Горничная

      Сознание вернулось ко мне только тогда, когда первый зимний луч коснулся опущенных век. Видимо, комната Рина находилась на восточной стороне, поэтому я первая в этом доме встречала рассвет, пусть и лежа на огромной кровати, на которой поместились бы как минимум три меня. Белоснежные простыни, пушистое, легкое одеяло и пышные подушки были настолько мягкими, что я чувствовала себя внутри какого-то облака или очень теплого снега. Сегодня был чудесный день, по крайней мере я хотела в это верить. Оставалось несколько минут до будильника, хотя на сегодня, думаю Рин даст всем выходной, ибо никто при слегшем хозяине не собирается работать. Незачем. Я открыла глаза.        Окно в этих хоромах было от пола и до потолка, поэтому взору моему предстал шикарный задний двор с видом на лес. Заснеженный, он выглядел ещё более загадочным, купаясь в солнечных лучах. Невысокий забор ничуть не мешал созерцанию прекрасного пейзажа. Я лежала и думала, как прекрасен этот мир и как хороша жизнь. Ты лежишь на шикарной кровати, в твоем распоряжении королевские апартаменты, сегодня не надо работать, а на тумбе стояла бутылочка вина. Что может быть прекрасней такого ободряюще доброго утра?        — Ну вот, будильник снова портит всю идиллию. — сказала я сама себе, доставая телефон. Время на экране не радовало, 08:30 было противной комбинацией цифр, которая тут же испортила настроение. Я поднялась на локтях, убирая мобильный обратно. Вчерашний стресс давал о себе знать, тремор снова настиг одну из моих кистей, заставляя мышцы сокращаться, тем самым причиняя боль. Я стиснула зубы, стараясь подавить тот рык, который вырывался всякий раз, когда тряска стягивала мои ладони. Детский недуг был ничем не оправдан, а от матери я это скрывала довольно-таки хорошо. Все начиналось тогда, когда я начинала нервничать и волноваться. Хм, последнее время я делаю это слишком часто, пора завязывать.        Приняв сидячее положение, я попыталась сосредоточиться на руках, унимая тем самым тряску. У меня это прекрасно получилось, что несомненно радовало. Александр был прав, надо сходить к врачу. Точно, я так и не поблагодарила Александра Владимировича за вчерашнее. Надо будет позвонить этому чудесному человеку, когда Рин придет в себя. Рин… Как некстати ты слег на больничный, как не вовремя обременил нас. Стоп, что я такое говорю?! Мистер Сейбер никогда не будет меня обременять, да! Я не хочу, чтобы хозяин чувствовал себя плохо.        Поднявшись на ноги, я прогнулась в спине назад; несколько позвонков забавно хрустнули. Похрустев шеей, всеми пальцами и коленными чашечками, я прошла к шкафу, точнее к гардеробной. Это была средних размеров комната с закрытыми черными шкафами, расположенными по всему периметру помещения. Выдвинув нижний, я нашла в ряд стоящую летнюю обувь хозяина — это были черные оксфорды, две пары черных и серых дерби, замшевые мокки цвета мокрого асфальта и четвертные броги цвета топленого шоколада. «Педант чертов» — прокомментировала я в мыслях, открывая следующий нижний ящик. Ого, ботинки — черные и серые чакка, кремовые дезерты, были даже кожаные челси. Следующий ящик порадовал нас обувью для отдыха — топсайдеры стояли рядком от темного к светлому и темно-синие эспадрильи на веревочной подошве. Ящик со спортивной обувью вмещал в себя столько различных брендовых кед и кроссовок, что я даже не стала разглядывать сии модели. Открыв следующие ящики, я узрела множество различных галстуков: пестрых, однотонных, с узором, омбре. Ниже находились запонки, смотреть которые я отказалась сразу же. Эта мужская безделушка бесила меня так же сильно, как парней бесят серьги у девушек. Ненужная вещь.        Засмотревшись на богатую одежду, я не заметила, как быстро пролетело время. Нужно было сходить и привести себе в порядок. Как и ожидалось от комнаты Рина, здесь были и ванная, и туалет. Я зашла в такую же скучную черно-белую комнату, открыла кран. В зеркале отражалась вполне симпатичная девушка, которая не стеснялась себя утром. Размазанной косметики было по минимуму, что радовало меня больше всякого пейзажа и солнечного утра. Я умыла лицо холодной водой, почистила зубы, бросила в рот мятную жвачку, так как после вчерашнего организм мог преподнести не очень приятные сюрпризы. Подведя брови, я почувствовала себя человеком, после чего пошла одеваться.        Из комнаты я захватила только штаны и несколько маек. Что ж, придется совращать Джи откровенным видом декольте. Заправив майку в узкие черные брюки, которые облегали мои стройные ноги и визуально утягивали их, я посмотрелась в большое зеркало в гардеробной. А что, не так уж я и страшна! Уложив волосы руками, а расческу моя дырявая голова забыла, я вышла из комнаты, прикрывая дверь. Пройдя по коридору, я рассматривала картины, висящие на стенах. Прекрасные пейзажи, восхитительные портреты — я чувствовала себя в какой-нибудь картинной галерее, когда экскурсовод с группой ушли, а ты рассматриваешь произведения искусств.        Я не заметила, как дошла до двери своей родной комнаты. И пусть я жила там всего лишь несколько недель, зато белые стены и широкую мягкую кровать запомнила надолго. Дверь была приоткрыта, пуская свет на темный офисный ковер. Хм, вроде же я закрывала ее, когда уходила на ночь в апартаменты хозяина. Я просунула голову в дверной проем, стараясь не открывать скрипучую дверь, звук от которой мог потревожить хозяина. Он лежал на кровати, по пояс закрытый одеялом, оголенный торс блестел в редких солнечных лучах, открывая потрясающий вид на спортивное телосложение. Я невольно сглотнула, стараясь не смущаться столь откровенному виду. Рин лежал на спине, рука его была протянута к краю кровати так, что кисть свисала к полу. Я улыбнулась сама себе, отмечая необычайную красоту этого человека. «Ах, вы прекрасны, мистер Сейбер! » — восклицала я про себя. Словно услышав мои мысли, Рин дернулся, открывая и тут же жмуря глаза от яркого света. Это вызвало у меня улыбку еще шире, хозяин выглядел таким беззащитным и милым, каким я его не видела даже в библиотеке или на следующий день. Голова повернулась к моей персоне, глаза, прищуренные, не привыкшие к свету, разглядывали меня, оценивая мой внешний вид. Мда, зря я взяла такую откровенную майку да еще и без кофты. Я смотрела в шоколадные глаза Рина и, сама того не хотя, тонула в них при каждом удачном случае. А он тем временем всё смотрел на меня, рассматривая мое тело, неприкрытый разрез груди, стройные ноги. Глубоко вдохов, я все же решила начать разговор.       — Доброе утро, мистер Сейбер. — я вошла в комнату, оглядывая помещение. Пахло алкоголем, некоторыми лекарствами и стерильной чистотой, которая сразу напоминала больницу. Да, по-другому я представляла болезнь Рина. Он приподнялся на локтях, отчего мышцы напряглись, демонстрируя потрясающий рельеф. Что ж ты со мной делаешь… — Вам уже лучше?       — Доброе утро, Юи. — он сделал акцент на моем имени. Я постоянно забывала называть его Рином, ведь он просил общаться с ним «на ты», пока мы наедине. Теперь очень часто мы будем бывать только вдвоем, так как Фи возложила обязанности по уходу за больным именно на меня. А я не была против, ведь время, проведенное с хозяином, было приятным и незабываемым. — Юи, что вчера было?        — Вы не помните? — я удивленно изогнула бровь, садясь на край кровати. Руки были сложены на коленях, образуя замок, голова немного опущена, чтобы легче можно было смотреть на Рина, глаза с интересом скользили по телу, укутанному в черный халат. Из-под махровой ткани виднелась широкие грудные мышцы, которые приковали бы взгляд любой красотки — такое телосложение было у нашего хозяина. — Вам стало плохо, потом я обнаруживала вас… То есть тебя в моей комнате. Тогда Александр вызвал скорую и распустил гостей.        — Эх, Сашка… — загадочно произнес Рин, грустно улыбаясь. Взор его был направлен куда-то в сторону, а глаза тут же утратили былой блеск и притягательность, что так манила меня этим утром, в начале нашего разговора. — Сколько же я с этим чертом прошел вместе… Ты знала, что он был лучшим другом моего отца?        — Откуда? — я саркастически изогнула бровь, отворачиваясь от Рина. Окно моей спальни выходило на главный двор. Проще говоря, вид был не таким притязательным, как пейзаж, обозримый из комнаты хозяина. Сейчас было не так темно, поэтому белесые звезды блекли с каждым приходящим лучом, с каждым последующим часом. Но сегодняшнее небо манило своей загадочностью. После бури и метели ночи день обещал быть солнечным и как ни на есть ярким. — Завтрак в постель или придешь на кухню?       — Ну, смотри, я беспомощный больной человек, которого вчера спасли на его собственном банкете. Как ты думаешь, могу ли я пойти на кухню после такого? Конечно, ты можешь меня отнести и… — договорить мой язвительный хозяин не успел, я резко встала с кровати, уходя из комнаты. Он лишь победно ухмыльнулся, что я не могла не почувствовать, находясь спиной к Рину. Язвите? Значит, будете жить! На прощание мне вслед было сказано еще несколько напутствий. — Иди, мой верный посланец, и без завтрака не возвращайся!       — Как прикажете, мой господин. — сам напросился. Я резко повернулась к Рину лицом и сделала реверанс, от чего тот мог спокойно лицезреть не маленькую грудь в глубоком декольте. В Средневековье благородные дамы так кланялись, чтобы король или любой другой влиятельный мужчина мог видеть неподдельную женскую гордость, и, впоследствии, жениться, взять на содержание, одарить золотом и драгоценностями. В моем же случае весь этот маскарад был лишь шутки ради. Сарказм? Так мы ответим тем же.       На мою выходку у хозяина, по-любому, была бурная реакция. Хотя, откуда мне знать, ведь я уже спускалась по лестнице, в тот момент, как из спальни раздался самодовольный смешок. Берегись, Сейбер, этот день ты запомнишь надолго!       С кухни слышался потрясающий аромат, от которого в желудке приятно заурчало. От блюд Фи, по которым я успела соскучиться, настроение становилось лучше. Я быстрым шагом прошла на кухню, где у плиты вовсю хозяйничала Филата. Девушка ловко перемешивала что-то жидкое в кастрюльке, одновременно переворачивая оладьи на сковороде. От идиллии вкуса и запаха я блаженно вздохнула, отчего кулинар обратила на меня внимание.        — О, здрафстфуй. — без энтузиазма проговорила Фи, не отвлекаясь от готовки. Настроение ее явно было не солнечным, как, например, мое, но, я уверена, причиной этому служила болезнь хозяина. Фи, наверное, очень переживала. Я тоже. Но минуты две назад, находясь в комнате с Рином, я замечала только то, что наш господин идет на поправку.       Отложив на маленькое блюдце несколько оладьев, Филата ловко сманеврировала между мной и столом, добираясь до широкого серебряного подноса. Поставив первое блюдо, кулинар таким же путем метнулась к плите, выливая содержимое кастрюли в неглубокую миниатюрную миску. Вот на всю кухню запахло чаем с различными травами. Ложка меда уже растворялась в коричневой жидкости, приводя меня в полнейший ужас — таким чаем мою персону лечила бабушка. Запахло детством, что совсем не радовало меня.       — Отнеси. — Фи командно вручила мне поднос с завтраком. Да, с ее настроением явно было не все в порядке. Такой озлобленной и одновременно опечаленной я Филату никогда не видела. Ее глаза были влажными, а белые ручки белели еще больше от сильного сжатия кулачков.       Не смея ослушаться, я молча ретировалась с подносом в руках в другую локацию особняка, стараясь ступать как можно тише. Мои домочадцы, а я имею ввиду маму и брата, постоянно жаловались на мою склонность к слоновости. В детстве я привыкла ходить не на носках, а на пятках, отбивая ритм, как в армии. Моя привычка, как и щелканье суставами, осталась вместе со мной, поэтому топала я в свои девятнадцать как маленький слоненок. Ступая по серому ковру в своих фиолетовых тапочках, я старалась не шуметь, ведь и посуда любит греметь, а еще больше — биться. Присмотревшись к еде, я обнаружила в тарелке кашу. Буэ, каша — мой самый злейший враг. И что бы люди ни говорили о полезности этой склизкой нечести, я все равно буду не любить ни манку, ни овсянку. За детство я, наверное, съела больше, чем некоторые люди за всю жизнь. Нет, каша — мой злейший враг на всю оставшуюся жизнь.       Открывая дверь в комнату ногой, а руки были заняты, я походкой от бедра прошла к столу, куда поставила тарелки и кружку чая. Напиток еще Рин мог выдержать, но кашу…       — Овсянка, сэр. — я с видом благородного джентльмена приблизилась к хозяину, выставляя на специальный столик тарелку с «ужасом детства». От реакции Рина мне захотелось покатиться от смеха: губы скривились в презрительном плевке, глаза сначала сузились, а потом резко раскрылись, на лбу появились складки морщин, а брови поднялись так высоко, что, казалось, сейчас соскочат с лица. Я рассмеялась от такой картины, на что Сейбер лишь хмыкнул, отодвигая тарелку на край столика. — Ну, что ты, капризуля, не хочешь кушать? Каша очень полезная…       От остальных похвал овсянке я воздержалась, так как, если бв еще хоть слово, я не сдержала бы рвотные позывы. Пусть это блюдо готовила сама Филата, от этого каша вкусней не становилась. Да, мне немного жаль хозяина, потому что бедняге приходится давиться полу-сырыми оладьями, запивая все это не самым вкусным чаем.       — Точно, она хочет меня убить. — Рин перевернул оладушек вилкой, после чего с подозрением покосился на чай. Зависти не было. Было сожаление. Да, заболеть и лечиться такой гадостью, не самый лучший расклад. — Сегодня, значит, буду голодным.       — Эм… — я посмотрела на поднос, который отражал грустную мордашку Сейбера. — Лежи здесь и никуда не уходи.       — Как же так?! Я только что собирался на важную встречу… — Рин широко улыбнулся, провожая меня веселым взглядом и звонким мужским смехом. Быстро преодолев расстояние от комнаты до кухни, я подбежала к Фи, которая теперь уж хлопотала над нашим завтраком. Это, слава Богу, была не каша, а ароматные панкейки с большим обилием кленового сиропа. Желудок радостно заурчал, как только передо мной оказалась огромная тарелка с чудом кулинарии.       — Я у себя поем. — коротко бросила я, забирая чудно пахнущий завтрак. Филата, не моргнув и глазом, продолжила заниматься мытьем посуды. Прихватив из холодильника пакет сока, я направилась к Рину, чтобы разделить с ним панкейки. Диета диетой, а питаться нормально все же надо. Я зашла в комнату, закрывая ногой дверь. Не думаю, что Фи обрадуется, увидев мистера Сейбера с куском моего завтрака во рту, поэтому, когда я поставила тарелку и сок на стол, закрыла дверь на ключ. Благо, он был только у меня. Вообще, у меня были ключи ото всех комнат. — Bon appétit, monsieur!        — У-м, как вкусно! — воскликнул Рин, отправляя в рот еще один кусочек панкейка. Я внимательно следила за хозяином, пытаясь не обращать внимания на урчащий живот. Видимо, начальник все же заметил мое чувство голода. Сейбер аккуратно насадил еще один кусок на вилку, обмакнул его в кленовом сиропе так, что с припухшей выпечки стекали ароматные капли карамельного оттенка. Он приблизил порцию к моему рту и сказал. — Ну же, открой ротик.        Смутившись и полностью покраснев, как рак, я все же откусила немного чудной сладости, в душе благодаря Бога за такой восхитительный завтрак. Карие глаза внимательно следили за изменением моего лица: от хмурого до светящегося радостью. Мне не хотелось смотреть на Рина, но любопытство взяло верх. Я взглянула на своего хозяина, такого милого и невинного, не такого, какой был вчера. Наверное, я вижу его настоящего. Интересно, видела ли такого Сейбера Фи? Но сейчас мне было совершенно плевать, ведь, пока мы вдвоем, ничего не может произойти. Ха, думаю, как главная героиня в дешевой романтической истории. Мозг все же переборол во мне всякую чувственность, я отвернулась и, пожелав приятного аппетита, удалилась из комнаты, оставив Рина в недоумении доедать свой завтрак. Так будет лучше. И для него, и… Для меня.       Закрыв дверь в комнату, я облегченно выдохнула. Хотя сейчас я начинала понимать, что поступила по-дурацки, ведь, кроме как разговором с Рином я ничем не могла занять этот день. Джеймс пока не возвращался, поэтому поорать песни или просто пообсуждать интересные светские сплетни мне было не с кем. Фи сегодня была какая-то грустная, так что с ней не развлечешься. Интересно, почему у неё такое плохое настроение? Конечно, смерть отца никак не должна ее радовать, да и предпосылок неважному настрою находилось предостаточно, но быть настолько убитой и нелюдимой, что было не свойственно общительной блондинке, казалось, не имело весомого повода. Я стояла посередине коридора, как вдруг услышала рингтон собственного мобильника, который как назло лежал на тумбочке в новой комнате. Быстро передвигая ногами, я растерянно ринулась к источнику звука, который никак не хотел успокаиваться, вибрируя под забавную «Мелодию По Умолчанию». Бешено ворвавшись в комнату, я на ходу подхватила телефон, легким движением пальца снимая тот с блокировки. Звонила Би… Давненько я не слышала ее забавный звонкий голосок.        — Ну здравствуй, Биша! — воскликнула я, падая на мягкий матрац. Ортопедическое чудо прогнулось подо мной, подстраиваясь под форму моего позвоночника. Я облегченно вздохнула, на что моя подруга звонко хохотнула, приветствуя меня так же добро и задорно.        — О, моя дорогая! Не ожидала тебя услышать, ты ведь такая занятая… — этот сарказм я готова выслушивать вечно. — Как поживаешь? Как Мистер Сейбер?        — Живу я, в принципе, хорошо. Рин заболел, так что я пока что ухаживаю за ним. И да, я не занятая! — свой длинный монолог я вынуждена была прервать — из динамика послышался знакомый мужской голос. Я насторожилась, в памяти сразу всплыл образ того человека. — Слушай, Биша, рядом с тобой, случайно, нет Джеймса?        — А-ха-х, Джи, перестань! Да, он рядом со мной. Мне так хорошо с этим проказником… Он сказал, что взял неделю отпуска ради меня! — дальше я не могла слушать. Сердце сжалось. От обиды, от самой чудовищной обиды. Flashback        — Ну, давай, подруга, рассказыфай! Как у тебя дела на личном фронте? — весьма нетрезвая Филата разливала остатки Бордо по высоким винным бокалам. Вечер понедельника плавно перетекал в ночь, а наше обсуждение французской моды перешло в откровенности про мужчин. Я ожидала этого, ведь у девушек есть три постоянные темы, если компания больше двух персон: карьера, мода и парни. И вот, мы медленно, но верно подходили к финальному рубежу разговора.        — Ты же знаешь, теперь моё сердце для Рина закрыто на несколько замков. — воскликнула я, гоняя по бокалу темно-алую жидкость с приятным, терпким ароматом Франции. — Конечно, его отказ оставил в моем сердце неглубокую рану, но не он первый, так сказать. Переживу! И не такие отморозки попадались. Вот лучше ты скажи, как у тебя с мужчинами?       От моего вопроса Фи покраснела, отводя взгляд. Смотреть на такую милашку было очень приятно, особенно мне, человеку, которого невозможно опьянить вином. Я нагнулась ближе, всматриваясь в блестящие глаза девушки. Ресницы немного намокли, поэтому слиплись, что придавало Филате кукольную миловидность. Глядя на меня и на мой хищный взгляд, Фи тяжело вздохнула, быстро и небрежно перебирая пальцами.        — Ну, понимаешь. Он не из богатого сослофия, скорее, такой же рабочий класс как и я. Мы ладим, очень хорошо ладим. И… У нас лаже было пару раз. Ну… Это! — Фи покраснела, а во мне проснулся Шерлок Холмс. Процессы дедукции в моей голове стали протекать с бешеной скоростью. Увидев мое сосредоточенное лицо, Филата не выдержала и добавила. — Ты его знаешь.        — Постой, так это…        — Да!        — Нет! Ты серьезно? Это Джеймс?!        — Да! Да, да, да! Я жду не дождусь, когда он фернется из отпуска с сестрой…        — Это замечательно, Би. — без энтузиазма проговорила я, сбрасывая звонок. Слушать дальше не было ни сил, ни желания. Абсурдно и глупо винить Бишу в том, что Джеймс сейчас с ней, а не с сестрой, но… Мне хотелось заорать. Заорать так громко, чтоб даже птицы покинули нагретые ветки деревьев. Как же так?! Как получилось, что этот кабель…       Я быстро выбежала из комнаты и рванула по коридору. Куда? Сама не знаю. Ноги несли меня вперед, и только повороты направляли меня и мое сознание в правильное русло. А так ли это? Было обидно. Сочувствие к Филате с каждым шагом пересиливала ненависть к Джеймсу. Нет, теперь я никогда не назову тебя ласково. Биша, ты не виновата. А кто виноват? Случай… Все решил проклятый случай. Зачем Джеймс тогда поехал за моими вещами? Зачем Би оказалась дома в тот злополучный час? Всего бы этого не было, если бы не…        — И куда ты так торопишься? — я и не заметила, как наткнулась на Рина, который, видимо собирался принимать ряд водных процедур. Белое полотенце на плече еле-еле прикрывало оголенную грудь и плечи, скрытые под тонкой тканью халата. Чуть взъерошенные волосы придавали моему хозяину некого озорства. Хотя с этого утра ничего не изменилось.        — Я… Я… Все плохо, Рин!