***
Избегая подозревающего взгляда ирландца, Луи оказывается на многолюдном проспекте в центре города. Обычно он не суётся в эти места: большое скопление вечно спешащих людей, которые лишь изредка бросают на него презрительные взгляды, кривят нос от застиранного вида одежды. Несмотря на количество людей, эти улицы приносят мало дохода. Солнце клонится к западу, окрашивая серое осеннее небо в золото, наполняя осень богатством. Луи сжимает под мышкой пачку утренних газет, насвистывает любимый мотив одной из песен Сони, стараясь им заглушить настойчивые вопросы друга, что засели в голове подобно жукам-паразитам. Чёртов проницательный Хоран и его желание помочь. Луи кривится как от зубной боли, вспоминая грязные пальцы, обхватывающие рубашку, когда друг прижал его к стене типографии, требуя ответы. Ответов не было. Луи с ужасом думает о том, что вернуться всё равно придётся. А также придётся извиниться перед приятелем за то, что сорвался. Почти затеял драку. С другом. Со стоном Луи зажмуривается. Извиниться — не проблема, но вот как объяснить Найлу всё, что происходит между ним и мистером Стайлсом, не потеряв при этом друга? — Эй, парень! Луи оборачивается на зов, удивлённо вскидывая бровь. В этот час проспект заполнен сигналящими авто и разодетыми богатыми прохожими, спешащими развлечься в клубах и театрах. Время новостей и газет — утро. — Леди нужна пресса, — рослый мужчина делает жест в сторону автомобиля, припарковавшегося недалеко, и что-то в его лице, в глубокой складке между бровями подсказывает Луи, что у него нет выбора. Осторожно он подходит ближе к авто, надеясь лишь, что там не сидит аналог Гарри Стайлса: с двумя властными, непредсказуемыми мужчинами сердце Томлинсона не справится. — Хей, красавчик, — улыбается Соня, чуть склонив кокетливо голову, и манит его внутрь салона наманикюренным пальчиком. — Мисс Фернандез! — восклицает Луи, тут же забывая все свои сомнения и тревоги. Он оказывается в автомобиле, который тут же трогается с места, но это не вызывает отклика, никакого волнения. Без зазрения совести Луи пялится на звезду в тесноте авто, разглядывая тёмные глаза. — Больше не заглядываешь в клуб, — картинно дуется она, кладёт тёплую сухую ладонь поверх его руки. — Всё в порядке? Вопрос в корне отличается от начала предложения: интонации теряют высокую капризную ноту. Звезда звучит приглушённо и авторитетно. По-настоящему. Луи пожимает плечами в ответ. — Что может случиться с кем-то вроде меня? — спрашивает в свою очередь он. — Жив, сыт. Я в порядке. Минуту певица внимательно разглядывает его лицо и, кажется, видит там то, что рассеивает беспокойство из её глаз. Соня верит в его напускную браваду. — Я рада, что ты в порядке, — похлопывает она его по колену, а потом вновь хмурится. — А… а мистер Стайлс? Он в порядке? Будто током по оголённым нервам имя разносит вдребезги спокойствие Томлинсона. Он вздрагивает, отворачивается к окну. — Откуда же мне знать? Вечернее солнце нагревает красную обшивку сидений, Луи чувствует кожей тепло, и хочется, подобно коту, зажмуриться и позволить лучам ласкать себя, пока сон не поглотит сознание, спрятав беспокойные мысли в пелене тёмного забвения. Но жизнь сурова, она не даёт мальчику передышки. Соня вновь сжимает его колено, теперь уже настойчиво, и произносит: — Знаешь, в чём прелесть горящих софитов? Они ослепляют людей. С высоты сцены я замечаю мелочи: брошенные из-под ресниц взгляды, подрагивающие пальцы, замершие на губах выдохи. Луи непонимающе оборачивается, вглядывается в спокойное, с налётом меланхолии лицо Сони, пытаясь понять, к чему она клонит, а внутри пузырится лава дурного предчувствия. — Он смотрел на тебя, и было что-то такое в глазах, — от волнения в речи певицы проступили мурлыкающие нотки родного языка, навевая воспоминания о Франции и ранних годах детства, когда Томлинсон был совсем малышом, а впереди ждала целая жизнь. Но мамы не стало слишком рано, сразу после переезда в Америку, и всё сложилось, как сложилось. — Луи, не потеряй ту связь, в которую тебе удалось затянуть мистера Стайлса. Реальность за стеклом автомобиля вдруг приобретает контрастность, яркие цвета и текстуры. Мир меняется лишь от одной внезапно возникнувшей мысли — он может оставить Гарри себе. Слова Сони разбивают его безразличие, источают самообман до тонкой алой нити, которая вот-вот порвётся, оставив правду болезненно обнажённой. Отгоняя дальше опасные мысли, Луи поворачивается к звезде, сжимает ладонями собственную голову, позволяя себе секунду слабости под напором всех этих сомнений. — Моя жизнь превратилась в бардак с его появлением, — беспомощно стонет он. — Мне жаль, мой дорогой, — ласковые пальцы певицы гладят его голову, перебирают запутанные прядки. — С такими людьми, как мистер Стайлс, нелегко, но ведь оно того стоит? Луи поднимает голову, лишаясь этого по-матерински тёплого прикосновения, но ему нужно видеть её глаза. То, что он собирается сказать, требует смелости, а также доверия. И пусть они с Соней едва знакомы, сердечность её отношения к уличному мальчишке подкупает юную душу. — Я хочу удержать его. Женщина кивает, скорее себе, чем ему. В последних лучах почти скрывшегося за горизонтом солнца её тёмные волосы отсвечивает чуть рыжеватым, а на коже чётче проступают морщины. В глубине мудрого взгляда Луи видит запрятанный страх. — Может, если тебе удастся докопаться до всего, что скрыто под маской безразличия и жестокости, он сможет открыться и впустить тебя глубже. Несмотря на то, кем является Гарри Стайлс, несмотря на всё, что он сделал ради гонки за власть, внутри него всё равно бьётся сердце. И, кажется, оно похоже на твоё гораздо больше, чем кто-либо из нас мог предполагать. Её рука касается свитера на груди, ведёт чуть в сторону. Луи ощущает биение собственного сердца где-то в горле и боится захлебнуться этим неистовым стуком. — Чтобы спасти мою жизнь, ему пришлось стереть с лица Земли целую семью. Семью, которая была рядом с ним на протяжении долгих трудных лет. И теперь я волнуюсь за него, Луи. Автомобиль останавливается недалеко от типографии, и Луи понимает, что разговор окончен, остальное Соня оставляет на его усмотрение. Перед глазами стоит расплывающееся на белой ткани платья алое пятно и смерть в глубине тёмно-зелёного взгляда гангстера. Страх всё ещё присутствует, каждый раз, когда Луи идёт в комнаты над бильярдной, но день ото дня он бледнеет всё сильнее, растворяясь в ворохе других, новых эмоций. Уже покинув салон, Луи вдруг оборачивается, наклоняется ниже, чтобы лишь Сониных ушей коснулись его слова, и спрашивает, уже зная ответ: — Он спас вашу жизнь, ведь так? Эти убийства… Они были не ради смерти, верно? Ради жизни. В сгустившемся сумраке лицо Сони печально, будто высечено из мрамора талантливым скульптором древности. Она молча тянется, вытаскивает газету из зажатой под мышкой Луи пачки. Долгие мгновения её глаза бегают по строчкам, женщина собирается с духом, вдыхает больше прохладного осеннего воздуха в грудь. Кивок подобен финальной точке во всех сомнениях и страхах Луи. Он вдруг видит Гарри другим. Не королём гангстеров, но мужчиной. Одиноким. Томлинсон захлопывает дверь, и автомобиль трогается с места. Секунды сливаются вместе, утягивая за собой минуты. Вечер опускается всё ниже на город. Луи продолжает смотреть вслед давно исчезнувшему автомобилю, подбирая слова, выстраивая из них признание, которое он обрушит на Гарри завтра, но тяжёлая рука опускается на его плечо, и запах печёных яблок, а также отголоски дорогого табака Гарри окутывают вокруг. — Здравствуй, Лиам, — спокойно произносит Луи, не предполагая, насколько плохие вести принёс Пейн. Его голова целиком занята Гарри Стайлсом. Гарри Стайлсом, который больше не желает его видеть.***
Ноябрь, 5, 1949 год. Хоть и разгорячённая опасной смесью портвейна и аплодисментов Соня остаётся собой. Блеск её глаз не могут затмить даже самые яркие софиты. Гарри сжимает протянутую ему ладонь, любуясь силой этой женщины, её жаждой жизни. Ночь подходит к концу, концерт отыгран, и публика разбредается по домам, почтительно кивая спустившейся со сцены звезде. Но мисс Фернандез смотрит лишь на своего покровителя. Шея и линия кожи вдоль волос блестят от пота в неясном свете клуба, и для Гарри легко представить себе, как меньше часа назад она стояла на сцене, обхватив пальцами микрофон. Дарила всю себя слушателям. Сейчас она принадлежит лишь Гарри. И впервые мысль об этом продиктована не жадным эгоизмом и желанием обладать, а глубокой потребностью защитить. — Идём, — мужчина осторожно берёт запястье в кольцо пальцев и тянет к дальнему столику. — Как ты? Скрип отодвигаемых стульев дополняет умиротворяющую тишину зала. Помещение отдыхает от громкой музыки и будоражащих эмоций, тихо дыша вместе последними немногими людьми, заканчивающими свою работу. — Я в порядке, мистер Стайлс, — кивает Соня. Гангстер подаёт едва заметный знак, и они оба молчат, пока на столике не появляются запотевшие стаканы. Лиам кивает, двигает терпкое виски в сторону босса, в то время как певице достаётся высокий стакан воды. Пока ассистент мистера Стайлса удаляется, чтобы занять своё место у дверей, сам мужчина следит за крупными каплями на стенках стакана Сони. — А вы? Мужчина молча смотрит на неё, не торопясь отвечать на поставленный вопрос. Металлические пуговицы на его пальто гордо поблёскивают, придавая всему виду тайны. Соня склоняет голову в знак согласия — ответа на свой вопрос она не получит. — Ты удивительная женщина, — медленно говорит Гарри без тени смущения в голосе. Его комплимент не кажется неловким, но едва уловимое напряжение в поведении Фернандез присутствует. — Ну давай, спроси. Тебя ведь интересует, зачем я здесь сегодня? Тёмные глаза, будто наполненные до краёв сладким падевым мёдом, округляются. Певица облизывает губы, пересохшие в волнении, и кивает. Кричащие заголовки газет об ужасной резне в доме Хорнов мелькают перед её внутренним взором. — Вы убили его, чтобы обезопасить меня, — тихо произносит она, перебирая беспокойными пальцами дерево столешницы. — Его… и других. — Я здесь, чтобы сказать тебе, что я ни о чём не жалею, — Гарри приподнимает стакан, взглядом указывая на её воду. Она следует примеру, и спустя секунду стекло звонко соприкасается, когда они чокаются. — Ты не должна жалеть, как не жалею я. Порядком нагревшийся виски дерёт горло, но встряхивает голову. Мистер Стайлс медленно поднимается из-за столика, дружески касаясь её плеча. Эта женщина стоит жизни всех, кого пришлось отправить на тот свет. И тонкий писк совести о том, что Виктория могла бы стать такой, подсознание душит в зародыше, не позволяя сожалению вырваться из-под контроля. Гарри закрывает глаза, забывая девушку, погибшую от его руки, а когда открывает, то обнаруживает полную преданности улыбку. — Спасибо, мистер Стайлс, — говорит певица, накрывая ладонью его руку на своём плече. — Я рада, что и у вас есть человек, способный защитить. Гарри бегло осматривает её лицо, пытаясь понять ускользающий от него смысл её слов. Кажется, мисс Фернандез чувствует тонкие нити замешательства, натянувшиеся между ними, потому что поясняет. — В этом мире каждому нужна поддержка со спины, даже столь крупному хищнику, — она указывает на него пальцем, а потом поднимается. Рука Гарри скользит по её предплечью и бессильно повисает вдоль тела. В голове шумит от волнения: через секунду она скажет что-то важное. Что-то, что гангстер гнал от себя всё это время. — Я рада, что есть Луи. Он сможет защитить вас.***
С грустью глядя в мутное стекло, отделяющее его от сгущающегося тёмного тумана, наползающего с Миссисипи, Луи думает лишь о мистере Стайлсе, об опасной жизни короля луизианской мафии и своём месте в этом жестоком мире криминала. В голове застрял торопливый выговор Лиама, будто на повторе мозг прокручивает его слова о том, что мистер Стайлс не нуждается пока в его обществе. Луи сжимает пальцами голову, оттягивая волосы, но боль от количества разрывающих на части мыслей пульсирует в висках лишь сильнее. Он даже не вздрагивает, когда в комнате, которую они делят с Найлом, хлопает дверь. Наверное, видя его опущенные плечи, друг не спешит набрасываться с обвинениями. Он молча встаёт рядом, устремляя взгляд в заполненную туманом пустоту. — Не хочешь поделиться? Отрицательно качая головой, Луи вовсе не ожидает почувствовать холодную от промозглого осеннего ветра руку друга на свой пояснице. Он вздрагивает, поджимает покусанные губы, но Найл настойчиво поворачивает к себе. Обнимает. И Луи теряет остатки своих сил, утыкаясь другу в плечо носом. — Я так вляпался, Ни, — шепчет он, на что ирландец чуть слышно хмыкает. — Мистер Стайлс? Луи выпрямляется, недоверчиво смотрит в светлые понимающие глаза друга. — Откуда знаешь? — Видел вас на улице пару недель назад, — пожимает плечами Найл. — Целующихся. Стон Луи полон отчаяния и безнадёги. Тяжесть последних месяцев обрушивается подобно лавине, погребая под слоем камней и льда, но Найл внезапно сжимает плечи, отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в лицо. — Что волнует тебя? — Разве тебе не противно? — спрашивает Луи, избегая смотреть в глаза. Его расфокусированный взгляд застывает над правым плечом друга. — Это же неправильно. Потому что он мужчина. Потому что старше. Потому что Гарри Стайлс, в конце концов. Смех Найла рассеивает тьму, охватившую сознание. По первым звонким нотам, звучащим в его ответе, Луи понимает, что друг на его стороне. Томлинсон ощущает поддержку, которой так не хватало всё это время. — Ты это ты, Луи. Кого бы ни выбрало твоё сердце. Они молчат какое-то время, оба занятые собственными мыслями. Первым тишину нарушает Хоран, и, хотя голос его звучит довольно равнодушно, он поощряет Луи взглядом, полным интереса. — Как получилось, что ты оказался в постели самого опасного человека в штате? Луи морщится, как от зубной боли, вспоминая постыдный первый раз, и отрицательно качает головой, не произнося ни слова. — Полагаю, я был прав, когда говорил, что наши временные неприятности связаны с мафией? — Да. Взволнованность слышно по хриплому низкому тембру, так не свойственному Луи. Он нервно откашливается, стараясь убрать из голоса смятение, и Найл даёт ему передышку, отворачивается к комоду, в котором они хранят спички. Ночь опускается на город, и в сумраке больше не видно лиц. Луи предпочел бы продолжить этот разговор в темноте, но друг зажигает свечу, подсвечивая стены золотом огня. — А как обстоят дела сейчас? — Прямо сейчас я хотел бы оказаться там, — Луи кивает за окно, в разливающуюся чернилами ночь, подразумевая комнаты над бильярдной. — Но, похоже, меня ждёт билет в Ирландию. Найл удивлённо приподнимает бровь, услышав о своей родине. — Ты хотел вернуться домой, помнишь? — поясняет Томлинсон. — Нас с тобой ничто не держит в этой стране. И мистер Стайлс любезно предложил оплатить нам дорогу, когда во мне отпадёт надобность. Горечь легко спрятать за саркастичной ухмылкой, и он надеется, что радость Найла сгладит его боль. Она рождается из пустоты под рёбрами от мысли, что ночей в круглой кровати больше не будет. После разговора с Соней чувства Луи меняют оттенки, становясь глубже, доверие проникает в кровь, тянет за собой привязанность. И именно в этот момент мистер Стайлс обрывает связь. Жестоко. — К чёрту Ирландию! — восклицает Найл, пугая ушедшего в собственные мысли Луи. — Там нет того, что тебе нужно. — А что мне нужно? Луи чувствует себя использованным, изорванным пёрышком, подхваченным ураганом желания короля мафии. Он не властен над своей жизнью с момента их встречи, а теперь, после разговора с Соней, не властен над собственным сердцем. — Тебе нужен он, — припечатывает Найл. — Поэтому иди и добейся того, что тебе нужно. Свеча колеблется от сквозняка, проникающего в щели деревянной рамы, рождая причудливые тени на стенах. У Луи пересохло в горле и устали ноги, но он упорно продолжает стоять у окна, не предпринимая ничего. Не решаясь закончить разговор, ведь в конце него придётся принять решение. Страх сковывает волю. — Если ты не понял из моего рассказа, — произносит Луи сквозь скопившуюся во рту горечь, — мне дали отставку. Но друг лишь фыркает в ответ. — Ты всегда привлекал слишком много внимания. Будто светился изнутри, — Найл подходит ближе, приглаживает волосы Луи, но лишь для того, чтобы в следующий момент вновь растрепать их. — Не верю, что он может найти в этом прогнившем городе кого-то более яркого. Просто иди и покажи ему, от чего он пытается отказаться. — Кое-что случилось недавно, и мисс Фернандез сказала, он немного не в себе, сказала, я должен быть рядом. Но я засомневался, а потом Лиам сказал мне держаться подальше, — кулаки сжимаются против воли, но Найл перебивает громким раздражённым выдохом. — Луи. Просто пойди и скажи ему в лицо всё, что считаешь нужным озвучить, — он стаскивает брюки и свитер, ныряет в холодную кровать, с головой накрываясь одеялом. Из-под плотной ткани голос звучит приглушённо. — Честность и прямолинейность — лучшая политика. Свеча гаснет, когда Луи сдувает хрупкое пламя, и комната погружается в темноту. На ощупь он добирается до кровати, раздевается, дрожа от холода. Слова Найла занимают его мысли, но тело ноет от усталости. Пережитые за день эмоции и беспокойства валят с ног. Но прежде, чем Луи удаётся заснуть, Найл выкручивается из одеяла, чтобы спросить восторженным шёпотом: — Мисс Фернандез? Это Соня Фернандез, я же правильно понял? — Спи, — шикает на него Луи сквозь смех. — Я расскажу тебе в подробностях завтра. Уже слишком поздно. — Чёртово везение Томмо в действии, — сокрушается Найл, но Луи слышит в его голосе благоговение и радость. Он закрывает глаза, пытаясь выбросить все мучающие его мысли прочь, в темноту, и может лишь уповать на то, что его врождённая удача сработает и в этот раз. Он боится разбить своё сердце о неприступность луизианского короля.***
Ноябрь, 7, 1949 год. Тишина и тепло — всё, о чём мечтает Гарри, открывая дверь в бильярдную. Он кивает ребятам в знак приветствия, забирает увесистый пакет документов из рук Лиама, бросив короткое «завтра», и поднимается к себе. Деревянные ступени поскрипывают под его тяжёлыми шагами. Осенний дождь остаётся на плечах, впитываясь в драп пальто крупными каплями. Гарри снимает шляпу, отпирая дверь, и останавливается, не решаясь войти в собственную комнату. На его рабочем столе лежит Луи. Растолкав документы по углам, он вытянулся на животе, листая какую-то книгу. Гарри стряхивает секундное оцепенение, входит, хлопнув дверью. Плечи Луи вздрагивают едва заметно под кипенно-белой тканью рубашки, но гангстер замечает это испуганное движение. Мальчишка не отводит глаз от книги, но Гарри видит притворство насквозь. Настроения на игры нет, поэтому он бросает пакет с документами в своё кресло, аккуратно вешает шляпу на приоткрытую дверцу шкафа. — Луи. Голос гангстера грубее, чем обычно. В нём звучат рокочущие нотки угрозы, от которых по телу мальчика бегут мурашки страха. Гарри видит их с расстояния в пару шагов и наслаждается этим, расстёгивая крупные пуговицы пальто. — Я ослушался вашего приказа, мистер Стайлс, — Луи садится на пятки в середине дубового стола, покрытого блестящим лаком, и убирает чёлку со лба подрагивающими пальцами. Гарри знает, что должен быть в ярости, и она клокочет глубоко внутри, но не вырывается из-под контроля. Возможно, виной тому вид мальчишки. — Почему на тебе моя одежда? — с деланным безразличием спрашивает гангстер, оглядывая собственную шёлковую рубашку, которая свисает с худых плеч. Он старается игнорировать голые бёдра Луи, едва прикрытые тканью. — И кто тебя пустил? Тот медленно поднимается, оказываясь на коленях, тянет хрупкие руки к Гарри. Мужчина подходит ближе, убирает мешающие волосы со лба мальчишки. Только коснувшись, он понимает, что они влажные. — Никто не впускал меня. Я залез в окно, — мягко говорит Луи, разглаживая пальцами тёмную ткань пальто. — Вымок под дождём и рискнул взять одну из ваших рубашек. В голосе Луи звучит странная решимость, а бледные губы поджаты. Гарри чувствует его горячее дыхание на своём подбородке и отворачивается, но не отступает, отчего пальцы мальчишки сильнее впиваются в ткань, пытаясь удержать. — Я просил тебя не приходить, — холодно произносит мужчина. Он обхватывает тонкие запястья, убирая чужие руки прочь от собственной одежды. — Если кто-то видел, как ты лезешь по стене, мне придётся выставить тебя мелким воришкой и, скорее всего, убить. Луи кивает, но как-то заторможенно, и только сейчас гангстер видит, насколько тёмные у него зрачки. Он отпускает дрожащие руки, обходит стол. Мальчишка поворачивается следом, настороженно наблюдая, и, когда Гарри протягивает руку к ящику под столешницей, едва слышно просит: — Не надо. Несмотря на мольбу в голосе, Гарри открывает ящик. — Боишься, что это пистолет? — спрашивает он, но в голосе нет угрозы. Ему нравится разбитый вид Луи, его едва заметный румянец и дрожь по телу. — Боюсь, что это билет в Ирландию. Воздух покидает лёгкие со свистом, когда Гарри осознаёт сказанное. Его запутанные, невнятные мысли выстраиваются в логичные цепочки, тянут за собой ответы на незаданные вопросы. Своим откровением Луи дарит смысл тлеющим в глубине гангстера чувствам. — Думал, ты хотел уехать, — безразлично бросает он, но, глядя в расширенные зрачки мальчишки, отбрасывает игры и достаёт то, к чему тянулся с самого начала. Один из его перстней, тяжёлый и дорогой, оказывается в холодной ладони Луи. Мужчина сжимает тонкие пальцы мальчишки на кольце и тянет его к себе, прижимая дрожащее тело к груди. — Ещё никто не пытался понять меня, — произносит он, и со сладким, замирающим между рёбрами удовольствием слышит тихий выдох. — Это не признание в любви, чтобы ты понимал. Луи отстраняется, внимательно смотрит в его лицо, и Гарри не в силах отказать себе: он сжимает юношеский подбородок пальцами и задирает голову мальчишки чуть выше. — Ты просто оказался лучше всех, кто был до тебя, — глядя в глаза Луи, медленно произносит он и получает едва заметный кивок в ответ. И этого достаточно для них двоих: Гарри подхватывает горячее тело на руки, скользя ладонями по голым бёдрам, но стонет Луи, лишь когда его кожа касается жёсткой ткани так и не снятого гангстером пальто. Несколько шагов в сторону кровати Стайлс сжимает мальчишку так, будто от этого зависит его собственная жизнь, вдыхая неповторимый запах улиц его города, впитавшийся в молодую кожу. Он не церемонится, достигнув кровати, отдёргивает одной рукой сияющую белизной ткань полога в сторону и кидает Луи в центр. Тот выгибается подобно коту, безмолвно требуя прикосновений всем телом. Гарри внимательно оглядывает приоткрытые губы и полностью закрытые, украшенные длинными ресницами глаза, выглядывающие в вырез рубашки лепные ключицы — всё в Луи выглядит идеально, заставляя кровь кипеть, а любые доводы — растворяться в мареве желания. Гангстер сбрасывает пальто на пол и нависает над мальчишкой, едва касаясь приоткрытого рта своими губами. Луи сам углубляет поцелуй. Он тянет Стайлса за ворот пиджака одной рукой, жадный и требовательный, прижимается всем телом. Всю ночь, пока Гарри трахает его, и позже, когда они спят, уставшие, пальцы мальчишки не размыкаются. Он сжимает перстень, как самое драгоценное сокровище. Как единственное, что важно.***
Ноябрь, 15, 1949 год. Тень смерти всегда присутствует в его жизни, шныряет в тёмных уголках его дома, в его воспоминаниях. Несмотря на род деятельности, Гарри постоянно удаётся разминуться с ней. Но сегодня она распахивает свои чёрные крылья над ним у дверей собственной бильярдной. Мерседес останавливается у заведения, и Лиам покидает салон, чтобы открыть боссу дверь одним плавным движением. Прошедший утром дождь оставил блестящие в свете осеннего солнца лужи. Начищенные ботинки Пейна мокрые, так же как и не успевшие просохнуть окна здания. Гарри выходит из машины в размеренном ритме собственной жизни под уверенный стук сердца. Краем глаза он замечает фигуру Луи за углом, поднимает руку в белой перчатке, чтобы поманить привычным жестом. Громкий визг тормозов врывается в их повседневность, разрушая её на мозаичные осколки. Сердце Гарри реагирует на этот звук ускоренным ритмом, разгоняется до скорости света за мгновение. Будто в замедленной съёмке он видит, как Луи вскидывает голову, замечая автомобиль, и размеренный шаг ускоряется, превращаясь в бег. Внутренний таймер отсчитывает доли секунды. Тик-тик-тик. Гарри хватает Лиама за плечо и толкает за колесо автомобиля. Когда он оборачивается, то понимает, что вытащить пистолет нет времени: машина близко. Из открытого окна высовывается человек с автоматом в руках. Его усмешка полна превосходства и желания убить. Свинцовая очередь убийственным градом обрушивается на здание, разнося стёкла вдребезги, кроша кирпичную облицовку в песок. Звон стекла смешивается с грохотом оружия и лязгом отработанных гильз, что щедро сыпятся на асфальт. Смерть оказывается ближе, чем когда-либо. Заглядывает тёмными провалами безразличных глаз гангстеру в лицо, и Гарри готов ответить ей «да», но ладони Луи сжимаются вокруг его предплечий, когда он наконец добегает. Оказавшись рядом с мистером Стайлсом на миг раньше, чем ровняется с ними автомобиль, мальчишка успевает прикрыть его своим телом. Предназначенная сердцу Гарри пуля входит в его плечо, но сквозь плотно сжатые губы не вырывается ни звука. Боль, с которой пальцы мальчишки впиваются в его руки, ощущается даже сквозь плотный драп пальто. Под громкий свист налётчиков автомобиль проносится мимо, исчезая за углом, оставив после себя разрушение. Время возвращается к своему привычному темпу, когда Гарри переводит взгляд на мальчишку, и, будто именно это даёт толчок, Луи оседает в его руках. — Лиам, — зовёт Гарри. Ассистент оказывается рядом тут же: зрачки расширены в ужасе, а грудь тяжело вздымается, будто он бежал без остановки долгое время. Несмотря на явные признаки шока, Лиам проявляет готовность выполнить любой приказ. — Привези доктора Питт как можно скорее, — и ещё до того, как гангстер успевает договорить, Пейн вытаскивает из покорёженного Мерседеса тело водителя, и садится за руль. Произведённый несостоявшимися убийцами шум привлекает людей: на место происшествия стекается толпа зевак, и люди Стайлса, стряхивая с одежды осколки стёкол и щепки разнесённой выстрелами мебели, появляются на улице. В голове щёлкают мысли, будто кнутом по нервам. Гангстер сжимает в объятиях мягкое тело Луи. Глаза его прикрыты, но по отрывистому дыханию понятно, что сознание он не потерял. — Найдите их, — кричит Гарри. — Всех до одного. И прикончите. Его колотит от бешенства, и он называет баснословную сумму за голову каждого, кто посмел участвовать в покушении на его жизнь. — Мне нужна помощь, — шепчет Луи. Бледные губы приоткрыты, когда он пытается дышать между словами. Гарри почти чувствует его боль. — Я знаю, ягодка, — шепчет он успокаивающе, пока поднимает юное тело на руки. На его белых перчатках остаётся кровь. Внося Луи в бильярдную, гангстер надеется, что кровь мальчишки не останется на его руках. Но рана вряд ли смертельна хотя бы потому, что Луи находит в себе силы сопротивляться. — Я жил на улице с десяти лет, мистер Стайлс, — с придыханием говорит он, оттягивая здоровой рукой воротник пальто гангстера. — Не нужно носить меня на руках. Гарри одаривает его ласковой и совсем не весёлой улыбкой. Он открывает дверь и несёт Луи к кровати. Голубые глаза распахиваются в недоверии, и прежде, чем мальчишка успевает возразить, гангстер укладывает его на белейшее одеяло, пачкая то алым цветом вытекающей из раны крови. — Доктор будет очень скоро, — мягко говорит он, присаживаясь рядом. По внутреннему наитию его ладонь находит ледяную дрожащую руку мальчика, и Гарри переплетает их пальцы. — Зачем ты сделал это? Зачем закрыл меня? — Наверное, сработал инстинкт, — отвечает он, думает минуту, и поправляет себя. — Нет. Всё-таки была одна мысль. Луи приподнимает свободную руку, тихо кряхтя от боли, и дотрагивается пальцами до кольца под свитером. Гарри видит очертания украшения сквозь слой одежды, и что-то внутри него разваливается на части при мысли, что мальчик носит его подарок у сердца. — Я вдруг осознал, что не хочу жить свою жизнь без вашего в ней присутствия, — медленно говорит Луи, но прежде, чем гангстер успевает ответить, в комнату врывается девушка. По пятам за ней следует Пейн. — На стол его, мистер Стайлс, — командует она, и Гарри тут же послушно поднимается. Рука Луи бессильно выскальзывает из его ладони. Лиам помогает перенести мальчишку на стол и осторожно уложить на живот после того, как Гарри собственноручно сбрасывает все важные документы на пол. Они топчут их подошвами туфель, суетясь вокруг истекающего кровью Луи. — Спасибо, что пришла, Ингрид, — произносит мужчина, когда доктор ловко вспарывает свитер. Она сосредоточенно кивает, не отрываясь ни на секунду. Осматривает рану, чуть надавливая пальцами на края, и Луи под её руками скрипит стиснутыми зубами, удерживая рвущиеся наружу стоны. — Думаю, я нужен внизу, сэр, — тихо говорит Лиам, будто не решается отвлечь их внимание от пациента. — Полиция здесь. — Иди и сделай свою работу, — разрешает Гарри. — Тогда ты будешь помогать, — бросает девушка гангстеру, когда за Пейном закрывается дверь. Гарри сбрасывает пальто на пол, закатывает рукава чёрной рубашки до локтей. По очереди с доктором Питт они моют руки. Когда её инструменты разложены у тела Луи и всё готово, Гарри позволяет себе склониться над мальчиком, чтобы оставить поцелуй на его влажном от холодного пота виске. — Всё будет хорошо, Луи. Ты потерпишь? — Будто хоть раз рядом с вами у меня был выбор, — огрызается мальчишка и зажмуривается, потому что доктор кивает Гарри на его плечи, и тот прижимает пальцы к краям раны. — Я быстро, милый, — ласково говорит она для Луи, будто он ребёнок. — Ты даже не почувствуешь. Когда щипцы оказываются в её уверенных профессиональных пальцах, Гарри растягивает кожу в стороны, открывая рану сильнее. Мальчик чувствует. Он дёргается, но гангстер давит сверху, не позволяя сдвинуться. У ослабленного ранением Луи нет шансов. Он скулит едва слышно, стараясь сдержать боль в себе и выглядеть сильным, но, когда Ингрид погружает инструмент в рану, а кровь выливается пульсирующими толчками, Луи кричит. Гарри слышал много криков в своей жизни, большинству из них причиной был сам, но этот высокий, раздирающий грудную клетку вой навсегда останется под его кожей. Пальцы скользят от количества крови, и Луи затихает. Он лишь мелко дрожит и хрипло дышит, когда доктор Питт достаёт, наконец, пулю. Гарри инстинктивно ведёт плечом, сгоняя наваждение: старые шрамы ноют от воспоминания, как Ингрид проделывала ту же процедуру с ним пару лет назад. Гангстер заглядывает в бледное лицо Луи, прекрасно осознавая испытываемую мальчишкой такую знакомую боль. — Спасибо, мистер Стайлс, — со звоном она отбрасывает использованный инструмент в сторону. — Дальше я справлюсь сама. Гарри кивает, обходит стол. Тусклый блеск брошенной на пол пули привлекает его внимание. Гангстер наклоняется, поднимает предмет, зажимая между окровавленных пальцев, и прячет в карман. Неуверенность течёт по венам. Кровь на его кровати, разбросанные бумаги и смятение в душе — вот во что мальчишка превратил его жизнь. Тем не менее Стайлс не способен покинуть комнату, пока Ингрид обеззараживает рану под тихие всхлипы Луи. Оставляя Лиаму возможность решить возникшие проблемы, Гарри остаётся. Впервые он игнорирует проблему собственного бизнеса ради неясного веления сердца. Гарри садится на край постели, не отрывая тёмного взгляда от болезненно изломанного тела на своём столе. Когда Луи поднимает свои девчачьи ресницы и гангстер видит его глаза, воздух между ними сгущается. Тонкая нить напряжения стягивает пространство. Пока ловкие пальцы Ингрид колдуют над раной, сшивая её, Гарри не может отвести глаз от лица его мальчика. Не может вдохнуть. Именно в этот момент он понимает, что уже не отпустит, а Луи, будто нарочно, улыбается так сломлено, что Стайлс поднимается на ноги не в силах усидеть. Словно животное в клетке, он меряет комнату шагами, не глядя больше на Луи, но под отчётливый звук его дыхания. — Всё, — отчитывается девушка, складывая окровавленные инструменты в сумку. — Попрошу Лиама отвезти меня. — Ингрид, я в долгу. — Не стоит, мистер Стайлс, вы давно выплатили его авансом. Дверь ещё не успевает закрыться за ней, а гангстер уже на коленях, сжимает безвольную руку в своей, а губы ищут ответ, прикасаясь к приоткрытому рту Луи. Гарри целует ласково, пытаясь передать толику сил своему мальчику. Чужие губы приоткрываются, и Луи отвечает на поцелуй. Со всей испытанной болью, с поселившейся вопреки всему в сердце преданностью. — Так что, я смог сделать это? — чуть отстраняясь, шепчет он. — Я получил вас? Гарри ничего не остаётся, кроме как выдохнуть в ответ: — Да.***
Ноябрь, 21, 1949 год. Тишина действует умиротворяюще. После всех этих волнений и расправ она убаюкивает, окутывает спокойствием. Гарри подкуривает сигару. Густой дым наполняет атмосферу кабинета, приближая мужчину к состоянию нирваны. Цифры пляшут перед глазами, и гангстер отталкивает от себя толстые бухгалтерские папки, откидывается в мягком кресле. За окном светит солнце, проникая внутрь незваным гостем. Возможно, последний погожий день этой осени. Гарри был бы счастлив провести как можно больше времени в этом состоянии одиночества. И словно затем, чтобы напомнить ему об обратном, за дверью слышится лёгкий топот. Луи распахивает дверь здоровой рукой, улыбаясь отчаянно счастливо. Словно порывом ветра негу уносит прочь, и Гарри чувствует укол радости в груди при виде своего мальчика. — Знаешь, о чём написали в сегодняшней газете? — он помахивает прессой перед носом гангстера. — Удиви меня, — улыбается Гарри. Он знает, но нетерпение Луи, скользящее в восторженных жестах и яркой улыбке, заставляет соврать. Только чтобы услышать захлёбывающийся восхищением голос. Новости касаются Сони, и Гарри ничуть не удивлён энтузиазму мальчишки. Луи всё говорит, чуть морщась, когда в забытье дёргает больной рукой, пытаясь жестикулировать. Глаза горят ликованием, а волосы вновь растрёпаны беспощадным осенним ветром. Луи пахнет свободой. Гарри думает, что раньше был уверен: глубокая привязанность подобна оковам. Он не хотел, чтобы мальчишка забрался в его сердце, опутав цепями и подчинив себе. Сейчас одна улыбка Луи дарит крылья. До встречи с ним Стайлс был уверен в своей власти и знал, что может иметь весь мир, после — он, наконец, почувствовал это в полной мере. Если ты откроешь глаза, то закрыть их уже никогда не сможешь. Гангстер понимает, что поселившиеся внутри чувства намертво въелись в душу в тот момент, когда Луи закрыл его собой. — А что интересного у тебя? — Луи заглядывает в документы, и от количества непонятных цифр между его бровей пролегает складка. Гарри смотрит на тонкие губы в дюймах от своего лица и медлит. Желание поцеловать мальчишку стало постоянным спутником, фоновым шумом его жизни. — Ты, — гангстер тянет Луи себе на колени. В каждом движении юного тела угадывается томность летнего дня, клонящегося к закату. Несмотря на осеннюю сырость, в кабинете царит тепло, исходящее от Томлинсона. Долгие взгляды входят в привычку, когда Луи внимательно вглядывается в лицо гангстеру, и мужчина, завороженный, не в силах отвернуться. Они замирают, глаза в глаза, и время будто замедляется только для них. — Мистер Стайлс, — Лиам проскальзывает в кабинет. — Луи. Мальчишка раздражённо закатывает глаза, вызывая у Гарри улыбку. — Ничего не поделать, ягодка, нужно работать, — разводит Стайлс руками. — Да, я понял. Нехотя Луи поднимается с его колен, кивает Лиаму. Пока Гарри надевает пальто, он устраивается в мягком кресле, что ещё хранит тепло хозяина. Книга, которую читает Луи, хранится в ящике с пистолетом, и это странно, но уже почти привычно для них. — Береги его, Лиам, — бросает мальчишка, раскрывая её на нужной странице. Пейн замирает, вопросительно указывает на себя. Гарри смеётся, жестом показывая не обращать внимания, и надевает шляпу. Он не оборачивается, но чувствует ввинчивающийся в спину тревожный взгляд. Кто-то особенный теперь заботится о нём.***
Ноябрь, 22, 1949 год. Глубокой ночью Луи просыпается от того, что его лицо ласкает дождь. Он морщит нос, не открывая глаз, и чувствует влагу на щеках и веках. Потом следует поцелуй: лёгкое касание губ, от которого в затуманенном сном мозгу всё размывается и плывёт. Стон, протяжный, словно прибой, сладкий, словно дождь на языке, обжигает кожу лица. Луи приоткрывает глаза, но в комнате темно. Ему и не нужно видеть, он чувствует родной запах мистера Стайлса: металл огнестрельного оружия и дорогие кубинские сигары, а также горчинка крепкого виски. Луи поднимает обе руки, запуская во влажные волосы мужчины, с которых всё ещё капает вода. Мимолётная боль в плече заставляет резко пробудиться. — Тише, ягодка, — голос над ним истончается до шёпота. — Ты ещё не до конца здоров. Сильные руки сжимают его запястья, осторожно укладывая их вдоль тела. Плечо ноет, потревоженное неосторожным движением, и это помогает стряхнуть с себя последние нити сна. — Гарри, — зовёт он осипшим голосом, но мужчина не отвечает. Медленно гангстер стягивает одеяло с него. Кожа покрывается мурашками в предвкушении, и мужчина не разочаровывает: кладёт горячую ладонь на его ногу и ведёт вверх. — Знаешь, сегодня я хочу услышать от тебя кое-что, — рука достигает колена и останавливается. Луи чувствует губы на бедре. Они ведут дорожку поцелуев вверх. — Что именно? — на выдохе спрашивает он. Несмотря на то, что Гарри велел быть осторожным и не делать лишних движений, Луи своевольно поднимает руки, чтобы расстегнуть пуговицы на старой рубашке Стайлса, в которой привык спать. Пальцы гангстера скользят к задней части бёдер, и Луи сгибает ноги в коленях, позволяя распоряжаться своим телом. Большие горячие ладони на его коже заставляют кровь биться в ритме африканского барабана. — Признания, Луи, — серьёзно говорит мужчина. Мальчишка хмыкает, но язык Гарри, влажный и скользкий, оказывается в его пупке. Луи задыхается, впиваясь пальцами во влажные волосы мужчины. Где-то внутри него удовольствие колет иголками, мешая сосредоточиться. — Вы же знаете, — начинает он, но срывается на очередной всхлип, когда гангстер прикусывает кожу на животе. — Ничего серьёзного. Я в любой момент могу забыть вас. В темноте Луи слышит, как мужчина вскидывает голову, уходя из-под прикосновения. Благодаря царящей вокруг ночи мальчишка может скрыть дразнящую улыбку. — Ладно, — уверенно произносит Гарри. — Попробуй забыть вот это. Одной рукой он приподнимает тело Луи и пропихивает под него подушку. Мальчишка ахает от неожиданности: горячие губы между его ягодиц влажно целуют, а крепкие руки сжимают бёдра до синяков. Луи скулит, потому что это единственное, что ему остаётся. Воздух в комнате наваливается так, что невозможно вдохнуть, будто самого этого воздуха мало. Язык скользит по нежной коже, касаясь колечка мышц, и Луи выгибается, вдавливает пятки Гарри в спину. — Ещё, — хрипит он. Атмосфера сгущается. За каждый вдох приходится бороться с собственным удовольствием. Оно ощущается, будто Луи бредёт по пояс в горячей, липкой воде, от которой мурашки по коже. Мужчина сжимает попу ладонями, приподнимаясь вслед за ёрзающим Луи. Будто иголки впиваются в каждый дюйм тела, он не может контролировать себя. Но Гарри с силой разводит ягодицы, проталкивая напряжённый, плотный язык внутрь. Луи чувствует, как сокращаются мышцы во всём теле. Неспособный сделать глоток воздуха, он может лишь открывать в немом крике рот, принимая новую, неожиданную ласку. Гарри вылизывает его с остервенением. Под кожей пульсирует слабая боль, от давления грубых пальцев останутся синяки. Но Луи готов терпеть бесконечно. Влажные касания, пошлые звуки, с которыми Гарри всасывает его кожу, обжигая вспышками невероятного наслаждения — всё это наполняет ночь текстурой. Сознание Луи сконфужено, потеряно в удовольствии, что, словно невидимая пузырящаяся толща, утягивает всё глубже в ощущения. Проходит вечность, кажущаяся секундой. Луи возвращается в реальность, когда гангстер останавливается. Он целует дрожащие бёдра, не обращая внимания на возмущённое нытьё, и спрашивает вновь: — Так что, Луи? Насколько легко будет это забыть? И, не давая собраться с мыслями, ведёт языком по стволу члена, увлажняя. Мальчишка выгибается, стараясь толкнуться в горячий рот, и слышит смех в ответ. — Нет, малыш, так просто не будет. Но Луи закусывает губу, удерживая слова внутри. Эта борьба с Гарри заводит. Но мужчина выпрямляется, закидывает ноги мальчишки себе на бёдра и дрочит медленно, доводя до исступления. — Лу-у-у-и, — насмешливо тянет он. — Я всегда получаю то, чего хочу. Разве ты ещё не уяснил? Он толкается, пытается насадиться сам на твёрдый возбуждённый член, но Гарри не позволяет. И когда остаётся лишь головокружительное, болезненное возбуждение, Луи выстанывает признание, наконец. — Я люблю вас, мистер Стайлс! Просто дайте мне это! Втягивая ртом воздух, он полностью отдаётся этому чувству, когда влажный крепкий член наполняет его. Гарри подаётся вперёд, до хлопка сильных бёдер о истерзанные ягодицы, и будто электрическая искра проскакивает между ними. — Я знаю, детка, — хрипло шепчет Гарри, покрывая его лицо короткими поцелуями. — Так хотел услышать это. — Гарри, пожалуйста, — умоляет мальчишка. Он чувствует, что на грани. Не он один, к счастью. Сильные огрубевшие ладони гангстера влажные от напряжения, царящего внутри. Мужчина толкается в Луи, ведёт по его гибкому телу, ласкает каждый доступный участок кожи. Хриплое дыхание красноречивее любых слов. От постоянных непрекращающихся касаний, нежных и непривычных, под рёбрами Луи тянет зарождающееся беспокойство. Ему становится страшно, когда Гарри, вместо того чтобы агрессивно вколачиваться, приближая оргазм, мерно скользит. Но возможности понять свои опасения нет. Мужчина наклоняется и втягивает его в поцелуй. Полный нежности и бархата. Подобно сладкому вину или, скорее, даже крепкому виски, который предпочитает мистер Стайлс, поцелуй пьянит. — Гарри, — шепчет Луи ему в рот. — Не отправляйте меня в Ирландию. Я буду хорошим, — он сжимает подаренный перстень в кулаке. В голове проскальзывает воспоминание о первой близости, и он исправляется. — Я буду послушным. Стайлс стонет, приподнимая его бёдра выше. От смены угла наслаждение накатывает удушающим мехом: тёплое, тесное, не дающее дышать. И говорить тоже. Ноги слабеют и расползаются в стороны. Нежность гангстера убивает остатки здравомыслия, и Луи тонет в море собственных чувств, захлёбываясь любовью. — Я не отпущу тебя, — говорит Гарри. Он толкается до конца, глубоко внутрь, и замирает. — Ты только мой. Мистер Стайлс будто сталкивает Луи с края обрыва. Концентрированное удовольствие от давления внутри его тела перемешивается с признанием, закручивая Луи в воронку оргазма. Он бьётся под сильным, крепким телом гангстера, почти крича, пока всё его тело скручивает подобно мокрому канату волнами наслаждения. — Луи, чёрт! — хрипло ругается Стайлс и мелко толкается в дрожащее тело, чтобы спустя мгновения получить своё удовольствие. Тяжело дыша, он откатывается в сторону, чтобы не задеть повреждённое плечо, не сделать больно. Луи ищет в темноте его руку, чтобы переплести пальцы, и благодарно сжимает. Он вздрагивает, когда Гарри поворачивается на бок и обнимает его, крепко прижимая к своему горячему телу. — Спасибо, — шепчет он в растрёпанные волосы мальчика. — И прости, что всё так началось. Луи поджимает трясущиеся губы и молчит. Это больше, чем он когда-либо рассчитывал получить. Но Гарри сжимает руки вокруг него, делая объятие теснее, и сердце в его груди бьётся уверенно. Под этот тихий, чуть ускоренный стук Луи проваливается в сон. Засыпает, наконец, счастливым.***
Ноябрь, 30, 1949 год. Разглядывая мускулы под плотно сидящим пиджаком мистера Стайлса, Луи забывается. Он теряется в собственных горячих, будто дыхание лета, мыслях, и сильно краснеет, встречаясь с мужчиной взглядами: оказывается, тот это видит. Луи откашливается, поворачивается к полкам. — Это потрясающе, — искренне говорит он, разглядывая шляпы всевозможных цветов и размеров. — Действительно потрясающе, мистер Стайлс. Гарри встаёт рядом, касаясь его плеча. Они полностью игнорируют хозяина магазина, раболепно склонившегося чуть в стороне. Уверенной рукой гангстер ведёт по выставленным на продажу шляпам. — Все сливки общества, городская верхушка покупают шляпы здесь, — отвечает он на восхищение Луи. — И свою я тоже купил в этом магазине. В его руках оказывается одна из шляп, он поворачивается к Луи, внимательно смотрит на его вечно растрёпанные волосы, и ставит её обратно. Не то. — Городская верхушка, — задумчиво тянет Луи. Он прикладывает пальцы к подбородку, задумавшись. — Я всё ещё не до конца осознаю… — Понимание придёт со временем, — приобнимает его за плечи гангстер и тянет дальше вдоль рядов. — А справлюсь ли я с такой ответственностью? Запах дерева и дорогого фетра действует угнетающе. Несмотря на улыбку мистера Стайлса и его постоянные ободряющие прикосновения, Луи волнуется. В груди разрастается пустота. Он расстёгивает верхние пуговицы рубашки, нервно ведёт плечами. Привыкший к свитерам Луи чувствует себя не в своей тарелке запакованным в дорогой костюм, как у Гарри. — Ещё бы ты не справился, — гангстер наконец находит подходящую шляпу и водружает её на голову Луи. — Ти Задира. Её тяжесть внезапно успокаивает. Мистер Стайлс поворачивает его к висящему на стене зеркалу и отходит в сторону. Минуту Луи видит себя, но не узнаёт. Он больше не мальчишка, продающий газеты. Отражение смотрит на него нахально из-под полей дорогой шляпы. Луи чуть сдвигает её пальцами, задирает подбородок, любуясь своим видом. Не удержавшись, он подмигивает и слышит довольный смех за спиной. — Мне нравится эта шляпа, мистер Стайлс, — восторженно говорит он. — Она сшита будто специально для меня. Гарри встаёт позади, ведёт пальцами по спине. Его прикосновение обжигает сквозь плотную ткань костюма. Луи приходится бороться со своим телом, чтобы не податься назад, в крепкие объятия. Но он вовремя вспоминает о хозяине магазина и остаётся на месте. Взгляды сталкиваются в зеркале, и, смотря в голубые глаза, гангстер произносит: — Добро пожаловать в семью, Луи. Тяжёлый взгляд мужчины пробирается под кожу, оголяет нервы. Луи сжимает ладони в кулаки, стараясь унять дрожь. Гарри наклоняется ниже и шепчет в самое ухо: — Давай оплатим твою покупку и вернёмся в бильярдную. Я хочу остаться с тобой наедине. Всё то время, пока гангстер расплачивается, Луи чувствует его жар. Нетерпение распаляет кровь, и костюм кажется ещё более неудобным. Не отрываясь, парень следит за большими ладонями Гарри, предвкушая удовольствие, которое они доставят ему сегодня. Колокольчик на двери ярко звенит, провожая их. Машина ждёт, припаркованная поодаль. Спускаясь по ступенькам вслед за мистером Стайлсом, Луи поднимает голову и ловит одобряющий взгляд Лиама. Он смущённо улыбается в ответ. Пейн привычно распахивает дверь автомобиля, произнося: — С возвращением, юный лидер.