***
— Вставай-вставай. У Хана было ощущение, будто его глаза были наглухо запечатаны. Его голова пульсировала от боли. Даже его хвостик болел. Он попытался поднять руку к голове, чтобы проверить, действительно ли она увеличилась в два раза, или ему только так казалось, но, судя по всему, его рука застряла где-то за его спиной. Как оказалось, обе его руки застряли, и когда он пошевелился, то обнаружил, что его ноги тоже нельзя было подвинуть. Сиденье под его пятой точкой значительных размеров также не было его мягким кожаным креслом. Оно было жестким, и что-то подозрительно похожее на щепку упиралось ему в левую ляжку. Твердая, узкая, прямая, холодная штука служила как спинка сиденья, и скоро он понял, что его руки были связаны вместе вокруг чего-то, похожего на стальной столб. Хан быстро понял две вещи. Первая: двадцать восьмой раз, что его вырубали, был настолько же неприятен, как и предыдущие; и вторая: у него были большие, большие неприятности. — Давай, урод, просыпайся. У нас есть вопросы. Знакомый голос еще сильнее приблизил Хана к полному сознанию. Он заставил непослушные глаза открыться и немедленно скривил лицо в гримасу ненависти, еще моргая и пытаясь прояснить замутненное зрение. — Вы. Его глазам понадобилась мгновение, чтобы сфокусироваться. Цвета плыли перед ним, смешиваясь. Зеленый… знакомый, жуткий, темно-зеленый. Темный, как ночь, и вдвойне уродливый. Всплеск красного. Янтарные глаза, суженные в отвращении, словно он был чудовищем, словно он был склизким созданием из глубин города, которое не имело права даже существовать. Дерьмо. Я ненавижу Черепах. ХРЭК. Костяшки зеленого кулака прилетели в скулу Хана, и у него в глазах посыпались звезды. Он зарычал, борясь с веревками, которые впивались ему в кисти. — Так, раз мы завладели твоим вниманием, — прорычал Рафаэль, нагибаясь вперед. — Ты расскажешь нам, что сделал с Остин и Скайлар, а также, где ты их держишь. — Кого держу, выродок? Да и будто я тебе что-то расскажу… — Хан не успел закончить предложение, как сталь была прижата к его горлу. Он сильнее нахмурился, натянуто усмехнувшись. — Ну, продолжай. — Не дразни меня, — прорычал Рафаэль, и в первый раз Хан почувствовал, что Черепаха в красной маске действительно может его убить. Ощущение было не из приятных. У Черепахи были возможности убить его в прошлом… Не сказать, чтобы он сдавался без боя, но был раз или два, когда катана Леонардо была занесена для смертельного удара, или Рафаэль заставал его в невыгодном положении… но они всегда отступали в последний момент. Слишком трусливые, чтобы убить, слишком… благородные, чтобы пролить кровь, они щадили его, и из-за этого он всех их ненавидел ещё больше. Теперь, под прожигающим взглядом янтарных глаз Рафаэля, Хан почувствовал первое шевеление страха. Хан не любил чувствовать себя напуганным. На самом деле, он ненавидел страх почти также, как ненавидел Черепах. Еще меньше ему понравилось ощущение смятения, которое грозило поглотить его, когда Рафаэль зарычал, сильнее прижимая лезвие к горлу, пока Хану не стало трудно дышать. — У тебя есть один шанс. Мы не шутим, Хан. Мы хотим вернуть нашу сестру и её ребенка. — У вас выродков есть сестра? — Хан выдавил презрительную усмешку. — О, ты имеешь в виду одну из тех девок, что шатались за вами, как кучка… — лезвие прижалось сильнее, и Хану пришлось сдерживать желание сглотнуть. Если он закашляется, лезвие вонзится в него, разрывая важнейшую артерию, которая пульсировала прямо под кожей. Его кровь забрызгает лицо мутанта, запачкав ужасную красную маску… Кровь, наверно, даже не будет видно… — Нашу сестру, Хан. Остин. И её ребенка. Зовут Скайлар. Твои головорезы вчера ночью забрали их из Центрального Парка. Звучит знакомо? Давление спало ровно настолько, чтобы Хан смог ответить. — Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, выродок. Что мне толку от женщины, которая позволила одному из вас её трогать? Или вашему отродью? — Осторожно, Хан, — Леонардо произнес за своим братом. Хан мог только-только различить силуэт мутанта и блеск стали его мечей. — Просто скажи нам, что мы хотим знать, и мы уйдем. Всё, что мы хотим — это вернуть Остин и Скайлар. — Да я же говорю, что не знаю, о чем вы говорите! — выкрикнул Хан. Его терпение никогда не было его сильной стороной, и оно подходило к концу. — Твои головорезы вчера похитили Остин из парка, — настаивал Рафаэль. — Даже не пытайся отнекиваться. У нас есть свидетели, видевшие татуировки. Это были Драконы. Теперь, ты расскажешь нам, где вы держите Остин и Скайлар, или мне начать отрезать от тебя куски? — Сай Рафаэля переместилась от горла Хана к его плечу. Черепаха опустил клинок на оголенную кожу, холодная сталь прошлась по сухожилию над ключицей так же нежно, как ласкание любовника. Хан почувствовал себя, будто его облили ледяной водой. Он всерьез начал сопротивляться, борясь с веревками, что прижимали его к двутавровой балке, но с таким же успехом он мог пытаться вырваться из металлических креплений. Черепахи хорошо знали свое дело. Они всегда показывали себя, как серьезные противники, точные, меткие и смертельно-опасные. Балка, по ощущениям, корнями уходила в землю, так как она не поддавалась его силе. Хан издал рев ярости и отчаяния, и тот сдул пыль с ближайших стропил. Рафаэль усмехнулся, не пошевелившись. Леонардо подошел на шаг ближе, и в блеклом свете Хан смог заметить слабую, зловещую ухмылку, различимую в уголках его губ, и он понял. Это не была веселая игра между двумя давними соперниками, и Черепахи не блефовали. Если он не сможет выдать женщину и ребенка, что они искали, он умрет. — Я не знаю, о чем вы говорите! — взревел он, и отчаяние просочилось в его голос. — У меня нет никакой женщины, и у меня нет долбаного черепашьего выродка! Что-то бешено задвигалось за двумя старшими Черепахами. Леонардо полуобернулся, его темные глаза широко раскрылись в удивлении, а Рафаэль инстинктивно пригнулся, выставляя сай в оборонительную позицию. Отчетливо был слышен звук доставаемого из ножен меча, но руки Леонардо было пусты. Хан увидел вспышку оранжевого и серебряного, и уже через секунду он смотрел в пару самых холодных голубых глаз, что он когда-либо видел. — Майк! — Майки! — Микеланджело! Нет! Человек-гора содрогнулся и отпрянул, его голова заскользила по балке позади него, но он не мог отползти еще дальше. Он был уверен, что его кровь забрызгает шокированные лица перед ним, что синеглазый монстр, прожигавший его такой невероятной, безумной злобой во взгляде, собирался запихнуть катану, что он держал в руках, прямо ему в глотку. Хан инстинктивно сжал зубы, готовя себя к смертельному удару… Он не будет кричать, не подарит им удовольствия слышать его мольбы… Неожиданно две Черепахи в красной и синей масках схватились за третью и потащили назад. Вспышка фиолетового, и четвертая Черепаха присоединилась к свалке. Все трое пытались удержать… Микеланджело? Хан моргнул. Одной рукой Леонардо схватился за руку с катаной, прижимая её к своей груди и оттягивая на себя, а другой держа кисть Микеланджело, видимо чтобы не дать мечу проткнуть грудь мужчины. Хан надеялся, что Леонардо был сильнее брата. Рафаэль снизу подцепил катану своими сай, направляя клинок вверх и в сторону. Донателло обвил руки вокруг брата со спины и пыхтел от усилия, с которым он тащил того назад. Голубоглазая Черепаха своим видом показывал, что готов был сбросить с себя всех троих. Его взгляд не сходил с мужчины, который почувствовал собственную дрожь несмотря на желание не показывать признаков страха. — Что ты с ней сделал?! Хан, клянусь, если ты её хоть пальцем тронул, я… — Майк, прекрати! Это не правильно. Микеланджело не обратил внимания на Леонардо, хотя Черепаха в голубой маске прикладывал все возможные усилия, чтобы вырвать меч из рук брата. — Перестань, Майк! Дай мне и Лео разобраться с этим… — Майк! Если ты убьешь его, мы возможно их никогда не найдем! — только слова Донаттело наконец достучались до бушевавшего существа. Он сгорбился так, словно немного сдулся. Меч опустился чуть ниже, и Леонардо наконец удалось забрал своё оружие. Рафаэль отступил, весь в поту. Донателло же сохранял твердую хватку вокруг брата. Когда ярость Черепахи стала понемногу спадать, Хан узнал знакомого мутанта с шоком. Он никогда не воспринимал Микеланджело как настоящую угрозу. На фоне братьев всё, что он делал — это валял дурака и отпускал шуточки. Хан никогда не смог бы представить, что это существо может так слететь с катушек. Разве фиолетовый не мутировал как-то? В какого-то монстра? Может, это снова случилось? Может, этот меняется также, как тот? Может они все спятили… — Хан, это последний шанс. Твои парни схватили жену и ребенка Майка, — прорычал Рафаэль. Он звучал немного ошарашенно. — Если ты сейчас же не расскажешь, где они, мы вернем Майку меч и отойдем в сторону. Мутант в оранжевой повязке поднял глаза, и они снова загорелись, прожигая Хана насквозь. Мужчина тяжело сглотнул. — Я не делал этого! — Отчаяние заставило его кричать. — Я не похищал ни женщины, ни ребенка. Если это были Драконы, это была независимая миссия. Я не приказывал этого! Это был не я! Страх растекался по его телу. Они не верили ему, он видел это в прищуренных глазах Рафаэля, в скептическом взгляде Донателло, в том, как холодно, оценивающе Леонардо на него смотрел, и в ярости, которая нарастала в ледяном взоре Микеланджело. — Это был не я! — настаивал Хан, теперь быстро лепеча от страха, который сходил на него ужасными сокрушительными волнами. — Я не знаю, где они, клянусь! Микеланджело дернулся, низкое рычание раздалось из его горла. Хан вздрогнул. «Это был не я! — заорал он. — Это был не я! Я не делал этого! У меня нет женщины, у меня нет ребенка! Думаете, я бы уже их не сдал? Думаете, я бы уже не рассказал вам, чтобы вы пошли их спасать? Я бы направил вас прямо в ловушку, если бы мог, в целую толпу Драконов, и избавился бы от вас навечно, но у меня их нет!». Увидев, что Микеланджело сделал шаг, Хан повернул голову, крепко сжав глаза и приготовившись к уколу холодной стали, к горячей крови, что потечет по его шее, к вытекающей на бетонной пол жизни… Прошли минуты. Холодный пот проступал и тек вниз по его шее, скапливаясь в ямке его ключицы, как ледяное озеро. Наконец, когда у него не осталось выбора, кроме как встретиться со смертью лицом к лицу, Хан заставил свои глаза открыться и осмотрелся. Он был один. Черепахи ушли.Глава 16 "Хан и Ужасный день"
4 ноября 2018 г. в 10:27
Как ни крути, а последние несколько дней для Хана были хороши. Он выбил всё дерьмо из солдата Фут, которые забрался слишком глубоко на территорию Драконов. Мужчина был достаточно высокого ранга, чтобы позволить Хану хорошо потренироваться, прежде чем огромный блондин вырубил того одним-единственным ударом кулака наотмашь. Хан получал извращенное удовольствие от периодических драк с солдатами Фут. Прежде он сражался на одной стороне с ниндзя в черных костюмах, когда те были приспешниками его бывшего мастера Шреддера. Однако теперь нога-лизы работали только на Караи, и они были достойными противниками; драться с ними было намного интереснее, чем с нетренированными низкоранговыми членами вражеских банд и гангстерами. Было определенное удовлетворение в сражении с кем-то, кто мог по-настоящему дать сдачи и предложить настоящее испытание силы для разнообразия.
Затем, только вчера, шпионы Хана принесли ему новости, что операция Караи, та новая, замысел которой он ещё не смог разгадать, убралась из заброшенного склада на пересечении Фивз и Мэйн. Они перевезли большую партию оборудования несколько дней назад, и Хан чувствовал, что скоро они вернутся за оставшейся частью. Он всё еще не решил, устроить ли засаду и захватить что бы Караи там не перевозила, грузовики и всё прочее, или просто поджечь место, уничтожив то, что там осталось. У каждого варианта были свои преимущества — но были и недостатки. Например, сражение с силами Караи всегда заканчивалась для Хана потерями «своих».
Не то что бы Хана это волновало, конечно, но если Драконы приобретут репутацию слишком опрометчивых в своих мероприятиях, вербовка усложнится. Было важно балансировать риски деятельности банды существенными вознаграждениями. Деньги, в конце концов, смазывали шестеренки и позволяли всему работать гладко, как хорошо настроенной машине. Хан довольно улыбнулся собственной мысли.
Надо было стать поэтом или типа такого, подумал он, хваля себя за остроумное сравнение. Или это было метафора? Неважно. Уроки английского закончились давным-давно, и всё образование Хана теперь происходило на улице.
Он устроился поудобнее в своем «офисе»… На самом деле это было просто отгороженное место на складе, который Пурпурные Драконы использовали в качестве базы, но Хан добавил большой письменный стол, роскошное кожаное кресло и ковры, подражая расточительному образу жизни Саки. Он обнаружил, что наличие личного офиса вызывало больше уважения, даже у таких неотесанных, хлипких ничтожеств, на которых ему приходилось полагаться. Сидение за столом придавало Хану чувство власти, и он любил власть. Он любил власть также, как деньги, если не больше. Определенно больше, потому что от денег был толк, только если при их помощи можно было получить больше власти.
Откинувшись назад так, что его кресло тихо заскрипело под грузом его тела (оно никогда не смело скрипеть громко), Хан взял газету со стола и, оперев свои громоздкие каблуки ботинок о край, принялся читать.
Хм. Детдом сгорел прошлой ночью? Странно. Охренеть сколько времени прошло с тех пор, как я рос в том хлипком старом приюте. Что за помойка. Интересно, работала ли там еще та рыжая ведьма, Альба… О да, посмотрите-ка на это. Они арестовали её… Место было устроено не по закону… представьте себе. Давно пора было её за решетку. Злее, чем дворовая псина, она-то. Старая добрая Альба. Сделала меня тем, кто я есть.
Легкий скребущий звук стал единственным предупреждением Хана, прежде чем его офис поплыл в зеленых, желтых, коричневых и серебряных пятнах, и четырех очень знакомых красных, голубых, фиолетовых и оранжевых масках. У его сознания почти не было времени осознать атаку, а его ногам — опуститься, прежде чем что-то просвистело в воздухе рядом с его головой, и, довольно резко, мир пропал в темноте.