Алый цветок во тьме

POV Лёгкий свист доносящийся из соседней, неведомой мне, комнаты. Мой любезный собеседник отправился приглушить его, оставляя меня наедине с собой. Неизвестно что хуже. Мои мысли возникающие, когда нет необходимости концентрироваться на обстановке убивают. Всё это длится невыносимо медленно. Я готова уже отдать ему в распоряжение шею, чтобы он удовлетворился, и я наконец покинула его общество. Но нет. Я должна играть по правилам, обозначенным им. Пить чай, полуголой, ощущать, как из открытого окна врывается в помещение холодный ветер. Послышался лёгкий звон чашечек, точно чего-то легко бьющегося. Он не торопился. И я принялась изучать окружающее меня. Книги в шкафу, расположенном впереди, не так далеко. Он не убрал ту склянку едкого нашатыря, стоящую уже на другом столе, явно предназначенного не для чая. Сакамаки в той комнате, но тут есть ещё одна дверь. Надеюсь за ней не прячется что-то жуткое. Внимание моё приковала книга, лежащая на краю стола, и с его стороны плоскости. Я прищурилась на неё. Под тускнеющим белом светом золотые символы притягательно переливались на тёмном фоне обложи. Когда тут был он, на эту книжонку я небрежно поглядывала, в первый раз чтобы определить незнакомый предмет, остальные чтобы куда-то деть глаза. Я понимаю, что лучше её не брать. Но это не означает что этого я не хочу. Хочется и не столько от желания изучить их письмена, а от стремления освободится от правил, придуманных мною же, издевательски-плавно удушающих всё моё нутро. Он мне ничего не запрещал. Бесит. Задолбало. Беру её на этой ноте. Ощущаю шероховатую поверхность. Жадно разглядываю матово-переливающееся демонические символы. Письмена тут не иерографичные, не японские, не корейские, не китайские. На арабские тоже не особо похоже. Есть буквы, которые я смогла как-то опознать. Одна из них: «S» Все они довольно заострённые, возможно просто художественное решение автора — с иронией думаю я. На обороте — ничего. Открываю, тут уже интереснее. Чёрные, печатные, но такие незнакомые и необычные буквы. Страницы на ощупь приятные. Тут должен быть год. Внизу, вижу палочку, это скорее всего «один». Есть ещё три символа. Исчисление у них сейчас, как у нас четырьмя цифрами, если это год, что скорее всего. Страницы чуть пахнут «старокнижным» запахом. Ей лет тридцать-двадцать. На вид книга в хорошем состоянии. Прилива знаний не происходит — демонический мне недоступен. Печально. Быстро пролистываю всё, специально прижав пальцем, ради эффектной скорости страниц. Мелькнул текст, иллюстрации. Остановилась на одной. Цветная. Средневековье. Тут сразу понимаешь — неумелые образы, иногда смешные, иногда жутковатые, но не здесь. Тут довольно приятно изображена обнажённая женщина, рядом сосуд — кровь, очевидно. Лицо даже очень умело, перспективы только ноль. Красивый орнамент из цветов, листьев, роз. Минималестично и со вкусом. Интересно кто рисовал. Какие-то письмена на самом изображении — это называется гравюрой, но я могу ошибаться. Миниатюра? Не знаю. Явно тут сакральный подтекст. Возможно какой-то ритуал. Очевидно женщина здесь фигурирующая необычна. Прислушиваюсь, шумов из той комнаты нет. Может просто уйти отсюда? Просто уйти. Желательно к Шу, от него он меня не дёрнет. Нет, скорее всего он настигнет меня у двери, либо в коридоре. Рискованно, мало вероятно, не получится, ещё и разозлю. Что-то мне подсказывает — вряд ли историки изучали находящееся здесь картины. Следующая иллюстрация. Не остановится на ней трудно, ведь занимает она целую страницу. Япония. Женщина с белым лицом, объятая в роскошное кимоно, тёмные, забранные волосы. Но не одна, далеко не одна, окруженная мужчинами, один шепчет что-то другому, третий неотрывно смотрит на женщину, четвёртый косится на шептунов, есть ещё двое, глядят на неё, держа в руках пиалы для саке. Довольно красочно. Задний фон присутствует. Персонажи в доме, раздвижная японская дверь распахнута, за ней сад, хвойное дерево, прикрывающее своими ветками полную луну. Чёрт, это торги. Даже вникать не буду в эти немногочисленные иероглифы, оставленные чёрной кистью творца, не меньше ста лет назад. Женщина — человек. А все вокруг — демоны. Видно подобное мероприятие уходит глубоко в века. Естественно. На следующей странице, изображение в таком же стиле. Но женщина одна, всё детализировано, каждый узор её одеяния. Случайно прочла рукописные иероглифы «Красота в вечерней заре»… Должно быть при жизни эта особа была прекрасна. Дальше я уже наблюдаю непонятные мне абзацы. Заглядываю в конец, наблюдаю нечто похожее на содержание. Странно видеть такие символы, напечатанными, можно сказать «стандартным» способом, чёрными чернилами. Я провела по строкам пальцем, пальцами, и положила ладонь, закрывая глаза. — Вам кто-то позволял трогать эту книгу? Тело судорожно дёрнулось от волны острого страха, рот мгновенно вдохнул воздух, а глаза нашли возникшего у меня за спиной. Книга мгновенно утратила мой интерес. Я плавно закрыла её. Я неистого желала его прощения. Тронь меня, но не мучай. Сакамаки стоял с серебренным подносом в руках, по ехидно приподнятым уголкам его губ, я поняла: экзекуции не последует, главное выбрать нужную тактику. — Извините, пожалуйста, Рейджи-сан… — он ждал продолжения. — Я поступила не обдуманно, — извиняющаяся улыбка натянулась, — мне было интересно. — Вам всё ещё интересно? — спросил он, ставя сверкающий поднос на стол, справа от меня. — Нет, — молниеносно, я даже не думаю. Не могу понять его тон, но темп был быстрый. — Порывы чувств и ложь. Цепенею. Еле слышный «клац» чашечки по блюдцу. Он принимается разливать чай. Взгляд задерживается на его руках. Складки белоснежной рубашки, текстура жилета, пуговица. Ни одной мысли в первые мгновения. Очевидно дорогущий сервиз остался без должного внимания. Его голос, я чётко услышала как он снизился. Его молчание тоже красноречиво. Думаю, что мне будет нечто не самое приятное. Но что? У него нет прав меня избить, меня укусить, меня убить. Не такая уж причина, чтобы злиться. Что я сделала — тронула книжку? В которой ни слова не поняла. Должно быть, он просто меня припугнул. Волнение стихло. «Просто я… Я неправильно поступила, нужно было спросить у вас разрешения, Рейджи-сан. И поэтому, даже то что мне было любопытно… Сейчас волнует меня меньше» — я не хочу говорить это, я не хочу это говорить. Не скажу пока не прижмёт. — Что же привлекло ваше внимание? — интересуется он достаточно мягко, наполняя фарфоровый сосуд, украшенный крохотными, синими цветами, душистым чаем. — Я жду, — произносит с непроницаемым видом, добавляя в чашку, тонкой, сверкающей вилкой, лишь с двумя зубцами, один из предварительно отрезанных тонких ломтиков лимона, выжимает его для меня… И вытаскивает откладывая кислый кружок в другое блюдце, видно предназначенное именно для этого. Две ложечки сыпучего сахара. Бесшумно размешивает, следуя этикету. Лимонная вилка, белые перчатки, элитный фарфор — какие тонкости. Всё это так чуждо мне, но так было желанно. Общество настолько красивого юноши, было влажной, воздушной мечтой, а теперь тяжело дышать и руки, как лёд. — Я не поняла текст. Иллюстрации… Я рассматривала их. И… правда мне всё ещё интересно… — Какие иллюстрации? — Средневековая. И японская, та что во всю страницу. И ещё на другой странице. Ах, я кое-что поняла из рукописных иероглифов «красота в вечерней заре»… — Когда я освежу это книгу в памяти, мы поговорим о ней. Он рассержен, но только холодно? Такие отточенные движения, он исполняет в точности что я запросила. Не в силах глядеть лишь на плавные движения рук, я наконец заглядываю ровно в его лицо. Строгое спокойствие, как-то расслабевшее меня, больше ничего. — Я больше люблю лимон дольками…