Точка невозврата

Я открыл глаза и обнаружил себя сидящим за столом. Руки на столешнице, голова на руках. Ориентируясь на телесные ощущения, я понял, что с моей горемычной тушкой всё в порядке, функционирует она исправно, поднял голову и осмотрелся. Рядом было ещё несколько столиков, стоявщих на открытой веранде. Кафе? Да, похоже на то. И жарко (особенно в сравнении с тем холодом, который меня сюда привёл). Смуглые люди в странных одеждах, женщины в длиннющих закрученных на особый манер лоохи… сари… Индия? «Я - сэр Макс из Ехо, Вершитель, я люблю Шурфа…» - так, с этим тоже порядок, я помню, кто я - и это уже хорошо. Теперь бы понять, что мне теперь делать? Как я буду искать эту беспокойную барышню Меламори тут? Что, в Индии? Вот реально?! Я нервно захихикал и снова уткнулся лбом в руки. Я почувствовал, что безумно устал, что у меня просто совершенно нет сил, меня морило от усталости, хотелось спать и ни о чём не думать. Хотя для начала неплохо было бы понять, где я вообще нахожусь. Я обернулся, пытаясь осмотреться и… И с размаху налетел на её взгляд. На меня смотрела милая с виду старушка, но её взгляд обдавал тем самым льдом, ширился звенящими волнами, просвечивая меня насквозь, вытягивая из меня моё тепло. Это был внимательный, заинтересованный взгляд ребёнка на жучка, которому он только что оторвал две лапки и пустил «побегать». У меня перехватило дыхание и сердца в панике заметались, как птицы, внутри грудной клетки. Да что ж ты творишь со мной, бабуля! Бормоча защитные заклинания, я начал сооружать барьер за барьером, выставлять щиты, прятаться от этого неумолимого вездесущего взгляда. И взгляд, наконец, смягчился. Старушка посмотрела на меня уже более дружелюбно и махнула мне рукой, мол, давай, иди сюда. Я помотал башкой, мол, не-а, с меня и так хватит. Тут она снова кааак глянула на меня. Ну ладно, иду, иду! - Ну что, пришёл? Я смотрел на неё во все глаза. Её голос звучал у меня в голове почти как Безмолвная речь, только глубже и яснее, ощущаясь менее сторонним, почти как мои собственные мысли, и в то же время я ясно отдавал себе отчёт в том, что говорю и думаю это не я. Голос был медленный, певучий и молодой, что совершенно не совпадало с её внешностью. Я по-прежнему молча пялился на старуху, не в силах произнести ни слова. Она улыбнулась, прикрыла глаза рукой: - Мататара, вижу тебя как наяву, Макс. Легче и понятнее мне от этого не стало, я вытаращил глаза так, что они чуть не выпали из орбит прямо на стол перед этой милой бабушкой, дырку над ней в небе! Естественно, об ответном приветствии я и не вспомнил, тем более, что моё имя она назвала сама. - Какой удивлённый и удивительный человеческий щеночек! – услышал я у себя в голове её странно ласковый голос. Не бойся, если бы я хотела тебя убить, то давно бы сделала это. (Вот так номер!) А что до моей внешности, так разве ты не видел Сотофу на Тёмной Стороне? Моя челюсть улеглась на грудь. - Эгм… э-э-э-э… - я лихорадочно собирал по закоулкам мозга слова, - а откуда Вы знаете леди Сотофу? И, гм... а мы разве в Ехо? - Нет, конечно, отчего бы нам быть в твоём драгоценном Ехо? Мы - в мире твоих детских воспоминаний, Макс, в мире Паука, в Индии. «Ааааатлично!» - рявкнул уже мой собственный голос в голове. Я начинал злиться на это странное существо. Что ей нужно? Чего она от меня хочет? Понятно же, что это она притянула меня, сплетя паутину во сне Меламори. Ме-ла-мо-ри. Она тут? Рядом с этой Мататарой? Зачем? И грешные магистры, «человеческий щеночек», надо же! А она, эта бабушка, тогда кто? Самка богомола, что ли? Я почувствовал, как разгорается моя злость от того, что не понимаю ровным счётом ничего, а мне, собственно, никто и не спешит объяснять. А я, как и Шурф, совершенно не люблю не понимать. - Ну, тихо, тихо, - снова услышал я её голос, вкрадчивый и мягкий, так контрастирующий с недавним её ледяным взглядом, - я тебе сейчас всё расскажу, хотя рассказывать тут особо и нечего. Мы с твоей подружкой Сотофой давние приятельницы. Просто она живёт в мире Стержня, а я - в мире Паука, вот, иногда ходим друг к другу в гости (ага, как на соседние улицы, подумал я). А другая твоя подружка, Меламори, залетела сюда почти случайно. Такая славная птичка, такая отчаянная и смелая, только глупая и молодая ещё. Сотофа её взять в ученицы не может, сам понимаешь, из гнезда буривухов девочка выросла, поэтому теперь будет учиться у меня. Любишь ты хорошеньких девчонок, - и она мне неожиданно подмигнула. - Ого! Всё это здорово, конечно, а можно мне с Меламори поговорить? – вкрадчиво поинтересовался я. - А зачем? – взгляд Мататары приобрёл опасный холодок. – Ты так стремился её найти, вот нашёл, чего тебе ещё? Уходи обратно. - Я ещё её не нашёл, я не знаю, где она и что с ней, и не уйду, пока не поговорю, - иногда я могу быть жутко упрямым, особенно, когда знаю, что прав на все сто. И в ту же секунду меня окружил такой лютый холод, что я чуть не задохнулся, воздух стал почти непригодным для дыхания, вязким и колючим. На меня смотрели её сияющие ледяные глаза. Я попытался мысленно дотянуться до неё, до её сознания, и послать зов, вдыхая медленно, маленькими глоточками, как учил Шурф, пытаясь в гортани согреть эти крошечные ледяные осколки воздуха так, чтобы ещё немного продержаться: «Я просто хочу убедиться, что с ней всё хорошо. И зря Вы так, Вы - сильная ведьма и, конечно, можете меня уничтожить, но по моему сонному следу тут же примчится вся королевская конница, вся королевская рать во главе с вашей доброй соседкой Сотофой…» Не успел я договорить, как почувствовал, что дышать стало легче и холод уходит. Теплел и её взгляд. Уф! Какое же это счастье – дышать! Я с наслаждением вдыхал и выдыхал, практически полностью уйдя в этот процесс. И какое, оказывается, магическое действие на других людей оказывает одно только имя Сотофы Ханнемер, учту на будущее! - Ты сам этого захотел, Макс, Мир тому свидетель, я старалась как могла, - в музыкальном голосе Мататары я услышал невесть откуда взявшуюся глубокую печаль. - Что? – такие фразы заставляют меня внутренне максимально мобилизоваться и насторожиться. - Это Вы о чём? - Неужели после Тихого Города тебе ещё нужно что-то объяснять, Макс? Волосы у меня встали дыбом, а в сердце поселился такой леденящий ужас, что недавний внешний мороз враз показался мне просто лёгкой прохладцей: - Ч-ч-ч-что? Вы хотите сказать, что я тут застрял? Опять? Н-н-н-н-ет, нет-нет-нет. Зачем я этому миру? Мне что, теперь нужно поработать Атлантом для Мира Паука? Вы шутите! Не-не-не, я на это не подписывался. Вот совершенно! – меня била дрожь, перед глазами мелькали тошнотворные цветастые пятна, во рту пересохло. Я схватил со стола кружку и опрокинул в себя. Оказалось какое-то слабенькое кислое вино, да и магистры с ним! Мне надо ещё выпить и ещё подышать. И всё как-нибудь наладится. Вот сейчас, ага… Не в силах вымолвить ни слова, я постучал пустой кружкой по столу, Мататара милосердно налила в неё из рядом стоящего жбана. Вторую я выпил так же залпом. Ещё! После третьей мне стало легче. По крайней мере, дыхание уже не сбивалось на хриплое бульканье, и в глазах не мельтешило. Я всё ещё пытался хоть как-то осмыслить и уложить в своей голове то, что сказала эта старая ведьма. Посмотрев ей в глаза, я увидел в них сострадание и печаль. Она покачала головой: - Не ты, Макс, она! - Час от часу не легче! Вы что! Она? Кто, Ме-ла-мо-ри? Как Меламори может держать Мир? Вы шутите, что ли? - Я пыталась тебя не пустить, но ты настойчивый. И могущественный маг. Твоим желаниям трудно сопротивляться, Вершитель, но есть вещи, которые не подвластны ни тебе, ни мне. До того, как ты пришёл сюда, всё было определено. Конечно, Меламори здесь оказалась не случайно. И ей не нужно держать этот Мир, в котором каждый пятый, как и ты, Вершитель. Но этот мир нуждается в ней, нуждается в её инородной удивительной силе, как в хорошем сквозняке. Впрочем, ей самой это пойдёт только на пользу, со мной она научится такому, о чём не смела и мечтать. НО… всегда есть НО, Макс. Она не сможет отсюда уйти. По крайней мере сейчас. Возможно лет через сто-двести. Сейчас она нужна этому миру. - А что она сама-то думает по этому поводу, а? И кстати, где она? – я по-прежнему волновался за Меламори, может, врёт всё эта бабка с девчачьим голосом. - Я не могу ей ничего сказать. Если она узнает, что как минимум ближайшие сто лет она не сможет вернуться в Ехо, всё обучение пойдёт насмарку; от её нынешнего рвения, в котором много отчаянья и желания заполнить оставленную тобой пустоту, не останется и следа. Она будет тосковать по твоему любимому Миру Стержня. И, скорее всего, Мир Паука просто вытеснит её обратно. - Так и прекрасно! – в сердцах выпалил я. - То, что нужно! - Кому нужно, Макс? – старуха внимательно посмотрела на меня. - Кому? Я осёкся. - Вот то-то. Она может вернуться в Ехо и снова быть «при тебе», но что останется от неё самой? Даже находясь на далёком Арварохе, она всё равно так или иначе будет тосковать по тебе. Пока вы оба в одном мире, кто-то из вас будет нести бремя давно сделанного вами выбора и расплачиваться за него своей силой. И это будешь точно не ты - у тебя могущества хоть отбавляй, ты мизинцем горы двигаешь, а ей своё могущество приходится обретать по крупицам. Так что для вас двоих в качестве могущественных магов в любом из миров нет места. Она может чего-то достичь в Мире Стержня, я уверена, с буривухами ей будет хорошо, но только если там не будет тебя. Потому что ты никогда не сможешь поверить в то, что Меламори способна удержать мир или стать такой же, как например, Сотофа. Я задумался. Говоря по совести, Мататара, конечно была права. И мне действительно трудновато было поверить в то, что Меламори – это тот человек, который способен не просто превращаться в очередное страшилище от скуки и безделья, а именно что – держать мир. Даже несмотря на то, что я сам говорил ей обратное, что я сам был именно тем, кто настаивал на её обучении у буривухов. Положа руку на сердце, искренне я в это не верил. Я вспомнил, что мои старые друзья очень редко приходили ко мне в Шамхум именно по этой причине. Пока я создавал его и целый мир вокруг, их присутствие было не слишком желательно. Да и Джуффин об этом говорил: люди, которые знают тебя слабым желторотым птенцом, легко могут повлиять на твою реальность. И не потому, что они не верят в тебя, а просто потому, что они, зачастую, искренне хотят, но просто не могут поверить. - Но так ведь тоже нельзя, ну нельзя вот так, вслепую! - и всё же я свято верил в то, что человек должен хотя бы знать, что с ним происходит, если уж выбирать он не может. - Вот поэтому ты и тут, - Мататара невесело улыбнулась, а у меня мороз пробежал по коже. - Ты слишком хотел её найти. Нашёл (я нарочито огляделся). Да не волнуйся ты, она спит у меня дома и с ней всё хорошо, тут, рядом. Просто прежде, чем вы увидитесь, я хотела поговорить с тобой. Твоей энергии, Макс, хватит на то, чтобы побыть для нашего Мира не только сквозняком, но и ураганом, при особом желании. Ты, конечно, же нравишься нашему Миру («тебя вообще все любят», Шурф, как же ты чертовски прав!), и он согласен отпустить Меламори, но только если останешься ты! «Здрасьте, приехали!» – рявкнул паникёр в моей голове. - То есть мне нужно выбирать, кто из нас останется тут? - уточнил я. - Да, - теплым звоном отозвался у меня в голове голос Мататары. - Всего-то на ближайшие сто лет, ненадолго, и Мир согласится с любым твоим решением, - попыталась она подсластить пилюлю. Да уж, конечно! А как же Шурф? Грешные магистры, Шурф! Я почувствовал, что задыхаюсь, открываю и закрываю рот, как рыба, выуженная на берег. Я пытался втягивать в себя воздух, но мне казалось, что я глотаю холодную пустоту. Шурф! Ну какие сто лет! Мне и сто дней без него безмерно долго. Острая боль царапала изнутри грудную клетку, и сердца мои бешено колотились. Шурф! Я инстинктивно взялся за стоявшую рядом кружку и сжал её так, что она раскололась в руке и острым осколком рассекла край ладони. Я схватился за окровавленную конечность, отвлёкшись на внешнюю боль, и дышать стало чуть легче. Вдоооох, выыыыдох… вот сейчас, вот прямо сейчас не нужно об этом думать, иначе я просто сойду с ума. Только вдох и… выдох, на десять, на одиннадцать, как учил меня Шурф. Я повторял и повторял его имя. С каждым вдохом и выдохом. А как же он? Как же он будет без меня? Сто лет! Тёмные вурдалаки, СТО ЛЕТ! Это же какая-то хренова прорва времени! Что станет со мной и с ним через сто лет! Я просто не могу поверить в то, что это происходит со мной. Я посмотрел в упор, не мигая, в глаза старухи, сидевшей напротив, и понял: да, это происходит, да, всерьёз, и сейчас мне нужно выбирать, как я проведу следующие сто лет своей жизни. Какой-то невозможный рефрен, невообразимый сюрреализм. - А поговорить с Меламори я могу? - Конечно, можешь, только ты ведь заранее знаешь, что она скажет: что готова остаться, что готова стать каким-нибудь муримахским песчаным демоном пустыни, а ещё - вынуть своё девичье сердечко из груди и подарить тебе прямо без упаковки, - старуха была неумолима. Неумолима и совершенно права. Всё, что я ни сказал бы сейчас Меламори, оборачивалось бы против меня, даже самая что ни на есть правдивая правда. Она не даст мне остаться вместо себя, если я ей расскажу всё как есть. Особенно, после того, как я уже провёл тут пару лет, сбежав из Тихого Города. Но бросить её тут одну! Оставить в заложниках у Мира Паука, чтобы тот мог проветриться, драть этот Мир через три норы! Пусть даже и у этой совершенно запредельной тётки Мататары. Но сто лет! Долгих, бесконечных сто лет! Это же просто вечность! Оставить, бросить тут, как слепого котёнка, который не знает и не понимает ровным счётом ни-че-го. Пусть бы это был хотя бы Мир Бликов, там всё-таки красивее. Эта тупая безысходность меня просто парализовывала. Я хотел полной ясности, поэтому переспросил у Мататары: - Правильно я понимаю, что есть два варианта: или тут остаётся она на ближайшую сотню лет, но при этом ничего не знает, ничего не понимает, а только прилежно учится и тоскует по Ехо, или остаюсь всё знающий и всё понимающий я, а Меламори возвращается на Арварох, продолжает учиться у буривухов, и при отсутствии меня в Мире становится лучшей ведьмой всех времён? Мататара просто кивнула. Супер! Я уронил голову на руки и через секунду уткнулся лбом в прохладное дерево столешницы. Грешные магистры, как мне вырваться отсюда? Ох, права старая ведьма, решила поговорить сначала со мной, ведь знала, что именно так всё и будет. Я поднял на неё глаза, она смотрела на меня тёплым, всепонимающим взглядом. Не пускала меня столько, сколько могла, отвАдила Нумминориха, чтобы не пришлось ещё и его оставлять застывшей мошкой в этой паутине. Но против желания Вершителя не попрёшь, да? Как же мне удрать из этого безумного мира, который опутывает своей паутиной, завивает в свой невидимый кокон? Да кто ж тебе не даёт-то, вот, давай, вперёд, два шага - и ты в Ехо, Меламори даже не узнает, что ты тут был. Откуда-то я знал, что как только решение будет принято, задерживать меня никто не станет и я быстро вернусь в Ехо. В свою привычную жизнь, к Шурфу, в Мохнатый Дом, к своим любимым улочкам и набережным, оставив Меламори в слишком гостеприимном Мире Паука. Заложником. На сто лет! Но я так не смогу. И тут речь не о совести или чести, или ещё чём-то эдаком. Я понимал, что просто не смогу вот так бросить её тут, как в своё время не смог убить немощного Нуфлина, вопреки всем законам логики и здравого смысла, а выторговал его жизнь в обмен на меч Короля Мёнина, мой личный охранный амулет. И сейчас понимал, что оставить Меламори одну в этом Мире – это просто неправильно. не плохо или хорошо, а НЕПРАВИЛЬНО. Если бы она всё знала и могла сама выбирать – это был бы другой разговор, но вот так, как несмышлёного младенца – нет, не мой вариант. Ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. И как бы я ни играл в игру «давай ещё подумаем, Макс», на самом деле я понимал, что решение было уже принято. Внимательные тёплые глаза старухи напротив и её же певучий девичий голос в моей голове: - Хорошо. Решение принято. Меламори сейчас спит. Ты можешь ещё попасть в Ехо на какое-то время, но вернуться тебе нужно будет до того, как она проснётся. Если ты успеешь, она сможет проснуться в Мире Стержня у буривухов, если нет – она проснётся тут на ближайшие сто лет. - Да понял я! - И не стоит никому говорить о своём решении, пока оно не случилось, - юный вкрадчивый голос старой ведьмы стал холоден и прозрачен. - Мир Паука капризен и непредсказуем. Ты же не хочешь, чтобы в его паутину занесло кого-нибудь ещё? – ох, как точно она сделала упор на слова «кого-нибудь ещё»! - Нет, не хочу. У меня есть часа два, да? Грешные магистры, два часа перед столетней тюрьмой!!! - Да, два часа у тебя точно есть. Мататара встала и подошла ко мне со спины, от неё неуловимо пахло морем и какими-то пряными травами. Она положила тёплые шершавые руки мне на лицо: - А теперь, закрой глаза, Макс. Сейчас ты попадёшь в Ехо, а когда будешь готов вернуться, просто встань на то же место, закрой глаза и позови меня, я тебя заберу. Ты всё понял? Два часа. Впрочем, тебе решать. Закрывай глаза. Я послушно сомкнул веки, она наклонилась и неожиданно поцеловала меня в макушку. Через мгновение я почувствовал совсем другие запахи. Открыл глаза – никакой Индии, никаких старух, я сидел на крыше Мохнатого Дома, внизу виднелись крыши и мостовые моего любимого города. Грешные магистры, приснится же такая хрень! Тут же вокруг меня температура понизилась градусов на десять. Ага, понятно, не приснилось. У меня что, и правда есть всего пара часов? Шурф!!!!