eternal commitment

Ёнхо не мог уснуть. Он все метался из стороны в сторону, его томило беспокойство. Едва ему начинало сниться, что он бежит вместе со стаей в рощу, как тут же перед глазами возникал образ того человека. В сонном оцепенении он лишь скреб лапами по влажной земле. Просыпался Ёнхо со странным смятением, и вскакивал так резко, что пару раз поднял из сна Тэиля. Помявшись то тут, то там, он заметил, как в лесу мелькнула черная шевелюра, повеяло знакомым едким запахом дождя и сладкой смородины. Стряхнув с себя крупицы сна вместе с каплями оцепенения, он устремился вслед за влекущим запахом. Полусонный Тэиль, заворчав, вновь уснул, но Хансоль, сорвавшись с места, заботливо двинулся следом. — Мы куда? — тихо спросил он. Ёнхо дёрнул ушами, но ничего не ответил. Они углублялись в дремучий лес, запах становился все отчетливее и вел в самую гущу тьмы, куда никому из подростковых волчат не разрешено было ступать без сопровождения. Мало того, что Хесо велел оставаться в получасе бега от поляны, так им еще и не было дозволено подходить близко к границам, чтобы не попасться на глаза соседней стае. Вскоре Ёнхо учуял граничный запах, которым их вожак специально пометил территорию. Он почти остановился, когда порыв ветра обдал его кисло-сладким благоуханием диких ягод, больно хлестнул ноздри дождем — и тут же стих, стоило им переступить помеченную вожаками границу. Хансоль на миг запнулся, застыл и остановился, но все-таки пошел следом, с сомнением покачивая головой. Осматриваясь. Уже через несколько шагов они наткнулись на человеческую тропу, где запах смородины смешивался с запахом других людей и костра. Ёнхо в нерешительности остановился и поглядел вокруг. Звук урчащей воды и илистый запах говорили о близости реки. Ёнхо внезапно ощутил себя виноватым за пренебрежение Законами Древних. Если пройти по лесу чуть дальше и перепрыгнуть прямо через реку… Хансоль позади испуганно поскуливал, хотя Ёнхо и без его предупреждений знал, что каждый следующий шаг грозит нарушением Великой Заповеди. Следовательно — изгнанием или смертью. — Пойдем обратно, — решительно рыкнул Соль. И тут же от реки донесся крик, будто иголкой пронзивший тишину: не волчий вой попавшего в беду сородича, а чей-то призыв на подмогу — кричавший не был добычей, Ёнхо знал это точно. Что-то неясное потянуло его дальше, и вместо того чтобы задрать хвост и уйти в долину Плоских Скал, он шагнул к реке, хоть и понимал, что Хесо следит за ним нынче пуще прежнего. Хансоль наверняка думал о том же. — Ёнхо, нам туда нельзя, — шепнул он настойчиво. — Что бы там ни было, это нас не касается. Ёнхо отчётливо понимал, что он прав, и уже повернулся было отступать по следу человечьего запаха, прочь от испуганных криков, как вдруг буйный порыв кисло-смородинного ветра толкнул его в спину, вперед, завлекая мимо деревьев, назад к реке. Хансоль, не ожидав такого подвоха, взвизгнул и двинулся следом. Лес обрывался резким опасным откосом, сходившим к воде. — Вот почему мы тут не переправляемся, — пробормотал Ёнхо себе под нос. Внизу он заметил человеческое существо, уцепившееся за скалу посреди бурлящей реки, — еще совсем молодой и слабый юнец. Он держался из последних сил в буйном потоке, поднявшемся после долгих подтаявших льдин, и кричал каждый раз, когда голова, уже уходящая под воду, показывалась на поверхности. Крик так походил на испуганный зов помощи, на предсмертный клич волков, что Ёнхо не смог устоять на месте. После тех неприятностей из-за тяги к людям, он поклялся себе забыть об их существовании; каждое воспоминание о них отзывалось болью в груди. Он зарекся не навлекать на себя гнев Вожака. И все же, не смотря ни на что, он не мог не откликнуться на беспомощный, полный отчаяния призыв. Взглянув на человеческую фигуру, едва цепляющуюся за непрочную жизнь, Ёнхо стал пробираться вниз по крутому склону. Хансоль, предсказуемо, пытался его остановить, больно вцепившись зубами в бок, но Ёнхо, оторвавшись, бросился вниз по обрыву, падая и вновь поднимаясь, оскальзываясь на последних шагах, и съезжая по глине до самого берега. Река оказалась глубокой, пришлось, нырнув, сразу плыть, не привыкнув к холодной воде. Человеческое существо, явно ослабшее, уже еле виднелось из-за безжалостных волн; его черные глаза встретились с жёлтым взором Ёнхо, и только он подплыл — оно судорожно вцепилось в его мех и обвило тонкими лапами шею, так что серо-бурого волка захлестнуло водой. Едва Ёнхо вынырнул, человек вновь повис на нем, потянув ко дну. Ёнхо было трудно дышать, он уже начал сомневаться, сумеет ли дотащить себя и это существо живым до берега, но оно цеплялось настолько отчаянно, что было не высвободиться. К счастью, Человек был не глуп и быстро понял, что делать, пытаясь грести задними лапами, помогая большому волку оставаться на плаву. Собрав все силы, волк стал продвигаться к дальнему берегу. Доплыв, Ёнхо вытащил Человека на узкую полоску мокрого песка. Соскользнув на землю и начав глубоко дышать, существо вновь закричало, но лишь только Ёнхо с интересом приблизил морду, сразу умолкло. С той стороны реки послышался всплеск: Хансоль прыгнул в реку и поплыл к ним. Проследив, что он не тонет, Ёнхо вновь повернулся к Человеческому Существу. Самец. Полувзрослый. Он распахнул свои чёрные и не совсем маленькие, как показалось поначалу, глаза, поглядел на огромного волка, нависшего над ним, со страхом: многие звери убивают и едят человечьих щенят, откуда ему было знать, что Волки не такие. Ёнхо сморщив мокрый нос, слегка прижал уши, чтобы не выглядеть угрожающе, склонил голову чуть ниже, и страх постепенно уходил из чужих, охваченных испугом, глаз. Человек теперь тянул к нему свои лапы. Руки. Юми говорила, это называется «руки». — Ёнхо! — крикнул Хансоль, задрав кверху морду, напружинил хвост и, раздув ноздри, стал нюхать воздух. Что-то встревожило его, и он продолжал принюхиваться, стараясь разгадать несущуюся по воздуху беспокойную весть. — Надо уходить! Людское отродье подняло много шума! Кто-то может прийти на его зов. Да, подумал Ёнхо вдруг с ужасом. Медведь или скалистый лев не упустят случая забрать красивое и сладкое существо. Или кто-нибудь из птиц-падальщиков, кому лень охотиться за движущейся добычей. Нельзя, чтобы этот человек стал кому-то едой, и нельзя идти в сторону Долины — его ведь могут выгнать из стаи, если увидят близко с Человеком. Ёнхо в испуге посмотрел на мальчика: большие черные глаза, мягкая светлая кожа, тонкие длинные ресницы. Тронув носом его щеку и ощутив сладкую дрожь в животе, Ёнхо повернулся обратно и потрусил к реке. Человек попробовал встать, однако силы успели покинуть его, и он с глухим хлопком упал в грязь. У Ёнхо сжалось сердце. Тонкий человечий мех его не согреет, а вода Скалистой Реки, несмотря на лето, была по-зимнему холодной; берег здесь такой же крутой, как на волчьей стороне, и дождь накрапывает с самого утра, не переставая, — человек с ароматом смородины дрожал от озноба. Даже если на него не нападут, он замерзнет и умрет, и тогда птицы-падальщики явно его заклюют. Ёнхо остановился на полпути — чёрные человечьи глаза смотрели так доверчиво и просительно. В нём что-то перевернулось, в горле спазмом сжалось, и сердце вновь наполнилось искрой переживания. Чтобы не передумать, Ёнхо потянул носом, поскорее отвернулся от Хансоля и, подойдя к Человеку, попробовал ухватиться зубами за его плечо — осторожно, чтобы не прокусить нежную кожу. От прикосновения зубов он вздрогнул и в страхе взвизгнул, начиная отбиваться, отчего Ёнхо пришлось разжать сомкнутую челюсть. Тут он вспомнил, как Человеческое Существо прижималось к нему, пока он плыл, свисая с его спины. Ёнхо тихо рыкнул, опустился на землю и прижался к продрогшему телу. Поколебавшись, Человек неуверенно обхватил передними лапами его мощную шею, а задними — бока. Ёнхо было странно ощущать на себе такой вес, но оно не приносило дискомфорта, а наоборот, дарило волнительное тепло. Хансоль смотрел на него хмурым и озадаченным видом: — Во имя Святых Духов, что ты делаешь? — Спасаю его! — Зачем? — спросил он. — Не знаю, — в отчаянии бросил Ёнхо. — Не знаю. Мальчишка — мокрый и горячий, от лихорадочного озноба, успел соскользнуть с волчьей спины, хотя еще обвивал руками его шею. Ёнхо подпрыгнул, и Человек поняв его без слов, попытался расположиться удобнее. Аромат лесной хвои, дождя, реки и кисло-сладкой смородины дурманили разум. Ёнхо пошатывало — и от страха быть пойманным, и от тяжести человеческого тела. Знай он в тот день, во что ввязывается, прогнал бы Хансоля прочь, чтобы не навлекать на него беду. Хансоль трусцой бежал за ним. Наверняка еще никто из волков не таскал на себе человеческую ношу, тем более таким способом. Однако что-то в этом человеке цепляло Ёнхо, обостряло его способность соображать, да и ситуация была критической — перенести человека надо было скорее и как можно незаметнее. Он, тонкими лапами, — то есть «руками», поправил себя Ёнхо — длинными, изогнутыми и неожиданно сильными, — вцепился в тёмно-серый загривок, теплое дыхание грело волку шею, и Ёнхо, отчётливо и ясно, чувствовал биение человечьего сердца. Он ловко и быстро взобрался на крутой берег и пустился бежать — бок о бок с другом. Хансоль даже рассмеялся: — Ты сумасшедший! Ёнхо был рад, что тот не упрекает его в нарушении Заповеди. За рекой начинались владения волков Плоских Скал, и им стратегически полагалось разбежаться по разным тропам, чтобы сбить со следа. Теперь, конечно, думать об этом было поздно. Ёнхо старался сильно не шуметь. Он хорошо помнил дорогу к человеческой поляне, хоть и шёл сейчас с другой стороны. Запах людей постепенно усилился — до лагеря оставалось недолго. Мальчик вдруг издал странный звук, и его затрясло крупной дрожью. Ёнхо беспокойно остановился, не обращая внимания на тревожное повизгивание Хансоля, и опустил ослабевшего человека на сухую землю. Посеревшее лицо, бледные губы, блестящие глаза. Этот человек такой красивый. Ёнхо лизнул его мягкую кожу — холодная и влажная. Улегшись рядом, он начал действовать на волчьих инстинктах, приникая к Человеку всем своим горячим телом. Вдвоём они согрели бы его быстрее, но Хансоля звать не хотелось. Это его любимый запах! Это его Человек! Будь воля Хансоля, он бы бросил это слабое существо на рестерзание реке или оставил падальщикам… Ёнхо, ощутив слабые движения, умерил хватку: сердце его Человека вновь забилось увереннее. Он обхватил длинными передними лапами Ёнхо и, не давая отстраниться, прижался к нему теснее, наполняя теплым и мягким запахом влажные ноздри — слабым одором костра, пряных листьев и кислой смородины. Теперь, вдохнув неповторимый аромат его гладкого тела, Ёнхо узнал бы его из тысячи людских благовоний, как и любого волка своей стаи. С неба больше не сыпались хлопья быстро тающего снега, хотя шерсть у Ёнхо всё же промокла от недавно моросившего дождя, попробуй тут кого-то согреть. Он рассерженно упал на задние лапы и поднял нос кверху, открывая рот все шире и шире. Вслед за этим из горла его вылетел низкий звук, еле уловимый для человеческого уха. Все это была прелюдия к вою. Но как раз, когда должен был раздаться вой, рот серо-бурого волка закрылся, и он снова посмотрел внимательно на Человека и попытался взвалить существо к себе на спину, однако его иссякающих сил не хватило: ноги человека тяжело тащились позади, и он падал через каждые два шага. Ёнхо зарычал, разозлённый на себя, но тут «людское отродье», как любили выражаться волки его стаи, принялось помогать, как прежде на реке: опершись Ёнхо на спину, он поднялся на ноги, и они потихоньку заковыляли к теплому жилью. — Можешь идти домой, если надо, — заявил Ёнхо плетущемуся где-то рядом Хансолю. Почему-то ему совершенно не хотелось, чтобы он оставался рядом с его Человеком. Только Ёнхо мог находиться так близко к нему. — Должен же кто-то вытаскивать твой хвост из передряг! — ответил друг почти недрогнувшим голосом. Спустя неопределённое время они подошли к человеческому лагерю, и Ёнхо огляделся в поисках места, где можно оставить мальчика. Весь путь он боролся с самим собой, часть его хотела забрать существо с собой, другая часть желала его оставить здесь навсегда. — Оставь его здесь, — Хансоль, тянувшийся позади, подбежал и встал рядом. — Верховные волки где-то рядом! Забота о человеке поглотила Ёнхо так, что он даже не почувствовал чужого волчьего запаха. Верховных Владык. Ёнхо узнал этот душок, хотя не встречал Верховных волков с того дня, когда один из них спас ему жизнь. Сердце дрогнуло от неосознанного страха. Что с ним сделают Верховные, если застанут его рядом с людьми? Ёнхо вновь проникся благодарностью к своему другу — и за то, что тот предупредил о верховных волках, и за то, что не оставил одного. Ёнхо собрался с последними силами и подтолкнул человека к самому краю лагеря. Как бы ему ни хотелось его не отпускать, он понимал: для одного дня нарушенных законов и без того много, незачем нарываться на вражду с Верховными Владыками. Ёнхо осторожно подтолкнул человека на землю и положил лапу ему на грудь. Мальчишка, с трудом усевшись на задние лапы, погладил его густую шерсть в ответ. Ёнхо удовлетворённо тявкнул и легонько ткнулся носом ему в шею, указывая на лагерь поблизости. — Спасибо, Волк, — произнес Человек и, едва держась на ногах, заковылял к теплу костра, постоянно оглядываясь. Хансоль взглянул на его уменьшающуюся фигуру, потом на серо-бурого Ёнхо. — Я его понял! Ты представляешь? Я думал, у них чужой язык. Ёнхо опустил голову. Бывают существа, чей язык они не понимают вовсе. Как хорошо, что люди не такие, с трепетом подумал он. — Они не так ужасны, как рассказывала Юми. — Поговорим об этом позже, — кивнул Хансоль. — Нам пора. До поляны они мчались на всей скорости. Как только знакомые деревья замаячили перед глазами, Ёнхо радостно фыркнул, и Хеён, сидевшая на страже, подняла морду: — От вас несёт Людьми! Где вы были? Вожак Хесо и его волчица — Юми, услышав вопрос Хеён, двинулись в их сторону. Ёнхо чуть было не застонал от несправедливости и усталости. Все эти приключения, навалившиеся ему на плечи непосильной ношей, настолько вывели его из равновесия, что на обратном пути Ёнхо даже не сообразил скрыть человеческий запах. А изобретать отговорки не было сил. — Мы поскользнулись в грязи и угодили в реку, — уверенно прогавкал Хансоль. — А когда выплыли — оказались на территории людей. Долго искали путь обратно, вот и пропахли. Хесо, подоспевший вовремя, внимательно и выискивающе поглядел на них и, кажется, не очень поверил. — Не уходите так далеко от стаи, — проговорил он, наконец. — И не забывайте, что во время снегопада и дождей река опасна. Принюхавшись, Вожак смерил Ёнхо подозрительным взглядом: от него больше несло человеком, чем от Хансоля. Хорошо, что дождь и грязь хоть немного смягчили отчетливый запах дикой смородины.