Горничная

      Я стояла в дверном проеме, наблюдая за гостями, в частности, за стервозной блондинкой, что находилась непозволительно близко к Рину. Эта «милая» особа постоянно смеялась, строя из себя дурочку, улыбалась каждому мужчине в этом зале и со взглядом, полным отвращения, провожала в служебное помещение девушек-официанток. Мне было жаль девушек, ведь те были ни в чем не виноваты, а блондинка всеми способами высмеивала их, что было очень некорректно со стороны светской дамы. Тело мое закрывала стена, а голова прекрасно видела каждую лживую ужимку гостьи. Ком ревности встал у меня в горле. Стоп! Я ревную? К ней?! Может быть у мистера Сейбера любовь с этой девушкой, я не могу им мешать. Хотя, и правда… Я ревновала своего хозяина, ведь чувства, как оказалось, не угасли. И лишняя хромосома в моей голове вторила слова надежды: «Он солгал тебе, милая. Солгал…»       — Фи! — воскликнула я, поворачиваясь к повару. — Кто эта дама? В красном платье. Она ещё жмется к начальнику…       — О, это одна из потенциальных клиентоф мистера Сейбера. Она приходит на любую фстречу, ей бы лишь потереться около богатых… —  черт, и стоило мне говорить последнее! Филата замолкла. Она подняла голову и посмотрела на меня. Во взгляде ее были нотки недоверия, будто бы кулинар о чем-то догадалась. Я шумно сглотнула, успокаивая тем самым не вовремя подоспевшую тревогу. Фи отложила кондитерский мешок и приблизилась ко мне. Тут-то она и раскрыла, расколола мой хрупкий орешек правды. На лице появилась недобрая ухмылка, которая испугала меня ещё больше. Руки инстинктивно начали дрожать, я спрятала их за спину, но тогда дрожь прошла по всему телу. — О, моя дорогая. Я и не ожидала, что тебе до сих пор нрафится мистер Сейбер. Какая же ты дурочка, Юи!       — Что ты имеешь ввиду? — я попыталась изобразить дурочку, как сказала Фи, но Филата и думать не хотела об этом. Она нервно махнула рукой, отгоняя все ложные мысли. Мне остается только сдаться, помахать белым флагом перед лицом победителя. Я подняла руки в знак поражения. Фи довольно хмыкнула, заговорщически щурясь, тем самым выпытывая правду. Хм, но ее ласковое «дурочка» заставило меня напрячься. — Хорошо. Да, мне нравится Рин. Только не говори ему, пожалуйста. Я не переживу, если он как-то узнает об этом. А блондинка… Бесит, сучка.       — Ха-ха, она и Джи раздражает. — забавно протараторила Фи, уходя к рабочему месту. Джеймс… Он ведь должен сегодня вернуться. Повеселимся втроем, впервые за все время моего прибывания в особняке. Улыбка на ее беззаботном лице сменилась серьезной кривизной губ, а в глазах в мгновение испарилась радость. Работа не ждет, она безжалостно наказывает провинившихся своим отсутствием. Я внимательно наблюдала за мастерскими движениями профессионала, все так же думая о странной блондинке. Выглянув еще раз, я заметила девушку в компании других мужчин. Рина в зале не было. Я уселась на высоком стуле у барной стойки, беря из стеклянной вазы зеленое яблоко. Хм, кислое и твердое. Как мое настроение сегодня… Лицо омрачилось мыслью о прошедшем разговоре с начальником, который будто испарился с этого торжества. Поняв, что ожидание хоть какого-то движения будет долгим, я захватила несколько фруктов, шоколад и бутылку вина, сложила все это в черный пакет и отправилась к себе в комнату — все равно от меня проку мало.       Незаметно проскочив мимо гостей, я поднялась по второй лестнице, которая вела наверх. Хух, коридор чист, а значит, я могу пройти незамеченной. Ступая на цыпочках по черному ковровому покрытию, я медленно, но верно продвигалась к комнате. Сердце колотилось как бешеное, но стержень во мне был несгибаемым, поэтому я без особого труда добралась до двери.       — Ну вот и все. — сказала я, закрывая дверь в комнату. Поставив пакет на стол, я вздрогнула — на кровати лежал Рин, которому явно было плохо. Вот черт! Только этого не хватало этим вечером. Тяжелое дыхание распространялось по всей комнате, на лбу хозяина выступили капельки пота. Это точно какая-либо болезнь. Может, стоит вызвать врача? Нет, иначе у мистера Сейбера могут начаться проблемы с партнерами. Пулей метнувшись в ванную, я смочила тряпку холодной водой. Войдя в комнату, положила мокрое полотенце на лоб начальника, укутывая дрожащее тело в одеяло. Переносить в его комнату было бессмысленно, так как я бы надорвалась из-за тяжелой мышечной массы парня.       — Потерпи, Рин… — прошептала я, закрывая холодные руки начальника белым покрывалом. Выглядел он неважно: свинцовые веки свисали над глазами, иногда дергаясь, будто в смятении, мешки под глазами напоминали серые опухоли, ресницы блестели от проступавших слез, лоб покрывался испариной всякий раз, как я меняла полотенце. Лицо его, нежное и живое, превратилось в бледно-серое, что пугало меня каждый раз, когда я смотрела на хозяина. Эта болезнь казалась мне неизлечимой; внутри поселилась паника, что терроризировала мою душу на протяжении этих двадцати минут. Видеть больного приходилось не впервой, но ужас на кончиках пальцев и волнение в глубине сердца заставляли нервничать, будто все это происходит впервые.       Протерев лицо Рина еще раз, я посмотрела в окно. Слабый ветер разгонял застоявшийся утренний снег, далекие деревья изредка били ветвями воздух, словно возмущаясь, пышные бордовые тучи скреблись о высотные дома, цепляясь за антенны. Глубоко вдохнув, я попыталась успокоить внутреннюю панику, но надежды на такой метод было мало. Только таблетки. За дверью послышался слабый шаг. О нет, только бы это не был кто-нибудь из гостей. Я не хочу, чтобы кто-то видел хозяина в таком состоянии. Раздался тихий тонкий «писк», в котором я сразу же узнала Фи. Дверь резко открылась, открывая мне раздраженную физиономию Филаты. Видимо, за гостями никто не присматривает, поэтому она и пришла. Свои руки она держала на поясе, сжав кулаки, но после того, как взору ее открылся весь вид комнаты, костяшки беззлобно ослабили хватку, руки невольно спустились в изначальное положение, а взгляд сменился на взволнованный и испуганный. Я прекрасно понимала Фи, ведь не каждый сможет принять такую ситуации адекватно.       — Распускай гостей, — строго сказала она, подлетая к Рину. Ее руки тут же схватили полотенце, обмакивая в холодную воду, а два пальца сразу встали к сонной артерии, проверяя пульс. Взгляд смягчился, но все равно оставался серьезным и в то же время испуганным. Я встала с колен, отряхивая платье. Фи командно повторила. — Иди вниз. Я присмотрю за Сейбером.       — Но… — я попыталась возразить, но Филата резко перебила меня.       — Иди скорее, иначе мы можем опоздать. — я пулей выскочила из комнаты, сжимая в руках платок Рина, которым хотела вытереть руки хозяина. Вспоминая ужасающую картину, внутри все сжималось и немело, хотя я все еще злилась на него. Как же глупо, глупо все это вспоминать.       Я спустилась по лестнице, находя каждого присутствующего на своем месте: мужчины разговаривали о делах, молодая пара пила шампанское, а блондинка крутилась между ногами каждого, стараясь завладеть их вниманием. Я онемела прямо на пороге. Что мне говорить? Кроме правды, я не владела ничем. Правда —все, что есть у меня на данный момент. И как не прискорбно было признавать, ее я не могла говорить в первую очередь. Руки сжались до побелевших костяшек, чтобы слезы не сочились из светлых глаз. Для всех них я должна улыбаться, а хрустальные льдинки не украсят моего лица. В толпе высокомерных богачей я заметила Александра, что озабоченно смотрел на меня. Глаза его взволнованно осматривали меня, будто находя во мне что-либо уникальное, живое. Руки невольно расслабились при виде своеобразной опоры в обществе бездушных машин для денег. Найдя отдушину, мое сердце забилось быстрее, а из груди вырвался стон облегчения. На секунду мне показалось, что ноги отказали и тело готово было устремиться вниз, но сильные руки Александра подхватили меня за талию, аккуратно придерживая над землей.       — Что-то случилось? — он посмотрел в мои глаза, плавно приподнимая голову. Все происходило словно в тумане, я смутно видела черты мужчины. Точно! Мысль о Рине вывела меня из неги. Ему плохо…       — Вы ведь друг мистера Сейбера? — проигнорировав вопрос Александра, спросила я. Последний же изумился, будто я только что спросила самую глупую вещь на свете, и снисходительно улыбнулся. Такая реакция успокоила меня, Александр отпустил мои руки, заглядывая в глаза.       — Естественно. — произнес он. Я облегченно вздохнула, пытаясь успокоить обезумевшее сердце. Почему-то присутствие этого человека успокаивало, я находила пристанище рядом с другом своего хозяина. Губы забывали, как сложиться в слова, но душа кричала, молила о помощи. Собрав все силы в кулак, я произнесла:       — Рину очень плохо, нужно вывести людей отсюда… — дальше договаривать не пришлось; Александр аккуратно усадил меня на стул, протягивая стакан воды. Я еле-еле могла держать стеклянный сосуд: руки обременительно тряслись, выплескивая жидкость на платье. Александр же отошел от меня, что-то говоря одному из приглашенных мужчин; тот улыбнулся во все тридцать два зуба, переговариваясь с другими гостями. Те тоже начали смеяться, после чего направились к выходу.       Я не понимающе смотрела на картину, слабо кивая на каждое прощание гостя. Александр тем временем что-то говорил другим мужчинам. Реакция на его слова была одинаковая: люди весело кивали и удалялись в прихожую. Один из официантов, выполнявший роль дворецкого, даже схлопотал чаевые и благодарность от одного весьма привлекательного мужчины. Ноги начали предательски подкашиваться, поэтому я села на стул, успокаивая дыхание. До сих пор я не могла понять, что же здесь происходило. Словно по щелчку пальца гости в один момент испарились, осталась только прислуга, что быстро и бесшумно убирала главный зал. На кухне не было слышно грохота тарелок, дом будто вымер. Я озадаченно оглядела помещение, после чего бросила взгляд на весьма веселого Александра, что только что вышел из прихожей.       — Что это было? — я обвела комнату рукой, показывая на отсутствие гостей. На лице Александра отразилось легкое непонимание вперемешку с удивлением. Взгляд в один момент опустил меня ниже плинтуса, ведь я ничего не знала о высшем обществе, а узнавать не было ни времени, ни возможности. И все же было очень глупо смотреть абсолютно пустыми глазами на мужчину, не сказав ни слова.       — Вы не знаете? — он улыбнулся, на этот раз по-доброму. — Все, что вы увидели, было лишь формой этикета. Я только сказал, что время близится к закату, а мысли Сократа глубокими ночами не дожидались.       Шутку про философа я нашла весьма забавной, вот над чем смеялись гости. Как я поняла, это был лишь грамотный подход к делу, что мне очень понравилось. Но в глубине души что-то все же металось и находило такой метод выпроваживания немного грубым. Да, я бы не поступила так. Наверное, я ведомый человек, поэтому просто напросто не сгожусь для начинки элитного общества. И все же что-то не давало мне покоя, что-то закралось в мои мысли. Рин…       — Скорая… — изрекла я, роняя стакан с водой. Стекло неприятно звякнуло, разбиваясь на множество осколков-больших и маленьких. Прозрачная жидкость пролилась на красный ковер, делая его бордовым и блестящим. Руки вновь затряслись, отдавая болью на кончиках пальцев. — Вызовите скорую.       — У вас тремор? — Александр достал мобильник, набирая определенный единый номер Скорой Медицинской Помощи. Но это сейчас было неважно! Моя болезнь была хронической да и не опасной. А вот состояние хозяина могло ухудшиться в любой момент. С ним Фи. Я могу не волноваться, хотя… Как я могу не волноваться?! Это же Рин. Мой Рин…       — Пройдет. — промолвила я, заламывая трясущийся палец до характерного хруста кости. Фаланга приятно прогнулась под давлением большого пальца, отчего скрипнула и звякнула. Тряска ослабела и вовсе оставила мои руки. Правда боль пришла ей на смену. — Такой недуг у меня с детства.       — Вам стоит обследоваться… — начал было Александр, но сигнальная сирена прервала его речь и мои раздумья. Как быстро к нам примчались. Хотя это не удивительно, ведь скорая все равно мгновенно приедет в самый лучший район города. Мужчина отошел от меня, приближаясь к двери. Дверной звонок прозвучал также коротко, как и речь доктора, который быстрым шагом стремился на второй этаж к хозяину. Короткое «Здравствуйте», и довольно привлекательного врача уже не было видно за массивным мрамором. Александр остался со мной, помогая подняться со стула.       — Вы иностранец? — спросила я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Я понимаю, что сейчас не лучшее время выяснять национальную принадлежность, но это было единственным, что я могла спросить у Александра. Странное имя для наших земель, пусть я и сама носила исконно японское имя. Но, поверьте мне, я не принадлежала к азиатской расе, а была чистокровной европейкой, чем очень гордилась, ведь в наше время не любили смешивать кровь.        — Чистокровный русский. — горделиво изрек Александр, проводя меня по лестнице к докторам, которые уже активно вели работу, которая, я уверенна, спасет Рина. Русский? Да не может быть. Я удивленно посмотрела на друга хозяина, пытаясь найти в нем хоть что-то похожее на Россию. Ах, да… Любовь к женщинам — вот русская слабость и в то же время сила. — Я, кажется, не представился полностью. Александр Владимирович Донзо, наследник и князь Вяземский Тульской Губернии.       — У пациента типичное психическое недомогание, один из видов депрессии. — врач повернулся к нам, повторяя информацию заново. Я внимательно слушала каждое слово, стараясь не упустить ничего из сказанного. — Вам не следует волноваться; болезнь не прогрессирует, а если вы будете делать все, что я указал в инструкции, то больной очень скоро поправится.       Доктор ушел также быстро, как и пришел. В доме он оставил лишь больничный запах и ужасные воспоминания о мучениях Рина, наших переживаний и гостях. Я до сих пор не могла поверить в истинность происходящего: Александр действительно настоящий друг, таких как он практически не бывает. Я аккуратно прошла в комнату, созерцая своего хозяина. Тем временем Фи укрывала его моим одеялом, меняя потеплевшую повязку. Александр встал позади меня, заглядывая из-за плеча на своего друга. Мы в молчании смотрели на Рина, что лежал в томительной тишине, не издавая ни звука. Донзо обхватил мою руку, нажал на одну из фаланг, что издала неприятно громкий хруст, тем самым успокаивая тремор. Все мои усилия хоть как-то избежать этой болезни заканчивались ровно на том моменте, как волнение захлестывало мой разум и помутняло рассудок.       — Фрач сказал очень много полезных фещей. Я разделю обязанности на нас троих: будем поочередно ухажифать за Рином. — Фи деловито переложила блокнот, в котором были записанные указания доктора, из одной руки в другую и благодарно посмотрела на Александра. — Спасибо, Александр Фладимирович, мы бы не спрафились без фас.       Мой новый знакомый вежливо поклонился, после чего отпустил мою успокоившуюся руку. Я была безмерно благодарна за то, что этот человек не отступился, что он помог. Таких друзей мало, а у Рина их может и не быть. Но это меня сейчас волновало меньше всего. Больше всего было интересно, от чего заболел начальник. Догадок было миллион, но ни одна не отличалась здравостью и адекватностью, что пугало меня еще больше. В плену своих раздумий я и не заметила, как Александр вышел из комнаты, а Фи решила его проводить. Это было не столь важно сейчас, ибо я посмотрела на Рина. Боже, как прекрасен был этот человек, даже когда болеет. В нем все было гармонично, все складывалось в единую симфонию, что была самой восхитительной музыкой из всех. Жар потихоньку спадал, поэтому лицо казалось бледным и холодным, будто этот человек умер, скулы за такое короткое время впали несильно и напоминали легкое истощение, авитаминоз. Длинные пушистые ресницы теперь были сухими и казались более темными, веки не нависали на глазами, образовывая мешки, а покорно лежали, закрывая шоколадные очи. Не было ничего отпугивающего в виде больного человека, пусть и состояние было весьма печальным.        Я аккуратно присела на край кровати, пытаясь как можно меньше дискомфорта принести телу хозяина. Ложе тихо скрипнуло, я одернула одеяло из-под пятой точки, чтобы Рину было удобнее отдыхать. Руки так хотели прикоснуться к нему, тело жаждало прижаться к хозяину, обнять его и греть слабый организм. Не было ничего ужаснее, чем непонимание и неимение возможности. Ах, Рин, почему ты не можешь понять, что я не отвернусь от тебя и не отвергну ни одну твою мысль? Находясь в собственном мире, ты не видишь, как плачет и смеется моя душа от невзаимности твоего сердца. Я не замечаю, как влюбляюсь в тебя еще сильнее, стоит только посмотреть на тебя. И не было прекрасней вида, чем твой лик, твой портрет.        Крепко замечтавшись, я не заметила, как протянула руку к ладони хозяина и вложила ее в свою. Теплая, такая нежная и хрупкая, будто сделанная из самого живого в мире хрусталя. Я чувствовала, как пульс отстукивал самый потрясающий ритм на свете: бой его сердца. Казалось, что наши сердца бьются в унисон, идут одной тропой, с которой не свернуть, даже если очень захочешь. Нет, я никогда не захочу отойти от Рина! Пусть мои обещания и были мимолентыми, но вера в них останется жить на задворках моего сердца, в глубинах миокарда. Сжав ладонь крепче, я ощутила мужскую силу, необъяснимый покой в мужских руках был нов для меня, словно самая крепкая веревка держит тебя над пропастью. Сейчас мне хотелось довериться этому человеку, но, видимо, в данной ситуации ему придется доверять мне. Я не уроню тебя, Рин, я полниму тебя высоко над землей, чтоб ты летал. А я буду скромно смотреть, как летает самая прекрасная птица на свете. Нет тебя лучше, твое самочувствие обязательно улучшится. Я в это верю.        — Юи, дорогая, собирай фещи. Ты пока будешь жить ф покоях Рина. — я не заметила, как Фи зашла в комнату. Она стояла в дверном проеме, подперев косяк плечом, руки были сложены на груди, а взгляд доброй насмешкой колол нелепую ситуацию: я несколько минут пялилась на хозяина, держа его руку и открывая рот. Смешно, не правда ли? Я улыбнулась Филате, отходя от Рина. Одежду я перенесу завтра, а вот книги и телефон нужно было отнести сейчас. В свободное время я заскочила в библиотеку, чтобы забрать еще несколько сочинений великих классиков. Да, я любила читать, а жизнь в этом доме развила мою любовь до предела. И уже ни в одной книге не находила я письма или листа со стихотворением Рина. — Думаю, тебе понрафится ф его комнате.        Я изумленно взглянула на Фи, стараясь понять, почему не в гостевой комнате я размещу свою царственную попку. Хотя это не так важно, если мне есть, где жить, на чем спать и чем питаться. Фи вышла из помещения, оставляя меня одну. То есть не совсем одну. Но одно я знала точно: нужно было как можно скорее оставить Рина отдыхать наедине с тишиной и покоем комнаты. Взяв несколько чистых маек, ночную футболку, шорты и пару брюк, я подхватила черный пакет с провизией и направилась за Филатой, которая любезно согласилась показать мне апартаменты хозяина.        Мы далеко ушли от комнат прислуги, завернули за библиотеку и спортзал. В конце коридора находилась белая дверь, выполненная в стиле позднего средневековья. Резные узоры на створах, позолоченные ручки-все было потрясающе красиво и роскошно в обычной двери. Интересно, что же будет внутри… Филата молча открыла дверь, бросив что-то вроде «Добро пожаловать» и удалилась из этого крыла также незаметно, как и появилась. Я заглянула внутрь комнаты, осматриваясь.        — Ничего себе! — воскликнула я, роняя на пол пакет. И пусть бутылка треснет, но это было великолепное зрелище. Помещение с высоким потолком было в два раза больше моей крохотной комнатки, около левой стены стояла огромнейшая кровать, выполненная из черной древесины, которую застилало серое покрывало. Множество полок, расположенных над кроватью по желанию перфекциониста, заполняли различные книги в черных, серых и белых переплетах, расставленных по цветовой гамме от темного к светлому. В матовый натяжной потолок был встроен свет, который очень гармонично освещал всю комнату, регулируя уровень подачи света в зависимости от времени суток, поэтому в комнате было всегда светло, в независимости от дня и ночи. В противоположную стену был встроен шкаф, а точнее целая гардеробная. Наверняка, там множество одинаковых черных костюмов, рубашек и туфель на «все случаи жизни». Пол не был устлан ковром, серый паркет блестел, отражая свет белых ламп. Только около кровати был белый пушистый ковер.        Я обошла гигантское ложе, аккуратно положила пакет на прикроватную тумбу, на которой стоял элегантный ночник, и плюхнулась на кровать, портя всю гармонию и красоту помещения. Достав яблоко, я громко чавкнула, чтоб каждый уголок слышал, что здесь живет Юи! Да, теперь здесь временно живет Юи…