Новое Начало - Альтернатива. Часть I.

      Когда Малфоя принесли в больничное крыло, мадам Помфри пришла в настоящий ужас.       — Мерлин всемогущий! Необходимо запретить эту кошмарную игру! Категорически! Это просто какая-то бойня! — возмущённо воскликнула она, приступая к осмотру. Её лицо мрачнело всё больше и больше; остальные игроки — как ни странно, здесь были не только слизеринцы, но и гриффиндорцы — столпились на почтительном расстоянии от медсестры.       — Пострадало не только лицо, — мадам Помфри была очень серьёзна. — При падении повредились шейные позвонки — не сломались, а сместились, передавив нервы, а это очень трудно поддаётся лечению. Сильно пострадала и левая рука: вывих, растяжение мышцы, двойной перелом запястья, три пальца тоже сломаны. О мелких ранах я и не говорю.       К мелким ранам относилась огромная ссадина, захватывающая плечо и грудь.       — Кто-нибудь, сходите за профессором Снейпом, — велела мадам Помфри. — Быстрее.       Трое слизеринцев тут же кинулись исполнять приказание. Медсестра начала снимать с Малфоя квиддичную форму — бережно, стараясь не шевелить истерзанную руку; осторожно стянула рубашку — и многие из зрителей удивленно зашептали. На правом предплечье слизеринца красовалась мастерски выполненная татуировка: два дракона, сплетающиеся в страстном объятии — один серебряный, другой иссиня-чёрный, с тёмными глазами, полными сверкающих искр. Видна была каждая чешуйка, глаза блестели совершенно реально; звери казались живыми и объёмными, и рука невольно тянулась вперед, чтобы коснуться их и удостовериться, что это лишь произведение рук человека.       — А ну марш отсюда все! — внезапно опомнилась медсестра. — Это больница, а не проходной двор!       Все поспешно ретировались, кроме Джинни, которая должна была остаться в больничном крыле до утра из-за шального бладжера, угодившего ей в живот.       Снейп появился довольно скоро; он сам был свидетелем произошедшего на матче и принёс уже готовое регенерирующее ткани снадобье. Им медсестра покрыла лицо Малфоя, а затем наложила плотные повязки, скрывающие повреждённую область. На залечивание руки потребовалось сразу несколько заклинаний, а с шеей пришлось повозиться ещё больше. Лишь спустя час мадам Помфри закончила накладывать чары и ушла из палаты, перед этим попросив Джинни:       — Если он очнётся или ему станет плохо, немедленно позови меня. Бедный мальчик… — пробормотала она уже тише и вышла.       Джинни сама не заметила, как уснула. Её разбудила тишина; порой безмолвие может казаться громче, чем самый резкий звук. Она прислушалась, но со стороны кровати слизеринца не доносилось ни единого вздоха. Похолодев, Джинни поднялась и подошла к нему, чтобы убедиться, дышит ли он вообще.       Приблизившись, она увидела, что его грудь мерно вздымается во сне, и хотела уже вернуться обратно, но невольно засмотрелась на спящего. Хотя часть его лица и пряталась под бинтами, черты, не скрытые повязками, приковывали внимание своей правильной формой и аристократичностью; платиновые волосы, лежавшие на подушке, казались лёгкими и мягкими на ощупь, несмотря на следы запёкшейся крови на них; одеяло, чтобы не затрагивать повязки на груди, было натянуто лишь до пояса, открывая хорошо натренированное тело — странно, а ей всегда казалось, что Малфой довольно щупленький, может, из-за того, что рядом с ним всегда были два громилы-шкафоида? На бледной коже ярко выделялась поразительно совершенная татуировка; застывшие в своём движении драконы притягивали взгляд, точно магнит, дразня своей отлично отображенной красотой, силой и страстностью, с которой они сплелись в неразрушимом союзе.       Джинни, словно загипнотизированная, медленно протянула руку и почти коснулась татуировки, когда слизеринец внезапно нахмурился; Джинни заметила как напряглись его мышцы, и поспешно убрала руку. И вовремя, потому что Малфой очнулся. Он не мог открыть глаз из-за зелья, притупляющего боль и заодно не дававшего мышцам лица двигаться, чтобы не мешать регенерации. Но сразу почувствовал, что не один.       — Эсси? — неуверенно позвал Малфой. — Это ты?       Его ноздри затрепетали, втягивая воздух, и по лицу слизеринца скользнула тень разочарования.       — Уизли, — пренебрежительно пробормотал он. — Какого Хаоса ты тут делаешь?       — То же, что и ты, — фыркнула Джинни, стряхивая наваждение и с досадой на саму себя вспоминая, кто именно перед ней.       — Залечиваешь раны, наслаждаясь воспоминаниями о триумфальном разгроме противника? — ухмыльнулся Малфой, но усмешка вышла однобокой — пол-лица у него не двигалось из-за действия зелья.       — Разница в девяносто очков — это для тебя триумф? — насмешливо хмыкнула Джинни.       — Нет. Победа над Поттером, — пояснил Малфой. — Осознание того, что я — лучший.       — Ты — лучший? — у Уизли от удивления даже глаза расширились — С чего ты это взял? Да по сравнению с Гарри ты, как игрок, и рядом не стоял! Надо же, один-единственный раз поймал снитч — и уже триумф! Уже — лучший! Ха! Три раза «Ха!» А то, что Гарри шесть лет подряд, раз за разом, выигрывал у Слизерина все матчи, не дав тебе даже пальцем прикоснуться к снитчу, это, конечно же, уже не в счет?! — Джинни разошлась не на шутку. — Да и в этот раз, если бы не твоя новая метла, ты бы ни за что не выиграл! Так что своей победой ты обязан исключительно тому, что ты — богатенький мальчик, родившийся с серебряной ложкой во рту, и можешь покупать себе дорогие игрушки!       — Послушай, ты, рыжая. — угрожающе начал уязвленный Драко — ведь все, что говорила Джинни в общем-то было правдой — но внезапно замолчал и насторожился, прислушиваясь к чему-то. — Уизли! Впусти Эсси — он скребётся в дверь! — Тон не слишком походил на просьбу, скорее, на приказ.       — Тебе мерещится, Малфой, — отозвалась Джинни, поняв, что он говорит о своей собаке. — Лично я ничего не слышу.       — Если не слышишь ты, это не значит, что Эсси не скребётся. Ты сейчас не слышишь храпа Хагрида — но это не значит, что он не спит, — в голосе Малфоя послышался сарказм. — Открой дверь, тебе что, сложно?       — Попроси, как следует! — возмутилась Джинни.       Малфой раздражённо прошипел себе что-то под нос.       — Сам открою, — мрачно заключил он и попытался подняться.       — С ума сошел?! — испугалась Джинни. — Не смей вставать!       — Тогда открой ты, — резонно предложил слизеринец.       — Придется, — вздохнула девушка, направляясь к двери. — Если тебе станет хуже, потому что ты вставал открывать дверь, мадам Помфри меня по головке не погладит.       Джинни собиралась сказать: «Я же говорила, что тут никого нет!» и, открывая дверь, уже начала произносить:       — Я же говорила… — как вдруг в образовавшуюся щель шмыгнул огромный чёрный пёс, который подбежал к кровати Малфоя, положил лапы на постель и, почувствовав запах зелий, чихнул, но не отошёл от хозяина.       — Что ты там говорила? — невинно поинтересовался слизеринец.       — Ничего, — хмуро выдавила Джинни, закрывая дверь и возвращаясь.       Гигантский пёс ласкался к Малфою, точно щенок, радостно повизгивая и то и дело порываясь лизнуть хозяина, и черты Драко смягчились; он схватил вризрака за ухо здоровой рукой, и тот замер, виляя хвостом и высунув язык в собачьей ухмылке.       — Ну, ты и лошадь, — пробормотал Малфой, теребя ухо здоровенного пса, который млел от его прикосновений. — Вот чёрт! — внезапно спохватился он, убрав руку. — Ты же сегодня весь день голодный! Я тебя только утром кормил… — в голосе слизеринца прозвучали виноватые нотки.       Эсси отрицательно помотал головой.       — Не голодный? А кто тебя покормил? — спросил Драко, неясно как почувствовав, что пёс ему ответил — глаза слизеринца по-прежнему не открывались.       — Сев-врус, — проурчал вризрак.       — Хвала Хаосу, что в этом сумасшедшем доме есть хоть один нормальный человек, который всегда заботится о других, — проворчал Малфой.       — Не смеши меня! Это ты о Снейпе?! — фыркнула Джинни, с любопытством разглядывая пса, которого Малфой держал в своей комнате и выпускал очень редко после того, как получил несколько замечаний, что его питомец до икоты пугает учеников — и не только первокурсников. Оказывается, эта зверюга ещё и говорить умеет!       — Профессор Северус Снейп — настоящий ангел-хранитель Слизерина, — намеренно пафосно произнёс Малфой. — Без него остальные факультеты давно бы нас задавили. Силы ведь неравны: трое против одного.       — Давно пора. Большинство из вас сволочи, каких ещё поискать, — убеждённо произнесла гриффиндорка.       — А если Слизерина не будет, то все сволочи распределятся по остальным факультетам, — пожал плечами Малфой. — Мы оказываем вам неоценимую услугу, а вы даже не понимаете.       — Никогда не задумывалась об этом, — сказала Джинни. — А ведь действительно удобно. Сложить все тухлые яйца в одну корзинку, чтоб другие не провоняли. Только надо развить тему — эту корзинку потом взять и… — девушка мечтательно улыбнулась, — И случайно уронить. Упс! Какая незадача… Например, организовать для всего Слизерина круиз по Черному озеру на старой барже… Насверлить в ней дырок… Подгадать с погодой…       — Ну и замашки у тебя, Уизли, — хмыкнул Малфой. — Да тебе самой в Слизерин пора перебираться.       Джинни раздражённо вздохнула — этот кошмарный язвительный слизеринец любого мог вывести из себя. Чтобы не раздражаться ещё больше, она решила сменить тему:       — Как зовут твоего пса?       — Эсс, представься даме, — строго произнёс Малфой.       Вризрак, мягко ступая, подошёл к Джинни и, сев, протянул ей лапу:       — Эс-се-ссили, — проурчал он.       — Очень приятно, — невольно улыбнулась она, пожимая лапу, настолько огромную, что она не умещалась в ладони девушки. — А это что за порода? Такой огромный…       — Это вризрак, — невозмутимо отозвался Малфой.       — Вризрак?! — изумилась Джинни. — А почему он не меняет форму?       — Не хочет, — сухо отозвался слизеринец, думая о своём. — Ему, похоже, нравится быть собакой.       — Издеваешься, Малфой?! — не поверила она.       Малфой хмыкнул и произнёс несколько шипящих слов. Эссессили немного отступил и с тихим хлопком превратился в высокого человека, лицо которого скрывала серебряная маска — Упивающегося Смертью. Джинни сдавленно охнула, невольно вспомнив недавнюю битву в Министерстве Магии, и метнулась за волшебной палочкой.       — Не смей! — резкий голос Малфоя ожёг её, точно удар хлыста. Слизеринец опять каким-то шестым чувством сумел угадать её намерения, даже не видя, что происходит. — Эсс, хватит.       Упивающийся снова превратился в собаку, и Джинни перевела дух.       — Убедилась? — будничным тоном осведомился Малфой. — Кстати, в кого он превратился?       — Не твоё дело, — огрызнулась Джинни, еще не пришедшая в себя.       — В Уп-ва-щеся, — ответил вризрак; в образе собаки произносить звуки человеческой речи было нелегко, хоть Эссессили и старался.       — Ясно, — отозвался Малфой и почему-то умолк.       — Что затих? — с вызовом спросила Джинни. — Неужели не собираешься поиздеваться по поводу моих страхов?       — Лень, — скучающе протянул тот. — Да и они в самом деле страшные. Когда напьются и буянят.       — Лень? Надо же. Видать, ты и впрямь хорошо приложился головой — Джинни невольно фыркнула, представив пьяных в стельку Упивающихся, икающих, путающихся и спотыкающихся в своих длинных балахонах и наезжающих на глаза высоких колпаках. Её взгляд снова привлек рисунок на плече слизеринца — гипнотические чары на него наложены, что ли?       — Что, нравится? — неожиданно поинтересовался Малфой.       — С чего ты… Не понимаю, о чем ты! — отрезала Джинни, быстро отводя взгляд.       — Не ты одна смотришь, Уизли, — негромко заметил блондин. — Некоторые ещё и потрогать норовят.       — А можно? — машинально спросила Джинни и покраснела, когда поняла, что именно только что произнесла.       На лице слизеринца появилась самодовольная ухмылка — точнее, половина ухмылки. Левая сторона лица оставалась каменно неподвижной.       — Ну, если не можешь устоять… — хмыкнул он.       Джинни, сочтя это разрешением, приблизилась и медленно коснулась татуировки, понимая, что не удивится, если рисунок окажется объёмным. Пальцы ощутили мягкую, почти по-женски нежную, гладкую кожу, под которой, тем не менее, таились крепкие мышцы; скользнули вниз по руке, следуя изгибам тел драконов; снова поднялись вверх и двинулись выше, к плечу.       — Там татуировки нет, — эта сволочь ещё и ухмыляется! Полувейл, наверняка: притягивает, точно магнит, и устоять невозможно!       Джинни быстро, точно обжёгшись, отдёрнула руку и, отойдя, села на свою кровать, мысленно ругая себя за то, что опять поддалась гипнотическому шарму слизеринца.       Воцарилось молчание. Тишину нарушил Малфой:       — Уизли! Который час?       — Сам посмотри, — огрызнулась она и тут же вспомнила, что он ничего не видит из-за повязок. — Полчетвёртого, — глянула она на часы.       — Отлично, — пробормотал Малфой и поднялся с постели.       Джинни онемела от изумления, но вскоре голос вернулся к ней:       — Малфой, ты спятил? За каким Мерлином ты встал?!       — Надоело, — хмыкнул он и быстрым движением сдёрнул повязку с лица. От жутких ран не осталось и следа, словно их никогда и не было.       — Как это?! — выдохнула Джинни.       — И это говорит чистокровная волшебница… — пробормотал Малфой, снимая шины, наложенные на руку и шею. — Уизли, ты что, не знаешь, что Снейп — лучший зельевар в Европе? Что-что, а зелье, восстанавливающее кожу, он делает неплохо, уж поверь мне!       — Но мадам Помфри сказала…       — Жаль только, что я не слышал, что именно… — на губах слизеринца вновь мелькнула усмешка. — Эсс, подай палочку.       Пёс подбежал к тумбочке и, схватив волшебную палочку зубами, мотнул головой, кидая её хозяину. Тот поймал её в воздухе — и опять его глаза были закрыты! — пробормотал какое-то заклинание, и зелье исчезло с его лица. Одновременно с этим волосы очистились от крови — похоже, это были Очищающие чары.       — Так-то лучше, — пробормотал он, открывая глаза. — Хаос великий, как же у меня всё затекло! — пожаловался он, морщась и растирая шею. — Целителя-массажиста бы сюда… ранга третьего, не ниже…       — Кого? — не поняла Джинни.       — Неважно, — отмахнулся Малфой и подошёл к окну. — Хм-м, а ведь сегодня полнолуние. Интересно, где нынче бегает наш дорогой профессор ЗОТИ? Или наш декан всё-таки отравил его, как давно втайне мечтал?       — Снейп хочет отравить Люпина? — насторожилась Джинни.       — Снейп хочет отравить девяносто процентов населения земного шара, — неопределённо махнул рукой Малфой, смотря куда-то вдаль. — Знаешь, Уизли, а ведь в нашем подземелье нет ни одного окна… И холод собачий, даже сейчас камины горят. Может, оттого мы все такие бледные? — усмехнулся он.       Эсси подошёл к нему и тоже стал смотреть в окно, положив передние лапы на подоконник и тихо поскуливая.       — Скучаешь? — негромко спросил Малфой. — А мне ещё хуже: словно меня разорвали на две части: одна здесь, другая там, и я никак не соединюсь обратно…       Эсси сочувственно лизнул его в ухо, и слизеринец недовольно поморщился.       — Эсс, перестань! Терпеть не могу, когда ты меня слюнявишь.       Вризрак широко ухмыльнулся, высунув язык, и снова лизнул Малфоя, а потом ещё раз, чтобы отвлечь его от грустных мыслей. Слизеринец повернулся и состроил зверскую рожу, а потом схватил пса за загривок и без особого усилия оторвал от пола.       — Месть! — злодейским тоном прошипел он и начал щекотать вризраку живот свободной рукой. Тот взвизгнул — не от боли, а от забавного ощущения, и Малфой осторожно опустил его на пол.       — Всё, хватит. Война окончена, мирный договор подписан, солдаты ушли на зимние квартиры, — быстро проговорил он, видя, что Эсси хочет повторить попытку. Вризрак обиженно насупился, но больше не стал лезть к нему и лёг на пол, тяжело вздыхая.       — Не разжалобишь, — предупредил Малфой.       В ответ раздалось такое жалобное поскуливание, что слизеринец невольно улыбнулся:       — Симулянт несчастный! Не верю!       Он осёкся, когда услышал хихиканье Джинни, о которой он уже успел было забыть.       — На вас смотреть — просто обхохочешься, — выдавила она. — Малфой, а я и не подозревала, что ты порой бываешь такой забавный!       — Забавная — это обезьянка в цирке, — сухо ответил тот. — Я похож на обезьянку?       Джинни, всё ещё смеясь, утвердительно кивнула головой.       Глаза Малфоя вспыхнули нехорошим огоньком, и он стал медленно приближаться к ней.       — А это уже оскорбление, Уизли, — мягко произнёс он, растягивая слова в своей привычной манере. — Я не привык прощать подобного…       Джинни уже было не до смеха. Она завороженно наблюдала, как Малфой скользит к ней в полумраке палаты, освещённой лишь лучами полной луны, как блестят серебром его длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам; видела, как мягко перекатываются мускулы под светлой кожей, как по-кошачьи светятся его глаза, отражая свет луны; смотрела, как странная усмешка появляется на его красивых, узких, чётко очерченных губах, открывая белоснежные ровные зубы; как вздрагивают тонкие крылья носа, когда он втягивает воздух, подобно тому, как это делает хищник перед атакой. Завороженная опасной грацией Малфоя, девушка была не в состоянии пошевелиться.       — И знаешь, что я делаю с теми, кто пытается оскорбить меня? — оказавшись прямо перед ней, он наклонился вперёд, опёршись руками о кровать по обе стороны от девушки, словно заключая Джинни в оковы, и приблизил к её лицу своё, не давая отвести взгляд.       — Что? — хрипло прошептала она, изо всех сил сопротивляясь магнетизму слизеринца-полувейла.       — Наказываю, — прошелестел Малфой, касаясь её губ своими.       Или Драко заметил что-то, мелькнувшее в глазах Джинни, или просто сработала его нечеловеческая реакция, но внезапно слизеринец мягко отпрыгнул от девушки.       И правильно сделал, иначе английская ветвь Малофев прервалась бы окончательно, потому как после такого выпада коленом в пах, Драко бы, без сомнения, выжил, но вот его способность к продолжению рода была бы под большим сомнением.       — Ух, ты, какие мы воинственные, — ухмыльнулся он, глядя на младшую Уизли, которая окончательно стряхнула с себя наваждение, и нацелила на Малфоя свою палочку. Эсси приподнял уши и угрожающе заворчал.       Но Джинни дико злая и на слизеринца, и на себя саму, держа Драко на прицеле, медленно отступала к своей больничной койке.       — Ты! — с нескрываемым презрением произнесла девушка. — Да как ты посмел! Чтобы я… с тобой?! Я не какая-нибудь Паркинсон, готовая лечь под тебя с разбегу! Ты привлекательный подонок, этого у тебя не отнять, но неужели ты всерьез решил, что я вот так, разом, все забуду? То, что ты всегда был нам врагом, и постоянно вредил Гарри, Рону и нам всем? То, что ты вытворял, когда в Хогвартсе командовала Амбридж? То, что на втором курсе твой отец едва не убил меня, подсунув дневник Волдеморта?! Не знаю, с чего ты вдруг перестал делать пакости, но это ничего не меняет! — голос девушки дрожал от гнева. — Знаешь, кого я вижу, когда смотрю на тебя? Избалованного вседозволенностью маменькиного сынка и эгоиста, привыкшего жить на всем готовом! С тобой целоваться?! Да я с тобой в одном помещении находиться не желаю! — Джинни начала торопливо собирать свои вещи, разложенные на прикроватной тумбочке. — Герой-любовник… Если тебе так сперма давит на уши, попроси свою собачку превратиться в Амбридж — и вперед, ведь тебе эта розовая жаба явно очень нравилась!       И Джинни, громко хлопнув дверью, вылетела из больничного крыла.       Воцарившуюся тишину нарушил Эсси. Он шумно, совершенно по-собачьи, вздохнул, растянулся на полу и спросил:       — А кто та-хая Амбх-рдж?       — Ох, хотя бы ты не начинай… — Драко раздраженно плюхнулся на кровать. Слова «какой-то там Уизли» вроде бы не должны были его волновать, но ведь откуда-то взялся этот неприятный осадок. То, что несла рыжая стерва… А, к демонам всё! Еще обращать внимание на лепет разных сопливых нищенок!       Малфой задумчиво повертел в руках бутылочку с остатками регенерирующего зелья, поморщился и, поставив её обратно, снова наложил повязку на лицо.       — Лучше притворюсь, — пробурчал он себе под нос. — Эта дрянь воняет просто кошмарно.