It's all for the family

Майлз не знал, сколько дней провел в этом крохотном трейлере на окраине неизвестного городка, потому что стоило ему только проснуться после первой ночи, проведенной здесь, и вспомнить о случившемся, как время просто перестало существовать. Было достаточно всего одной короткой мысли, одного осознания, чтобы окружающая реальность потеряла для него всякий смысл. Он ел, спал, принимал душ, смотрел телевизор на полном автоматизме, но даже эта способность временами подводила его, и Кейн замирал с недопитой кружкой чая, забыв сделать глоток, или терялся в очередной сводке новостей, не сразу узнавая братьев и отца на фотографиях, мелькавших на экране. Порой Майлз был не в силах определить, смеркалось уже или — наоборот — светало, очнувшись после очередного провала или же лежа в постели в течение нескольких бессонных часов, вслушиваясь в размеренное дыхание Алекса в нескольких сантиметрах от себя. Кейн не ощущал ни горя ни страха, не думал о том, что произошло, даже несмотря на то, что сам искал репортажи о своей семье, бесконечно переключая с канала на канал, пока Тернер не отбирал у него пульт и не выключал звук. Это был всего лишь шум и пустые комментарии равнодушных полицейских, которые моментально стирались из памяти, ничего не оставляя после себя. Иногда в эфир вставляли сюжеты, снятые около дома Фрэнка, и на долю секунды ему становилось немного грустно, но все быстро проходило, потому что после этого обычно показывали его самого. Ему не то чтобы не нравилось видеть себя в телевизоре, просто Майлзу почему-то было неуютно смотреть на свою старую фотографию, снятую на вечеринке несколько лет назад для какого-то таблоида. Он уже не помнил, когда был тем человеком, но журналисты, похоже, считали, что в его жизни ничего не изменилось. Правда, сейчас, в их отрезанном от остального мира кемпере, все это не имело никакого значения. Временами его посещала мысль, что ему придется остаться здесь навсегда, и он был не против. Алекс все это время был рядом, но Кейн не обращал на него внимания. Пару раз тот пытался с ним заговорить, вот только Майлз не понимал суть вопроса, поэтому просто молчал. Тем более ответ требовал слишком много сил, которых у него не было. У него вообще уже ни на что не было сил. Как ни странно, Тернер совсем его не раздражал, даже когда настойчиво уговаривал поесть. Кейн всегда сдавался, правда, не сказать, чтобы в своем нынешнем состоянии ему хотелось с кем-то спорить. Чужое ненавязчивое присутствие успокаивало, однако он понял это только тогда, когда Алекс неожиданно исчез. Майлз не знал, что его разбудило: просто в один момент открыл глаза и обнаружил, что лежит на разобранных диванчиках, соединенных в неудобную двуспальную кровать, в пустом темном трейлере. Кейн не мог объяснить, что именно ему подсказало, что Тернера не было в кемпере, но ни на секунду он не усомнился в этом. Он остался совсем один, и осознание этого факта заставило его вскочить с постели и начать метаться по комнате. Паника поглотила все его мысли, не давая сосредоточиться. Майлз не чувствовал ничего кроме удушающего страха, от которого кружилась голова, и тряслись руки. Казалось, отсутствие Алекса вызывало физическую боль: от нее жгло в горле и сдавливало грудь, и Кейн, совсем не отдавая себе отчета, выбежал на улицу, отчаянно надеясь, что от этого ему станет немного легче. Ничего не изменилось. Наоборот, вид темной безжизненной парковки кемпинга, подсвеченной тусклыми фонарями, только усилил его тревогу. Одиночество здесь ощущалось еще острее, чем в окружении тонких стен трейлера, которые все же создавали иллюзию безопасности. Стоя на том самом месте, где Алекс несколько дней назад припарковал их временную машину, и на котором теперь оставались только вмятины от шин, Майлз чувствовал себя самым беспомощным человеком на свете. Страх гнал его вперед, и Кейн поддался ему, сделав два неуверенных шага, постепенно ускоряясь, пока не перешел на бег. Гравий впивался в его босые ноги, но он не обращал на это внимания, как и на то, что футболка и боксеры совсем не спасали от промозглого осеннего холода, превращавшего каждый выдох в пар. Через несколько десятков секунд гравий сменился ровным асфальтом, и Майлз бы этого не заметил, если бы не резкий визг тормозов и ослепляющий свет фар, которые сбили его с толку и заставили остановиться. В груди закололо, вынуждая его согнуться пополам. Паника на мгновение вытеснила все вспоминания, все остальные эмоции, и он бы точно затерялся в ней, если бы кто-то не схватил его за плечи и не прижал к себе. — Майлз? Что ты тут делаешь? — голос Алекса сначала показался ему галлюцинацией, словно его собственный разум пытался его обмануть, но объятье было настоящим — Тернер действительно стоял перед ним, и это помогло ему немного прийти в себя. Кейн осознал, что его трясет, только когда Алекс снял с себя толстовку и попытался кое-как натянуть ее на него. Ему все еще было тяжело заставить себя говорить, но сейчас Майлз хотя бы знал, что бы мог сказать. Он был рад, даже счастлив, что все закончилось, что его не бросили, что все его страхи были напрасны. Тернер сначала хотел отвести его к машине, но Кейн не мог отпустить его руку, так что им пришлось вернуться в трейлер пешком. Только его это совсем не беспокоило: страх уступил место всепоглощающему облегчению, заглушавшему все другие чувства, в том числе пронизывающий до костей холод и боль от расцарапанных ступней. Кемпер теперь казался таким родным и знакомым, словно он жил здесь всю свою жизнь. — Я только припаркую машину и вернусь. Всего пара минут, Ма, — Алекс усадил его на кровать и, высвободив ладонь из его хватки, исчез настолько быстро, что Майлз даже не успел запротестовать. Эйфория отступала, но страх не возвращался, уступив место гнетущей тревоге о том, что с Тернером может что-то случиться прямо на парковке, но он убедил себя не думать об этом. Дрожь с каждой секундой становилась все невыносимее, отнимая остатки энергии, и Кейн лег обратно на подушку, закутавшись в одеяло, которое все еще сохраняло тепло его тела. Самое время было попытаться уснуть, но у Майлза никак не получалось успокоиться, потому что Алекс был где-то снаружи, там, где могло произойти что угодно. Поэтому он напряженно вслушивался в шуршание гравия и низкий гул мотора, пока все наконец не стихло, и через несколько нестерпимо долгих мгновений не открылась входная дверь. — Я не думал, что ты проснешься. Прости меня, — Тернер лег рядом с ним прямо в одежде и, накрывшись общим одеялом, дотронулся холодными пальцами до его щеки. — Утром мы возвращаемся в Лондон. Попробуй поспать. Алекс придвинулся ближе и, немного приподнявшись, поцеловал его в лоб. Только после этого Кейн позволил себе закрыть глаза и сделал глубокий вдох. Они выехали рано: небо только начало светлеть, и Майлз еще окончательно не проснулся, когда Тернер запер за ними дверь трейлера. Парковка кемпинга была такой же пустой и темной, как в самый первый вечер, но сам городок уже не спал, когда они проезжали по главной улице. Кейн заметил небольшую очередь у дверей пекарни и внезапно осознал, что в первый раз за несколько дней видит кого-то, кроме Тернера. Через пару минут их машина выехала за пределы города, и маленькие коттеджи сменились сначала низкими складами, а затем серыми пустыми полями. Солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая бесцветную однообразную местность, и уже совсем скоро Майлза начало клонить в сон. Веки щипало, словно он не спал долгое время, правда, может, так все и было, потому что Кейн не помнил, удалось ли ему по-настоящему отдохнуть за все время, проведенное в кемпере. У него не получилось полностью отключиться: Майлз чувствовал давящий на грудь ремень безопасности, слышал каждую проезжающую мимо машину. Однако в какой-то момент все окружающие звуки слились со случайными воспоминаниями, заставляя его потерять контроль над собственными мыслями, полностью погрузившись в них. Кейн как будто вернулся в прошлое, переживая заново старые разговоры и малозначительные сцены: семейный ужин несколько лет назад, драка с Эваном в начальной школе, покупка первой пластинки в музыкальном магазине, кабинет Алекса, темное море за бортами яхты в Италии. Фрагменты минувших дней быстро сменяли друг друга согласно скрытой от него логике, перемежаясь с несущественными обрывочными размышлениями: кошелек и ключи могут выпасть из кармана, он забыл отдать пальто в химчистку, Тернер так и не рассказал, что о нем подумал при первой встрече. К его мыслям незаметно примешалась музыка: Майлз слышал ее как будто издалека и одновременно в своей голове. Это успокаивало, и Кейн уже было совсем забыл, что куда-то едет, если бы медленная, тягучая мелодия не сменилась звуками чужих голосов. Сначала у него получалось их игнорировать, но непонятно откуда взявшаяся тревога заставила его прислушаться. Диктор говорил о нем. Он проснулся как раз вовремя, потому что Алекс уже потянулся переключить станцию, но ему удалось его опередить и прибавить звук: «… прощальная церемония назначена на два часа. Официальный представитель Майлза Кейна, единственного оставшегося наследника империи Кейнов, заявил, что в целях безопасности вход для ее участников будет осуществляться только по приглашениям». — Говорят так, как будто я их убил. Единственный наследник, — он открыл бардачок, надеясь, что там будут сигареты, но не нашел ничего, кроме пары кассет и скомканной упаковки от чипсов. Его собственная пачка, привезенная из Лондона, неожиданно закончилась, но ему и в голову не пришло упрекать Алекса. — Тебя никто не обвиняет, — тот все-таки включил другую радиостанцию, как будто ведущий мог сболтнуть лишнего — чего-то, что Майлзу лучше было не знать. — С каких пор у меня вообще есть официальный представитель? Вот уж не думал, что стал такой важной шишкой, — Кейн не помнил, чтобы когда-нибудь слышал в новостях хоть что-то про дела своей семьи. Правда, раньше его это особо и не интересовало. — Значит, похороны в два? — Лучше все сделать как можно быстрее. — Для кого? — он знал, что Тернер не ответит, но все равно подождал несколько секунд, вслушиваясь в слова какой-то простенькой веселой песни. — Останови на заправке. Куплю сигареты. Сонливость пропала, и Майлз почувствовал себя непривычно бодрым, словно только что выпил чашку крепкого кофе. Правда, одновременно с этим пришло осознание, что ему надо очень много сделать. В кемпере все казалось таким далеким и почти нереальным, но сейчас, по дороге домой, Кейн уже не мог делать вид, что ничего не происходит. Не было сомнений в том, что его ждало что-то гораздо серьезнее, чем договорная свадьба, новая работа и еще сотни других вещей, которые случились с ним за всю его жизнь. Впереди показалась заправка, и Алекс перестроился в крайний ряд, так что Майлзу даже не пришлось напоминать о своей просьбе. Он не имел ни малейшего представления, сколько еще оставалось ехать, и нужно ли им торопиться, но судя по всему, до двух еще было время, поэтому небольшая остановка не могла помешать. В маленьком магазинчике не оказалось никого кроме сонного продавца, ответившего кивком на его приветствие. Очевидно, он был первым покупателем за это утро. Сигареты находились над прилавком, поэтому не было смысла блуждать между рядов, но Майлз все равно подошел к холодильнику у дальней стены и достал две бутылки минеральной воды: без газа — для себя и обычную — для Тернера. Это было совершенно бессознательное действие. Кейн даже не задумался о нем, пока продавец не сложил покупки в прозрачный пакет. У него не было с собой мелочи, поэтому пришлось ждать сдачу, и он не удержался и посмотрел на первые полосы лежащих газет, на половине из которых была его фотография на первой странице. Алекс был прав, его никто не обвинял, даже несмотря на то, что его счастливое спасение выглядело подозрительно и для него самого. Самым же странным было то, что парень за прилавком не обращал на него абсолютно никакого внимания, как будто все эти статьи были написаны про кого-то другого, но потом Майлз заметил небольшой экран в левом углу, на который выводилась картинка с камеры слежения и понял, почему его не узнали. За несколько дней, проведенных в трейлере, щетина стала больше напоминать бороду, под глазами появились синяки, которые из-за некачественного изображения казались почти фиолетовыми. Помятая черная бейсболка делала его похожим на человека, который пришел скорее ограбить магазин, чем что-то в нем купить, так что Кейн бы совсем не удивился, если бы продавец все это время держал руку на тревожной кнопке. Тернер стоял около машины, прислонившись к капоту и неотрывно наблюдая за входом в магазин, и Майлз запоздало подумал, что, возможно, ему не стоило так светиться. Хотя, с другой стороны, вряд ли кто-то ожидал их здесь увидеть. — Можем ехать, — он отдал вторую бутылку, но не стал сразу же забираться обратно в салон, а зачем-то задержался на пару мгновений. Парковка находилась на ветреном месте, тернеровские волосы разлетались во все стороны, и ему приходилось их придерживать, чтобы сделать несколько глотков воды. Кейн до этого не замечал, что Алекс тоже выглядел неважно: такой же уставший и потрепанный, с короткой светлой щетиной, он будто не спал всю ночь. Правда, скорее всего, так и было. — Осталось часа три. Выдержишь без остановок? — Тернер взялся за ручку двери, но не стал открывать, а посмотрел на него, дожидаясь ответа. — Без проблем, — Майлз сел в машину и, быстро распечатав купленную пачку, достал и прикурил сразу две сигареты, заранее предугадывая просьбу Алекса. Ему не нужно было смотреть на дорожные указатели, чтобы понять, что их поездка почти подошла к концу. И хоть маленькие городки, которые они проезжали, не отличались ничем особенным, Майлз каким-то непонятным образом чувствовал близость дома, словно сам воздух незаметно изменился, наполнившись чем-то хорошо знакомым и волнующим. Ему хотелось быстрее оказаться в Лондоне, но, одновременно с этим, Кейн с удовольствием бы уехал куда-нибудь подальше. Его пугало возвращение в старую жизнь, которая, впрочем, уже не могла быть такой, как прежде, как бы сильно он об этом не мечтал. Несколько дней, проведенные в кемпере, позволили ему не думать об окружающем мире и ожидающих его проблемах, но пузырь лопнул и совсем скоро ему придется стать тем Майлзом Кейном, о котором пишут в газетах и говорят в новостях, который должен что-то делать, как-то реагировать и, главное, принимать решения. И он уже сейчас знал, что не справится. Сначала Майлз старался не обращать внимания на уже почти привычное чувство тревоги, но когда идеальные виды предместьев за окном сменились промзоной, ему едва удавалось сдерживать тошноту. В бутылке как назло осталась только пара глотков воды, которые никак не могли ему помочь. Дом был совсем рядом, и Кейн внезапно осознал, что ему нужно больше времени, может быть, день, неделя, сколько угодно, чтобы просто подготовиться к тому, что должно было произойти. Но машина продолжала ехать вперед, и не было ни малейшего шанса, чтобы Алекс вдруг передумал и повернул назад, поэтому Майлзу ничего не оставалось делать, как мучительно вглядываться в каждый поворот, следя за проносившимися мимо домами и людьми, которых становилось все больше по мере того, как они пробирались ближе к центру. Всю дорогу ему казалось, что Тернер везет их домой, и это была единственная мысль, которая хоть немного успокаивала, но когда тот внезапно свернул в узкую тупиковую улочку, стало ясно, что его ждало очередное временное укрытие. Вокруг были только однотипные кирпичные таунхаусы, а на небольшой парковке стояла всего пара машин — Кейн почти без опаски выбрался из салона: здесь их вряд ли будет кто-то искать. — Отработала свое? — он обратил внимание, что Алекс оставил ключи в зажигании, как в каких-нибудь гангстерских фильмах. — Не слишком ли палевно бросать ее здесь? — Уже без разницы, — Тернер кивнул в сторону неприметной двери, почти слившейся с темно-коричневой стеной. — Нас все равно ждут. Таинственная дверь оказалась задним входом, а здание — довольно модным отелем, о котором Майлз когда-то слышал, но никогда в нем не был. Где-то внизу слышались голоса, но они не встретили ни одного постояльца, пока поднимались на самый последний этаж. К тревоге примешалось смутное ощущение дежавю, словно все события в его жизни перемешались и воспроизводились в произвольном порядке: сначала в памяти всплыла недавняя поездка во Францию и почти сразу за ней — свадьба в Италии. Отели в последнее время стали для него плохим знаком, и Кейн не знал, что его ждало здесь. Громоздкие фигуры двух незнакомых мужчин, стоявших около одного из номеров, отчетливо выделялись на фоне пустого коридора. Это могли быть те телохранители, ехавшие с ними в фургоне, но воспоминания того дня были уже не такими четкими, так что Майлз не узнал их, даже когда подошел ближе. Мужчины никак не отреагировали на их появление, и, как ни странно, Тернер тоже не стал привлекать чужое внимание, а только повернул торчащий в замке ключ, впуская Кейна внутрь. Апартаменты были слишком просторные для того, чтобы провести в них пару часов и поехать дальше: винтажные настенные часы показывали десять утра, и это значило, что им не удастся даже нормально отдохнуть. — Я в душ. Хорошо? — на этот раз Алекс не стал дожидаться его реакции, скрывшись в темном проеме, ведущем в ванную. Меньше всего ему хотелось оставаться одному, но он понял это только тогда, когда Тернер закрыл за собой дверь. В комнате стало слишком пусто, и Майлз пару минут бездумно стоял около стены, не в силах решить, что же теперь делать. Номер выглядел достаточно уютно, но Кейн все равно поймал себя на мысли, что ему не хочется здесь находится. Нейтральная обстановка создавала иллюзию безопасности, но он не доверял этому обманчивому впечатлению. По сравнению с этим отелем дом на колесах был самым надежным местом на свете. Майлз неуверенно обошел гостиную, аккуратно огибая мебель и стараясь ни до чего не дотрагиваться. Необъяснимое чувство отвращения смешалось с беспокойством, вынуждая его ускорить шаг. Через несколько секунд он был уже не в состоянии остановиться, блуждая из стороны в сторону, спотыкаясь о кресла и кровать. Невыносимо хотелось уйти, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Поэтому подходя к входной двери, ему каждый раз приходилось одергивать себя, чтобы не взяться за латунную ручку: в коридоре все еще должны были стоять их охранники, и его вряд ли бы вот так выпустили из комнаты. Тишина давила на уши, и Кейн уже почти открыл окно, но передумал в самый последний момент, потому что ему показалось, что кто-то внизу, на улице, смотрит прямо на него, и это заставило его отпрянуть от подоконника и задернуть занавеску. Майлз осознал, что они всю дорогу ехали на одной машине, и их могли выследить. Алекс вполне мог ошибиться, недооценить преследователей, и теперь им грозила опасность, от которой не спасут ни телохранители, ни закрытые двери. Ночная паника вернулась и грозила накрыть его с головой, правда, на этот раз побуждая не бежать, а прятаться. Однако, у Кейна еще были силы с ней бороться. Часть него слепо верила Тернеру, хотя тот, по сути, так и не рассказал ему план их дальнейших действий. Страх убеждал его, что плана могло и не быть, и Майлз инстинктивно закрыл лицо руками, словно это могло помочь отогнать дурные мысли. Он попытался отвлечь себя просмотром телевизора, но глупые реалити шоу раздражали, а выпуск новостей и вовсе ухудшил его состояние. Все стало ощущаться как-то неожиданно остро, и Кейн тяжело опустился в кресло, стараясь не вслушиваться в голос ведущего. Его братья умерли. Его отец умер. Его семьи больше нет. Майлз вцепился руками в волосы, не обращая внимания на боль. Все было таким неправильным, неверным, словно кто-то перепутал сценарий. Этого не должно было произойти. Он был в этом уверен. Звук открываемой двери заставил его вздрогнуть и поднять голову. Это был всего лишь Тернер, вышедший в халате из ванной. Алекс прошел к дальней стене и, отодвинув в сторону створку шкафа, начал одеваться. Кейн даже не пытался отвернуться, следя за каждым уверенным движением. — В шкафчике крем для бритья, бритва и зубная паста. В душе шампунь и все остальное. У нас есть часа полтора, так что можешь не торопиться, — Тернер подошел к нему, на ходу заправляя белую футболку в черные брюки, и Майлз с раздражением подумал, каким же собранным и свежим выглядел Алекс. Гладко выбритый, с зачесанными назад мокрыми волосами, словно ни бессонная ночь, ни несколько часовая дорога в Лондон не были способны повлиять на его внешний вид. — Я не поеду на похороны, — в горле моментально пересохло, поэтому Кейн едва слышал собственный голос. — Что? — Я не хочу никуда ехать, — он был уверен, что его сейчас будут уговаривать, словно маленького ребенка: это было заметно по тернеровскому взгляду. Майлз быстро поднялся, чтобы тот больше не смотрел на него сверху вниз. — С меня хватит. — Мы должны там быть, — Алекс говорил медленно и четко, глядя ему в глаза, но Кейн прекрасно знал этот прием и не собирался на него вестись. — Кому должны? Журналистам? Твоим родителям? Не известным мне бизнес-партнерам? Все вокруг меня постоянно говорят, что я кому-то что-то должен. Но никто никогда не спросил, хочу ли я это делать. Готов ли я к этому. Со мной нелегко, я в курсе, но ты же видишь, что я пытаюсь. Каждый чертов день! И ничего, ничего не изменилось. Я все еще всем должен, и с каждым днем все больше и больше. — Но я тоже должен, Ма. Не тебе одному приходится делать вещи, которые тебе не нравятся. Я тоже не хочу туда ехать, но от меня этого ждут. Ни у тебя, ни у меня сейчас нет выбора, — Тернер попытался положить руку ему на плечо, но он вовремя увернулся. — Не сравнивай себя со мной. Ты выбрал такую жизнь. Все эти твои обязанности, бесконечные дела. Спорим, ты сам кайфуешь от чувства собственной важности? Чертов большой босс. — Ма, прекрати, пожалуйста. — А то что? Пригрозишь мне своей большой пушкой? Ты же у нас такой крутой гангстер, — по его выражению лица Кейн понял, что нашел больное место, но уже не мог остановиться. — Меньше всего на свете я хочу быть, как ты. Мне нахер не сдались все эти сраные проблемы, угрозы, ответственность, как будто мы члены чертовой королевской семьи. Хотя нет, Алекс, мы хуже. Нас расстреливают в собственных домах. О нас говорят на каждом канале. Мы прячем оружие под подушку и скрываемся в сраном доме на колесах, словно какие-то преступники. Он не заметил, как начал кричать, распаляясь все больше из-за того, что Тернер опустил голову и даже не пытался его прервать. Майлз чувствовал, что у него дрожат руки, поэтому сжал их в кулаки как можно сильнее: — Я не выбирал этого. Мне не нужна такая жизнь. Не нужен этот гребаный бизнес, ради которого ты так рвешь жопу. Лучше бы я вообще тогда поехал к ним, чем был сейчас здесь и разгребал всю эту хуйню. От удара зазвенело в ушах, и Кейн резко замолчал, ошарашенный неожиданной болью. Пощечина будто привела его в чувство, вернула обратно в собственное тело, обессиленное истерикой. В горле саднило, а сердце билось, как сумасшедшее, заставляя его опереться рукой о стену и попытаться выровнять дыхание. — Тебе повезло. Никогда не жалей об этом. Слышишь? — тернеровский голос звучал сдавленно, и Майлзу захотелось заткнуть уши, как будто это могло спасти его от чувства вины. Он не мог даже посмотреть на Алекса, хотя ощущал на себе его взгляд. С каждой секундой чужое присутствие становилось все нестерпимее, поэтому Кейн позорно сбежал в ванную, так и не посмотрев на Тернера. В комнате были темные стены и неяркий свет, и это было как раз то, что нужно. Голова разболелась, как после похмелья, пока Майлз снимал с себя одежду. Тело казалось непривычно слабым, поэтому идею быстрого душа пришлось отмести: вместо этого он залез в просторную ванну, облокотившись о холодный бортик. Горячая вода стекала по волосам, заливая лицо и вынуждая прикрыть веки, и Кейн подчинился, позволив себе расслабиться. Несколько долгих и даже почти приятных мгновений в его голове было совсем пусто, хотя, вероятнее всего, Майлз просто отключился, но совсем скоро сознание вернулось, а вместе с ним и изнуряющие мысли, заполняя его горем, виной и смятением. Ему было ужасно жалко себя, и одновременно с этим, его мучила совесть из-за ссоры с Алексом. С другой стороны, в чем-то его слова были правдой. Он действительно не был готов ехать на похороны. Ему действительно не нравилась такая жизнь. Кейн не лгал, только все равно не следовало говорить об этом так. Не надо было вообще ничего говорить. Майлз заставил себя открыть глаза и наконец начать мыться, когда одни и те же вопросы стали проноситься в его голове по бесконечному кругу. Рутинные движения отвлекали от внутреннего самобичевания, и ему стало немного легче, будто вода вместе с пеной каким-то образом смыла часть его мучений. Он не ощущал себя лучше, но и хуже точно не стало. Наспех вытеревшись, Кейн бегло осмотрел комнату, заметив на столике пустое ведерко для шампанского: очевидно, Тернер забыл предупредить Кэти или кто еще был в номере до их прихода, поэтому спрятал бутылку сам. Это было немного низко, хотя Майлз не был уверен, что бы сделал, если бы шампанское осталось на месте. Какое-то время он старался не вглядываться в свое отражение, но бриться вслепую было невозможно, поэтому ему все-таки пришлось посмотреть самому себе в глаза: почти чужому человеку, который едва напоминал его настоящего. Последние дни прибавили ему несколько лишних лет, но еще оставалась надежда, что во всем виновата отросшая щетина, а не преследовавшее его несчастье. Крем для бритья пах почти как тот, что остался дома, заставляя его в очередной раз пожалеть, что Алекс привез их сюда. Было здесь что-то такое, что заставляло его нервничать еще больше, только Кейн никак не мог определить, что. Его мысли постоянно скатывались к семье и к еще более беспросветным перспективам на будущее, пусть Майлз и пытался себя сдерживать. К счастью, ему удалось обойтись малыми жертвами и почти не порезаться. Его внешность выглядела далекой от идеала, но теперь он хотя бы узнавал себя в зеркале, и это придало немного уверенности: ему снова можно было стать самим собой, а не притворяться кем-то другим. Обручальное кольцо все еще висело у него на шее, и Кейн, не задумываясь, надел его обратно на палец, но пришел в замешательство из-за того, что не знал, что делать с цепочкой. Наверное, стоило вернуть ее Тернеру, только ему почему-то не хотелось. Майлз успел к ней привыкнуть, пусть до этого и не носил никаких украшений. Он пообещал себе, что отдаст ее Алексу, если тот попросит, и это было самое приятное решение, принятое им за последние дни. Даже несмотря на то, что, кроме рассматривания собственного отражения, в ванной было больше нечего делать, ему все равно понадобилось несколько минут, чтобы убедить себя выйти. Майлз уже потянулся к ручке, когда Тернер постучал в дверь и тихо спросил, все ли в порядке, вынуждая его вспомнить утро перед свадьбой: такие же долгие приготовления, волнение, смешанное с ожиданием, и глупые шуточки Эвана. Все повторялось почти один в один, за исключением того, что он больше никогда не увидит брата. Кейн осел на кафель, зажав рот рукой и стараясь сдержать непрошеные слезы. Покрасневшие глаза выдавали его с головой, но Алекс не сказал ни слова, когда Майлз прошел мимо него к открытому шкафу и достал сложенное белье. В чехле висел черный костюм, так отвратительно похожий на тот, в котором он был на свадьбе. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы снова не погрузиться в расстраивающие воспоминания после того, как ему едва удалось успокоиться. Одежда оказалась новой: с футболки забыли снять этикетку, а ботинки в коробке были сложены по-магазинному, но вещи хотя бы подошли ему по размеру. Его внимание привлекла закрытая темная сумка, лежавшая на самой нижней полке. Предчувствие подсказывало, что в ней не находилось ничего хорошего, но Кейн все равно потянулся к замку. — Я помогу, — Тернер оказался проворнее него, но Майлз не собирался препираться, наоборот, послушно повернулся к нему лицом и сразу же замер, увидев, что тот достает из сумки черный бронежилет. — Все настолько серьезно? — Осторожность не помешает. Кейн наклонил голову, позволяя надеть на себя жилет. У него было столько вопросов, столько неясных мыслей, ему хотелось сказать хоть что-то, пока Тернер ловко регулировал застежки на липучке, но он не знал, что. — Фрэнк когда-то говорил, что всегда нужно быть готовым к тому, что ничего не получится, и только тогда все будет, как надо, — Майлз уже почти забыл об этом, но именно сейчас любимая фраза отца четко возникла в его памяти, и было бы неправильно не произнести ее вслух. — Он был прав, — Алекс криво улыбнулся и, на секунду задержав руку на его груди, отошел в сторону. — Одевайся и пойдем позавтракаем. Я умираю от голода. И хоть ему оставалось надеть всего лишь рубашку с пиджаком и завязать галстук, это заняло у него неприлично много времени: жилет был тяжелым и неудобным, и Кейн снова начал нервничать, когда запутался в простейшем узле. Совсем скоро ему стало жарко из-за нескольких слоев одежды, и в какой-то момент он был готов сдаться и снова поругаться с Тернером, лишь бы только остаться здесь и никуда не ехать. Но тот терпеливо ждал у приоткрытой входной двери, и Майлз понял, что не сможет опять его разочаровать. Молчаливые охранники сопровождали их по пути до лобби-бара, и ему было неуютно в их присутствии, однако Кейн убедил себя, что это для его же блага. Волнение немного отпустило, когда они наконец-то спустились вниз: в просторной комнате сидело несколько туристов, совершенно обычных людей, и Майлз был внезапно рад оказаться среди них. Алекс отвел его к самому дальнему столику, на ходу кивнув бариста за стойкой: похоже, персонал был в курсе их присутствия, но в этом не было ничего необычного. Кейн бы не удивился, если бы отель каким-то образом принадлежал Тернерам. Они молча сидели друг напротив друга, и это было непривычно гнетущее молчание, от которого Майлз уже успел отвыкнуть. В первый раз за несколько месяцев ему было по-настоящему неловко находиться рядом с Алексом, словно тот был едва знакомым человеком. Кейн чувствовал какую-то невидимую, но прочную преграду, образовавшуюся между ними, но не имел понятия, что с ней делать. Необходимо было извиниться, но ему все еще мешало то, что его слова были отчасти правдой. Это пугало больше всего. — Прости меня. Я не имел права поднимать на тебя руку, — Тернер заговорил первым, но от этого не стало проще. Наоборот, теперь ему стало еще сложнее привести мысли в порядок. — На твоем месте я бы тоже себя ударил. У него снова начали подрагивать пальцы, и он принялся вертеть полупустую пачку сигарет, не решаясь нарушить запрет и не закурить прямо в помещении. Около столика неожиданно появился бариста с едой и кофе, позволяя ему избежать продолжения разговора. Завтрак прошел в тишине: даже болтливые туристы в конце концов устали от своих обсуждений и, незаметно исчезнув один за другим, оставили их в одиночестве. Судя по настенным часам, до выхода еще оставалось немного времени. Кейн допивал уже вторую чашку кофе и думал налить третью, когда дверь, выходящая на улицу, неожиданно открылась, впуская внутрь немолодого мужчину в костюме. Он никогда его раньше не видел, но ни секунды не сомневался, что тот пришел к ним. — Майлз, это Стивен Морган, юрист твоего отца, — Алекс поднялся и пожал мужчине руку. Майлзу тоже пришлось встать, чтобы казаться вежливым, пусть у него и не было никакого настроения разбираться с правовыми вопросами. — Мистер Тернер. Мистер Кейн, соболезную вашей утрате. Я работал с вашей семьей много лет и до сих пор не могу поверить в случившееся, — для простого юриста мужчина выглядел искренне опечаленным, словно смерть Фрэнка на самом деле что-то для него значила. — Хоть я обычно этого не делаю, но учитывая вашу ситуацию, готов войти в положение. Морган положил на стол папку с документами и ручку, и у Майлза на мгновение перехватило дыхание. Его давняя и почти забытая мечта стать частью семейного бизнеса исполнилась самым отвратительным образом, и если когда-то в ней и было что-то манящее, то теперь он точно знал, чем именно для него обернется вступление в наследство. Логичнее всего было отказаться, попытаться вырваться из бесконечной спирали и просто продолжить жить как раньше. У него были деньги, а у Тернера еще оставался свой бизнес. Им обоим не нужны новые проблемы. Что бы вообще сказал Фрэнк, если бы узнал, что дело всей его жизни в конечном итоге достанется его самому бездарному сыну? — Конечно, это только предварительные оценки. У нас было слишком мало времени, чтобы подготовить все, как надо. Я еще свяжусь с вашим юристом, но пока что этого должно быть достаточно, — очевидно, мужчина по-своему трактовал его замешательство, но это было даже к лучшему. Кейн интуитивно понимал, что никто не должен знать о его сомнениях. Он посмотрел на Алекса перед тем, как взяться за ручку и начать подписывать страницу за страницей, не вчитываясь в бесконечные тексты. Не имело никакого значения, чем именно ему придется владеть, потому что и так было ясно, что на него свалилась гора непрошенной ответственности. — Я мог бы ввести вас в курс дела, если вы не против, — Морган положил руку на уже отложенные в сторону договоры, но Майлз не думал останавливаться. — Не стоит, — его ответ прозвучал слишком резко, поэтому ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы немного смягчить тон. — Давайте отложим это до следующего раза. Сейчас не самое подходящее время. — Я понимаю. Как вам будет удобно. — Никаких родственников, о которых мы не знаем? Кроме семьи Ланы, — Тернер аккуратно взял последний подписанный им документ прямо из-под его руки. — Может быть, со стороны мамы, только они не общаются с нами с ее похорон, — он положил ручку и отпил остывший кофе. Во рту было горько, но Кейн списал это на пережаренные зерна. — Хорошо. Мистер Найт передал вам, что я просил? Прошу нас извинить, но мы немного спешим, — и хоть Алекс говорил вежливо и как будто дружелюбно, все равно было предельно ясно, что ему не терпится поскорее избавиться от посетителя. — Да, конечно, — мужчина достал из дипломата два паспорта и принялся быстро складывать бумаги обратно в папку. — Еще раз примите мои соболезнования, мистер Кейн. После очередного рукопожатия юрист наконец-то ушел, а бариста забрал опустевшие тарелки и чашки, оставив на столе только паспорта. Майлз взял один из них в руки, выбрав правильно: внутри была его фотография, сделанная несколько лет назад, но обложка выглядела не такой потертой. — Новый? — он пролистал от начала до конца, но не нашел ни одного штампа, только между последними страницами оказались два сложенных листа бумаги. — Это еще что? — Посадочный талон и разрешение на въезд. После церемонии у нас самолет, — Тернер спрятал свой паспорт во внутренний карман пиджака и, встав со стула, кивнул в сторону выхода. — Нам пора. Кейн на мгновение замешкался, чтобы пробежаться взглядом по распечатанному тексту: на этот раз им предстояло прятаться не в какой-то деревушке, а в Америке. Это немного радовало, потому что находиться в Лондоне было все еще слишком тяжело. Алекс поймал его за запястье, когда он уже собирался открыть входную дверь, и, развернув к себе, посмотрел ему в глаза: — Смотри по сторонам, если тебе что-то или кто-то не нравится, говоришь сразу мне. Мы можем уйти в любое время, но попробуй дотянуть до конца, хорошо? Если что-то случится, садись в любую машину. Они все будут наши, водители знают, куда ехать. Я найду тебя в аэропорту. — Что может случиться? — конечно, Майлз и так знал ответ: на нем все-таки был надет чертов пуленепробиваемый жилет, но все равно не мог не спросить. — Прикрывай голову. Сразу иди к машине. Главное, не жди меня. Ты понял? — Тернер резко встряхнул его, не отпуская его плечо до тех пор, пока не дождался утвердительного кивка. — Тогда можем идти. Кейн надеялся немного поспать в машине, но сон не шел, уступив место нервной бодрости, не дававшей ему расслабиться. Какое-то время он пытался сидеть с закрытыми глазами, но веки как будто открывались сами собой, и через несколько неудачных попыток он сдался. Затонированное стекло искажало цвета, но все равно не могло скрыть светло-синего оттенка неба и слепящего солнца, светившего прямо в окно. На тротуарах толпились туристы, одетые не по-осеннему легко, на детских площадках играли дети, а столики перед летними кафе были заняты посетителями. Майлз никак не мог понять, как так получилось, что совсем рядом с ним существовала другая жизнь, в которой люди просто наслаждались хорошей погодой и которая была ему недоступна. Словно он жил в какой-то параллельной вселенной, из которой нельзя выбраться, и ему ничего не оставалось, как наблюдать со стороны. Кейн снова поймал себя на том, что скучает по их с Алексом дому, но не столько по самому месту, сколько по той понятной и приятной рутине, к которой оказалось так просто привыкнуть. Все это было таким реальным меньше недели назад, но теперь Майлз сомневался, что его жизнь хоть когда-нибудь будет как прежде. Он старался не пялиться на Тернера, дремавшего в нескольких сантиметрах от него, но все равно рано или поздно поворачивался к нему. Кейну вспомнилась та самая встреча в кабинете Фрэнка. Тогда было невозможно предположить, чем обернется его глупый уговор с семьей, который, по сути, истекал сегодня. Правда, одна только мысль, что Алекс захочет от него уйти, потому что ему уже не нужно выполнять обещание, данное его братьям, приводила Майлза в ужас. Может быть, за него говорил страх одиночества, но он чувствовал, что все не так просто. Однако сейчас было не самое лучше время обсуждать с Тернером их будущее, и эта неопределенность заставляла его нервничать еще больше. Дорогу около кладбища облепили припаркованные автомобили, но на стоянке на самой территории, огороженной кованными воротами, еще никого не было. — Кортеж еще не приехал? — из-за яркого солнца хотелось закрыть глаза, но Кейн заставил себя взглянуть на Алекса, который напряженно смотрел куда-то за его спину. — Постарайся запомнить кратчайший путь до парковки. Тут только один въезд, так что все наши машины будут или здесь, или у церкви. — Ты действительно считаешь, что что-то может произойти? — Я не знаю, — Тернер выглядел немного раздраженным, и Майлз не знал, было ли это из-за его вопросов, или же тот просто устал. — Пойдем внутрь. Тут слишком жарко. Дорога к церкви проходила мимо чужих могил, ухоженных и заброшенных, с незнакомыми именами на памятниках. Он не помнил, когда был здесь в последний раз: у них в семье были не приняты совместные поездки к матери, и с годами Кейн просто перестал приезжать. Это было плохо, но ему не хотелось заставлять себя только для того, чтобы выполнить формальность и лишний раз напомнить себе, что его мамы больше нет. Внутри было немноголюдно, поэтому Майлз сразу заметил троих тернеровских друзей, которых запомнил еще со свадьбы. Было странно видеть их здесь, с учетом того, что он за это время больше ни разу с ними не встречался, но, по-видимому, Алексу зачем-то понадобилось их пригласить. Кейн не стал подходить и следил со стороны, оставшись стоять около входа, где еще не так отвратительно пахло лилиями и никто не обращал на него внимания. Было неприятно осознавать, что их присутствие заставило Тернера измениться. Может быть, самую малость, но Майлз все равно уловил его расслабленную полуулыбку и смягчившийся взгляд. Конечно, в этом не было ничего необычного: судя по скупым алексовским рассказам, они начали дружить еще со школы, но ему все равно было досадно слышать тихий смех, усиленный акустикой церкви, и наблюдать за непринужденным общением. Конечно, Кейн не имел права претендовать на что-то подобное: все-таки их брак не продлился и полугода, однако, это никак не помогало заглушить снедающую его ревность. Поэтому он тихо выскользнул за дверь, наплевав на жару и гнетущее соседство могил, которые сейчас казались меньшим из зол. Майлз спрятался за углом, чтобы не встречаться с прибывающими гостями и не видеть приезда кортежа. В пачке осталось всего четыре сигареты, и, наверное, ему следовало сэкономить, ведь день обещал быть нестерпимо длинным, но удержаться было невозможно. — В следующий раз возьми кого-нибудь с собой, когда захочешь выйти. Тут слишком много чужих, чтобы гулять в одиночку, — один из тернеровских друзей появился прямо за его спиной, и это, должно быть, была их общая манера. Кейн не помнил его имени, но не собирался спрашивать. — Обязательно отпрошусь у тебя лично. — Это мои первые похороны, и твой труп сделал бы мне плохую рекламу как организатору. Кто знает, может, я решу построить на этом бизнес, — тот усмехнулся и, достав из кармана антиникотиновую жвачку, сунул в рот сразу две подушечки. — Я Мэтт, если что. Ал говорил, что ты не запоминаешь имена. — Что еще он про меня говорил? — он нехотя ответил на рукопожатие и выдохнул дым в сторону Мэтта, не заботясь о том, что это могло выглядеть невежливо с его стороны. — Моя слава идет впереди меня. — Говорил, что ты довольно хороший парень, когда не выебываешься. — В этом мы с ним похожи. — Даже не сомневаюсь. Ты первый, кому это удалось, — Мэтт хрипло засмеялся и облокотился о шершавую каменную стену. — И многие пытались? — ему не стоило спрашивать, потому что это выдавало его с головой, особенно перед другом Тернера, который обязан был заметить. — Ты сам знаешь, что нельзя стать на него похожим. Ты или такой же мудак, как он, или нет, — тот смотрел на него с прищуром, как будто ожидая его реакции, и Майлз понял, что это проверка, но его почему-то это не разозлило. — Какая удача, что нас поженили, — Кейн подошел ближе и тоже оперся спиной о выступающую кладку. — В этом я тебе не завидую, приятель. Находиться с ним двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я бы точно сошел с ума. — Вы с ним дружите с начальных классов. Это разве не одно и то же? — Ну так я всего лишь его лучший друг, а ты муж. Как ты понимаешь, разница есть, — Мэтт достал из пиджака телефон и, выпрямившись, хлопнул его по плечу. — Пора обратно, а то Алекс еще будет искать. Представь, он боится, что я расскажу тебе, как он в первый раз набухался и заблевал мне весь пол в спальне. Как будто мне делать нечего, как разбалтывать его секреты. — Ты просто идеальный лучший друг, — Майлз встал рядом с ним и неожиданно для себя рассмеялся. В конечном итоге на церемонии собралось почти столько же гостей, сколько было на свадьбе, и, как и тогда, он почти никого не знал и не мог понять, зачем их вообще сюда позвали. Правда, сами похороны тоже имели мало общего с их семейными традициями: ни отец, ни братья никогда не были верующими, поэтому все происходящее казалось странным и бесполезным притворством, которое было нужно только для того, чтобы произвести впечатление на пришедших. Кейн бы многое отдал, чтобы остаться в церкви одному и проститься со своими близкими по-настоящему, как это делают все нормальные люди, но у него не было права даже на такую мелочь. Хуже всего было то, что родители Ланы тоже должны были проходить через весь этот фарс, который, по сути, их никак не касался: они сидели в соседнем ряду, убитые горем и потерянные, но Майлз не решился выразить им свои соболезнования. Ему было слишком тяжело от мысли, что часть вины за смерть их дочери лежит на нем самом. Кейн почти ничего не слышал из того, что говорил священник и друг семьи, которого он видел в первый раз в жизни. Но сейчас это не имело никакого значения: ни проповеди, ни слезливые речи не могли изменить того, что всего в нескольких метрах от него стояли четыре темных гроба. Майлз уже забыл, какими были похороны матери: единственное, что ему удалось вспомнить — был вечер после них, когда он случайно заглянул в приоткрытую дверь кабинета отца. Фрэнк сидел на полу, все еще одетый в черный костюм, и неотрывно смотрел в одну точку, его лицо застыло, и заострившиеся черты походили на безжизненную маску. Было страшно видеть его таким, но еще страшнее стало из-за того, что тот никак не отреагировал, когда Кейн решился войти внутрь. Конец церемонии застал его врасплох: безликие мужчины в одинаковых костюмах аккуратно сняли гробы с постаментов и медленно понесли к выходу один за другим. Было в этом что-то старомодное, как и то, что их должны были похоронить прямо так, без кремации: Майлз знал, что Фрэнк бы ни за что не позволил себя сжечь. Снаружи все еще слепяще светило солнце, из-за чего происходящее казалось неправильным, словно это была всего лишь репетиция похорон, а настоящие будут потом, в более подходящих декорациях. Алекс шел в паре шагов от него, держась немного позади, и Кейн в который раз за день почувствовал себя ужасно одиноким. Все-таки это было его горе, и никто больше не мог разделить его с ним. Чувство одиночества усилилось, когда ему пришлось бросить горсть земли в разрытую до отвратительных размеров могилу матери, которая теперь становилась их общей. Когда-нибудь сюда закопают и его самого, и на этом история семьи Кейнов подойдет к концу. Вниз сыпались цветы вперемешку с землей, и Майлз не мог оторвать от них взгляда, ошеломленный мыслью, что это действительно все, больше уже ничего нельзя изменить. Его родные останутся там внизу, а ему придется как-то жить дальше без них. Он не сразу заметил подошедших могильщиков, поэтому не успел ничего сделать, когда те принялись за свою работу. Черная рыхлая почва с глухим стуком падала на деревянные крышки гробов, и, наверное, это было худшее зрелище в его жизни, которое грозило навсегда остаться в памяти. Из оцепенения его вывел громкий хлопок, похожий на взорвавшуюся петарду, но прежде чем Кейн успел понять, что произошло, кто-то схватил его за плечо и толкнул в толпу. Перед глазами мелькали незнакомые обеспокоенные лица, Майлз попытался отыскать взглядом Тернера, но сейчас это оказалось практически невозможным: забыв о правилах приличия, гости в панике разбегались в разные стороны, едва не сбивая его с ног. Ему ничего не оставалось, как поддаться инстинкту и побежать вместе с ними, спасаясь от неизвестной опасности. В отличие от прошлой ночи, ему почти не было страшно, пусть сейчас угроза была намного реальнее, чем тогда. В голове не осталось ни единой мысли, только желание бежать, вперед и как можно дальше, и он на мгновение перестал обращать внимание на тяжелый бронежилет и невыносимую жару, от которой было трудно дышать. Правда, на этот раз действие адреналина сошло на нет слишком быстро, заставляя его почувствовать себя по-настоящему изможденным. Майлз грузно осел на землю, не в силах сделать хотя бы шаг. Пот стекал под ворот жилета, впитываясь в футболку, и Кейн уже был готов стянуть с себя пиджак, но вовремя вспомнил о лежащем в кармане паспорте. И о том, что ему нужно было вернуться на парковку и уехать отсюда, как можно быстрее. Алекс говорил ему запомнить кратчайший путь. Прикрывать голову. Сесть в ближайшую машину, но он не сделал ничего из этого, и, что хуже всего, не имел ни малейшего понятия о том, в какую сторону идти. Эта часть кладбища больше походила на заброшенный парк: отсюда не было видно ни стены, ограждающей территорию, ни крыши церкви, в которой проходила служба. Но ему вряд ли удалось убежать слишком далеко. Майлз был уверен, что найти дорогу назад не будет так трудно, вот только ему абсолютно не хотелось возвращаться. Конечно, это было трусливо с его стороны — отсиживаться здесь, пока остальные разбираются с проблемами за него, но Кейн не мог ничего с собой поделать. Его грандиозное появление на похоронах изначально казалось плохой затеей, и было наивно полагать, что все пройдет, как надо. Хотя, скорее всего, он просто трус, и вся эта гангстерская жизнь ему не по зубам. Майлз не знал, сколько времени просидел так, прислонившись к дереву, среди редких опавших листьев и начавшей желтеть травы. Еще совсем недавно у него было три месяца, чтобы насладиться остатками своей свободы, у которой, правда, было совсем другое значение. Его никто не хотел убить, у него была семья, не самая лучшая, но в таких вопросах выбирать не приходится. Все изменилось так быстро, словно кто-то решил уместить события нескольких лет в жалкие полгода, и у него с трудом выходило адаптироваться. Оставалось только надеяться, что грядущие перемены не будут такими кардинальными. Несмотря на внезапно охватившее его спокойствие, Кейн все равно напрягся, услышав за спиной чьи-то шаги. Рано или поздно его должны были найти, ведь он даже не потрудился спрятаться как следует, так что удивляться было нечему. Однако у него все-таки не получилось убедить себя оглянуться назад. — Я не думал, что ты такой тупой, — в голосе Алекса было столько злобы, что это изменило его до неузнаваемости. Уже во второй раз за сутки Майлз испытал непередаваемое облегчение, которое, впрочем, теперь было подпорчено тем, что вместо объятий Тернер грубо вздернул его на ноги и потащил за собой. — Ты даже не представляешь, как ты меня разочаровал. Кейн понимал, что оправдываться не было никакого смысла, поэтому молча последовал за ним, стараясь не отставать. Алекс сжимал его предплечье со всей силы, словно умышленно хотел причинить боль, но он все равно не стал спорить: в другой руке тот держал пистолет, поэтому разумнее было держать язык за зубами. Конечно, Майлз не верил, что Тернер может ему что-то сделать, но злить его еще больше все-таки не стоило. Совсем скоро вдалеке показалась парковка, и Кейн непроизвольно ускорил шаг, подсознательно ощущая себя на финишной прямой. Вероятно, побег в Америку не решал всех проблем, но ему хотя бы не придется больше оглядываться, ожидая очередного подвоха. Почему-то казалось, что именно там у него получится начать все заново, но, вполне вероятно, он просто устал от Лондона и ожидал от поездки слишком многого. Майлз сам не понял, что заставило его обернуться: может быть, Алекс дернул его за руку как-то особенно сильно, или же это было какое-то внутреннее чутье, подсказавшее ему, что что-то не так. Правда, ему все равно не удалось почти ничего рассмотреть, потому что уже через мгновение он лежал на земле, сбитый с ног резким толчком. На этот раз выстрелы были гораздо громче: от оглушительного звука заболели уши, и Кейн непроизвольно прикрыл их ладонями. Первой его мыслью было убедиться, что с Тернером все в порядке: может быть, тот и вел себя как самый настоящий гангстер, но никто из них не был неуязвим. Майлз поднял голову, внутренне содрогаясь от плохого предчувствия, но Алекс стоял рядом с ним вполне живой и невредимый, с пистолетом в вытянутой руке. Время словно замедлилось, пока он несколько долгих мгновений искал взглядом того, другого, не сразу заметив неизвестного мужчину в черном костюме, лежащего в траве в паре десятков метров от них и с этого расстояния напоминавшего, скорее, большое темное пятно. Было очевидно, что Тернер не промахнулся. Кейн поднялся сам, не с первой попытки, но зато без чужой помощи, и на нетвердых ногах побрел к парковке, не оглядываясь ни на Алекса, ни на человека, которого тот убил. В его ушах все еще звенело, когда за ним захлопнулась дверь, и машина плавно двинулась с места к выезду с кладбища. Теперь не осталось ни единого шанса, что его жизнь вернется в прежнее русло, и Майлз это понимал.