eternal commitment

Хансоль и Тэиль вернулись на третий день, когда Ёнхо вновь «обернулся». Свое возвращение в привычную форму он теперь называл так. Тэн тогда направился к человеческому лагерю, чтобы принести «одежду», и как только его запах почти исчез с радара, Ёнхо вновь ощутил распирающую боль, вслед за которой его тело вернулось в прежнее — волчье — состояние. В тот день выпал первый за последние месяцы снег. Хансоль и Тэиль с трудом и опаской приняли такого Ёнхо. Находиться в стае было теперь странно. Но его друзья, после долгого разговора, поклялись ничего никому не говорить, а значит, беды можно было не ждать. Однако…всё же… Чтобы сгладить страх и волнение, они то и дело взвивались в воздух, стараясь поймать летящие хлопья, и норовили поваляться даже в самых мелких кучках снега, пытаясь унять напряжение. Снег шел и в тот день, когда Ёнхо застал Тэна на своей стороне реки. По пути к людской поляне он, Тэиль и Хансоль прыгали под летящим снегом, ловя пастью белые хлопья и заваливаясь в пузатый сугроб. Они хотели пересечь реку ниже того места, где залегла стая: Хеён приметила там стадо оленей. Однако на подходе к реке Ёнхо замешкался, почуяв недавний запах Человека: он явственно слышался на этой стороне реки и дальше среди деревьев, а потом внезапно исчезал. — Вот он, запах! — проговорил Хансоль над самым ухом, но Ёнхо привыкший к такому даже не вздрогнул. Пробираясь глубже, они вскоре обнаружили Тэна там, где река встречалась с лесом, недалеко от равнины Плоских Скал. — Я ждал тебя, — промолвил Тэн вместо приветствия. — Я рассказал про тебя своему деду. Он просил тебя привести к нему… Ёнхо, ощутив знакомое покалывание, попытался проконтролировать вновь накатывающую к горлу тошноту. Его тело, каждый раз, когда Тэн оказывался поблизости, желало поменять свою форму. Обуздать это явление Ёнхо давалось плохо, но он держался, чтобы не испугать друзей. Тэн повел их вдоль реки, к самой границе волчьей территории, и вдруг остановился у пышного куста. — Здесь поворот, где есть тропинка, ведущая к его дому. Ёнхо моросил следом и ощущал среди запахов леса и единственного человека еще один, очень похожий на Тэна. А ещё он узнал запах Верховных Владык. Он был повсюду. Неизвестно, чем грозило присутствие множества верховных волков, но Ёнхо понимал, что это явно не к добру. Размышляя, он не заметил, как Человек замедлил свой шаг. — Вот и хижина, — сказал он с едва заметной робостью. Немного погодя, Тэн юркнул внутрь строения. Волки предпочли не высовываться из-за густого кустарника, чтобы никто из других людей не увидел их, но затем Ёнхо словно что-то толкнуло вперёд. — Ждите здесь, — сказал он через плечо. Хансоль и Тэиль проворчали, но подчинились. Всунув в хижину лишь кончик носа, Ёнхо вдохнул запахи: Тэн и старый мудрец, сухие растения и оленья кожа. Запах костра, дыма и немного медвежьей шкуры. — Входи, Оборотень, — прозвучал старый голос. — Не бойся. Не обратив внимания на странное имя, Ёнхо осторожно вошёл. Старый самец, ростом еще ниже мальчика, сидел в дальнем конце помещения, в каком-то странном, высоком ложе. От него пахло болезнью и скорой смертью. Будь он оленем или лосем, он стал бы добычей, подумал Ёнхо и устыдился своих мыслей: негоже так думать о семье своего Человека. Тэн легко коснулся плеча старца: — Это он. Волк сказал, что его зовут Ёнхо, когда произошло… это…превращение. При всей неловкости, какую серо-бурый зверь ощущал, Ёнхо не чувствовал себя чужим. Он подошёл ближе, склонился перед старым самцом и приветственно лизнул его руку. Стоявший поблизости Тэн мягко положил руку Ёнхо на голову, и он, обернувшись, лизнул и его. За стеной хижины сопел и фыркал Хансоль, жаждущий узнать причину сбора, Тэиль бродил где-то поблизости. — Ты наверняка задумывался, почему ты отличаешься от других, почему тебя так влечёт к людям. Всему этому есть объяснение: ты — избранный. Таких, как ты называют «оборотнями». Это существа, которые посланы Великими Духами для сохранения Гармонии. Мой внук к тебе привязан, потому что он тоже избранный, он — твоя пара. Ёнхо недоуменно взглянул на своего Человека, вдруг запахшего смородиной пуще прежнего, — он, опустив глаза, разглядывал свои прямые ноги, покрытые шкурами зверей от холода. «Тэн, — исправил себя он, — а не просто мой Человек». — Попроси своих друзей войти, — продолжил старый человечий самец. Волки тут же вошли внутрь и почтительно поздоровались с людьми. Тэиль лег у огня и положил морду на свои лапы. — Есть древняя легенда, что есть избранные волки, издавна предназначенные к тому, чтобы быть вместе с людьми. После строгих запретов, наставлений о трех ненарушаемых законах вдруг услышать, что на деле все наоборот, было для волков слишком необычно. — Многие из людского рода уже не верят, что это — правда, и я не удивлюсь, если волчье племя тоже считает иначе. Но такова истина. Когда люди перестают общаться с избранными волками, стражами природы, они забывают о своей причастности к Гармонии вокруг. Люди начинают убивать и разрушать: ведь мы такие существа, не понимающие о важности сохранения природы в целости. Остановить человека, который без конца уничтожает других существ и рушит мир вокруг себя, способны только избранные волки. Старый голос задрожал и Тэн взял старика за руку. Другую руку пожилой человек протянул к Ёнхо. — Когда ты спас моего внука, я принял это как знак. Возможно, ты и займешь место верховолков и вы с Тэном будете направлять свой народ. Ёнхо словно прирос к земле. Он не мог просто взять, поверить всему, отказавшись от всего, что говорили ему вожаки и члены стаи. А старый человек, пусть и родня его мальчику, все же не из его стаи, а из племени людей. — Я вижу, ты мне не веришь. Поэтому тебе нужно прийти на Собрание, через две ночи после новорожденной луны. Тэн тебя приведет. Только тебя, без друзей: спрятать всех не получится. Ёнхо согласно рыкнул. — Вот и хорошо. Ступайте. Пожилой мужчина закрыл глаза и почти слился со стеной, дыхание его замедлилось, голова легла на плечо. Тэн наклонившись, коснулся губами его лба и выбрался из хижины. Ёнхо и его друзья, ткнувшись носами в Тэна, последовали за ним, ступая как можно тише. Забежав вперёд, Тэиль и Хансоль нашли клочок пустого поля, где с травы сыпался талый снег, но земля ещё не промокла. Тэн аккуратно сел и протянул к Ёнхо руки — волк, стряхнув с себя тяжкие мысли, улегся рядом, и Человек положил голову волку на спину. Удивительно, как Ёнхо успел за последние три дня соскучиться по маленькому человеку. Удивительно, как за последние три дня, Ёнхо успел понять, что влюбился. Поначалу Ёнхо, твёрдо уверенный, что со временем он сможет оставить, спасённого им Человека одного, думал, что это всего-навсего лишь «склоность». Такое было нередко в стае: волки-самцы могли проявлять склонность к самке, и эти временные узы не заканчивались переходом в брачную пару. Шли дни, и Ёнхо со временем начал понимать, что склонность к Человеку у него всё крепла и крепла, и совсем скоро дала знать о себе ощущением пустоты, которая настойчиво, жадно требовала заполнения каждый раз, когда Ёнхо не был с Человеком. Склонность приносила с собой боль и тревогу, которые утихали только от прикосновения нежной человческой руки. В эти минуты эта склонность будто плодилась и множилась, превращаясь в необузданное нечто, пронизывающее всё волчье существо. Понемногу Ёнхо начал прислушиваться к себе. Несмотря на свои не совсем зрелые годы, несмотря на инстинкты и волчьи особенности, в характере его возникали всё новые и новые черты. В нём зарождались непривычные, новые чувства и побуждения. Эти чувства затронули в нём такие глубины, куда никогда не проникала «склонность», и Ёнхо, наконец, подавшись инстинктам, смог понять, что — это любовь. И ради любви к своему Человеку он готов был нарушать Законы, пренебрегать Заповедью, плевать на угрозы стаи и не страшиться смерти. Человек, будто поняв мысли Ёнхо, прижался к волку теснее. У серо-бурого зверя засвербило в груди, зачесался мех, но он не двинулся и не шелохнулся, чтобы не беспокоить своего Человека: ему нравилось ощущать тепло его тела, и удары сердца, и дыхание, и взгляды… — Это так странно, Ёнхо, — пробормотал Человек робко. Собственное имя из его уст так нравилось волку: оно значило, что они близки. — Порой мне становится от всего этого страшно, однако куда денешься от этого предназначения. Мой дед духовный вождь нашего племени, и я, когда вырасту, займу его место. Хансоль и Тэиль нежились в объятиях друг-друга. Ёнхо ткнулся Тэну в живот. — Духовный вождь не может править племенем, — доверительно продолжил он. — Чжухон, главный вождь, этого не позволит. Он говорит, что духовные не понимают настоящей жизни. Его раздражает, что духовные не дают им вволю охотиться. Ёнхо стало тревожно. Это была правда — чем больше люди брали добычи, тем больше хотели еще. Ёнхо было нечего ответить и нечем утешить своего человека, зарывшегося лицом в его местами жестковатый мех. Он знал лишь то, что волк должен бороться за место в стае, почитать Древних и блюсти законы охоты, заботиться о собратьях и отстаивать свою территорию. Ему оставалось лишь прижаться к Тэну и поделить на двоих тепло. — Что случилось? — заметив, как напряглось волчье тело Ёнхо, Тэн сел. Его лицо тут же расплылось в улыбке, он поместил руку Ёнхо за уши: такой жест, когда волчицы носом теребили шерсть за ухом, считался у волков проявлением «склонности». Ёнхо тихо заскулил и шутливо ощерил клыки, и через минуту он уже стоял на двух человечьих ногах, а его крепкое тело, потерявшее мех и приобрётшее человечью кожу, шутливо прижимало хрупкого Тэна к земле, катаясь по траве: Ёнхо игриво рычал и по-звериному обнюхивал шею своего Человека, и мальчик задыхался от хохота. Вскоре, наигравшись, они улеглись рядом, почти вплотную: Ёнхо, положил голову с волосами, а не гривой, на вытянутые ноги Тэна, который тут же запустил пальцы в копну каштановых волос. Тэн подал ему одежду, которую Ёнхо продел на свои задние лапы. Так было тепло, ведь на небе сгущались сумерки. Неохотно попрощавшись с Человеком — со своей парой, который, согласно Заповеди, был предназначен ему Святыми Духами, — Ёнхо подозвал к себе сонно зевающих друзей, и они вместе вернулись в стаю. Улегшись в своей берлоге, Ёнхо положил голову на лапы, уверенный, что от волнения не сможет уснуть. Однако усталость взяла свое: лишь стоило волку закрыть глаза, как его накрыло беспокойным сном. Его разбудило прикосновение руки. Распахнув глаза, Ёнхо глянул в лицо Тэна и растерянно встряхнулся. И тут же замер от осознания и страха: остальные волки спят здесь же, а час рассвета совсем близок, стая скоро проснется… Как он не подумал, что Тэн мог заявиться на поляну! А если его увидят остальные волки? Он собрался было заговорить, но Ёнхо тут же прижался носом к его гладкой щеке и встал на лапы. Тэён спавший недалеко во сне дернул ухом, Джэхён заворчал и перевернулся на другой бок. Ёнхо, сдерживая в себе желание обернуться, коснулся лбом рук Тэна, и мальчишка, ухватив его за загривок, повел за собой. Каждый миг Ёнхо боялся того, что волки могли услышать человеческий запах, пока до него вдруг не дошло, что и он сам не чувствует сладкого аромата дикой смородины, хотя Человек шел с ним бок о бок. Ёнхо недоуменно втянул поглубже воздух — от Тэна пахло обычным лесом, немного сладким кленовым соком, и иссохшими от холода растениями. Ему хотелось спросить, как Тэну удалось скрыть запах, но мальчишка потянул его дальше, не давая говорить. Отойдя на безопасное расстояние, Ёнхо остановился, в ожидании объяснений. Он вновь и вновь обнюхивал его кожу. — Это настойка, — прошептал он. — Её делают из сока ветвистого дерева, ягод черной рябины и дюжины трав. Я пока не умею её составлять, это работа деда. Он сказал, что если намазаться этой настойкой, то ни один хищник меня не почует. Волк лизнул ему ладонь. Затем область выше. — Хватит, Ёнхо, — сказал он, мягко отталкивая волчью морду. — Ты весь сироп сейчас сотрёшь! Сегодня ночь Собрания. Мы должны быть там. Вылизав ему пальцы чуть ли не дочиста, Ёнхо виновато ткнулся носом ему в бок. Тэн вновь почесал ему за ушком, отчего Ёнхо хотелось сделать с ним то же самое. — Стой!.. Чуть не забыл, — Человек достал из сумки сосуд, в воздухе разнесся запах лесных трав. Он зачерпнул рукой клейкую массу и втёр ее в густую серо-бурую шерсть. Ёнхо от неприятных ощущений потер передними лапами морду, чихнул, и вновь посмотрел на Тэна. Тот в ответ смешливо выдохнул и спрятал сосуд в сумку. — Чтобы твоя стая не заметила твой уход. Час спустя они остановились. И тут волк их учуял — и, несмотря на рассказы старого самца, Ёнхо едва поверил собственному обонянию: недалеко толпой двигались Верховные. Они сидели, спрятавшись за валунами. Человек плотно жался к Ёнхо, ощущать себя втиснутым меж двух камней было немного неуютно, но они не шевелились, стараясь дышать медленнее. Верховные волки, не скрываясь, вышли на поляну. Они обменялись взглядами и подошли каждый к своему посту. Затем по поляне пронёсся запах людей, и вскоре они тоже вышли на прогалину, в одиночку или подвое. Ёнхо ничего не понимал: Верховные Волки встречаются на Собрании с людьми? Те самые Верховные Владыки, что призваны блюсти закон и не приближаться к человеку? Люди приветствовали верховных волков так же, как друг друга приветствуют члены одной стаи. Люди, среди которых дед Тэна был старшим по возрасту, держались прямо, от них пахло уверенностью и бесстрашием. Лунный свет одевал старого самца бледным сиянием. Голосом прямым и чистым, каким вожаки зовут стаю на охоту, старик стал произносить слова в плавном ритме, которого Ёнхо никогда не слышал в людской речи, и его голос летал и вибрировал в воздухе, подобно волчьему рыку. Затем, опустившись на колени, старик склонился к старому волку, опершись на его широкую спину. Тот прижался к нему в ответ, и на мгновение они словно слились в единое существо. Затем на месте верховного волка уже стоял Человек. — Оборотни-хранители! — воззвали они. — Мы возрождаем обещание Великим Духам, данное нашими предками: обещание ограждать людей от зла внутреннего, мир — от разрушения, зверей — от ненужной гибели. Примите ответную клятву, в память древнему слову нашего первоотца. Обещаем не наносить урона человечьему племени, обещаем учить волков мудрости и помогать блюсти Гармонию. После этого люди и верховолки, которые тоже уже были людьми, легли на землю. Луна сияла ярче обычного, тонкий свет струился шелком на остальных, воздух едва не вибрировал от напряжения. — Всё, нам пора, — прошептал Тэн. Ёнхо мотнул головой. Положив лапу на грудь Человека, Ёнхо, ведомый неизвестными себе инстинктами, прижал мальчишку к земле — давая понять, что ему нужно остаться с ним здесь и сейчас. Отпрыгнув от него, волк задрожал всем телом, и ощутил нестерпимую боль, мгновением позже заменившуюся секундной эйфорией. Подцепив чужие руки своими-человечьими, он притянул мальчика к себе и прижался грудью к его продрогшей спине, обвивая сильными руками маленькое тело. Сердце Тэна ускорило бег, волчье тоже забилось в бешеном ритме. Ритуал поклонения близился к концу, и вскоре дедушка Тэна вышел из каменного круга, за ним последовали и остальные люди. Или волки? Ёнхо уже не разбирал, кто из них был таким же, как он «избранным». — Собрание закончилось, — прошептал Тэн, пытаясь унять свой ускоренный пульс. Губы Ёнхо невесомо парили над его шеей: движения были неловкими, но для Человека не было ничего приятнее, чем ощущать на себе прикосновения этих неопытных губ. Руки Ёнхо, сильные и человеческие, спустились ему на бедра, проведя пальцами по чувствительной коже под пупком и заставив Тэна задрожать. Для Ёнхо было странным, что Человек так реагировал на каждый его новый шаг, но ему нравились эти ощущения. Нравилось то, что он делал. Человек запустил руку ему в волосы. Одно только ощущение этих пальцев едва не заставило его заскулить, и он подавил порыв прижаться к чужой руке сильнее. — Мне нужно проводить дедушку, — неуверенно выдохнул Человек. — Слишком опасно оставаться здесь. Ёнхо мотнул головой. Желание неистовым потоком било куда-то в грудь — никогда ещё Ёнхо не чувствовал столь сильных желаний обладать кем-то. Прежде чем он успел схватиться за вдруг вырвавшегося Человека, тот уже спустился с валуна и скрылся за стеной стройных сосен, вздымавшихся в небо. Ёнхо собирался было двинуться вслед, но увидел, как верховолки, в своём прежнем обличье, смотрели в его сторону. Единственное, что ему оставалось — протяжно завыть.