Розалина
Расставание с мамой — это, пожалуй, самый драматичный момент. Не важно, сколько тебе лет: пять или семнадцать. Когда ребенок цепляется за мать и просит, заливаясь слезами, чтобы она не уходила, отцу приходится чуть ли не силой отрывать от нее кроху. Я не видела свою мать двенадцать лет. Помню, как она уходила из дома под предлогом, что едет на море. Я, вспоминая это, очень долго смеюсь из-за того, какую глупость сказали мне. Через три месяца отцу сказали, что ее нет в живых. Когда мне было семь, следователи сказали, что это убийство, так как тело не нашли. — Прошу Вас, графиня, садитесь. — Мама подставила мне стул. Не отрывая взгляда от лица родительницы, я присела на предложенный стул. — Брент, Саймон, можете выйти? — А…Мы… Ты… Ты… Ты что, с ума сошла? — Пожалуйста. — Попросила я. Когда парни вышли, я быстро повернулась к маме и бросилась ей в объятия. — Девочка моя…Конец Розалина
***
Себастьян
— Госпожа, обед… — Запнулся, не обнаружив в кабинете девушки. Я подошел к столу и взял листок бумаги, на котором ровным подчерком было написано:Мысль о Вас делает меня счастливым, и я несчастен моим счастьем, ибо могу только думать о Вас. Самая роскошная мечта стоит меньше самой небогатой существенности; а меня ожидает богатая существенность: что же и к чему мне все мечты, и могут ли они дать мне счастье? Нет, до тех пор, пока Вы не со мной, — я сам не свой, не могу ничего делать, ничего думать. После этого очень естественно, что все мои думы, желания, стремления сосредоточились на одной мысли, в одном вопросе: когда же это будет? И пока я еще не знаю, когда именно, но что-то внутри меня говорит, что скоро. О, если бы это могло быть в будущем месяце!.. Поздравляю, графиня Фантомхайв, с наступающим великим праздником, с коим прошу принять труд: Поздравить от меня и почтенного господина Ливера. Приглашаю Вас на бал, который состоится двадцать четвертого июня в два часа дня. Граф Фонтэйн
Я нахмурился. Где граф Фонтэйн мог видеть Рози? И это признание… Не спорю: Розалина красивая девушка. Я сам ее часто вспоминаю. Она была для меня совершенством — невысокого роста, с хорошо сложенной фигурой. Изгибы тела красноречиво заявляли о грации. Ее полу-ухмылка становится загадочной, когда хочет мне на что-то напомнить. Ну уж нет, Розалина не пойдет на бал. Я сел за стол госпожи и стал писать.Друг, я одна: все спят, а мне мешает спать то, что ты мне пишешь. Дорогой, быть может, то было величайшим событием моей жизни; быть может, то был самый полный, самый счастливый миг; лучших дней у меня не будет, я их не приняла бы. То был последний взгляд, с которым я должна была уйти, а между тем, я думала, что должна слушать Вас вечно; когда я проезжала по аллеям и под деревьями, в тени которых Вы были, то мне казалось, что я должна уцепиться за каждый ствол, — но исчезли знакомые зеленые пространства… давно исчезло и Ваше жилище… и у меня ничего не осталось, кроме моего горячего желания… и слезы лились… от этой разлуки…
Меня передернуло. Никогда не писал писем от лица девушки. Я встал из-за стола и направился на кухню. — Себастьян, уже все остыло! — обиженно произнес Финни. — Мэйлин! — позвал я служанку. — Да… Себастьян. Я отдал ей конверт и еле заметно кивнул. — Ой, а что тут у вас так вкусно пахнет? — в помещение вошла Розалина.Конец Себастьян
***
Себастьян подхватил на руки девушку и телепортировал в ее спальню. — Ох, спасибо. — Улыбнулась Рози. — Я уж думала, что самой придется подниматься в спальню через двести сорок четыре ступеньки. — Она посмотрела на его пылающие огнем глаза и от неуверенности добавила: — Процесс не из приятных. Подойдя к ней ближе, Себастьян увидел в её широко распахнутых, смотрящих на него глазах затаенное ожидание. Протянул руку, касаясь щеки, убрал непокорный локон, спадающий волнистым водопадом на щёку. Розалина вздрогнула от прикосновения. С затаенным интересом ожидая, что же будет дальше. А дворецкий, глядя в ее широко раскрытые глаза, прикоснулся к теплым, нежным щекам своими ладонями. Тепло, исходящее от лица, грело ладони. — Я, наверное, пойду. Себастьян, крепко ухватив ее за запястье, повалил на кровать. Он коснулся ее губ. Вкус нежных, желанных губ, робкое, но такое долгожданное ожидание сбылось, наполняя сознание новизной ощущения. И он, как мучимый жаждой путник в пустыне, смаковал по капле, впитывая этот вкус. Оторвавшись на миг от живительного источника, вдохнул, коснулся еще, короткими, быстрыми прикосновениями. Рози почувствовала, как от прикосновения его губ закружилась голова. Девушка пыталась оттолкнуть его, но Себастьян все настойчивее и настойчивее целовал ее. Снова и снова толкала его, чувствуя упругую неуступчивость, и так завязалась борьба. Губы, слитые в простом касании, приобрели жар, упругость, рождая страстный поцелуй. Себастьян прервался, задумавшись, начал вглядываться в ее залитые слезами глаза. Слезинка, скользнув по пылающей румянцем щеке, сорвалась и исчезла в складках белоснежной простыни.