Выживай

За окном пошел снег, ветер весело гнал его в сторону, искривляя ровный поток, и частые снежинки ласково липли к многочисленным окнам и вывескам. Лопаты зашумели, скребя забеленную улицу, малышня высыпала во двор, и гогот смеха разнесся даже здесь, на этих чрезвычайно «приличных» проулках. Когда входная дверь за Питером осторожно хлопнула, а дворецкий пожелал своему господину приятного дня, Эльза погрузилась в раздумья, не свойственные столь теплой атмосфере холодного предвесеннего дня. Тяжкие и холодные, словно заостренная к концу глыба льда, они опустились на ее хрупкие девичьи плечи слишком стремительно. Эльза… Она поступила правильно, придя сюда теперь, в час особенно острой нужды? Кажется, что та красивая барышня в дорогом наряде, та смуглокожая кокетка предупреждала ее о том, что доброму и заботливому с виду Питеру Блэку доверять не стоит, но стоит ли верить ей самой? Гордые светские львицы любят забавляться с несчастными мышками, маленькими, серыми и испуганными, чужими в этом большом мире. Впрочем, к чему думать об уже этом сейчас? Дело сделано, и у Эльзы все равно не было выбора. Ей не к кому было пойти, некого больше молить о помощи. Джек бы не послушал ни одного ее довода, ему наплевать, а у многочисленных соседей нет для нее ни одного дельного совета… Слуга проводил миловидную раннюю пташку в комнату для гостей, где девушка и осталась на целый день, никем не тронутая и не побеспокоенная. Она невольно подумала о том, заходят ли к мистеру Блэку гости вот так внезапно, остаются ли они на столь долгий срок? Бойкие и приветливые горничные пару раз заглядывали к обеспокоенной девушке, справляясь о том, не подать ли хозяйской гостье теплый завтрак или обед, но Эльза есть не хотела. Служанки перешептывались меж собой, пытаясь припомнить, видели ли они эту девушку прежде, что связывает ее с их хозяином. Она смотрела прямо перед собой, ломая тонкие белые пальцы, сложенные вместе. Что там сейчас, что с ее ни в чем не виноватой сестрой? Отвлекаясь скорбными мыслями, измученная девушка опустилась на кушетку. В комнате царил ласковый полумрак, высокие потолки не разбавляли тьму черных и серых тонов в помещении. Гостья принесла с собой тоску. Стены стали холодными, мебель внутри – такой же холодной и черствой, неприветливой даже к старым знакомым. Только Эльза не замечала, ведь ей холод был по душе. Скрипучий дом полнился звуками резких шагов, звонким стуком вымытой посуды, шепотом вышколенных с особым усердием слуг. Дом жил, пока гостья словно находилась в болезненном трансе, полудреме. За волнением девушка даже забыла о том, что впервые находится в столь богато обставленном доме. Питера не было до самого вечера, и время без него тянулось слишком долго. Тени за окном медленно вытягивались, темнели, густели, их тонкие пальцы тянулись друг к другу навстречу, сцепляя ладошки замком. Гостья сидела молча, скромно смотрела в окно, стараясь ни о чем не думать. Где-то в коридоре скрипнули старые половицы, скрипнули еще раз, еще, еще, и дверь, сквозь которую в помещение просачивался тонкий лучик желтоватого света, отворилась. – Мисс, не хотите ли вы чашку чая или крепкого кофе? Свежих булочек или теплых тостов? Немного овощного бульона с лесными грибами и курицей? – спросила осторожно вошедшая горничная. Слишком уж молоденькая, слишком хорошенькая и сладкоголосая для такого мрачного местечка. – Нет, нет, спасибо, – бесцветно ответила ей Эльза. – Я не голодна. – Вам бы лучше прилечь, мисс. Простите, но у вас сейчас очень нездоровый вид. Вы невероятно бледны. Удивительно, как ловки были эти слуги. Простая горничная из непростого дома никогда не позволила бы себе дать совет женщине, стоящей над ней в этой строгой, придуманной кем-то невероятно жестоким иерархии. Разглядев в Эльзе такую же простушку, она не преминула воспользоваться этой редкой возможностью и дать ей свое никому не нужное наставление, зная, что гостья не станет этим фактом возмущаться. Эльзе действительно стоило прилечь, слабость неизменно клонила ее к ждущей тепла кровати. Как только дверь за сладкоголосой служанкой закрылась, незванная гостья заставила себя подняться на дрожащие ноги, сделать пару шажков вдоль стены и забыть на миг все терзающие ее тревоги. Пустой желудок не беспокоил, чувство голода отошло на второй план, и возможность в гордом одиночестве отведать еды, что ежедневно насыщает пресыщенных ею богачей, Эльзой оказалась упущена. Только совсем не безвозвратно. Гостья закрыла глаза, устроившись в кресле у камина, подальше от кровати. Со сном она пыталась бороться, как могла, только оказалась слаба для столь серьезной битвы. Девушке хотелось дождаться Питера, расспросить хозяина дома о произошедшем и скорее увериться в том, что пришла она к верному человеку и нашла помощь, что Анна отныне в безопасности и все беды ее далеко позади. Сон ждать не желал, терпение Эльзы проиграло суровую битву желаний, и мысли ее замедлили свой ход. Девушка дышала все реже, погружаясь в холодную воду царства сновидений. Веки ее тяжелели, закрывали уставшие за день глаза, и тени, принесенные ими, теряли четкие очертания, сливаясь воедино, погружая раннюю гостью во тьму. Половицы визгливо скрипнули. Дверь открылась, и из дрожащего, из тусклого дрожащего света пустого длинного коридора вышла тень. Высокая мужская тень, отбрасываемая не менее высоким человеком. Сюртук его был серым, почти сливающимся с цветом словно выцветшей на солнце кожи, перчатки – черными, как и скинутое еще в коридоре пальто. Это Питер Пеллинор Себастьян Блэк вернулся домой. – Эльза? – спросил он шепотом. – Мисс Эльза? В комнате стоял сковывающий холод, он тонкими пальцами проходился по телу вошедшего, отчаянно стремясь вцепить когти как можно глубже в его сухую плоть. Девушка же мирно спала, поджав ноги к животу, спала… Только с виду. Эльза все равно слышала каждое слово, каждый шаг, ощущала чужое присутствие. Происходящее она воспринимала трезво, точно наяву, только не видела: веки отказывались подниматься. Почему? Почему что-то невидимое, но тяжелое, почему это властное нечто давило на ее хрупкое тело? Усталость, казалось, никогда не давала такого эффекта вкупе со страхом, вымученностью тяжелыми думами. Девушка, уснувшая в кресле, не видела, как Питер торопливо скинул с себя пиджак и тут же повесил его рядом, как он холодно глянул в ее сторону и как загадочно ей улыбнулся. Весьма нехорошей, скользкой улыбкой, способной и напугать, и отвратить любого, даже самого стойкого. Точно неприкаянный, мистер Блэк прошел вперед, а после – назад, явно что-то обдумывая. Мысли его не были тяжелыми, для него они не весили ровным счетом ничего, но вот для его миловидной ранней гостьи... Над камином стояло чучело ворона, распахнувшего свои черные крылья в полете. Перья его походили на эбонитовые ножи, готовые вот-вот сорваться вниз и окрасить полы кармином, воздух – привкусом железа. Черные-бусинки глаза, казалось, видели слишком многое для одного безвинного существа. После заката, после смерти. Хозяин дома навис над своей беззащитной гостьей, роняя на тонкую фигуру «спящей» свою длинную изящную тень. От девушки пахло свежим молоком, сладкой лавандой, ее старое, но опрятное платье пропахло ими и соломой, которой затыкали дырки в холодных стенах и полу. Ее бледные пальцы безвольно цеплялись за подушку в обездвиженной мольбе о помощи, веки мелко дрожали. И холод не отступал. Питер решил, что здесь следует скорее затопить камин и прогнать его обратно на улицу, только звать слуг в такой ситуации, когда Эльза мирно спит, а он – стоит над ней, точно зачарованный… Бывает же так, верно, что люди, ведомые к прекрасному, слышат призрачную музыку в ушах? Точно песнь сирены, застилающая взгляд, туманящая разум, точно самый сладкий в мире нектар, готовый вот-вот коснуться языка его слышавшего. Тело Эльзы пело. Белая кожа притягивала к себе. Звала. Но уста спящей были сжаты плотно, не показывали той улыбки, что огнем светилась на устах хозяина дома. Питер наклонился ниже, ниже, чем это было прилично. Его широкая, слегка нескладная ладонь задержалась над хрупким телом гостьи, над той впадинкой, что окрашивает расстояние между бедром и грудью, впадинкой тонкой талии. – Слишком много грации в безродном существе, – прошептал он. Пальцы Питера напряженно сжались, так и не коснувшись желаемого. Эльза слыша только отдаленное, смазанное шумом эхо его слов. Девушка заставила себя открыть глаза: поднять отяжелевшие от усталости веки, разлепить губы, позволить себе отогнать сон прочь. Усталость запертым зверем билась в клетке-груди, и вырваться она сможет совсем скоро. – Ми… – слабым, хриплым голосом произнесла девушка, поднимая голову. – Мистер Блэк, сэр? Взгляд затуманенных голубых глаз изменился. Изменился, когда Эльза опустила глаза и увидела, сколь сильно задралась ее верхняя юбка. Бесстыдство. Щеки в одно мгновение озарились пунцовым румянцем, во взгляде застыл не то испуг, не то смущение, и Питер понимающе отвел взгляд к окну. Пока Эльза расправляла юбки, закрыла оголенные щиколотки, хозяин дома сделал почтительный шаг назад, надеясь, что гостья не заметила неприличной «малости» расстояния, оставленного между ними. – Тебе нездоровится? – спросил он, так и не повернувшись к собеседнице лицом. – Слегка, сэр. От волнения, – честно ответила девушка. – Что с моей сестрой, сэр? Вам удалось ей помочь? – спросила Эльза, заставив себя чуть успокоить дыхание. – Она спит наверху, Эльза, во второй гостевой, – заметил Питер, осторожно сцепив губы в привычной ему ничего не значащей манере. – Там на стенах нарисованы черные птицы, кажется. Я редко бываю в тех покоях. – Анна, как там Анна? С ней все хорошо? Сэр, они ее не обидели? Ох… У вас очень красивый дом, – вежливо заметила гостья, усмирив свой срывающийся на крик голос и решившая, что так и говорят в гостях знатные дамы. – Но как вы… – Как я приструнил мальчишку? Эльза не вставала с кресла, она только-только собралась вежливо подняться, как Питер жестом велел ей оставаться на месте. Сам он опустился в соседнее, потянулся вперед, дернув за жесткую длинную веревку подле камина. Где-то внизу, словно совпадение, зазвонил колокольчик, оповещающий комнату слуг о том, что хозяин ждет горничную в одной из комнат. – Джек может напугать сиротку, старушку или мелкого фермера, признаю, Эльза… Но он – только шаловливый мальчишка передо мной, – чересчур самодовольно заметил Питер. – Это не составило большого труда, я рад был вам помочь. – Я вам безмерно благодарна, – хриплым голосом заметила Эльза. – Прости, если задел тебя своим ответом, я этого не хотел, – словно опомнился хозяин дома. – Мы с Джеком весьма вежливо поговорили, Эльза, он оставит вас с сестрой в покое. На какое-то время – уж точно, могу поручиться. – Но что вы ему сказали, сэр? Что сделали? – Это… Несущественные детали, милая, дамам об этом знать ни к чему, – ответил Питер, позволяя себе еще больше фамильярности, чем прежде. – Что я ему сказал? Сказал, что вы с сестрой отныне находитесь под моей протекцией. Его пальцы, до того мирно покоившиеся на скрипучих подлокотниках старинного черного кресла, вдруг сжались в кулаки. Неприятная мысль коснулась уставшего разума, прошлась по его коже мурашками. Лицо хозяина дома оставалось непроницаемым, глаза привычно поблескивали в полутьме помещения, губы складывались в узкую прямую линию, мало заметную на лице. Мистер Блэк глубоко вздохнул, терпеливо ожидая ответа. – Ох… Я… Быть может, я смогу вам чем-то помочь, сэр? Работать на полставки, дольше и усерднее? – спрашивала девушка, справившаяся со своим волнением. – Могу я хоть что-то сделать для вас? Отдавать вам часть нашего урожая или яиц, что несут наши куры. Может, мясо птиц? Мы с Анной вам многим обязаны. – По правде сказать, Эльза, ты действительно могла бы мне кое-чем помочь. Мистер Блэк на секунду отвернулся. Казалось, что это происходит с ним в первый раз. Он впервые не может подобрать слов и продолжить говорить, пока Эльза рядом. Образ сурового и непроницаемого господина, решающего свои дела на одном дыхании, не разрушился, но чуть пошатнулся. Правда, лишь в сознании самого Питера, только в его глазах, ведь сама Эльза не следила за его мимикой, за жестами, даже пропустила мимо ушей пару весьма громких слов, думая только о том, как там ее бедная Анна. – Я приглашен на один важный вечер, Эльза, крайне важный, – начал мистер Блэк тихо, не поворачивая головы. – Встреча старых друзей, их жен и спутниц. У меня, как ты заметила, спутницы нет, и если об этом прознают… Это было бы большим и слишком неприятным ударом по моему статусу. – О, сэр, я уверена, что многие девушки… – Многие, – перебил ее мистер Блэк, понимая, что его юная собеседница не понимает намеков. – Я хотел, чтобы вы составили мне компанию. На несколько долгих секунд в комнате повисла гнетущая сознание тишина. Она не означала раздумья или сомнения, только негодование, ничего иного, кроме непонимания и отчаянного желания это исправить. Эльза неотрывно смотрела в глаза мистера Блэка, стараясь отыскать в них ответ. Издевка? Нет, на нее не похоже. Только есть ли иная причина звать на дорогой светский вечер девушку, выросшую на окраине, в старом доме, дыры которого забивали соломой? Зеркало в том старом доме было только одно: в материнской спальне. Старое и потрепанное нелегкой жизнью, оно выполняло свою прямую функцию все также отменно. Эльза иногда рассматривала свое отражение, стоя перед ним, заплетая поутру косу или разглядывая свои же глаза. Она не считала себя красивой, никогда не думала, что красивее младшей сестры, матери или рыжеволосой соседки, но… Аристократически бледная кожа, лишенная веснушек, тонкие изящные пальцы, не покрытые мозолями от труда, изящный овал лица и аккуратный острый подбородок в сочетании с мягкими губами… И волосы, густые длинные волосы светлее самого снега. – Я не сильна в этикете, сэр, – скромно пожаловалась девушка, испугавшись, что рискует испортить мистеру Блэку вечер. – Я сопровожу вас, если вы того желаете, но боюсь, что могу оконфузиться. – Хм, – натянуто улыбнулся Питер, выслушав весьма забавную по его мнению жалобу. – Не бойся, Эльза, мы все обговорим заранее. Этикет, слова, жесты и даже танцы, что будут уместны. Дай мне свою руку. Она не знала, зачем и для чего вдруг мужчине понадобилась ее ладонь, и спрашивать об этом не спешила. Голос мистера Блэка, тон его, он не давал возможности возразить или подумать над «просьбой». Сталь словно разрезала тишину, проникла в самые глубины души и зазвенела в ней, отдаваясь эхом. Девушка чуть подалась вперед, взволнованно протянула руку хозяину дома и прикрыла глаза, словно смущаясь перед его касанием. Мистер Блэк взял ее слишком быстро, одним резким движением сцепив аккуратные пальцы. Точно голодный паук, готовый вырвать кусок из пойманной жертвы, точно самый опасный на свете хищник. Кожа Эльзы была холоднее, чем его – серая и безжизненная. Молодость не грела ее хрупкие кости и дрожащую в страхе и уважении пред сильным плоть, страх забрал все возможное из этого юного еще тела. Эльза оставалась неподвижной, послушно ждала, пока Питер Пеллинор Себастьян Блэк мягко касался ее тонких девичьих пальцев, пока он осматривал, оценивал. Он ощупывал каждый из них, точно намереваясь запомнить все детали и позже вылепить в честь своей хорошенькой гостьи скульптуру в натуральную величину. Чучело старого несчастного ворона, осужденного на вечную жизнь над камином, точно ожило, мертвая птица наблюдала за развернувшимся действом своими невидящими ничего кроме тьмы глазами. И секунды длились дольше, чем бесконечно долгие часы, проведенные в полумраке все той же гостевой комнаты. Его пальцы щекотали ее кожу, впитывали в себя ощущение присутствия. Эльза уже намеревалась вырвать свою дрожащую ладонь из рук хозяина дома, решив, что время приличное уже кончилось, только что-то помешало ей выполнить задуманное. Страх? Трепет? Желание оказаться полезной своему добродушному спасителю? – Мистер Блэк, – шепнула девушка, голосом своим выдав страх. – Все хорошо, – твердо проговорил Питер. – Мне нужно было узнать размер, – пояснил он, так и не отпустив ее холодную белую ладонь из своей жадной до касаний руки. – У вас очень… Очень мяг… Договорить мужчине не позволил настойчивый, но короткий стук в дверь. Осторожный и тихий, он пролетел над темным потолком комнаты, спустился к двум ожидающим визита собеседникам. Зашторенные окна не пускали внутрь комнаты оставшийся на улице свет, лишь жалкие его капли, что неровными серыми лужами растекались по блестящему полу, по холодным темным стенам. Пустой коридор отдавал безмолвной тишиной, Эльза сидела необычайно тихо, словно задерживая дыхание. – Войдите, – раздраженно бросил мистер Блэк, нехотя выпуская из своих рук ладонь крестьянской дочки. Две горничных осторожно открыли двери. Не такие молодые, как те, что работали днем, не такие живые и бодрые, но все же воспитанные. Обе поклонились сначала хозяину дома, а после – его миловидной гостье, утонувшей в старом, но опрятном кресле. Эльза поднялась, поднялся и мистер Блэк, ноги девушки слегка дрожали от усталости и сохранившейся где-то внутри тревоги. Она все еще хотела спать, но любопытство ее не иссякло окончательно, сдавшись напору тяжелеющих век. – Мы пришли разжечь камин, господин, – пояснила одна из горничных, позволив себе деловито разгладить белоснежный фартук. – Да, да, – ответил ей мистер Блэк. – И подготовьте мисс Эльзе постель. Она все же останется с нами на несколько ночей. – Да, господин, – тихим голосом ответила послушная служанка. – Несколько ночей? – шепнула Эльза хозяину дома, как только он жестом пригласил ее покинуть помещение. – Мы это обсудим.