанище в каком-нибудь небольшом монастыре в тихой сельской местности. Буду каждый день молиться Богу. И возможно когда-нибудь смогу вымолить у него прощение за все свои грехи, дабы обрести душевный покой. Потерявшая аппетит Наташа взялась клевать свой ужин, а Ольга, обняв руками чашку с чаем, затуманенным, невидящим взором смотрела вдаль. Возможно она пыталась увидеть своё будущее. Или прощалась с Александром. Или просила прощения у всех, чьи жизни были подвержены риску из-за её появления в Петербурге. Прощения у тех, кому она принесла столько проблем и неприятностей; у тех, кого заставила испытать боль и муки ревности. Когда с едой было покончено, Натали подняла глаза на Ольгу и вдруг вспомнила, какой та была, когда только прибыла во дворец в качестве фрейлины государыни. Она была настоящей красавицей, мечтой поэта или художника. Наташа вспомнила восхищённые взоры мужчин, смотревших на Ольгу на всех балах, и то, как кавалеры выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с подругой; охапки цветов, которые мадемуазель Калиновская получала от безнадёжно влюбленных; весёлый смех, звучавший всякий раз, когда пальцы Ольги касались нового подарка от таинственного воздыхателя. — Неужели передо мной та самая Оля, некогда яркая женщина, увидев которую раз, невозможно было забыть? — спросила Натали подругу. — Что с ней стало, с той Олей? — Всему виной любовь, Наташенька, — устало сказала Ольга. — Будь умнее меня. Ты едешь в Италию? Вот и прекрасно. Оставайся там, родители будут тебе рады. Не допускай Александра до своего сердца: он сломает твою жизнь, как уже уничтожил мою. Любить его — означает страдать. — Оля, если любишь, порой нужно отыскать в себе мужество отпустить свою любовь, — ответила Наташа, вставая. — Тем более, когда взаимных чувств больше нет. Прощай. Я желаю тебе обрести наконец то, что ты хочешь. — Прощай Наташа. Я тоже надеюсь, что ты отыщешь свою судьбу. Ты найдешь другого мужчину, более достойного!.. Но Натали уже не слушала. Она повернулась к Ольге спиной и пошла прочь. Расплатившись за ужин, она поднялась наверх в подготовленную для неё комнату, закрылась на ключ и не выходила до самого утра, пока Тимофей не разбудил её и не сказал, что всё готово для дальнейшего путешествия. Стремительно идя к своему экипажу, она увидела удаляющуюся чёрную карету, сопровождаемую четырьмя наездниками, окна которой были задёрнуты такими же чёрными, непроницаемыми шторами. «Прощай, Оля, — прошептала Наташа и села в свою повозку. — С этого момента наши дороги окончательно расходятся». И действительно: княжна Репнина больше никогда не видела Ольгу Калиновскую. Натали не пыталась искать бывшую фрейлину её величества, не пыталась вести с ней переписку. Много лет спустя княжна случайно узнала, что её подруга и вправду ушла в монастырь в малоизвестном польском городке. Для Наташи так и осталось тайной: смогла ли Ольга забыть Александра, или же хранила память о нём до конца своих дней?