***
Мистер Стайлс откидывается на сиденье, Лиам послушно закрывает за ним дверь и садится вперёд. Осеннее солнце, внезапно пробившееся сквозь свинцовые, полные воды тучи, слепит глаза, и Гарри опускает шляпу ниже, прячась от лучей. Напряжение в теле гудит, будто ток в проводах, вызванное сладкой тяжестью Луи на коленях, его конфетным ароматом, частичка которого осталась с ним сейчас, впитавшись в поля шляпы. Гарри ненавидит Лиама и всех своих подчинённых вместе взятых за то, что они прервали его удовольствие сегодня. — Это важно, сэр, — оправдывается ассистент, будто слышит его мысли. — Всё дело в том, что поставка сорвалась. Товар завис на складе таможни, но деньги за него переданы были. — Лиам, — медленно произносит Гарри, обрывая его трескотню. — Такое уже случалось раньше. Не заставляй меня заниматься этой ерундой самостоятельно. — Да, — тянет менее уверенно тот, не рискуя поднять взгляд на босса. — В этот раз всё сложнее. У меня есть подозрения… Чёрт, сэр, я почти уверен, что мистер Хорн замешан в этом. Пальцы ассистента впиваются в кожу сиденья, Гарри сурово смотрит, как суставы белеют от напряжения, ввинчивает свой тяжёлый взгляд в лицо Пейна. Тот дрожит, но глаза поднимает, судорожно сглатывает. — Я проверил несколько раз, — более спокойно говорит он. — Ошибки нет, сэр, он обманывает Вас. Мистер Стайлс не отвечает, переводит взгляд за окно, рассматривая солнечные блики в стеклянных витринах его города, обдумывая сложившуюся ситуацию. До конца дороги он больше не произносит ни слова, лишь правая рука чуть подрагивает от внутреннего напряжения. С Робертом Хорном его связывают давние крепкие узы, не дружеские, скорее, деловое доверие, проверенное десятилетием сотрудничества. Поверить сейчас Лиаму значит лишиться важного звена в отлаженной годами системе. Не поверить — пригреть под боком крысу, которая обнаглеет со временем и будет кусаться всё больнее. Машина останавливается, и ассистент спешно покидает салон, услужливо приоткрывает дверь. Здание клуба серой громадой выделяется среди других домов, будто нависает над ними, лишний раз напоминая, кому принадлежит не только заведение, но и весь город. — Почему мы здесь? — почти без интереса спрашивает мужчина, но следует за помощником внутрь, а мысли далеко, крутятся в голове, пытаясь сложиться в логичную картинку мозаики. Гарри нужно принять решение. И быстро. — Я думаю, мисс Фернандез могла бы помочь Вам разобраться в этом деле. В напряжённой тишине они поднимаются по ступеням, проходят в суетливо распахнутые двери. Плечи Гарри расправлены, подбородок высоко вздёрнут, а холодной жёсткой осанке мужчины позавидовал бы любой самый жестокий король. Певица дожидается его в кабинете, устало сложив руки на столе, прижимается щекой к тыльной стороне ладоней. Взгляд её тёмных глаз скользит по лицам охранников, по натужной улыбке управляющего клубом, стоящего с ней в комнате, и Соня даже не вздрагивает, когда мистер Стайлс входит в комнату и будто заполняет всё помещение собой: люди инстинктивно сжимаются под напором его властности. — Мисс Фернандез, — кивает Гарри, снимает с головы шляпу. Лиам тут же забирает её, пододвигает боссу стул. Управляющий обильно потеет, хотя в помещении прохладно, вытирает лоб замызганным носовым платком. Он пытается заговорить, но мистер Стайлс бросает всего один короткий взгляд, и тот прикусывает собственный язык, давится всхлипом. — Покиньте помещение, — приказывает он. Шорох одежды и громкое дыхание управляющего клубом — вот и все звуки, что сопровождают их на протяжении минуты, за которую кабинет пустеет. Лиам смотрит на босса нечитаемым взглядом и последним покидает помещение, плотно прикрывая за собой дверь. Гарри даже не оборачивается проверить, выполнен ли его приказ: и так знает, что да. Вместо этого он смотрит на певицу, отмечая тень волнения на её лице. Без сценического макияжа лицо кажется менее выразительным, печать прожитых лет — заметнее. Но губы всё так же упрямо поджаты, и Гарри против воли, но испытывает уважение к женщине. — Не спросите, чего я хочу? — интересуется Гарри, и Соня лишь качает головой. — Я знаю, чего Вы хотите, мистер Стайлс. Мне жаль, что я не могу помочь Вам. Плечи под мягкой вязаной кофтой чуть дрожат, но когда Гарри протягивает над столом руку, она не отстраняется, только выпрямляется сильнее. Гангстер отодвигает ворот в сторону и видит отвратительный фиолетовый до черноты кровоподтёк под кожей; не торопится комментировать, разглядывает, склонив голову чуть в сторону. — Я умру, если открою рот, мистер Стайлс, — наконец произносит Соня. — Ты умрёшь гораздо раньше, если будешь держать его на замке, — без угрозы в голосе отвечает гангстер, но его переход от вежливого “вы” делает свою работу: дыхание певицы учащается, едва заметно, но этого хватает, Гарри отпускает ткань её кофты и откидывается на спинке стула. — Я обещаю тебе защиту, Соня. Говори. С властностью его голоса невозможно бороться — певица сцепляет ладони в замок и выдыхает, резко и отрывисто, прежде чем начать говорить. Минуты капают в пространство, сливаясь в длинный, наполненный историями час, пока женщина рассказывает в деталях о предательстве одного из его давних приближённых. Став случайной свидетельницей разговора, она оказалась втянута в это дело, но вынуждена была молчать под гнётом боли и угроз. Гарри не прерывает певицу, внимательно разглядывает деревянные панели за её спиной, и лишь когда красивый голос с французским акцентом ломается в середине фразы и он видит, что силы покидают Соню, он достаёт из внутреннего кармана портсигар и подкуривает ей сигарету. Дрожащими пальцами мисс Фернандез затягивается, и вновь с удовольствием и уважением Гарри отмечает, что глаза её сухие, слёз нет и в помине. План будущих действий вырисовывается в голове, и Гарри почти жаль, что тот кроваво-красный, с оттенком крови, которую они прольют. — Вы будете в порядке, — обещает он, поднимаясь, но певица даже не смотрит: всё её внимание занимает тлеющий кончик сигареты, поэтому гангстер наклоняется, сжимает свободную женскую ладонь в своей. Только тогда Соня поднимает на него испуганный взгляд, и боится она не смерти, и даже не самого мистера Стайлса. Её пугает прикосновение, внезапное и неуместное, ломающее барьер между ними. Гарри разрушает остатки отстранённости настоящей улыбкой.***
Октябрь, 22, 1949 год. Холод заставляет пальцы неметь, но Луи не дышит на них в попытках отогреть, воздуха не хватает для нормальной работы лёгких, он не вправе терять его понапрасну. Поэтому, подпирая стену из жжёного кирпича в ожидании мистера Стайлса, Луи засовывает их в карманы брюк, разглядывая редких прохожих. Его отношения с королём мафии, если происходящее можно охарактеризовать этим словом, как заточение в тёмной комнате без кислорода, куда не проникает ни свет, ни воздух. С безразличием Луи понимает, что это не пугает. Просто факт его жизни. Белый автомобиль притормаживает у дверей бильярдной, и Гарри Стайлс покидает салон. Луи впервые видит его в пальто и не может не признать, что получает глубокое эстетическое удовольствие, глядя на тёмный драп, спадающий с широких плеч. И весь мужчина представляет собой смесь желания, чувственного удовольствия и холодной жестокой ярости, сдерживаемой глубоко внутри. Полярные грани его характера заставляют колени Луи дрожать и подгибаться, а рот — наполняться слюной в предвкушении сильных, властных поцелуев. Цепким взглядом Луи ловит каждое движение гангстера в ожидании знака. Обычно мистер Стайлс чуть кивает, прежде чем войти внутрь, и парень направляется к задней двери, чтобы подняться в его квартиру по другой лестнице, но в этот раз мужчина смотрит прямо на него и, дождавшись ответного взгляда, подбородком указывает на автомобиль. Растерявшись, Луи тормозит, смотрит на мистера Стайлса, глупо моргая, и к реальности его возвращают чуть опущенные плечи — жест раздражения, как если бы он закатил глаза. Краска бросается в лицо, и Луи подходит медленно, боязливо, потому что любое отклонение от обычного курса их отношений всё ещё пускает волну ледяных мурашек по спине. Тяжёлой рукой гангстер заталкивает его в машину, в безмолвии садится рядом. Дверца хлопает, будто озвучивает приговор. Луи бросает взгляд вперёд: всё тот же неприметный тип за рулём, водитель мистера Стайлса, но соседнее кресло пустует. Вечный незаменимый Лиам отсутствует. — Мне нужно увидеть Пейна, — произносит Гангстер, как если бы прочёл удивлённые мысли Луи по этому поводу. Тот лишь пожимает безразлично плечами в ответ. — Поедешь со мной. — Куда? — спрашивает Луи, когда автомобиль трогается с места. Незаметно для остальных мальчишка дотрагивается до кожи сиденья, пробегает пальцами по ручке двери — он даже не мечтал оказаться внутри этой крошки, и сейчас лёгкий трепет восторга не способно омрачить даже не лучшее расположение духа гангстера. — В клуб, — просто отвечает мужчина, и Луи перехватывает его понимающий взгляд. Рука сама сжимается в кулак, но всё же дрожит, хотя скорее больше от холода. — Нравится моя машина, не так ли? — Да, ничего такая. Смех мужчины сочный, сладкий, как крепкий мятный ликёр, в тесноте салона окутывает плотным коконом. Томлинсон откидывает голову на спинку сиденья, стараясь игнорировать жар, приливающий к щекам, убеждая себя, что так на его тело действует автомобильное тепло после осеннего холода улицы. Но в глубине души Луи знает правду: в тот первый раз мистер Стайлс сказал, что увидел в нём нечто, увидел, что Луи получит удовольствие от этих отношений. И оказался прав. Луи не врёт себе, осознавая, что секс с мистером Стайлсом доставляет ему наслаждение. Никакой внутренней борьбы или сожаления, мальчишка просто принимает собственную внутреннюю природу, правду, которую ему открыл гангстер. — Куда делся твой огонь? Вопрос оглушает. Луи распахивает глаза, поворачивает голову, чтобы посмотреть на мужчину рядом. Уйдя глубоко в себя, он не обратил внимания, когда смех стих; на долгий взгляд, которым мистер Стайлс всматривался в его лицо. — Не понимаю, о чём Вы, — отвечает он, и голос даёт слабину, ломается на последнем слоге, потому что грубая рука мужчины опускается на его горло. Он не давит, лишь касается, но подушечка большого пальца ложится на кадык, и Луи сглатывает. Пальцы Гарри дёргаются вместе с его горлом от этого действия, и внутри глаз мужчины снова загорается это желание. — Я не знаю почему… Мне просто всё равно. Луи пожимает плечами, чуть разводит колени в стороны, потому что мистер Стайлс хочет его сейчас, а Луи хочет секса с ним. Он не врёт, когда говорит, что ему безразлично. Он понятия не имеет о том, что творится внутри гангстера, и не собирается выяснять. Всё, что ему нужно — горячее желание и властные ладони. Мистер Стайлс даёт ему это, и Луи доволен. Рука перемещается по расслабленном телу, оказывается на бедре. Мужчина сжимает его, продолжая задумчиво разглядывать лицо Луи, но дальше не заходит. В ничего не значащем молчании они добираются до клуба. Внутри темно и шумно, Луи неосознанно жмётся ближе к гангстеру, с удивлением рассматривая людей вокруг. Красиво одетые, поблёскивающие дорогими украшениями, мальчишке кажется, что он попал в другой мир, куда-то, где ему не место, но твёрдая рука Гарри ложится на плечо, чуть подталкивает. Стоит поднять взгляд выше, выхватить им из темноты полукруглую сцену, и всё теряет ценность, растворяется в пространстве: руки короля мафии на его плечах, элитное общество вокруг, собственная жизнь, в которой он потерялся, завис в пространстве, не понимая, чему принадлежит. Остаётся лишь она, высокая, освещённая софитами, с алыми губами, сложенными в самую прекрасную улыбку, которую Луи когда-либо приходилось видеть. Соня Фернандез. — Боже, — тянет Луи хриплым от волнения голосом. — Это правда она? Так близко, я не могу поверить. Мистер Стайлс понимающе хмыкает, приподнимает руку; будто во сне Луи видит, как он едва заметно машет певице, и она отвечает поклоном. Ладонь гангстера незаметно для окружающих касается выпирающих лопаток мальчишки, оставляет там невесомую ласку. — Иди, познакомься, — шепчет он Луи в затылок. — Я решу свои дела и заберу тебя чуть позже. Краем сознания Томлинсон отмечает, как статная фигура гангстера скрывается за неприметной дверью, но все остальные мысли концентрируются на женщине у микрофона. Осознание того, что сейчас у него есть шанс посмотреть в глаза женщине, которую он боготворит, наваливается так, что становится невозможно глубоко вдохнуть, будто воздуха в помещении вовсе нет. Луи нервничает, теребит края тёплого свитера, в ужасе осознавая, что пот крупными каплями катится по спине. Шаг за шагом, он всё ближе подходит к сцене, но, когда музыканты берутся за инструменты, и выкрашенные в алый лак ногти обхватывают стойку микрофона, Луи замирает. Пространство перед сценой выделено для танцующих, но вечер только начинается, и, хотя клуб полон людей, все они сидят, никого перед сценой. Мальчишке плевать, что он загораживает кому-то обзор, плевать на перешёптывания за спиной: он знает, что не принадлежит этому миру, но Гарри привёл его сюда, поставил лицом к лицу с мечтой, пусть и не осознавая, и Луи не упустит этот шанс. Это дикое напряжение отпускает, стоит сочному, глубокому голосу певицы зазвучать в зале. Он поднимается под потолок, обволакивает, и Луи чувствует, как вместе с ним ввысь взмывает его душа, разрывая грудную клетку. Вживую голос певицы звучит в миллиард раз ярче, чем на пластинке, которую они заслушали до трескучих помех и царапин на старом граммофоне в типографии. Луи теряется в этих мгновениях, смотрит завороженным взглядом и с удивлением обнаруживает, что певица смотрит в ответ. Она улыбается сквозь слова песни, чуть наклоняет голову в сторону, приветствуя, и манит его ближе. До сцены рукой подать, и Луи подходит ближе, вслушивается в изменившуюся мелодию — низкое гудение контрабаса болезненными толчками отдаётся внутри, когда мальчишка узнаёт песню. Слова, выученные наизусть, срываются с губ вслед за Соней, поющей уверенно и громко. Она не может устоять на месте: стучит каблуком в пол, жестикулирует рукой в такт тексту. Луи стаскивает свитер через голову, потому что температура зашкаливает, и Соня подмигивает ему, а в следующее мгновение, он не понимает как, оказывается у него в руках. Она оставляет микрофон, спрыгивает со сцены и сжимает его вспотевшие ладони в своих прохладных руках. — Потанцуй со мной, красавчик! Голос звучит у самого уха, когда она пытается перекричать музыкантов, и Луи, улыбаясь совершенно безрассудно, сжимает её крепче, и делает то, что любит всей душой. Луи танцует. Соня оказывается потрясающим партнёром, отзывчивым и опытным. Она чувствует его интуитивно, позволяет вести себя и без страха отдаётся, когда Луи закидывает длинные ноги на свою поясницу, поддерживает её спину. Она смеётся ему в лицо поощряюще, и это чувствуется сладким комплиментом. Он сжимает улыбающуюся певицу в объятиях, вокруг звучит лучший джаз в штате, и этого хватает, чтобы внутренние часы потеряли счёт минутам. Забывшись в удовольствии танца, в его веселье, Луи вздрагивает, когда тяжёлая ладонь Гарри ложится на плечо, возвращая в реальность. — Пора идти. Певица отстраняется с явным сожалением, но сжимает его на прощание, шепчет в ухо: — Возвращайся, красавчик. Никто не танцевал со мной так, — облизывается она, и Луи немного напряжён из-за близости мистера Стайлса, боится, что мужчина примет это за флирт, но тот никак не реагирует на её слова. — Подожди снаружи, Луи, — мягко просит гангстер, и Луи слушается. У двери он оборачивается, разглядывая сквозь толпу серьёзное лицо мистера Стайлса, когда он медленно что-то говорит мисс Фернандез; пальто переброшено через согнутую руку, другой он касается её плеча. В обманчивом мареве дыма и сценического света Луи видит не просто нить привязанности между ними — он видит глубокое сходство. Холод пробирается под рубашку, царапает влажную, разгорячённую спину. Не думая Луи натягивает свитер, прислоняется к стене и впервые жалеет, что не курит. Занять время и руки сигаретой кажется ему хорошей идеей, пока внутри горит пожар случившегося, и смутные мысли, цепляющиеся за картинку разговаривающих мистера Стайлса и певицы. Но стоит ему вспомнить её тёмные смеющиеся глаза так близко, вспомнить все те песни, которые она спела, глядя на него. Желание рассказать Найлу об этом вечере зудит под кожей и рвётся наружу визгом, который он благоразумно сдерживает. Но стоит гангстеру оказаться снаружи, как губы Луи расплываются в широкой улыбке, и он благоговейно шепчет: — Я танцевал со звездой! — Я видел, — кивает мужчина. Он не смотрит на Луи, надевает пальто и лишь после этого поднимает голову. — Так ты фанат мисс Фернандез? Я не знал. — Я обожаю её. Лучший голос мира, — восторженно причитает Луи, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Мужчина качает головой, пренебрежительно фыркает в ответ, но в его поведении нет злости. Гангстер закуривает, глубоко затягиваясь, а Луи не знает, что ещё сказать, просто смотрит на то, как длинные пальцы сжимают сигарету. — Обратно без машины? — спрашивает мальчишка, когда оглядывается и не замечает белого Мерседеса поблизости. — Отдал Лиаму на сегодня, — говорит мужчина, облизывает губы, и Луи теряется, глядя, как его язык оставляет поблёскивающий след на них. — Тем более я не возвращаюсь в бильярдную. Мне нужно пройти всего квартал до нужного места. — Я провожу Вас? — спрашивает Луи не подумав. Он не знает, что движет им, возможно, благодарность, но вечер дышит волшебством, и Луи не хочет возвращаться домой, он хочет продлить собственное внутреннее возбуждение и побыть ещё немного рядом с Гарри. — Проводишь меня? — усмехается гангстер, затягивается последний раз, выпуская облако горького дыма в холодный ночной воздух, и бросает сигарету под ноги. — Прогуляюсь с Вами немного, мистер Стайлс, — исправляется он. Они идут в тишине по опустевшей к ночи улице. Прохлада вновь сковывает пальцы Луи, но он упорно идёт рядом, не отставая от гангстера ни на шаг, бросая робкие взгляды на плечи, затянутые в драп. — Спасибо за этот вечер, — тихо шепчет мальчишка и замирает, когда мистер Стайлс останавливается. — Поблагодари как следует, Луи, — отвечает он, оборачиваясь. Секунду Томлинсон раздумывает над тем, как лучше выразить свою признательность, а потом выбирает простой, проверенный поколениями до него способ: он запускает ледяные пальчики между полами пальто и прижимается к груди гангстера, обнимая его за спину. Лёгкий запах контрафактного виски першит в носу, и Луи поднимает голову, заглядывает в волевое лицо мужчины. Поднимаясь на цыпочки, он вовсе не думает о поцелуе, но губы сами находят твёрдую линию подбородка, и мальчишка касается её приоткрытым ртом и стонет Гарри в кожу от полученного удовольствия, что прошивает тело атласными нитками возбуждения. Мистер Стайлс обнимает в ответ, ласкает поясницу поверх вязаной ткани, наклоняется и целует. Его губы горькие, но язык во рту у Луи творит потрясающие вещи, заставляет тело дрожать и сжиматься в тугой ком удовольствия. Мужчина прикусывает нижнюю губу, тянет её зубами, отчего Луи протяжно стонет и прижимается к нему бёдрами. В голове вновь эта неразбериха, мысли смешиваются в кучу и вылетают в трубу, оставляя после себя гулкую пустоту. Луи пальцами цепляется за воротник осеннего пальто, сжимает грубую ткань, стараясь удержаться в сознании. Атмосфера вокруг сгущается, будто Луи по грудь в воде. Горячей, липкой воде, от которой мурашки по коже. Он сталкивается своим языком с языком мужчины, пока целует его, закрывает глаза и шепчет в чужие губы, полностью дезориентированный и потерянный в пространстве: — Ещё, мистер Стайлс, пожалуйста, ещё. Горячие руки подхватывают его под колени, и Луи доверчиво льнёт, сжимая пальто в пальцах, когда ступни отрываются от земли. Мужчина держит его на руках, ласкает бёдра, спину, а язык глубоко во рту Луи, настойчивый и жёсткий. Мальчишке остаётся лишь хныкать под напором этой страсти, забыв об осторожности, растеряв в наслаждении все вложенные трудной сиротской жизнью навыки выживания. А улица имеет свои глаза и уши.***
Октябрь, 26, 1949 год. В голосе Лиама звучат нотки истерики, когда он мечется из стороны в сторону по кабинету босса, будто запертый в клетку тигр. Пытаясь сдержать нервные жесты руками, ассистент мистера Стайлса засовывает кисти рук в карманы длинного плаща, и по очертанию байки мужчина догадывается, что тот сжимает их в кулаки. — Мы не можем больше ждать, сэр! Тиски сжимаются, — он выдыхает, резко и напряжённо, пытается выгнать из голоса злость. Кричать на собственного босса было бы плохой идеей, но эмоции рвутся наружу, и Гарри видит, как трудно Пейну бороться с ними. — Я постоянно вижу одни и те же лица, и с каждым разом они всё ближе к мисс Фернандез. — Лиам, — гангстер рассматривает стакан с водой на своём столе. Провожает взглядом ползущую по внутренней стороне стекла каплю. — Твоя визуальная память на лица всегда поражала меня. Отчасти из-за неё я выбрал тебя, но также из-за твоего умения понимать меня. Я доверяю тебе, и, если ты говоришь, что пора, я отдам приказ. Ассистент кивает и, будто шарик, из которого выпустили воздух, чуть сдувается, расслабленно опускает плечи. — Я запомнил всех, мистер Стайлс. Они у нас в кармане. — Отлично, — холодно произносит гангстер. — Тогда позаботься о том, чтобы Нортон и его люди были в моей бильярдной к вечеру. И возвращайся в клуб, пока Хорн жив, Соня в опасности. Когда за Пейном закрывается дверь, Гарри откидывается на спинку кресла, сжимает подлокотники руками. Мысли уносятся прочь, во времена, когда корона мафии не сидела на его голове так крепко и строить свою империю, преданную и лояльную, приходилось с нуля. Роберт был верным соратником с самого начала и до времён, когда Гарри плотно встал на ноги и подмял под себя целый штат. Что же случилось теперь? Он отметает мысль копнуть глубже, разобраться в мотивах: если бы Соня не была замешана в этом деле, он бы припёр Роберта к стенке и узнал всю подноготную этого предательства до мельчайших деталей. Но мисс Фернандез под перекрёстным огнём, и Гарри отчаянно пытается её уберечь, даже не понимая почему. Возможно, он чувствует нечто сродни дружеской привязанности к её цепким, наполненным интеллектом глазам. Никогда раньше Стайлсу не попадался человек, способный пробудить в нём столь сильное уважение. Гарри никогда не видел себя в ком-то другом вплоть до этой встречи. Мысли о Соне приводят его к воспоминаниям о Луи: о том, как его молодое тело двигалось в полутьме прокуренного клуба, о яркой мальчишеской улыбке, наполняющей осенний воздух теплом. Огонь вернулся и принёс с собой потерянное было тепло. Гарри бросает ленивый взгляд за окно, улыбается, заметив косой луч осеннего солнца. Он знает, что мальчишка станет прекрасным партнёром для него: отзывчивый и нежный, Луи похож на котёнка в его постели, доставляет удовольствие, а потом уходит прочь, без обид и лишних обязательств. И Стайлс более чем доволен подобным раскладом. Стук в дверь возвращает в реальность, но, прежде чем позволить посетителю войти, мужчина оттягивает ткань брюк, садится поудобнее. Напряжение его тела, вызванное только воспоминаниями о Луи, отвлекает от дел, уничтожает возможность сконцентрироваться. Гангстер тяжело выдыхает, недовольный собой, и только после этого отвечает на стук. — Сэр… Нортон замирает в дверях и лишь после медленного кивка босса проходит внутрь. Дверь он прикрывает плотно, проверяет ещё раз. Многолетняя привычка, сформированная работой — Гарри ценит его профессионализм. — Дело деликатное, — спокойно говорит мужчина, и ему даже подниматься не нужно, чтобы выглядеть внушительно. Френсис возвышается на добрых три фута ввысь, но даже случайному наблюдателю было бы ясно, кто из них является хозяином, а кто — слугой. — Других не ведём, мистер Стайлс, — покладисто отзывается Нортон. — Я рад, что ты пришёл так быстро. Честно, ожидал тебя только к вечеру, но тем лучше, — Гарри размышляет всего секунду, прежде чем отдать приказ, но решение принято, и потому он продолжает. — Скорми Роберта Хорна аллигаторам. Даже если Нортон удивлён, он не подаёт виду. Весь его облик предельно собран и полон решимости. Вопросы, которые он задаёт боссу, исключительно профессиональные. — Какое-то послание? — Ни в коем случае, — отрицательно качает головой Стайлс. — Мне нужно, чтобы он исчез с лица земли как можно быстрее, а моё имя не фигурировало в этом деле. Справишься? — Ещё ни разу не проваливал задание, мистер Стайлс, — с ноткой обиды в голосе произносит мужчина. — Семья? — Все, — отрезает гангстер. — Родственники и ближайшее окружение, самые преданные соратники. Не оставьте от него даже воспоминания. Фрэнсис Нортон склоняет голову и тихо покидает кабинет, чтобы привести приговор в исполнение, а Гарри остаётся с тяжёлым грузом на очерствевшем сердце. И единственное, что не позволяет ему напиться — мысли о Луи. Мальчишка скрасит для него этот тяжёлый вечер.***
Дверь с силой хлопает за его спиной, и мистер Стайлс поднимает тёмные глаза от своих бумаг, на лице — сдержанное недовольство. — Луи? — Простите, — разводит мальчишка руками. — Я не в духе. — У тебя есть право быть не в духе? Гангстер ставит ещё несколько подписей и убирает бумаги в стол. Теперь его пристальное внимание принадлежит только Луи, и тот чувствует себя не в своей тарелке, мнётся у двери, не решаясь пройти дальше. Чувство напряжения между ними висит плотным шаром, вытесняя воздух из комнаты. Одна оплошность, и шар лопнет, окатив Луи гангстерским гневом с головы до пят. — Простите меня, мистер Стайлс, — раскаяние искреннее, потому что злость мужчины — последнее, что нужно Луи сегодня вечером. — Я просто устал и голоден. Всё в порядке, я буду держать себя в руках. Он стаскивает ботинки, цепляясь носком одного за пятку другого, прежде чем ступить босыми ступнями на ковёр. Свитер остаётся на полу, падает безжизненной грудой поверх обуви, а Луи с тяжёлым вздохом валится на кровать, раскинув руки. — Иди сюда, — зовёт гангстер. Он нехотя встаёт, скользит взглядом по полу, не поднимая его выше, выражая сожаление о своём поступке. Осеннее безразличие разбилось вдребезги о встречу с мечтой; прекрасная Соня Фернандез вытеснила хандру из груди, и освободившееся место заняли благодарность и интерес. И теперь этот интерес горит во взгляде каждый раз, когда мальчишка смотрит из-под ресниц в суровое, волевое лицо гангстера. Бумажный пакет с тихим шуршанием появляется на столе, мужчина выуживает его из недр своего стола. Луи обходит по кругу, заинтересованно глядя на руки мужчины, развязывающие ленточки сверху. — Я понятия не имею, сколько это здесь лежит, но шоколад ведь не портится, верно? Улыбка полна приглашения, открытая и дружелюбная, поэтому Луи не раздумывая засовывает любопытный нос в пакет, из которого так приятно пахнет. — Угощайся. Конфета круглая, в белой стружке, которая осыпается лёгким снежком на рабочий стол мужчины, пока Луи сжимает её двумя пальцами, внимательно разглядывая. Пухлые губы мистера Стайлса вновь сурово поджимаются, глядя на разведённый беспорядок, но мальчишка нахально улыбается и отправляет шоколад в рот. Сладость растекается на языке, доставляя настоящее удовольствие. Луи стонет громко, в голос, и тут же оказывается притянут к твёрдой груди. Гарри усаживает его на колени, кладёт ладонь на живот, прижимая спиной к себе теснее. — Вкуснятина, — честно признается мальчишка. Попробовать шоколад ему удаётся не часто. — Что это за белые кусочки? Взявшись пальцами за подбородок, Гарри поворачивает его голову к себе и целует, вылизывая растаявший во рту шоколад. Луи теряется в ощущении сладости касаний чужого языка, во вкусе конфеты. Он уже не может вспомнить, почему когда-то его пугала возможность этой связи. Он хочет мистера Стайлса прямо сейчас. — Это кокос, детка, — облизывается мужчина, пытаясь удержать Луи рукой за бедро, потому что он отчаянно елозит на чужих коленях, пытаясь получить больше. — А теперь забирай конфеты и дай мне ещё немного времени. Мужчина подталкивает его прочь, вызывая глухое раздражение внутри Луи, и лишь шуршащий пакет конфет спасает положение. Он сжимает бумагу в кулаке и направляется к кровати, намереваясь провести время в удовольствии: позволить уставшему за день телу отдохнуть в бездействии и слопать весь шоколад Гарри, но строгий голос останавливает на полпути. — На мою кровать с шоколадом, Луи? Мальчишка секунду раздумывает, глядя на белое пушистое одеяло, и виновато опускает голову. Он представляет некрасивые коричневые пятна на белоснежном белье, которые могли бы оставить его испачканные пальцы, а также суровое выражение лица мужчины, который совершенно точно будет недоволен случившимся. Где-то внутри искрит желание проверить, каким способом мистер Стайлс накажет его, но благоразумие берёт верх над глупыми порывами, и Луи опускается на ковёр, спиной облокачиваясь на мягкий бок кровати. Гарри награждает его выразительно поднятой бровью и вновь возвращается к делам, продвигая к себе новую стопку бумаг, а Луи смакует шоколад на полу, разглядывая мужчину из-под ресниц. Мистер Стайлс больше не пугает его, скорее манит своими секретами, всем тем, что он прячет глубоко закрытым внутри, за широкой грудью. Луи хочет расковырять холодное отчуждение ногтями и проникнуть глубже. Залезть в сердце короля Луизианской мафии. Пока что он довольствуется его постелью. — Такой терпеливый сегодня, — отвлечённо произносит гангстер, когда в пакете Луи остаётся треть шоколада, а раздражение уходит вместе с голодом. — Я тут ради конфет, — улыбается Луи, но всё же добавляет с такой уверенностью в голосе, которой не ожидал сам. — Вы придёте, мистер Стайлс. Вы хотите меня. Жар, который бросается в лицо Луи, стоит ему увидеть ответный взгляд мужчины, вовсе не от стыда. Где-то в груди расширяются молекулы кислорода, давят изнутри на рёбра, и шоколад встаёт поперёк горла. Луи давится воздухом, давится конфетами, когда мистер Стайлс смотрит на него полными тёмного огня глазами. Он выглядит ещё более внушительно, когда поднимается из-за стола, и Луи уже предчувствует этот властный рывок, с которым его поставят на ноги. Предчувствует и желает. Но стоит мужчине сделать шаг в сторону постели, как за дверью слышится возня: громкий топот ног на деревянной лестнице и испуганный голос Лиама, пытающегося удержать кого-то. Дверь отлетает к стене, бьётся золочёной ручкой о деревянные панели, и в помещение врывается девушка. Луи сдвигается за угол кровати, стараясь привлекать как можно меньше внимания, но испуганных глаз от неё не отводит. Лиам в ужасе замирает позади, понимая, что больше ничего не может сделать, а когда она цепляется ухоженными руками в полы пиджака мистера Стайлса, Пейн бледнеет и отступает. — Я не смог удержать её, сэр… — Всё в порядке, Лиам, иди, — Гарри приобнимает её рукой за плечи, кивает подчинённому. — Здравствуй, Виктория. — Помогите мне, умоляю Вас, помогите! Девушка едва дышит, и только сейчас Луи замечает, насколько испачканы её светлые туфли, будто она бежала по грязи, не разбирая дороги. Щёки покрыты некрасивым румянцем, рваными розовыми пятнами, а под глазами залегли тени. Она тяжело дышит, и грудь её вздымается и опадает чаще, чем бьётся сердце Луи. — Расскажи мне по порядку, милая, — мужчина подводит её к столу, прижимает к себе. Луи молча наблюдает за тем, как его сильная, уверенная ладонь скользит по дрожащей спине, успокаивая. — Нет времени, сэр! — её голос ломается, в нём звенит истерика, разрывая полотно воздуха визгом. — Они убьют моего отца. — Кто убьёт твоего отца, Вики? Мистер Стайлс склоняет голову набок, как делает всё в этой жизни, с лёгкостью, добытой практикой, с небрежным искусством, а Луи прижимается щекой к кровати, не отрывая завороженного взгляда от развернувшейся сцены. Девушка в руках гангстера выглядит ещё более хрупкой, его широкий размах плеч оттеняет низкий рост и тонкость рук. Луи кажется, что она из хрусталя, и это чувство только усиливается, когда мистер Стайлс смотрит на неё с несвойственной ему нежностью. — Эти люди, сэр. Они явились внезапно! Несколько машин окружили дом, у них в руках были автоматы, — она трясётся в объятиях гангстера, и он крепче сжимает руку вокруг женских плеч. — Папа сказал мне бежать, и я сделала это. Луи с колотящимся в рёбра сердцем смотрит на Гарри, и дикая, жестокая догадка пронзает его голову насквозь, но голова гангстера чуть дёргается в сторону, предупреждая, и слова застревают внутри, запертые в оцепенении. Мягкие губы мистера Стайлса касаются её виска, и девушка жмётся, доверчиво льнёт к его телу, пока правая рука мужчины незаметно для неё тянется к верхнему ящику стола. — Всё будет хорошо, Виктория, — сладко шепчет он в её кожу, и плечи расслабляются, её покидает напряжение последних часов. Девушка верит ему, но дуло пистолета упирается в живот, и прежде, чем кто-то из них успевает хотя бы вздохнуть, звучит выстрел. Тёмные глаза мистера Стайлса — сама смерть. И сейчас эта смерть смотрит в лицо Луи, заглядывает в его покрытую холодным потом душу, пока хрупкое тело девушки, будто в замедленной съёмке, падает на пол. Мальчишка успевает зацепиться взглядом за расплывающееся на её белой одежде пятно крови, отвратительно алое, а потом переводит взгляд на мужчину, тяжело сглатывая подкатившую к горлу желчь. Без слов гангстер кладёт пистолет на стол, перешагивает тело на полу, и Луи в ужасе вскакивает с пола, рассыпая конфеты на ковёр. — Нет, — шепчет он, а глаза будто приросли к её аккуратным ступням, обутым в испачканные грязью лодочки. — Нетнетнет! — Луи. Этот тон отрезвляет, заставляет заткнуться. Гарри протягивает руку и больно впивается в локоть пальцами, тянет к себе. Луи в ужасе осознаёт, что находится в тех же смертельных объятиях, что и девушка минуту назад. Колени подгибаются, но мужчина сжимает крепко, будто старается удержать не Луи, а себя. — Сэр? — Лиам входит в кабинет на один шаг, замирает у порога; смотрит на Луи, игнорируя труп, а гангстер, даже не поворачиваясь, отдаёт свой приказ. — Уберите её, — пустой на эмоции голос звучит у кожи Луи, и шатен тяжело сглатывает. — Утром Нортон должен быть у меня. Он сильно облажался сегодня. Ассистент кивает и уходит. Долгую минуту, за которую руки Гарри не покидают его тела, не сдвигаются ни на дюйм, Луи продолжает разглядывать ноги мёртвой девушки. Ему кажется, что этот вид навсегда впечатался в его память, а живой, полный тревоги голос ещё звучит в голове. Страх сковывает конечности, заставляет подчиняться. Луи приподнимает голову, когда мистер Стайлс касается губами впадинки за ухом, когда надавливает большим пальцем в ямочку на пояснице. А в голове бьётся мысль о том, как легко этот мужчина распоряжается чужими жизнями: отнять каждую ничего не стоит для Гарри Стайлса. Когда рослые парни, что приходят вместе с вернувшимся Лиамом, поднимают тело, Луи зажмуривается. Стекающие вниз багровые капли, которые он успел заметить, будто разрывают тьму его сознания. Он хочет упасть и забыться, потому что от тошноты и пережитого ужаса мутит, но так же сильно Луи не хочет оставаться сегодня в этой белоснежной постели, с человеком, на счету которого столько человеческих жизней, что мальчишка боится представить. Они уносят бездыханную девушку, будто поломанную куклу, но в помещении пахнет кровью. Стальной хвойный аромат поглощает сладкий запах шоколада, и вечер, обещавший стать новой вехой в их странных, противоречащих всем правилам реальности отношениях, превращается в катастрофу. Луи не понимает, что должен чувствовать теперь, когда едва зарождающаяся симпатия была задушена холоднокровным убийством. Мистер Стайлс не отпускает его домой: не произнося ни слова, укладывает на кровать, прижимает своим телом к матрасу так, что мальчишке едва хватает воздуха в груди, и целует. Ласково, будто извиняется за страх, который Луи испытал сегодня, жадно, будто боится, что второго шанса не будет. Его руки ласкают шею, а губы, горячие и влажные, касаются каждого дюйма кожи, покрывают сладостью щёки. Где-то между этими нежными поцелуями Луи засыпает, будто теряет сознание, окунаясь в ночь; забывается в тревоге, не осознавая, что мистер Стайлс до утра сжимает его дрожащее тело в объятиях, прижимаясь губами к виску.***
Октябрь, 27, 1949 год. Всю ночь мистер Стайлс не смыкает глаз, прислушиваясь к лёгкому дыханию Луи в его объятии. Голова мальчишки покоится на сгибе локтя Гарри, и его волосы в полнейшем беспорядке, что придаёт всему образу ещё больше мягкости. Розоватый цвет щёк манит оставить несколько нежных поцелуев на коже, но мужчина держится вплоть до раннего утра, пока рассвет не начинает разгораться где-то на границе его города. Только тогда он позволяет себе коснуться губами приоткрытого во сне рта, лизнуть невесомо языком. Он не собирается будить Луи, просто хочет выгнать из собственной головы демонов, разбуженных убийством Виктории. Гораздо проще не думать о поступках, изменить которые он не в силах. Старые воспоминания жалят, будто ядовитые насекомые, подкидывая картинки из прошлого, когда её детская ладонь сжимала руку Гарри, во времена, когда он был моложе. Когда он был никем. Отдать приказ стереть Хорнов с лица земли не было трудно: жизнь Сони оказалась достаточно важной, чтобы перевесить чашу на свою сторону, а предательство Роберта, по какой бы причине оно ни было совершено, перечеркнуло любые дружеские связи прошлого. Но появление девушки в его квартире разрушило спокойную уверенность до основания, вселив в душу смятение, которого там не было многие годы. Гарри ненавидит чувство закручивающегося холода в гулкой пустоте груди, появившееся в момент, когда ему пришлось спустить курок, забирая жизнь человека, доверявшего ему настолько. Луи моргает, и его прекрасные глаза открываются, всё ещё замутнённые дымкой сна. Гарри дотрагивается до щеки кончиками пальцев, подушечкой большого ласкает уголок губ, и мальчишка томно выдыхает, потягиваясь под одеялом. Их ноги переплетаются, а рубашка Луи задирается, и он прижимается горячей кожей живота к Гарри, сжигая своим огнём дотла. Сладкая нега разрушается, разваливается на куски, которые уже не собрать воедино, когда Луи моргает, фокусируя свой расплывающийся от удовольствия взгляд на Гарри, и тут же замирает, будто превращается в камень. Воспоминания вчерашнего вечера возвращаются к нему, а вместе с ними приходит и страх. Глядя в темнеющие зрачки, мистер Стайлс понимает, что больше не хочет видеть это сломленное, дрожащее выражение лица у мальчишки, больше не хочет подчинять и использовать. Усталость сминает мужчину, будто тонкий лист бумаги, и всё, чего он хочет — увидеть улыбку на лице Луи, услышать его высокий смех, который способен выгнать тёмных демонов из недр гангстерской души. Но Луи поднимается, стоит мистеру Стайлсу убрать руки, свешивает ноги с края постели. В тишине комнаты слышно его прерывистое дыхание, и Гарри не разрушает напряжённое ожидание, в котором застыл мальчишка. Не хочет давить. — Что, даже не заставите остаться? Голос Луи звучит зло, отрывисто. Он будто выплёвывает слова одно за другим, и они, как камни, вылетают из его рта, тяжёлые, оставляющие синяки. Мужчина молчит, садится, облокачиваясь на спинку кровати, и, откинув голову назад, закрывает глаза. В нём нет желания наблюдать за тем, как рвётся от противоречий сознание Луи; на то, как он сжимает и разжимает кулаки, неспособный решиться на дальнейшие действия. — Я хочу, чтобы ты остался по своей воле. — О! — восклицает Луи. — Теперь Вы вдруг становитесь благородным. Но, мне кажется, немного поздно: его нужно было проявлять, когда Вы принудили меня к сексу. — Тебе понравилось. И я знал, что так будет, — мистер Стайлс сжимает ладонями виски, чувствуя приближение мигрени. — Сейчас я хочу, чтобы ты сделал выбор самостоятельно, когда видел уже так много. Ты знаешь, как приятно я могу сделать, а также знаешь, как легко я могу лишить тебя жизни. Не перекладывай ответственность на меня, реши сам. — Вы просто подлец, Мистер Стайлс! — кричит Луи. Страх переполняет чашу его терпения, выплёскивается через края мутными каплями. Его становится так много, что само чувство практически не имеет значения. Забыв про последствия, Луи высказывается: — Не знаю, как Вам удалось разглядеть во мне этот изъян, и не хочу знать, но Вы оказались правы. Мне нравится заниматься сексом с Вами, потому что Вы мужчина. Я даже задуматься не могу о том, чтобы это занятие с женщиной доставило бы мне такое удовольствие. Также я понимаю, как тяжело для меня будет найти другого мужчину, — Луи останавливается, потому что ему не хватает дыхания, глотает воздух ртом. — И Вы думаете, так просто сделать выбор? Уйти и лишить себя любой интимности или остаться с Вами, рискуя однажды получить пулю в живот? Эхо этих громких, эмоциональных слов не успевает затихнуть, как мужчина хватает Луи за запястье, тянет к себе. Тот нехотя подчиняется, делает шаг к кровати. Мистер Стайлс приподнимает рубашку выше, касается губами кожи на животе, отчего Луи дёргается, будто он сейчас выстрелит, лишит мальчишку жизни. Но Гарри отстраняется, глядя в глаза, полные смятения, снизу вверх. — Обещаю, я не причиню тебе вреда. — Где все остальные? — Луи встаёт на оба колена на край кровати, возвышаясь над сидящим мистером Стайлсом и прижимает его голову к своему животу, мягко поглаживая короткие волосы на затылке. — Другие мужчины, что были до меня. — Не здесь, — шепчет Гарри в его кожу. Он не может совладать с мурашками, которые бегут по позвоночнику от ощущения беспокойных пальцев в своих волосах. — Вы убили их, — выдыхает Луи обречённо, но мужчина тянет его к себе, усаживает на свои бёдра, чтобы сжать лицо в ладонях. — Они не в стране, Луи, хорошо? Я не настолько жесток, чтобы убивать, когда наиграюсь, — он целует доверчиво подставленные губы, скользит языком по линии челюсти, чтобы чуть прикусить нервно вздрагивающий кадык. — Хорошо, — мальчишка придвигается ближе на его бёдрах, задевая собственной эрекцией возбуждённый член мужчины, и просительно стонет. — Купите мне билет в Ирландию, когда я надоем. Мы с Найлом всегда хотели уехать. Он шепчет что-то ещё, лопочет, будто ребёнок, а Гарри уже нетерпеливо освобождает его горячее послушное тело от одежды. Луи скулит, когда остаётся голым, и мужчина оборачивает руку вокруг влажного возбуждённого члена, превращая этот звук в протяжный хриплый стон. — Так ты остаёшься? — спрашивает Гарри. — По собственной воле? Яркие голубые глаза Луи впиваются в него взглядом, сканируют лицо, и над верхней губой выступают капельки пота от того, как сильно мальчишка пытается противиться удовольствию, что доставляет ему гангстер. — Как же я могу уйти, когда Вы так крепко держите меня? — шепчет он, толкаясь бёдрами. Кожа под ладонями мистера Стайлса горит, как если бы он ласкал солнце незащищёнными руками. Ему кажется, должны оставаться ожоги от каждого прикосновения к телу мальчишки. — Ты такой глупый, Луи, — качает мужчина головой. Мальчишка лишь фыркает в ответ, приподнимается выше, чтобы впиться ладонями в плечи, скользнуть по спине пальцами, поглаживая вмёрзшую в кожу рябь шрамов подушечками. — Замолчите, мистер Стайлс, и продолжайте ласкать меня, — просит Луи, и мужчина не может ему отказать, послушно сжимает член, надавливая большим пальцем на сочащуюся влагой головку. Этот парень с открытым дерзким взглядом подчиняет его желания себе, одним плавным изгибом тела заставляя гангстера дышать через раз, сжимая зубы в тщетных попытках не потерять контроль. А когда Гарри кладёт свободную руку на нежную щёку, Луи доверчиво льнёт, будто котёнок, к ласке. Несмотря на вчерашнее убийство и бушующий внутри страх, мальчишка выказывает привязанность и желание. — Я думаю, пора, если Вы не хотите остаться без своего удовольствия, — произносит он сквозь прерывистое дыхание. — Потому что я уже близко. Гарри целует вместо ответа, напористо и жёстко, сминая сладкие губы. Он тянется в сторону, но Луи отстраняется, коротким движением руки возвращает его на место, сам изгибается и достаёт масло. Мужчина не в силах устоять наклоняется, ведёт носом по выгнувшемуся боку, чуть сжимает кожу зубами. Заливисто смеясь, Луи выпрямляется, шутливо отталкивает его прочь. Не пытаясь возражать, мистер Стайлс расслабляется, принимая ласки Луи, его желание. Он больше не напуганный котёнок и не холодно-безразличный. Теперь желание плещется в голубых глазах, заставляя их сверкать, как звёзды. Живые, шустрые пальцы расправляются с его бельём, и Луи не раздумывая выливает пригоршню масла на член мужчины, тут же растирая блестящую густоту по всему стволу, с упоением прикусив нижнюю губу. Гарри стонет, сжимает его плечи, стараясь проглотить всё это удовольствие разом, но оно слишком большое, слишком неожиданное для ситуации, в которой они оказались. — Детка, я должен подготовить тебя, — говорит мужчина, но Луи перехватывает его запястья, оставляя там влажный масляный след, и сквозь сдерживаемую из последних сил маску приличия проглядывает совершенно дикое желание. — Вы трахаете меня достаточно часто, сэр, чтобы не повредить. — Всё равно будет больно, — Гарри едва держится: каждый удар его сердца отдаётся звоном в ушах, а член пульсирует желанием. — Возможно, это то, чего я хочу, — шепчет Луи, сжимает член у основания, чтобы в следующую секунду мягко опуститься на него. Тугой жар обволакивает гангстера, кажется, не только в паху, всё тело шипит и плавится от избытка температуры. Он замирает, ошеломлённый, а Луи кладёт влажные масляные руки на сильные плечи, дёргает бёдрами чуть вперёд. Голоса звучат одновременно и сливаются вместе, наполняя комнату, когда пара стонет. — Детка, — выдыхает Гарри, опуская руки на ягодицы мальчишки. Он мнёт их, тянет в разные стороны, насаживая Луи сильнее, вбиваясь так глубоко, насколько только позволяют тела. Луи одуряюще пахнет океанским бризом, едва заметным послевкусием шоколадных конфет с кокосом. Мужчина впивается в незащищённую хрупкую шею, слизывает капли пота с кожи. Мальчишка двигается медленно, позволяет большим ладоням гангстера управлять собой, мягко опускать вниз, чуть поддерживать при движении вверх. Сладость его удовольствия растекается вокруг подобно шоколаду на языке. Поднимающееся над горизонтом солнце золотит крыши домов, заглядывает в окно. Волосы Луи вспыхивают в его свете, и Гарри перемещает в них руку, тянет за мягкие прядки. — Ещё, мистер Стайлс. Он просит, умоляюще заглядывает в глаза гангстеру, и тот даже помыслить не может о том, чтобы отказать. Он двигается резче, вбиваясь в хнычущего на его бёдрах Луи, оставляя краснеющие полосы от сильно вдавленных пальцев на его золотистой коже, покусывая острые ключицы, пока мальчишка не отталкивает его голову прочь. Мутный от удовольствия взгляд, будто в нём клубится туман раннего утра, плёткой проходится по сильному телу гангстера. Луи приподнимается выше, упираясь ладонями в плечи, чтобы ему было видно каждое движения Гарри под ним. Ритм плоти готов соперничать в скорости с грохотом сердец, когда Луи теряется, отпускает себя, и Гарри кладёт руки на острые лопатки, прижимает кричащего мальчишку к себе, продолжая вытрахивать из него оргазм мелкими толчками. Сперма заливает напряжённый пресс гангстера, а острые ногти впиваются, оставляют следы-полумесяцы, вызывают дикое жжение. Но Гарри терпит боль, зная, что получив свой оргазм, Луи хочет остановиться, но внутри мужчины закручивается и пульсирует тугой ком, кожа будто разбухает от этих ощущений. Удовольствие требует выхода, и Гарри не может остановиться. Уже не отдавая себе отчёта в том, что кулаки Луи упираются ему в грудь, а из его горла вырываются измученные всхлипы, он продолжает двигаться, пока яркий фейерверк не взрывается в голове, вылетая из горла диким рыком. Обессиленный Луи прижимается к его груди щекой, громко хрипло дышит, и Гарри чувствует тонкую нитку слюны, вытекающую из уголка его губ. Он склоняет голову, чтобы поцеловать пульсирующую на виске венку, когда Луи произносит: — Такими темпами вы убьёте меня раньше, чем я успею надоесть. Мистер Стайлс смеётся, приподнимает его голову за подбородок и, игнорируя укол между рёбрами при виде этих прикрытых длинными ресницами глаз, целует влажный открытый рот. — От такой смерти ты бы не отказался, правда? Вопрос не требует ответа. Мужчина поднимается, чтобы привести себя в порядок: впереди ждёт действительно тяжёлый день, но часть давящих воспоминаний Луи забрал в себя, позволив не сойти с ума от навалившегося груза ответственности. Обернувшись уже у двери в ванную, Гарри видит глубокую складку между выразительных бровей мальчишки. Голова бессильно покоится на подушке, а ноги запутались в одеяле. Его спина почти светится в лучах утреннего солнца, и Гарри не понимает, почему он возвращается лишь для того, чтобы оставить целомудренный поцелуй в растрёпанных волосах. — Всё будет хорошо, — обещает он.