Алый цветок во тьме

Узоры наряда переливалось под светом мелькающих фонарей. Шана сидела в своем белом платье, со сложной прической неподвижно около часа. Наконец машина остановилась. Она аккуратно протянулась к окну авто, но увидела лишь высокую, каменную стену, освещаемую фарами транспорта. Ворота медленно открылись. За ними ещё оказалась огромная площадь, и только вдалеке виднелось большое здание горящие, как свеча в темной комнате. Через двадцать минут машина достигла цели. Огромный особняк больше, чем предыдущий, такие же неотъемлемые элементы роскоши: высокие окна, лестница, уличные фонари с канделябрами. Похоже в этом мире все богаты. Она вдруг захотела сказать что-то на эту тему водителю, но… Остановила себя, вдруг стало жутко от неестественного спокойствия и беззаботности, выявившихся внутри. Безумие — её похитили и продали. Так-так-так успокоились. Лёгкие проблемы с ориентацией и памятью помогали девушке, но теперь всё вокруг постепенно приобретало чёткие грани. Скорее всего здесь тоже её напоят отупляющим спокойствием, и она не будет сходить с ума. Поскорее бы. Шана желала скрыть каждую эмоцию и мысль от посторонних. Оказаться одной. Накинь на себя маску, не снимай её, не думай, не думай. Всё это время её занимала дорога и проносящиеся мимо особняки да огромные заборы. Думай, о чем угодно только не о себе. О тех шикарных кованных воротах. Её, и правда встретили: слегка полноватая женщина с на удивление добрыми глазами. И рядом две любопытные девчонки в форме горничных. — Я здесь заведующая дома. Меня зовут Мари. Проходи, милая, не бойся. Шана чуть учтиво склонила голову, показывая, что слышит. Сил говорить не нашлось. Внешность даже у этой, по виду домашней наседки, может быть обманчива. Возможно, Мари даже жестче Эрин. Хотя для Шаны Эрин всё-таки была страшнее. Мисс внушала страх. От неё в душу он медленно просачивался подобно холодной змее. Эту женщину девушка не боялась настолько сильно, она могла даже почувствовать теплоту, идущую от неё, и всё же она её враг, как и все они. Вежливая полуулыбка, глаза, светлые, голубые, с оттенком переживания и искренности изменили отношение к ней в нейтральную, чуть положительную сторону. Шану ввели в дом. Тут всё ясно. Страны Африки голодают видимо из-за особняков Мира Демонов. Вокруг стояли служанки, чуть склонив головы, форма их отличается от той, что выдавал своим Кац. В глазах отчётливо читались удивление и интерес. Шане показались они свежее… Наивнее. — Ну чего столпились, курюхи, идите, готовьте стол, Сэр Генри сегодня задержится! — по тону и движениям девушка заметила успокаивающую её простоту домоправительницы. Неприятие к Мари всё уменьшалось. Стройные фигурки поспешили скрыться из главной залы. — Девочка, как тебя зовут? Шана смутилась — она до сих пор не представилась. Мари даже не отдёрнула её за отсутствие слов учтивости. А как ей представится…? Дыхание остановилось, девушка почувствовала будто ей нанесли удар прямо в грудь. Это проклятое имя! Будто её не звали никак. Нет, имя ей было нужно. — «И это имя вынесет все испытания, что ждут меня» — Я Шана. Красная ковровая дорожка вместе с женщиной проводили Шану в очередное пристанище. У Мари не было этого наглого оценивающего взгляда Эрин, почему-то, она смотрела с нежностью, лёгкой официальностью, будто бы провожать похищенную девушку для утех демона рядовая ситуация, хотя это было не так, её спокойствие предавалось Шане, всё растворялось. В доме Каца атмосфера неспокойная, здесь же Шане было уютнее. Могла ли она почувствовать, что обитель Каца, пару раз в год наполнялась несчастными жертвами, некоторые ждали неделями, когда их выставят на продажу. В случае побега или попытки покончить с собой, что случалось крайне редко, Кац наказывал девушек, отбивая у них желание сделать это ближайшие месяцы, поэтому тот дом его был наполнен страданиями и слезами жертв. Страдания и тьма окутывали скорее рядовые отделения его бизнеса, которые он часто проверял лично. Вот бы остаться у него, у Генри — мелькнуло у неё в сознании, отдыхая на мягкой постели. Ноги наконец переставали болеть, от новых, белых туфель, в которых девушка простояла на продаже значительное время. Не может такого быть, чтобы это было случайностью. Это всё. — «Должна быть причина» Белая ткань волнами тянулась с постели вниз, поблескивая своими узорами в свете ярких дорогих ламп. А девушка в своей новой форме была похожа на прекрасную невесту, беспокоящуюся из-за предстоящий брачной ночи. Только ничего не ощущалось лишь обрывочные мысли, которые она желала удушить и получалось. Тут было длинное зеркало. Шана подошла к нему. Искры закружились внутри. Для полного счастья и идеальности ей не доставало «принятой» в мире красоты тела, и теперь… Теперь она, глядя на своё отражение внутри неподвижно сверкает счастье, как первый снег — холодное и недолговечное, если наступишь оно исчезнет. Девушка походила на Снежную Королеву сейчас. Абсолютно бледная, на веках поблёскивали лёгкие, белые тени, а зелёные глаза полнятся печальным инеем. Если подумать, то она в этом платье, цвета пасмурного дня, и её нынешнее положение; её образ — несчастный ангел, напичканный успокоительным, лишенный чувств. Застывшая мраморная статуя, прекрасная и безсознательная. Умелые демоны желали красоты. И создавать, шлефовать её умели превосходно. «Это платье, я шла с ним в комплекте? Оно будто соткано из утренних облаков ранней весны» Ещё минут двадцать девушка рассматривала себя, кружась, наблюдая, как взлетает узорчатая ткань. На её розовых, нежных губах проскальзывала улыбка. Казалось, она растворится туманом и умчится в высь. Постучав, вошла Мари. — Шана, лучше ложись поспи. Ох, ты что ещё не переоделась? — удивлённо смотрела Мари, разводя руками.

***

Дом Сэра был уютен, в приятных тонах. Сверкающий паркет на этажах. Изысканный, чуть менее вычурный, чем у Каца. Атмосфера другая, глаза слуг внимательно-удивлённые, более весёлые. Специализация Сэра Генри не была транспортировка жертв. Злёные мальчишки, помощники конюха мечтали узреть диковинную красавицу, привезённую от самого Каца. Выглядывали из-за стен холла надеясь что Мари их не заметит. Шане дали во что переодеться, это было тёмное, домашнее и неприметное платье до колен из мягкого материала. Бонусом предложили бокал воды с «волшебными» каплями, который был выпит ею полностью. Успокоение пришло почти что сразу, позволяя мыслить только об интерьере комнаты и «что это за аккуратный цветок вон там?» Потушив лапу, Шана устроилась в широкой постели, но уснуть никак не смогла. Только, если притворяться, что спит, пока вновь не хотелось повернуться. Лежать на спине, глядеть в тёмный потолок, таки порождающий тёмные мыли невыносимо. Резким движением Шана легла горизонтально, свешивая голову вниз с постели. Ей захотелось принять именно эту позу, натянуть шею, поменять взгляд на мир. «Хм, интересно у меня уже развился «стокгольмский синдром»? Но у меня не было агрессии, или была? И к кому его развивать? К нему? Он наследный принц? Эрин сказала, что я отправлюсь к наследным принцам. Хм. Значит всё-таки «повезло», как говорил тот… А другой «их невесты дохнут как мошки»… …У них же одна монаршая семья? … Тут только один принц, он будет делится мной со своими братьями? Пожалуйста, нет. Только не это. Может он не принц, вроде к нему не было применено обращение «принц». Ни разу. Сэр и мистер. Может он не любит так называться? Кто он такой? А стадии смирения? Какие они?» На языках, что она недавно узнала, попытки успокоиться и уснуть были тщетны. Сдавшись, Шана под лекарствами думала, и думала, о мире в который попала, вспоминала слова Эрин, Каца, Роана, шепотки неизвестных ей демонов. «Жаль, что я всего лишь человек. Не будь я им или хотя бы полукровкой, то попыталась бы сражаться. А так меня точно убьют. Ужасно от своей беспомощности. Но что я могу против демонов? Ни-че-го. Даже пытаться не следует. Даже естественно, что они демоны, когда тебя мучают люди такие же, как ты, это труднее принять… Глупая мысль. Ведь демоны опаснее и могут… хотя и некоторые люди могут. А так и вроде… всё по закону: кто сильнее тот и сверху» Шана любила погружать в фантазии, и хорошо их выстраивала. Всю сознательную жизнь не ровно дышала к фэнтези и прочим сверхъестественным вещам. Читала древние истории про разных богов и божеств. Сейчас это не давало ей отключиться. «А драконы в этом мире есть? Мне бы дракона» Она приподнялась и смотрела только в одну точку — на ручку двери. — «Она закрыта, да?» Подойдя, Шана взялась за неё и… опустила вниз. — Открыта, — еле слышно шепнула она. Она же всё равно не сбежит. Всё равно поймают. Всё равно… Будет только хуже. Перед ней мелькнул суровый взгляд того неизвестного мужчины из дома Каца, что привёл её в комнату. «Нет. Я просто выйду. Похожу по коридору и обратно» Шана решила, что если поймают, то скажет, что просто захотела походить чуть-чуть. Казалось, что она попала в другое измерение. — «Чуть-чуть» — повторяла она про себя, когда боязнь накрывала её. Тут, в коридоре был совсем другой воздух. Более свежий, прохладно. «Вот и окно дойду до него и назад» Забавно, понестись по коридором не зная куда. Как-то добежать вниз, разбить окно холле, и бежать куда-то в лес. Это будет невероятно забавно, если удастся Её высоко разместили, если мерить этажами, то может пятый, огромный особняк. Мрак рассевают приятные, старинные фонари, разбросанные по округе, благодаря которым девушка увидела ухоженный сад с дорожками. Вдалеке лес. Ещё темно, только там далеко сбоку, намёк на синеву зари. Наверное, было где-то четыре утра. Когда её привезли часы, что она увидела, показывали полночь. «Можно открыть?» Можно было или нет она открыла. Слегка пахло утром, но больше ночь. На небе кое-где плыли облака, луны не было видно. Птицы ещё не начали петь. Ей нравилась эта полнейшая тишь. Она вздыхала ещё ночной воздух, желая растворится в нем и улететь. Чуть нагнувшись её голова высунулась дальше из окна, порыв ветра приятно поднял волосы и улетел. «Это первое действие, которое я сделала самостоятельно, а не по их указке за этот день. Я вышла из маленькой клетки в большую. Пора идти обратно и попытаться уснуть. Но какая разница усну я или нет. Никакой. От меня ничего не зависит» — беззлобно и печально рассуждала она. — «Просто закрыть глаза и плыть по течению реки и, если Бог существует он укажет ответвления, что приведут к жизни, хорошей жизни или… спокойной смерти». Вздохнула, шагнула от окна, вытянула руки и уперлась в подоконник ладонями, нагнувшись, опустила голову вниз, и будто кланяясь окну, застыла, зажмурилась и так и стояла, еле дыша. — Тёмной ночью нежная девочка и совсем одна. Дом приближенного. Тёмный коридор. Красивый, поставленный, уже знакомый Шане голос донёсся слева. Тёмной тенью стоял мужчина. Расслаблено и похоже уже долго. Спальные, чёрные брюки и полу-расстёгнутая рубашка, голая шея и чуть открытая кожа груди. Он прислонился плечом к стене, наклонив голову в бок. Вдогонку донеслось: — Что собиралась делать? — тон изменился на более холодный, отчего Шане сразу стало обидно и беспокойно, не разобрать что сильнее. Она выпрямилась. Быстро осознав его немного интимный вид, Шана смутилась, заволновалась и попятилась назад. К тому же, она понимала, что позволила вольность. Шана набрала в лёгкие воздух, и на этом её дыхание остановилось. — Я… Я открыла дверь. Просто вышла немного походить, — только произнеся до конца, она пополнила запас воздуха. — Здесь, — показала она жестом. — Да? — протянул Браунд, подходя ближе. — Да… Извините, Сэр. Сэр Генри её ужасно тревожил. Он приближался до тех пор, пока Шана не прислонилась спиной к узорам обои. — Захотела погулять, значит, — произнёс он показывая её взгляду лёгкую улыбку. — По неизведанным коридорам и всё? — мурлыкнул мужчина своим красивым голосом. В ночной мгле, когда его черты размылись и ускользали от взгляда Генри выглядел удивительно. Шана очень хорошо видела его красоту и принимала её. — Да. Собиралась до этого окна только. Может ещё вон до того. «А может быть до окна холла, чтобы разбить его, если бы вклинило» — думала она. Генри улыбнулся. — Рассказываешь так, что звучит совсем безобидно. Тогда что же извинялась? Генри показал, что ожидает ответа. При помощи запущенной на полную мощность чуткости Шана понимала сигналы — это был её рефлекс. Заметив, что к вопросу она была не готова и он ввёл её в лёгкую панику Генри добавил: — Да не переживай. Любой твой ответ мне подойдёт. Я хочу послушать тебя, всего лишь. — Ну… Наверное, я вышла без разрешения, хоть мне и не запрещали, но по вашему тону можно было понять, что… не стоило. Так? — Так. Это всё? Давай, скажи ещё немного. Шана немного задумалась. — Я не знаю из-за меня ли вы тут оказались. Скорее всего. Своим «выходом» я вас потревожила. — Да. Отлично, что лишь моего тона хватило на такую очаровательно-послушную реакцию. Ты сообразительная, только своенравная. — Подвёл Генри итог. — Причём скрываешь это очень хорошо. — Браунд тихо выдохнул. — Ладно. Запрет на передвижения я впрямь не назначил. Да и тут тебе угрожает разве что внезапный косяк. «Ещё ты сама. Острые предметы. Высота здания» — Генри не произнёс, лучше даже не упоминать. Браунд приблизился. — И я, — положил руку на её талию. — Вы поопаснее косяка будете, — тихо произнесла она, чуть улыбнувшись. Генри приятно ухмыльнулся. Шана ощутила, как его ладонь спускается ниже. — Без белья, — констатировал Браунд, удивлённо и довольно. — Мне нравится, — он провёл по её бархатной щеке костяшками пальцев, затем подушечками. — Мягкая, — его глаза внимательные и хищные разглядывали её, наблюдали за реакцией. — Мешалось, никак не могла уснуть. Генри на неглубоком вздохе, издал тихий гортанный стон, а в следующую секунду потянулся к виску Шаны. Его руки остались на бёдрах. — Не спиться, — Генри хитро прищурился, — Я с удовольствием могу побыть с тобой пока не уснёшь, может даже помочь сильнее вымотаться. — Нет, спасибо. Браунд хмыкнул. — Впредь будь аккуратнее выходя в пустые коридоры, — разъяснял он, поглаживая её спину вверх-вниз и другой рукой талию. — Особенно ночью. В любом месте. Целее будешь. Даже если очень хочется сиди тихо, хорошо? Шана не слишком хорошо видела его лицо, те еле заметные черты и её предчувствие подсказали реакцию: — Да, сэр. — «Сэр» слишком официально, не находишь? — она послушно смирилась с его прикосновениями. — Не лучше называть меня: «хозяин»? Шана ощутила в сознании нечто похожее короткое замыкание. Это её немного развеселило. Этот бестолковый оттенок бдсм. Иногда Шана подмечала: бдсм может быть таким забавно-дурацким. — Думаете? — он слегка выгнула бровь. — Произнеси и я пойму точно, — он серьёзен. Всё ещё ласковый тон заиграл уже хорошо знакомым вкусом власти. Шана поджала губы, уязвлённо нахмурившись, не ответила, окаменела. Мужчине понравилось, как Шана своим голоском, опуская вниз веки, произносит: «Сэр». Хотелось, чтобы её нежный голос сказал: «хозяин». Каким тогда будет выражение её лица? Сейчас она будто обиженный котёнок. Ещё лучше услышать её стоны, как голос срывается под гнётом удовольствия. Шана пыталась уловить ритмы ситуации. Что наверняка можно было сказать: он был хозяином. Выражалось в плавных, уверенных движениях, голосе, жестах и природном умении подчинять. Она молчала. Только опасение жужжало на фоне: как бы её молчание не вылилось в раздражение Генри. Нужно сказать, ведь и назвать его так очень легко — красивый, умный, богатый. Глубокий голос. Легко. Сейчас. Генри спокойно ждал, сжимая её бедра. Лапал, как свою собственность. — Твоё затишье означает «нет», полагаю, — с весёлой искрой он издал задумчивый стон. — Может мне поуговаривать тебя лучше? — схватил Генри сильнее, а затем шлёпнул, заставляя её вздрогнуть. Ухмыльнулся. — Как хочешь, своенравная киса. В следующий раз. Браунд ослабил хватку, давая понять, что затея с произношением Шаной слова «хозяин» откладывается. — Раз ты упрямишься, то быстрее признает твоё тело. У тебя оно честное и такое приятное, — закончил он с обворожительной улыбкой. Генри гладил её везде, довольный, отсутствием белья и сверху, и снизу. Шана ждала, когда интерес и пыл Генри поутихнет, Браунд же только сильнее разжигался, наслаждаясь мягкостью тела и пьянящим ароматом. Прикосновения Генри были ей приятны. Он красавец. И незнакомец, она должна остерегаться. Почему-то всё как во сне. Такая странная уверенность, что он ничего плохого не сделает и почему он ей нравится, почему она не сопротивляется? Её рука обхватила мужское запястье, настойчиво предлагая прекратить. Генри чуть отстранился, подымая ладонь и кладя на нежное, белое горло. Её умные, глубокие глаза устремились в его — дикие и настороженные. Чуткий нюх Генри уловил как более резкий страх брызнул в кровь Шаны. Запястье его левой руки она не отпустила — сжала сильнее. — Золотце, — ласково звучал его голос. Шана вздохнув, держала его, уже допуская возможность отпустить и позволить, где Генри вздумается дальше трогать её. Только бы этот глубокий голос не исказился страшным нажимом, неприятной дребезжащей, отрезвляющей угрозой. — Отпусти, — уголок его губы приподнялся. — Я хочу тебя гладить. Шана всем естеством поняла предупреждение в его тоне. Ему ничего более не следовало говорить, картины в подсознании сами рисовались с сюжетом, который бы точно понравился Браунду. Он и сам их видел, ещё немного упрямства и до реализации соблазнительно близко. Запястье у него мягкое, тёплое. Поодаль ощущались тонкие волосы. — Сэр… Ещё один-два раза не послушать — что он сделает? Шана ослабила хватку, ладонь девушки потянулась от запястья к его локтю, ощущая тёмный шёлк рубашки и силу его расслабленной руки. Раз нельзя остановить, значит она тоже будет делать это. Генри, не упуская момент гладил пальцами её руку. Бережно он успокоил в ней лишние порывы. — Хорошая девочка. Страстные и опытные прикосновения сбили дыхание. Генри будто знал, чего она хочет, как и где. Один поцелуй и она будет готова для него — эта мысль врезалась в голову копьём, заставила его трепетать. Только задёрнуть тонкую ткань чёрного платья… — Уже твёрдые, — сжимая и оттягивая её соски томно прорычал Генри. Шана дрожала от его тягучего, урчащего голоса часто срывавшегося на более страстный рык. Его губы с лёгкостью оставят на ней отметины владения. Его клыки… — М-х, — прорычал он. — Ты… С каждым вздохом, её желаешь сильнее. Жажда впиваться в её бледную кожу пронизывает до самого края сознания. Её разум и тело — притягивали. А кровь — она, разливающаяся в теле опасным источником, заставит мужчину из мира мрака склонить колени и пить из ног. Пелена начинала опускаться… Медленно накрывать и одновременно обнажать мужское и демоническое нутро. В силу своих лет Генри умел сдерживаться. Тем более… Он томно застонал, злясь на неоспоримый факт: — Пора остановиться. Мужчина приблизился к шее алчно вдыхая её аромат. Девушку дёрнуло от резкой щекотки. Ей нравилось это чувство — приятная, игривая дрожь от голоса по телу. Так резко и сразу — голова запрокинулась, глаза прикрылись. Генри не переставал дышать ею, гоня по юному телу истому. Шана, поджимая губы, беспомощно жмурилась, не выдерживая давала ему стоны. Генри давал свои — тихие и рычащие. Пару раз он выругался, сжимая бёдра и грудь сильнее. Его губы прильнули к вожделенной шее, бережно втягивая мягкую кожу. Ни разу её не пили. Никто. Сколько уже так сильно не ломало его тело, так дурманился разум… Ему удалось обуздать себя… Иначе он не остановился на этом. — Ты так пахнешь, — прошептал он на выдохе, сдвигая брови от своего жгучего желания. Протяжный и драгоценный аккорд — его заключительный вздох и гортанный стон. Накат дрожи на неё. Чуть отстроившись, Генри произнёс: — Всё на сегодня. Тон ему удалось привести в норму совсем не сильно, Шана думала: «Он хочет меня. Хочет до боли сжимать и брать, ещё и ещё. Наслаждаться мной. Почему он ограничивает себя? Оттягивает удовольствие? Может быть» Оба они не шевелились, стоя рядом так близко. Генри прислонил свой лоб к её, медленно брал контроль над дыханием. Шана не сопротивлялась. В этой близости она чувствовала и понимала было нечто странное и манящие, на уровне инстинктов. Отстраниться невозможно. Так затихнув, прижимая головы, они… Были рядом. Восторг, страх, азарт и замирание. Их окружалаи игривая безмятежность такая как у колышущегося зелёного листа от прохладного дуновения, а вдали, гонимые порывами, закручивающееся кучевые облака, набирающие синь. Мог ли листочек знать о предстоящей грозе? Мог ли Генри знать о ней? Могла ли Шана? Или они оба? — Мне нравится биение твоего сердца, — она дрожала от него. «Мне нравится твой голос» — Шана слишком хорошо ещё соображала, чтобы сказать нечто настолько провокационное. А может и стоит? Он хорош. И будет хорош. Что бы он не сделал с ней, это будет невероятно хорошо. Шана ощущала запах Генри. Еле заметный тон дорого одеколона и его собственный, который оказался приятен ей в десяток раз сильнее. Генри взял запястье Шаны, поглаживая пальцами. — В мире, таких как я, опасно, не забывай это, — таким прозаично-ироничным тоном должная надутость фразы сошла на нет. — К счастью, такой цветочек, как ты спасётся, — последнее он говорил плавно и будто гладя своим голосом. — Ты теперь принадлежишь другому миру, и лучше тебе понимать его законы. В нём ты хоть и редкий, но человек, а человек здесь, — он чуть мотнул головой и быстро нашёл объяснение: — ниже нас. Тебя прежней нет. Чем быстрее ты поймёшь, тем легче будет. — Нет, — она отвечала не на что-то конкретное, она хотела сказать «нет» всему. — Да, сладкая. Да, — в тоне послышался металл. Шана боялась контакта с ним, и желала в тот же момент, как с удивительным хищником. Генри не пытался её запугать, он хотел её реакции, и желал очертить её статус, страх получался сам собой. Особенно когда его тон от урчащего переходит в нечто холодное. Самого убийственного тона Шана избежала, предвидя: Браунд умеет говорить так, что проберёт до костей. Мужчина тихо ухмыльнулся, и слега зажег свои глаза. Золотые искры вспыхнули в них, растекаясь теплым светом по узорам радужки. Тёплые ладони заботливо легли на нежные щёчки, намекая не прятать глаза. Шана ощутила, как ноги отнялись. Испугать её до смешного просто. — Ш-ш, тихо. Иди спать, — Генри не мог удерживаться от ухмылки. — Иду, — сказала Шана, глядя в скрытые ночной тенью глаза, в которых ещё кружил слабый нечеловеческий блеск. — Спокойной ночи. — Ночи, — тон будто мягкое одеяло, успокаивающий, хотелось слышать его ближе. Шана закрыла дверь. Вошла обратно в комнату, под властным, довольным взглядом. Тихонько закрыла дверь, и услышала удаляющееся шаги. Он расплавил её. Покорил. Шана признала быстро — да, он мог взять её сейчас, и она сказала бы «да», извиваясь от нетерпения. Спустя время. Сверху, где-то далеко доносились женские стоны. Кричала, судя по всему, англичанка, «я-я-я», или немка. Девушка, ощутив резкое раздражение, схватилась за подушку и бухнула на голову. Сон наконец её настиг. Его лёгкие чары погрузили её в приятную темноту.