eternal commitment

Следующие несколько дней Ёнхо не покидал территории поляны, если только они не шли на охоту всей стаей. Поджидал удобного времени, ведь вожак Хесо за ним пристально следил. На заре девятого дня, Ёнхо дождался, пока стая уснет, и потихоньку направился к равнине Быстрой Реки. С недавних пор все только и говорили о том, что пропал волк из стаи. По словам Тэёна, они верят, что рождение вне закона влечет за собой дурной знак, и считают именно Ёнхо причиной всех бед. Особенно было интересно, почему Ёнхо не пустили на край поля, ведь теперь по статусу он мог охотиться наравне со взрослыми. Хансоль вновь увязался за ним, и Ёнхо не возражал. День выдался трудным, он почти в изнеможении добрался до места, где закончились недавние поиски пропавшего волка. О том, что он пропал, а не был убит врагом, свидетельствовало резкое исчезновение каких-либо запахов — борьбы, крови, страха. Ёнхо опустил нос к самой земле. Запах стаи ещё держался, как и слабый запах старого волка, резко обрывающегося на полпути. Над ним вился тонкий, выразительный, едва уловимый аромат, который он даже не сразу учуял. Сердце тревожно заколотилось, Ёнхо замер и перепроверил еще раз, чтобы не ошибиться. Да, знакомый запах, смешанный с ароматом костра, соли и пота: запах человека. Хансоль не сводил с серо-бурого волка озабоченного взгляда. — Только не вздумай вновь идти к людям — я же знаю, тебя только туда и тянет, — досадливо проговорил он, и подступил ближе, что Ёнхо почувствовал его теплое дыхание. — Ты ведь слышал, что сказал Донхэ в прошлый раз. Тебе нельзя рисковать. — Знаю, — сердито ответил Ёнхо и взял в зубы клочок травы, пахнущий стаей, старым волком, верховными волками и людьми — всем сразу. — Я туда не пойду. Обещаю. Обманывать Хансоля не хотелось, однако Ёнхо было интересно узнать причину — чем занимаются верховные владыки, как это связано с легендами о полукровках и исчезновением волка. И при чем тут люди. И еще Ёнхо очень интересовало то, почему его тянуло к тому человеку с реки. Говоря о нём. Сегодня Ёнхо решил не нарушать заповедь и понаблюдать за Существом издали, скрывшись в тени исполинских деревьев. Для него он оставался «Человеческим Существом», хотя Ёнхо смутно помнил, что люди зовут его Тэн: сидя в засаде и наблюдая за их стаей, он слышал, как взрослые самки и самцы окликают его этим словом. Вскоре Тэиль рассказал, что самки у людей назывались женщинами, самцы — мужчинами. Слово «руки» для передних лап Ёнхо слышал и раньше, а недавно он узнал, что про конечности задних ног они говорят «стопа», а про шерсть — «волосы». Вся стая называлась «племя». Днем они вели себя активнее, а ночью шли в пещеры. При зимних стужах они покрывали себя шкурами хищников и другой добычи; волчьих шкур, правда, Ёнхо ни разу не видел, и сама мысль о том, что вероятность людской охоты на них все же есть, заставила его содрогнуться. Морозный ветер холодил уши и пробирался сквозь густеющую к зиме шерсть; летняя жара сменилась прохладой, вылазки к людскому лагерю могут теперь стать приятнее. Ёнхо разгреб под собой мягкую землю, чтобы устроиться в самодельный вал, и улегся на верхушке холма. Не обратив на ветер внимания, Ёнхо навострил уши и втянул носом воздух, чтобы найти Тэна: в мешанине запахов на человечьей поляне его легкий аромат отыскался не сразу. Сейчас, в середине дня, их лагерь кипел активной работой: одни скребли шкуры заостренными камнями, другие приделывали к коротким толстым палкам что-то похожее на острый металл, многие толпились вокруг костров и что-то громко обсуждали. Вдруг послышался шум — четверо совсем молодых самцов, размахивая заостренными палками, неслись вокруг поляны, словно преследуя мнимую добычу на охоте. Ёнхо оскалился, ему вдруг нестерпимо захотелось поучаствовать в чужой игре, чтобы показать каковой должна быть настоящая ловля добычи. От взбудораженного настроя, в ноздри попала грязь, Ёнхо чихнул, и заодно помотал головой, стряхивая с гривы жухлый лист и сгусток оленьего помёта. О его вылазке к человечьей поляне не знал никто. Хансоль старался не отходить от него ни на шаг, но Ёнхо легко умудрился сбежать незамеченным. Все эти недели тишины, выполняемого обещания, Ёнхо так и тянуло войти в людской лагерь. Он сдерживался изо всех сил: не настолько он лишился рассудка, чтобы разгуливать по чужой поляне средь бела дня, — незачем добиваться собственного изгнания из стаи прежде, чем он сделается полноправным волком Диких Лесов. Однако совсем не приходить к своему человеку он тоже не мог. — Верховолки что-то скрывают, — серьезно произнес тогда Хансоль на расселине, где пропал старый волк, не спуская с Ёнхо тревожных глаз. — Они знают о людях больше, чем говорят. Но знать это — опасно. Отмахнувшись от воспоминаний, Ёнхо вновь принюхался и различил кислый аромат смородины: человек сидел с другими молодыми самцами в тени небольшого навеса, держа перед собой камень, похожий на вогнутую глину. В нем они что-то растирали камнем, наносили на острые палки, и при каждом ударе в воздухе разносился запах кураре и какого-то незнакомого растения. Лицо мальчишки оставалось спокойным и сосредоточенным, он издавал тихий мягкий звук, похожий на гудение. Ёнхо нестерпимо захотелось к нему подойти — даже шкура на загривке зашевелилась и земля под брюхом сделалась бугристой, что лежать было абсолютно неуютно. Повеяло прохладным сквозняком, в воздухе сгустилось облако его собственного запаха — еловых шишек и кедровых орехов, — и подхваченное порывом ветра, понеслось к людскому лагерю. В то же мгновение, человеческое существо подняло голову. Ёнхо нахмурился — он лежал слишком далеко, и Тэн, с его атрофированным обонянием, не мог ничего почувствовать, да и разглядеть — тоже. И все же он смотрел прямо на серо-бурого волка, как может смотреть дичь, почуявшая приближение опасного хищника. Потянувшись в его сторону, человек вскинул лицо, словно пробуя воздух на вкус, и вдруг привстал с камня. Ёнхо тоже поднялся. Жжение в груди подтолкнуло его по инерции вперед, и, как бы Ёнхо ни сопротивлялся мысленно, ноги понесли его к Человеку. Он не чувствовал никаких ароматов растений, влажной тины, не слышал беспокойного трепыхания птиц, даже люди в лагере слились для него в один размытый мазок акварели, а их голоса — в один гул. Сейчас он мог различать одного лишь Тэна. Вдали раздался дикий, заунывный вой: вожак созывал стаю. Дёрнувшись, Ёнхо мотнул головой, словно вытряхивая из ушей зов, и присел перед прыжком, готовый нестись по холму вниз, к людскому лагерю. Но тут же вой волчицы-Юми слился с повторным голосом вожака. Ёнхо не мог не откликнуться на зов и, выдохнув, отступил назад. Наваждение, тянувшее его к Человеку, постепенно проходило, и Ёнхо побежал к реке. Переплыв на свой берег, он вывалялся в речном иле, чтобы отбить запах людей, и снова упал в реку. Выйдя из воды и как следует отряхнувшись, Ёнхо повернул было домой, как вдруг рядом зашелестела листва и до Ёнхо долетел знакомый волчий аромат. В тот же миг из прибрежных коротких кустов показалась узкая морда Хансоля. — Ты не выполнил обещание. Ты вновь пришёл смотреть на людей, — без предисловий заявил он в ответ на гневный взгляд серо-бурого. Ёнхо хотел бы огрызнуться, но друг был прав. Поблизости он почуял запах Тэиля — он явно скрывался где-то недалеко. Наверное, вон в тех кустах справа, подумал он, отвлекаясь. — Мог бы мне не врать — мы ведь друзья. Ёнхо не знал, что сказать. Он почувствовал себя виноватым. — Не хотел вас в это ввязывать, — неуверенно проговорил он и повернулся к дальним кустам: — Хватит прятаться, Тэиль, выходи! По земле мягко зашлепали лапы — Тэиль выбежал из кустов, кинулся к волку, приветственно лизнул в морду и наклонился к бурной реке напиться. Хансоль лишь раздражённо фыркнул: — Не хотел он ввязывать. Бродить одному лучше не надо. Это опасно. — Как вы узнали, где я? — перевёл тему Ёнхо, осматриваясь. — Следили, — признался Тэиль. — Зачем? И вообще, хватит уже за мной бегать! — взорвался негодованием серо-бурый волк. — Вам что, больше делать нечего? Хансоль с Тэилем с удивлением в глазах отступили, слегка поджали хвост и уши, еще больше смутив Ёнхо. Они ведь за него заступились после вылазки к табуну! И в детстве помогали ему отбиваться от Тэёна с Джэхёном. Они сочли его полноправным членом стаи, настоящим волком, а не полукровкой. По сути, Ёнхо им так многим обязан… Он сокрушённо вздохнул: — Ладно. Когда в следующий раз пойду к людям — предупрежу. Хвосты и уши друзей вмиг встали торчком, лапы выпрямились, когти вырезались. — Лучше пошли смотреть, как взрослые охотятся, — сказал Ёнхо, оборачиваясь на очередной зов Хесо. — Может, в этот раз нам дадут поучаствовать в крупной облаве, — мечтательно протянул Тэиль. Ёнхо не мог не рассмеяться в согласии. Непривычная неловкость исчезла, Ёнхо по-дружески ткнулся носом в щеку Тэиля, затем Хансоля — и ответил звучным, взрослым воем на призыв вожака. В тот вечер, Юми подняла голову и пророкотала: — Пора подросткам выходить на настоящую охоту, — решительно заявила она. Уши Ёнхо поднялись торчком, сердце в предвкушении забилось быстрее. Тэиль жизнерадостно взвизгнул от подкатывающего восторга. Юми и Хесо слишком долго не брали их на серьёзную охоту — Ёнхо даже начал подозревать, что они, пожалуй, станут взрослыми раньше, чем научатся преследовать более крупную дичь. Прибежав на зов старших, Хансоль и Тэиль запрыгали от восторга в подобии торжественного танца, который так часто видели у старших. Тэён, подошедший позже, не выказал особой радости. Одобрительно вильнув хвостом, волчица-Юми обвела всех внимательным взглядом. Многие уже были почти с нее ростом и становились сильнее день ото дня, а Ёнхо и Хансоль уже догоняли Хесо. — Пора, — повторила она больше для себя, чем для других. — Нельзя же вечно держать вас в логове. Сегодня мы идём на Северную Равнину — охотиться на лосей! Подошедший Хесо коснулся носом её щеки и кивнул, глядя на подростков строгими глазами: — Посмотрим, как справятся, — Вожак неоднозначно рыкнул. — Добыча не из легких. Раньше мы охотились на их мелких собратьев, пока люди не вытеснили тех из Долины. Сегодняшняя жертва приспособлена к холоду: лоси быстры, сильны и упорны, их нельзя недооценивать. Хесо убедился, что его все слышат, и, повторив призывный вой, повел молодых волков своей стаи на первую крупную охоту. Даже грозный взгляд и предупреждение не уняли восторга Ёнхо, и он, вслед за вожаком повернув с поляны в чащу, то и дело перескакивал с Хансоля на Тэиля, не в силах уняться. Лапы упруго касались мягкого покрова из замерзших листьев, и серого инея, одевшего сырую землю. Ёнхо сосредоточенно крутил в голове все, что им в последние дни полной луны рассказывали об охоте, но не мог никак сконцентрироваться. Первой настоящей охоты он ждал с детства, сколько себя помнил щенком. Охота — главное, что делает волков альфа-самцами. Давным-давно Древний Мир был расколот на охотников и добыч, и волки уже с той поры считались лучшими охотниками из всех. Выносливые легкие дают им надежное дыхание и способность бежать долго; острые зубы из осколка волчьей кости крепки и остры; от чуткого уха не укроются даже самые тихие мысли зверей, от проницательных глаз — мимолетное движение, а обоняние ловит тончайшие оттенки любого запаха, а натренированные мышцы могут за ночь донести их тела к Южным Землям. Однако главное — это бесстрашный дух, отвага и охотничья смекалка, другие способности без них ничто. Ёнхо знает: показать себя умелым охотником — значит пройти одно из четырех испытаний. После охоты и зимнего путешествия все подростки станут взрослыми волками и Хесо совершит обряд, который наделит их правом авторитетного голоса и взрослым запахом — запахом стаи. И тогда, где бы он ни был, его будут узнавать как старшего волка Диких Лесов. Конечно, никто не ждет от безопытных подростков добычи на первой охоте, но всё же Ёнхо хотелось показать себя смелым и бесстрашным! Тогда Хесо и волчица-Юми увидят, что он, будучи полукровкой, вправе войти в стаю и получить знак Авторитета. Никто не посмеет сказать, что он несёт несчастье и недостоин членства семьи. До Северной Равнины, раньше казавшейся непостижимо далекой, они добрались на удивление быстро. С востока веяло запахом от меток Хесо: любому волку было ясно, что здесь территория их стаи — такая же, как и северная равнина Плоских Скал, и любая другая часть Северных земель. Сейчас равнину заполняли лоси, чистый лунный свет обрисовывал их высокие горделивые силуэты. Аромат жилистых тел заглушал другие запахи: от лосиных шкур исходило тепло пылкой крови. Огромные — намного выше коней, крупные, как Древние Волки, — лоси поражали мощным мускулистым сложением, их ноги явно были созданы для долгого бега. Кривые рога у самцов, раскинувшиеся в ширину, выглядели грозно и устрашающе. Ёнхо вдруг подумалось, что быть поддетым на рога ему не хотелось бы. Слева, у огромного зелёного валуна, толпились самки, окружившие крупного самца; на другом краю равнины еще один рогастый самец возглавлял похожую группу. Лоси вообще были из тех существ, что на равнине бродили группами, где на одного взрослого самца приходилось несколько самок, по краям таких групп паслись детёныши. Время от времени по равнине разносился резкий пронзительный рев направляющего. Донхэ и Ынхёк, добравшиеся до равнины раньше, уже пригнув шеи, носились между крупными лосями. Хесо поспешил к ним. — Подходящее время для охоты, — объяснила Юми, ведя остальных по краю равнины легким размашистым шагом, каким волк, преследующий добычу, способен бежать едва ли не двое суток. — За весну и начало лета они набрали вес и силу, а сейчас у них сезон спаривания и мало кто смотрит по сторонам. Самое время нападать. Будто услышав ее слова, ближайший к Хансолю самец поднял голову и взревел на всю равнину, заявляя остальным свои права на самок. Ёнхо от удивления чуть не выпрыгнул из пышной шкуры от неожиданности: бежать почти вплотную к таким великанам — совсем не то же, что охотиться на мелкую дичь. — Они собирают вокруг себя самок, с которыми намерены спариваться, — старый волк, не смотря на свой возраст, дышал на бегу легко и ровно и ни на шаг не отставал от молодых. — Сильные самцы в это время чутки, их лучше не трогать, могут сами напасть. Поэтому сейчас сезон охоты на самок. Они толпятся вместе, среди них есть слабые. — Уж не знаю, кто из них вообще слабый, — неуверенно сказал Тэиль, оглядывая Равнину. За несколько метров Юми остановилась, молодые волки скучились вокруг нее, бурно дыша не столько от усталости, сколько от возбуждения. Хансоль и Тэиль с двух сторон прижались к Ёнхо. Хеён, Хесо, Донхэ и Ынхёк легко и бодро сновали между лосихами, которые не обращали на них внимания. — Наверное, они чувствуют, что мы еще не охотимся всерьез, — вдумчиво подметил Тэён. — Верно, — кивнул старый волк. — Дичь, которая убегает раньше, чем мы начнем охоту, лишь показывает свою слабость. А распознавать, всерьез ли настроен волк, их учат еще в детстве. — Как обнаружите подходящую жертву, можете охотиться вместе, а можете поодиночке с кем-то из взрослых. Оба способа полезны, рано или поздно вы должны научиться и тому, и другому. — Я буду в одиночку, — быстро сказал Джэхён. — Я не боюсь. Ёнхо тоже хотел, но раздумывал, ведь он по-прежнему чувствовал вину за то, что убегал к людям, не предупредив друзей. Теперь они выжидательно смотрели на него и молчали. — Ну что? — поторопил Хесо, поднимая морду. — Чего ждете? — Мы втроем будем охотиться вместе, — сказал Хансоль, подталкивая Ёнхо вперёд, признавая его за главного. Тэиль согласно припал на передние лапы и завилял хвостом. Вожак еще раз смерил Ёнхо оценивающим взглядом — немного недовольным, отчасти недоверчивым — и собрался что-то сказать, но его опередил Донхэ: — Ёнхо среди подростков доминирующий самец, — белый волк чуть ли не радовался замешательству вожака. Резко развернувшись, Хесо издал такой низкий рык, что Ёнхо скорее ощутил его лапами, а не ушами. — Ну что ж, — процедил он. — Вы трое идете со мной. Джэхён, охотишься с Тэёном и Донхэ. Донхэ непонимающе сощурил глаза, но подчинился, и они с Тэёном и его братцем направились на равнину. Хесо же вывел троих вперед, почти вплотную к крупным животным. Сердце Ёнхо билось неистово: наконец-то он сможет показать себя. Сквозь густую чащу лосиных тел он видел, как Ынхёк испытывает добычу. Он попытался было угрожать старой иссохшей лосихе, но та не сходила с места, и он, обменявшись взглядом с Донхэ, устремился в самую гущу другого стада. Ёнхо гулко зарычал, в его глазах зажегся охотничий огонь: лоси, мгновенно почуявшие перемену, забеспокоились. Не давая добыче опомниться, Ынхёк кинулся на скопище самок, и те пустились прочь, преследуемые более мелкими волками. Другие разделили стадо надвое и бросились вслед за более медлительными, потом разбили слабых на две группы и вновь погнались за теми, кто выказал меньше силы. Краем глаза Ёнхо увидел другую самку, медленно отступающую в сторону. — Давай сюда! — крикнул он Хансолю и рванул было вперед, но вожак заступил лапой ему дорогу. — Куда собрался? — прорычал он. — Охотиться, — сверкнул Ёнхо клыками, стараясь сдержать азарт и говорить уважительно. — Сегодня тебе нельзя, — бросил он. — Почему? — Смеешь перечить вожаку? Я не желаю, чтоб ты сегодня охотился, и все. Иначе вон из стаи. Пригрозив, Хесо устремился вперед, к остальным. Проводив вожака полным ярости взглядом, Ёнхо обиженно завыл и бросился прочь. Он бежал туда, куда, ему казалось, лежал его задетый волчий дух — к людям. Дорога в порыве растормошенных эмоций показалась не такой долгой, как в первый раз. Расположившись на своём облюбованном месте, Ёнхо бросил на лагерь мутный взгляд: Тэн сидел и тонким длинным камнем измельчал растения, насыпанные во второй, полукруглый камень. На этот раз рядом никого не было. У Ёнхо неистово свербило в груди, разум затуманился возмущением и обидой. Он хотел безумно подойти к своему человеку и прикоснуться к его коже, но не представлял, как к нему подобраться, только и знал, что без этого обратно в стаю не вернётся. При воспоминании о стае на него вновь находила безумная злость вместе с раздражением: о том, что Ёнхо не позволили охотиться, теперь знали все. Ёнхо ходил взад-вперёд. Прошел час с его прихода. Мальчик, уже закончив с делами, встал и направился к постройке из камней и глины — самой ближней к Ёнхо. Постройка была странной, она уже давно заинтересовала серо-бурого волка: человеческий запах был там слабее, чем в других. В ней больше пахло дождём и лесом. Стараясь не шуметь, Ёнхо выбрался из-под куста и пополз на брюхе к краю лагеря. Юми и Хеён упоминали, что при дневном свете люди видят хорошо, и Ёнхо старался двигаться осторожно. В воздухе еще витал запах стаи, оставленный позади, и волк старался от него избавиться. Ёнхо помотал головой. Люди бегали из построения в построение, и волк умудрился проскочить открытое пространство и притаиться за низким навесом поблизости от пахнущего лесом логова Человека. Он прятался за стеной. Логово было другим — высокое и просторное, оно было сложено из камней, поставленных один сверху другого, большие деревянные блоки поддерживали крышу. По запаху было ясно, что человек по имени Тэн в логове один. Прижавшись к земле, Ёнхо, рискуя всем, осторожно подполз к отверстию в камне, через которое Человек входил в логово. Ёнхо быстро и ловко протиснулся внутрь. Постройка оказалась большой и закругленной. Вдоль стен шли деревянные выступы, на которых стояли странные предметы — высушенные глины, вогнутые камни, сложенные куски мягких оленьих шкур. Человек стоял к нему спиной. Маленькими умелыми руками он перебирал кусочки древесной коры. Глядя на сосредоточенное и невероятно красивое лицо, Ёнхо заметил, что нос у него прямой, а рот — тонкий, совсем не выделяется, в отличие от многих остальных, глаза сравнительно большие, а шерсть на голове сплошным покровом спадает на лоб. Он не слышал, как серо-бурый волк вошёл. Ёнхо стоял у самого входа — так, чтобы снаружи не заметили, но чтобы сразу выскользнуть в случае угрозы. Когда он мягко фыркнул, Человек резко обернулся и от неожиданности выронил сложенную оленью кожу, а куски коры полетели на твёрдую сухую землю. У Тэна — так его звали, припоминал Ёнхо — перехватило дыхание, он испуганно попятился к задней стене. Хоть Ёнхо и знал, что некоторые волки убивают людей, ему стало не по себе: страх его Человека показался Ёнхо необоснованным и чрезмерным. Медленно Тэн сделал шаг ближе, глядя на волка уже не так настороженно. В груди у Ёнхо заколотилось сердце, под ребрами приятно потеплело, но он старался подавить своё нетерпение и более не двигался. Человек упал на колени, наверное, уважительно, и протянул к Ёнхо руку. Они сидели на расстоянии двух прыжков друг от друга, и когда волк почувствовал, что Тэн больше не боится, он придвинулся вперед. Человек тоже подполз немного ближе. Шаг за шагом они подбирались друг к другу, пока гладкая и мягкая рука не коснулась серого меха. Ёнхо не сразу вспомнил, что можно дышать, и человечьи волосы чуть шевельнулись от его резкого выдоха. Ёнхо ткнулся носом в его ладонь, а он, Человек, с улыбкой издал что-то похожее на тявканье и на выдох. Смех, подумал про себя Ёнхо, замечая мелкие обнажённые зубы. Ёнхо уже знал, что он скажет: позовёт Человека вместе поохотиться и уведёт с собой подальше от людей. Человек смотрел доверительно, его черные глаза поглощали свет и не походили на волчьи — скорее уж на вороньи. Он несколько раз мигнул, глядя на своего Волка. Послышался звук шагов, запахло людьми, у входа в логово раздался громкий окрик. Мальчишка ахнул, вскочил на ноги и, едва не споткнувшись о разбросанные по полу куски коры, выскочил из постройки прежде, чем другой человек успел войти. Стараясь унять бешено колотящееся сердце, Ёнхо воспринял это, как шанс на побег, и, скользнув к задней стене, прижался к камням постройки. Снаружи, уходя прочь, прошелестели легкие людские отзвуки и прогрохотал недовольный топот. Мгновение растянулось, как сосновый мёд, — кажется, поблизости никого больше не было. Ёнхо хотелось дождаться Тэна, но он успел проголодаться, к тому же в логово рано или поздно кто-нибудь должен войти, поэтому пора было уходить. Несясь по лесу, он чувствовал, переполняющую его радость, как перед охотой. Ближе к вечеру стая снова вышла на охоту. Ёнхо шёл вместе с ними. Вновь они, разделившись, рассеялись между животными; на этот раз Хесо не упускал Ёнхо из виду и снова помогал Тэёну. Подходящей добычи не попадалось. Наконец, уже почти на рассвете, Ёнхо учуял слабого лося, явно отстающего от других. Осторожно подобравшись ближе, он прикрыл глаза, представляя, как в прыжке вцепляется в мягкий бок, вгрызается в шею и валит на землю… Тело напряглось, и Ёнхо, настроенный на удачу, рванул вперед с неожиданной даже для самого себя стремительностью. Лось вздрогнул и пустился бежать, от него остро запахло испугом: он ведь знал, что поблизости волк. Ёнхо был скор, он несся вперед стремительно и плавно, как река, и неистово, как предгрозовая молния, и уже почти чувствовал горячую кровь на языке. — Добыча! — крикнул Ёнхо стае. Волки завыли: они признали его выбор, одобрили и теперь гнались за его добычей — значит, Ёнхо настоящий охотник! Ёнхо бежал быстрее своей жертвы и, уже нагнав ее, улучил нужный момент и прыгнул. Тут на него обрушился внушительный вес, будто рухнуло дерево — резкий удар отбросил его на несколько метров, над ним нависла морда Хесо. Ёнхо, обозлённый, поднялся на ноги, но вожак вновь налетел и опрокинул серо-бурого спиной на траву. — Я запретил тебе охотиться! — Юми велела идти всем! — Не смей перечить! Твое дело ждать и смотреть. И Ёнхо остался ждать. Он смотрел, налившимися кровью глазами, как стая подбегает к готовой жертве. К первой добыче Ёнхо. Ещё никто из подростков не сумел так чётко определиться с дичью, так ещё и почти поймать. Однако, вопреки истине, Тэён приписал заслугу себе.

***

У реки, рядом с Плоскими скалами, Ёнхо остановился. Скала пахла чужаком, побывавшим здесь до него. Он вспрыгнул на вершину и покрыл территорию своим запахом. Усевшись на скале, он задумался о сегодняшних словах Донхэ, утверждавшего, что рано или поздно ему тоже дадут охотиться. Но Ёнхо не знал как скоро. Он вдохнул полную грудь морозного воздуха, наполненного запахом берез и терновника, и прикрыл глаза, прислушиваясь к шуршанию мелких трав между камнями, к птицам за спиной, к шелесту ветра. Среди этой ватаги до него донесся знакомый запах — со стороны Северной Равнины затрещали ветки, — и Ёнхо обуяла злость: за ним шел Хансоль. Ёнхо поднялся во весь рост, глядя на кусты, откуда он должен был появиться. Ветки трещали все громче — его друг явно бежал; потом он понял. Кусты под скалой раздвинулись, из них показалась знакомая волчья морда. — Я с тобой, — заявил он прежде, чем Ёнхо успел раскрыть рот. — Отвали. — Я знаю, ты идешь к людям, и я с тобой. Злость на Хесо, не подпустившего Ёнхо к его же добыче, вновь захлестнула волка, и он зарычал. — Иди и жуй своего лося, — рявкнул он на друга. — Набирай вес, пригодится. А людей оставь мне! — он чуть не кричал от распирающего гнева. — Не будь меня, ты бы бросил Человека на растерзание реке! Тебе что, делать нечего, кроме как за мной ходить? Отвяжись, кому сказал! Хансоль вздрогнув, вспрыгнул на скалу — не угрожающе, однако никак не робко, такой спокойной уверенности Ёнхо в нем еще не видел. — Я иду с тобой или мы оба никуда не идём. Стоит мне подать голос — и сюда примчится вся стая. Я видел, на охоте Хесо поступил подло. Я просто хочу тебе помочь. Одного тебя я не пущу. Это опасно. От подобного заявления Ёнхо не нашёлся с ответом, его охватила сильнейшая ярость. Прыгнув на своего собрата, он с силой сбросил его со скалы и попытался прижать к мерзлой земле. Но вместо того чтобы перевернуться брюхом кверху и подчиниться, Хансоль с рычанием кинулся в ответ. — Только и знаешь, что упрямиться, — щёлкал он зубами. — Я хочу тебе помочь. В бешенстве Ёнхо пихнул его брюхом, цапнул за морду и отбросил в сторону — ударившись о скалу, тот отлетел на землю, но тут же вспрыгнул на лапы. Теперь они сверлили друг от друга красными глазами, оскалив зубы и рыча. — Я не хочу с тобой драться, Ёнхо. И я не уйду. И вообще, — он улыбнулся, вздыбленная от напряжения шерсть вновь улеглась вдоль спины, — с чего ты взял, что все люди твои? Людей много, а тебе нужен один. Ёнхо встряхнулся и вздохнул, чувствуя спиной, как от чужого тона приглаживается собственная шерсть. Ему не хотелось терять друга. Ёнхо всегда считал себя сильнее Хансоля, ему пару раз даже снилось, будто он — вожак стаи, защищающий его от нападок более сильных волков — как всегда делали вожаки, выбирая себе в помощники умного, но не особо сильного. Ему не приходило в голову, что Хансоль может защитить себя и сам. И теперь, при взгляде на его уверенные глаза, густой рыжий мех и сильные плечи, Ёнхо осознал, что так долго считал его вечным щенком. — Если всё же не отстанешь, — бросил Ёнхо, — тогда ладно, пойдем. Радостно вильнув хвостом, рыжешерстный зашагал следом, и они в полную мощь пустились бежать к реке, не раздумывая кидаясь в непокорную воду, и поплыли к берегу наперегонки. Ёнхо помнил, его Человек обычно бывал там, где что-то делали с растениями. Подбежав к своему месту у кустов он внимательно и сосредоточенно уставился: на этот раз Тэн сидел один, держа на коленях охапку камыша, стебли которого были помяты. От пестрых запахов людей Хансоль задергал носом; уши его вытянулись вперед так, что едва не оторвались от головы. Ёнхо осторожно пробрался к поляне с той стороны, где сидел Тэн, и тихонько заскулил, чтобы привлечь его внимание. Лагерь был полон людского шума, да и уши у людей не были настолько чувствительны, как у волков, но его Человек всё же услышал этот звук. Оторвавшись от своих дел, он отложил работу, вытер руки о шкуры, закрывавшие середину тела, и побрёл без страха в волчью сторону. Ёнхо был рад, и едва сдерживал себя от повизгивания. Дойдя до края, Человек оглянулся через плечо и, убедившись, что его никто не видит, ступил под деревья. — Я знал, что ты придешь, волк, — тихо проговорил он, пуская своим голосом мурашки по шкуре Ёнхо. Серо-бурый волк приветственно подпрыгнул на лапах, как обычно при встрече с собратьями, но Человек в испуге отшатнулся и, помедлив, вновь приблизился, неуверенно обхватив себя руками. Тонкие ноздри его трепетали. Ёнхо взглянул на него испытующе. Он думал, поймет ли он волчью речь. — Пойдем со мной на охоту? — сказал Ёнхо. Весь он был в движении — от умоляющих глаз и прижатых ушей до виляющего хвоста, и этим он хотел выразить мысль, которую иначе не мог высказать. Тэн сморщил бледное лицо и приложил руку к шее, словно он вдруг заболел. Ёнхо не сдавался: — За рекой есть хорошее место. Пойдем со мной на охоту? — спросил он, и вдруг вспомнил, что Человек может бояться воды, ведь только недавно он чуть не утонул. — Или куда-нибудь еще, если хочешь. Не отводя от него тёмных глаз, Человек, пахнущий, как дурман и наркотик, протянул руку и мягко тронул волка за уши: — Ты что-то хочешь мне сказать? Значит, он не понимал. Интересно почему — ведь Ёнхо достаточно разборчиво разбирал его слова. Почему же он мог слушать, но не умел говорить? Это так несправедливо. Ёнхо даже заскулил от бессилия. — Ты голоден? — спросил Человек и полез в мешочек, прикрепленный к поясу, достал кусок сушёного мяса и протянул волку. Ёнхо, почуяв аромат мяса, схватил его зубами и мгновенно проглотил. Мясо оказалось старое, но без сладковатой гнили, какая появляется на туше, оставленной на солнце на несколько дней. Было вкусно. Кусты за его спиной затормошились: Хансоль стоял рядом и предупреждал. Не придав этому значения, Ёнхо лизнул Человеческое запястье и, поймав зубами края одежды, потянул его за собой. Когда влажный шершавый язык коснулся мягкой кожи, глаза Тэна расширились, а сердце Ёнхо болезненно сжалось. На вкус этот человек был очень сладким, но есть его совершенно не хотелось. — Подожди, — вдруг сказал Тэн. Он метнулся обратно в человеческий лагерь и тут же прибежал с заостренной палкой, какую волк видел у людей. Вблизи он с интересом разглядел, что острой была не сама палка, а приделанный к ее концу металл. Тэн держал палку уверенно, как будто привык к её весу. Ёнхо шёл в лес, Человек плелся рядом, держа руку на чужой спине. Когда они отошли от лагеря, из-за деревьев показался Хансоль. Тэн вскрикнув, вцепился Ёнхо в шерсть, и волк услышал, как торопливо тот сглотнул. Ёнхо выскользнул из-под тепла его руки и подошёл к Хансолю — показать своему Человеку, что он свой. — Не забывай, Человек нас боится, — предупредил серо-бурый волк. — Близко к нему не подходи. — Хочешь повести его в королевскую поляну? — удивился он. Ёнхо кивнул. Его не беспокоило то, что это была их секретная поляна, ещё с самого детства. Туда они никогда никого не водили. Его скорее волновало то, что придется переплывать реку, но если хрупкий Тэн боится воды — Ёнхо должен ему помочь. — Погоди, Волк, — остановил его Человек, поняв, что направляются они к реке. — Давай сюда. Человек крепче ухватил Ёнхо за шерсть, и волк позволил ему вести себя, хотя не понимал, зачем идти к нижней части реки, где течение слишком быстрое. Там, где Тэн остановился, берег тянулся широко, без обрывов; в стремительном потоке тут и там торчали большие камни. Тэн встал на один из этих валунов, и когда Ёнхо беспокойно ощерил клыки, обернулся на волка через плечо: — Я человек и мне трудно переплывать реку. Ты не беспокойся. Удивленный тем, что он правильно истолковал волчью тревогу, Ёнхо смущённо приопустил уши. Мальчишка засмеялся. — Я всегда тут хожу, — объяснил он, балансируя на одной ноге, в попытке удержать равновесие. — На том берегу живет мой дед, я уже привык к этим переходам. Он говорит, мне надо учиться плавать, но я не люблю холод. Человек перепрыгнул на другой камень, с него на следующий, затем прыгнул на торчащий из воды ствол дерева. Так, переступая с одного валуна на другой, он добрался до илистого берега. В волнении Ёнхо не спускал с него глаз, однако Человек действовал уверенно. Перебравшись вслед за ним, Ёнхо и хмурый Хансоль повели Тэна к Поляне. По пути, пока Ёнхо стряхивал с себя речную воду, от Человека периодически доносился странный звук. Сначала серо-бурый волк даже подумал, что он расстроен, обижен или рассержен — он едва не задыхался и издавал что-то похожее на громкое уханье. Не выдержав, Ёнхо в тревоге подбежал к нему, и звуки только усилились. Хансоль, на которого Ёнхо глянул в замешательстве, был озадачен не меньше его. — Кажется, он над тобой хохочет, — предположил Хансоль. — Ему почему-то смешно. Повинуясь инстинкту, он, не раздумывая, кинулся бы выбить из насмехающегося всю спесь, ведь любого волка смех приводил в бешенство, заставляя терять рассудок, но на Тэна волк не мог сердиться, и впервые за всю свою жизнь в Ёнхо внезапно возникло другое, совершенно противоположное чувство: его объял трепет. Необычным для него показалось то, что вместо коротких и тихих выдохов, которыми мальчишка смеялся прежде, смех был урчащий и громкий, отчего Тэн даже присел на землю. Раздосадованный собственной реакцией, серо-бурый волк, вздёрнув морду, двинулся дальше ловить мелкую дичь. Охота не приносила особого успеха, Ёнхо и Хансоль попеременно терпели то неудачу, то совсем мелкий улов — куропатки и дикобразы; временами налетали птицы-падальщики, норовя выхватить жертву из-под носа, не обращая особого внимания на громкий рык. Ёнхо всё ждал, что Тэн к ним присоединится, но он просто тихо сидел на влажной траве и смотрел, временами посмеиваясь. — Охотиться-то он будет? — недоуменно спросил Хансоль. — Не знаю, — непонимающе мотнул Ёнхо шерстью. — По-моему, не хочет. — А зачем тогда палку взял? Раздалось шуршание, из высоких зарослей вылезла большая пушистая рысь, высунув нетерпеливый нос на волю. Ёнхо удивился, ведь днем эти животные, как правило, пребывают в своём логове. Не заметив притаившейся опасности, рысь рыскала в поисках добычи в нескольких прыжках от беспощадных хищников. Волки замерли. Краем глаза Ёнхо заметил, что Человек поднялся и встал в странную позу, тоже абсолютно не двигаясь. Рысь — добыча существенная и добыть её соответственно не легко: на малых расстояниях они бегают быстрее волков, иногда взбираясь на деревья, и ловить их надо с умом. Ёнхо, решив показать Тэну свою охотничью умелость, уже подобрал было задние ноги и приготовился прыгать, как рысь, всполошившись, испуганно пустилась наутек. Прежде чем серо-бурый волк опомнился, Тэн перескочил через кусты и, замахнувшись палкой, вонзил ее острый конец прямо в убегающего зверя. Та, замерев на палке, дернулась, и Человек, без страха свернул хищнице шею. Ёнхо благоговейно застыл на месте: такой прекрасной охоты он еще никогда не видел. Его Человек был грациозен и великолепен. — Неплохо получилось, да? — улыбнулся Тэн широко, обнажая мелкие зубы. Ёнхо раскрыл пасть от удивления: ведь он прав. А если Ёнхо будет охотиться с Тэном вместе? В конце концов, если ему не дают научиться охоте со своей стаей, то, может, Тэн ему поможет вкусить плод крупной дичи? Ёнхо будет преследовать зверя и гнать его Тэну в лапы — и вдвоем они легко с ним справятся. У серо-бурого волка даже голова закружилась от восторга, и он ликующе завыл, вскочив на задние лапы, положил передние на плечи Человека, принимаясь лизать его лицо. — Прекрати! — отбивался Тэн, захлебываясь от смеха. — Фу! Ёнхо вдруг ощутил странный толчок в груди, затем острую боль в животе. Что-то неясное, не походящее на предыдущие ощущения, окатывало его тело с ног до головы. Задыхаясь то ли от счастья, то ли от странного распирающего внутренности чувства, Ёнхо опустился на все четыре лапы. Вся шерсть вдруг встала на дыбы, боль пронзила суставы, связки, сухожилия и мышцы, перекручивая все внутренние органы. Кости как будто дробились на мелкие осколки и заново срастались, а шерсть постепенно втягивалась внутрь, делая ее похожей на гладкую человеческую. Святые Духи, что с ним происходило? — Н-не может быть. Ч-ч-что …только что… Т-ты стал ч-человеком? Тэн раскрыл рот, точь-в-точь, как и растерянный Хансоль. Ёнхо, когда всё это прекратилось, опустил глаза и поглядел на себя: у него были человечьи руки, человечьи ноги, человечий рост, и он стоял на задних лапах, не чувствуя дискомфорта. Зрение, однако, совершенно не изменилось, как и обострённое обоняние: он всё еще ощущал притягательный запах дикой смородины, вперемешку с собственным и хансолевым ароматом. Ёнхо поднял глаза — Человек, к которому волк испытывал беззаветно теплые чувства, был на целую голову ниже. И весь он, по сравнению с человеческим телом Ёнхо, казался совсем маленьким и хрупким, отчего серо-бурому инстинктивно хотелось его прижать к себе, никуда не отпускать и защищать от влияния окружающей среды. В волчьей шкуре ему тоже этого хотелось, но сейчас чувство было совершенно новое, поражающее сердце в разы сильнее, чем раньше. Он не знал, что делать с этим новым телом, с новыми знаниями, и вообще, куда себя деть. Если теперь он Человек, то что делать со стаей? Как жить? Ведь он совершенно не приспособлен к новому телу. Хансоль сделал отступающий шаг назад, когда Ёнхо беспомощно к нему обернулся. Он смотрел на него с таким испугом, что Ёнхо, до этого времени не сильно ощущавший страх, вдруг содрогнулся от сокрушительного осознания. Его волчьей жизни пришёл конец. Неужели это расплата за поступок матери, которая посмела нарушить Заповедь и смешать кровь с Южным волком. И могло ли это значить, что Южные были такими же: полу-волками, полу-людьми? Ёнхо не знал, и от этого голова шла кругом. Отступив ещё дальше, Хансоль умчался прочь.