Выживай

Питер. Пеллинор. Себастьян. Блэк. Шагая по все еще хрустящему снегу, Эльза продолжала повторять его имя. Кем же добрый мистер Блэк был на самом деле? Снег скрипел под мысками её сапожек, и дочь лесоруба обещала себе узнать. Разве не был он отзывчивым человеком, вошедшим в ее положение? Разве не был он очередным эксцентричным богачом, пытающимся замолить свои грехи добрыми делами? Эльза могла лишь надеяться. «Он же поцеловал тебя, его помощь не бескорыстна», – шептало подсознание. Из переписи, из чужих уст, из слухов или древних легенд... Она узнает правду, она должна узнать ради своего же блага. Эльза думала об этом, продолжая идти домой. В его дом, не более, не в свою старую избушку. Она не мерзла, но нервная дрожь охватывала конечности, заставляя девушку стучать зубами. Неужели мистер Блэк действительно знал о её "особенности"? Неужели он не был бескорыстным и ждал от нее не только поцелуя, но и Господь знает, чего еще? Конечно – нет, нет, он – человек бизнеса. Всем ото всех что-то нужно, людям всегда что-то нужно, и нечего думать иначе. Эльза как никто другой знала, что сказки остаются на страницах книг, а в реальности нет места ни прощению, ни всеобщей любви, ни магии. Люди не тратят друг на друга ресурсы просто так, ведь ресурсы ограничены. Может, стоит задать вопрос прямо и узнать, чего же он ждал от неё? Джентльмен не скроет правды, даже если не считает свою спутницу истинной леди. Эльза покинула дом мадам Туфф в обеденный час, и улицы пустовали. Кто-то из уставших после утренней работы хозяек грел очаг, кто-то – трудился с мужчинами на равных, дети сидели по домам, мечтая о скором наступлении лета. Летом можно выходить на улицу целый день, снегопад не портит веселье. Люди любили тепло, любые живые организмы любили теплые лучи летнего солнца на собственной коже... Сердце Эльзы болезненно сжалось, пока мысли эти занимали ее голову. Снег продолжал хрустеть под её ногами, и Эльза продолжала идти, от нервной дрожи ничего не осталось. Не осталось до тех пор, как девушка услышала за спиной стук копыт. Возничий не гнал, вёл вперёд лениво, чтобы колеса не повело в снегу. Повозка ли это, сани, везущие дрова, кэб или карета – не узнать, не обернувшись. Два коня рысью шли вперёд, поднимая в воздух клубы снега. Девушка прибавила шагу, слыша, что те приостанавливаются, а извозчик тянет поводья на себя. – Стойте, – прикрикнул он лошадям, но остановилась и Эльза, когда возок преградил ей путь. – Позвольте мне, – сдерживая волнение, произнесла девушка извозчику, пытаясь как и прежде пройти мимо. – Уйти? – спросил уже знакомый ей голос, голос из сна, голос из недавнего кошмара. – Как можно позволить вам идти пешком по такой дороге? Вдруг вы, мисс, подвернете свою чудесную ножку? Джек улыбнулся, открывая дверцу прямо перед дочерью лесоруба. Он явно забавлялся, изображая из себя аристократа, играя в богача. Крытый зимний экипаж явно стоил немалых денег. В строгом чёрном пиджаке, с наброшенной на плечи плотной обсидиановой шинелью, Джек походил скорее на щеголя, чем на мудрого хозяина собственной судьбы. На плечах его поблескивали тонкие вставки серебра, обычно неряшливые светлые волосы были прилизаны, уложены гладко. Он собирался на важную встречу? Эльза отшатнулась, будто от прокаженного. – Не ожидала увидеть меня снова? – изображая обиду, спросил юноша. – Я ранен в самое сердце. Не думал, что ты собиралась убить меня тогда. – Не подходи, Фрост. Я предупреждала тебя о том, что произойдёт, если ты снова станешь донимать меня, – решила пойти в наступление девушка. До чего же он был доволен в это мгновение. Эльза невольно сжала бледные пальцы в кулак, затем снова разжала их, показывая юноше, что готова применить силу, если обстоятельства вынудят. А Джек вынудит, он ждал момента. В конце концов, хоть на что-то дочери лесоруба сгодится сила, которой прокляли ее небеса. Холодный воздух покалывал щеки возницы, мужчина старался не смотреть в сторону говорящих, учтиво отводя взгляд. Слуги привыкли быть незаметными, но Эльза знала, что всем господам перемывают кости за узким обеденным столом. Вокруг Эльзы переливающейся на свету вереницей танцевали снежинки, кружили, подхваченные холодным зимним ветром. Ей бы хватило доли секунды, чтобы спасти себя, чтобы вновь сбежать, будто ничего и не случилось... – Я не держу на тебя зла, – отчего-то серьёзно ответил Джек, на этот раз не позволив себе заискивающую улыбку. – В конце концов, и я мог перейти грань, правда? Может, мне даже стоит извиниться перед тобой... – Стоит. – Тогда жаль, что я не буду. Джек замолчал, и все вокруг замолчало на долю секунды. До чего же он был ей отвратителен в этот и любой другой миг… И все же, услышав его голос тогда, пару часов раньше, Эльза почувствовала небывалое облегчение. Она уговаривала себя признать, что это лишь от того, что жизнь его скинула с плеч крестьянской девчонки роль убийцы, но реальность испытываемых ею чувств не могла разомкнуть челюсти и отпустить. Что, если Эльза радовалась самому факту его существования? Это – лишнее. Если когда-то Джек был милым мальчиком, сейчас он – бандит, преступник, главарь жестокосердной шайки, собирающей с людей дань. Не было слышно завываний стужи, не было слышно криков играющих по домам детей, тишина опутала пространство, точно запасливый паук ночную жертву. Эльза оглянулась: никого здесь нет, нет никого вокруг. "Плохой район" – пронеслось в её разуме. Но здравая мысль тут же заняла её голову. Эльза вспомнила предостерегающие слова Туффианы, вспомнила о ее предупреждении, высказанном с искренним участием. Сердце пропустило удар. Что, если она не лжет? Конечно же, оставленная женщина может быть колкой и опасной, может строить козни и лгать, лишь бы отомстить тому, на кого когда-то рассчитывала, кому доверилась, отдалась... Ведь потому не следует слепо верить её словам? Лучше узнать у Джека подробнее, ведь он работал с мистером Блэком, он должен знать, врали ли ей. – Мы можем поговорить? – прищурившись, спросила Эльза. Только собеседник её промолчал в ответ. Снежинки окончили танец, легли к её ногам, наполняя неубранный сугроб. Кони дышали часто и жадно, и облачка пара то и дело окружали их головы. Волнение охватило ее, привычно сжало горло, не позволяя сделать лишний вдох, лишний выдох. Эльза смотрела на Джека, ожидая ответа, а тот лишь отводил глаза, словно сомневаясь в высказанной просьбе. Возможно, просить его совета – плохая затея, худшая из всех, что когда-либо занимала её ум. Может ли Джексон Фрост оказать помощь хоть кому-то? Если только не бескорыстно. – Прошу, – внезапно серьёзно ответил ей юноша, отступая. Он жевал губу, Эльза отчётливо видела волнение в его нервном жесте. Холодок пробежал по её шее вновь, точно зима оставила на коже девушки свой поцелуй. Поцелуй. При мысли о последнем она и сама нервно вздрогнула. Эльза приняла руку Джека, решившего проявить галантность и помочь ей взойти по ступенькам вверх. Салон оказался не таким изящным, как в карете мистера Блэка. Никакого чёрного бархата или блестящих атласом шторок, в стекле виделись шероховатые пузырьки воздуха, не кондиция, но гораздо дешевле хорошего стекла. Эльза отчётливо ощутила запах джина, ей захотелось демонстративно взглянуть на часы, дав понять, что в утреннее время пить – лишнее. Но можно ли вообще пристыдить Джексона Фроста хоть чем-то? Эльза подозревала, что он совершал вещи куда более страшные, и вряд ли измученная страданиями совесть мешала ему спать ночами из-за обвинений в злоупотреблении алкоголем. Дверца закрылась, послышался лязг магнитного замка, модного ныне типа. Лошади тронулись с места, и возок медленно катился вперёд, меся под собою снег. – Полагаю, раз уж ты решилась заговорить со мной... Попала в большую беду, из которой никто тебя не вытащит? Джек выглядел не обеспокоенным, но заинтересованным происходящим. Его серые, обычно холодные глаза сейчас потеряли свой зловещий металлический блеск, Фрост почти напоминал человека, а не чудовище. «Может, он… Может, он изменился не так сильно, как хочется думать?», – спросила себя дочь лесоруба. Эльза заставила себя выпрямить спину, радуясь уже тому, что хозяин экипажа сел не рядом, но напротив неё, чтобы лучше видеть собеседницу. – Ты работаешь на Питера Блэка, верно? – спросила девушка робко и получала утвердительный наклон головы в ответ. – Ты не мог бы развеять мои страхи? – Касательно мистера Блэка? – весело улыбнулся Джек, внезапно переводя взгляд на фаланги собственных пальцев. – Боюсь, что могу только добавить тебе страхов о нем, Эльза. – Тебе есть что сказать? – выгнула бровь девушка. – О, об упомянутом тобою господине я могу сказать многое, но ты, наверное, ждёшь чего-то конкретного. – Ты... Ты совершал что-то противозаконное по его указке? Джек рассмеялся, выдавливая из себя этот смех. Звук вышел таким неестественным, что Эльза невольно отпрянула, попыталась оказаться как можно дальше от его источника. Вопрос показался ему слишком наивным? Джек поправил манжеты, чтобы лениво поднять к Эльзе взгляд, полный неприкрытого сочувствия, будто она была сбитым невнимательным водителем щенком. – Ты же не это хотела спросить, да? Он знал точно, читал ее, будто открытую книгу, видел волнение, запечатленное на хорошеньком девичьем лице. Лошади продолжали идти, копыта их притаптывали снег, все ещё хрустящие после утреннего мороза, и полозья шли легче. Обеденное время подходило к концу, люди медленно выходили на улицу, оглядывая пространство, точно в поисках чего-то новенького. Чего-то новенького... В Эренделле слишком тихо, чтобы что-то произошло. – Ты хочешь спросить: хороший ли он человек, – отрезал Джек нехотя. – Я отвечу, Эльза. Нет. Эльза сжала губы так плотно, что от них осталась лишь тонкая бескровная нить. Зря она затеяла это, зря решилась спросить совета у Джека. Для него все вокруг были плохими людьми, так живется куда легче, так легче грабить, похищать, убивать. Возможно, его нельзя винить в этих мыслях, ведь человек так устроен: ищет путь, способный облегчить его дела. – Что ты можешь знать о человеческом благородстве? – спросила Эльза, невольно наморщив носик. – Я кажусь тебе таким негодяем? – изображая обиду, спросил ее Джек. – Какой наивный вопрос. Возок продолжал двигаться вперед, пробираясь сквозь неубранные с самого утра сугробы. Эльза сжимала и разжимала пальцы, уговаривая себя взяться за ручку двери и выйти прочь, пусть даже за выходом последует неминуемое падение. Запах джина будто стал сильнее, Эльзе казалось, что ей нечем дышать, что воздух кончился вокруг нее. «До чего же глупо было надеяться обрести здесь ответы», – напомнил голос разума. – Ты правда считаешь, что мистер Блэк – негодяй, а ты – нет? Это не он вымогал у нас с Анной деньги, у нас, сирот, Джек, – огрызнулась она в неудержимом порыве. – Все платят мне за защиту, Эльза. Почему же для вас должно быть исключение? – на этот раз он сдерживал улыбку. – Может быть, просто потому, что я влюблен в тебя? Эльза промолчала в ответ. «Влюблен в тебя». До чего же по-детски… Она невольно вспомнила тот разговор, вспомнила, как Джек ворвался в ее дом посреди ночи, как он ждал ее во мраке чужого дома, как ходил по скрипучему полу, как злость копилась в нем, ждала ее. Дочь лесоруба закусила губу, вспоминая, как боялась рассвета, как провела тот холодный вечер, размышляя о том, где сейчас ее сестра, жива ли она. Если это и есть любовь, если так поступают влюбленные мужчины, Эльза мечтала, чтобы больше ей не выпало подобного «счастья», чтобы ни один из смертных не обратил на нее своего взора. – Ты похитил мою сестру, ты предлагал мне… Ты предлагал мне то, чего джентльмен никогда не предложит леди. – Эльза, – внезапно весело произнес Джек. – Но ведь ты не леди. Когда Эльза подняла глаза к собеседнику, тот улыбался. Его забавлял ход беседы, забавляло, как легко он может выбрать новое направление разговора, отвлекая Эльзу от цели, за которой она следовала в начале пути. Джек продолжал улыбаться, протягивая руку вперед. Обивка дивана скрипнула под его весом, пальцы Фроста сжали подбородок Эльзы, чтобы та не смогла отвести взгляда от его серых холодных глаз. Глаз, в которых вновь поселились искры желания, того, что не нашло отражения в действии, не получило удовлетворения раньше. – Ты – дочка лесоруба, – медленно произнес он, точно пытаясь ранить ее этим фактом. – Сирота, на которой осталась младшая сестрица. Весьма пустоголовая младшая сестрица, – улыбался Джек. Эльза хотела возразить, окатив Джека льдом, но силы покинули ее. Как бы девушка ни пыталась ответить, магия не откликалась на зов. Зрачки в панике заметались, девушка не могла понять, в чем причина отказа. Джек же только улыбался, смотря на нее с триумфом, будто знал, что сегодня лед останется Эльзе неподвластен, что он возьмет верх над ней, не получив ни единой раны. Время шло медленно, секунды застревали в тягучем меду волнения. Юноша сжал ее щеки сильнее, не позволив собеседнице говорить, не позволив ей издать ни единого звука. Эльза почувствовала боль, челюсть отозвалась, только несчастная не подала виду. Джек сложил губы так, точно умилился ее беспомощности, бледности, внезапно захватившей столь хорошенькое лицо. – Можешь отрицать, убеждать себя в обратном, уверять в этом свою сестрицу, но… Эльза, ответь себе на вопрос: почему мистер Блэк пригрел тебя на своей груди? Зачем он сделал это? Но самое главное… Джек подался вперед, и если Эльза и пыталась отпрянуть, ни один мускул ее тела не двинулся, не поддался порыву. Фрост уже не улыбался, а взгляд его изменился настолько, что слезы подступили к глазам видевшей перемену пленницы. Девушка сложила губы в страхе: те дрожали, и Джек не должен был увидеть эту дрожь. Нет, Эльза не подарит ему большей радости, даже если придется лишиться чести из-за собственного упрямства. Они одни, одни в крытой зимней карете, и даже извозчик не услышит ее криков, если Джек решится на отчаянный шаг. Люди будут шептаться о том, что девушке и юноше ехать в одной карете неприлично, неприлично ехать наедине, и во всем обвинят ее… – Самое главное – какими путями. Спроси себя, какими путями он собрался тебя получить, – шепнул Джек в самое ее ухо. Его дыхание оказалось горячим, обожгло мочку, будто Джек оставил ей свой поцелуй. Эльза закрыла глаза, вслушиваясь в стук пульса у собственных висков. Она вновь воззвала к силам, таившимся за ее кожей, за мышцами, в самих костях, как болезнь, поражающая нутро… Тщетно. Никто не откликнулся, никто не услышал этот крик. Джек молчал, но пальцы его не отпускали. Щекой он касался ее щеки, и Эльза не могла заставить себя крикнуть, отпрянуть, двинуться. Близость пугала, близость будила в ней воспоминания, похороненные за пригоршней снега. Может, стоило убить его той ночью, навсегда избавив себя от головной боли? Может, следует вскрикнуть, подать голос, заставить себя? «Не смей», – шептал не то страх, не то гордость. Она все повторяла, повторяла самой себе, что пришла сюда сама, что явилась, чтобы получить ответы, но что в итоге? Она заберет с собой лишь больше вопросов, что будут мучать ее по ночам. И то будет лучшим из исходов. Джек осознавал власть, что находится в его руках сейчас, он понимал, что волен сделать все, что ему вздумается. А мысли его не были чистыми и непорочными, словно у херувима. Если Эльза, выскользнувшая из чужого дома, едва солнце поднялось над городом, не вернется домой, разве его кто-нибудь заподозрит? На улице полно негодяев, а Эльза хорошая собой, молода и свежа, точно белоснежная летняя роза… Эта мысль грела его черную душу. Извозчик остановился, и улыбка вновь сошла с лица Фроста. Игры закончились, когда он хотел продолжать. Он отпрянул, пальцы резко ослабили хватку, освобождая Эльзу из оков. Девушка не сразу осознала происходящее. Она смотрела на Фроста так, словно тот сотворил на ее глазах чудо, точно зима прошла по одному его велению, а вокруг них расцвели цветы. Джек наклонился к дверце, открыл ее, чтобы выйти первым и подать руку даме, составившей ему компанию. – Позволь, – произнес он тихо. Словно во сне, в бреду, в болезненной лихорадке, не разбирая действий, Эльза подала юноше руку. Даже сквозь перчатки она чувствовала, что его пальцы горячи, следы их до сих пор горели на ее щеках, на самом подбородке. Девушка прикрыла глаза, снег отражал свет чистого голубого неба, слепил ее. Боль кольнула вновь. Под глазами девушки собралась слякоть, бессилие пугало ее, Джек пугал ее вновь… – Даже если я не джентльмен, Эльза… Я не могу поступить с тобой так, как очень хочу, – заговорил Фрост, точно сожалея. – Какая досада, правда? – Мне следует сказать «спасибо»? – холодно спросила девушка. – Я бы предпочел, чтобы ты промолчала, – вновь улыбнувшись, ответил ей Джек. – А все же подумай над моими словами. Я знаю, что ты не так наивна, как Анна. Он развернулся, не одарив ее прощанием. Может, Джек боялся, что не сможет уйти, если бросит в сторону девушки еще один взгляд? Дверца возка закрылась, и Эльза подняла глаза. Они остановились за углом перед домом мистера Блэка, Джек знал, где Эльза нашла убежище, опасаясь возвращаться домой из-за него же. Дочь лесоруба вновь закусила губу, чувствуя жгучую обиду на саму себя, на Фроста, на его деланную вежливость. Ей хотелось плюнуть в его лицо, лицо, что она все еще находила красивым. – Если он обидит тебя, ты всегда можешь сказать мне об этом, – внезапно бросил Джек, выглянув из окна. – Не плачь, я присмотрю за тобой. – Ты мне отвратителен, – шепнула Эльза, надеясь, что Джек услышит ее. – А так сразу и не скажешь, – ответил он, пальцем дотронувшись до собственных губ, указывая, что заметил, как дрожат губы Эльзы при этих словах. Но Эльза не собиралась плакать. Возничий тронул поводья, кони продолжили ход, тихо пофыркивая. Небо оставалось чистым, облака не закрывали его своими грузными телами. Снегопад прошел, в воздухе не танцевали снежинки, не клубился пар ее дыхания. Словно ничего не случилось, словно не было этой поездки, не было Фроста, пугающего ее одним своим видом. «Ненавижу» – напомнила себе девушка, успокаивая нервную дрожь. Эльза вновь сжала пальцы в кулак, и снежинки поднялись перед ее ногами, затем осели, послушные чужому велению. Силы вернулись, силы вновь наполнили ее до краев, рискуя пролиться на землю гневом, не способным исчерпаться. От чего же их не было несколько мгновений назад, когда Эльзе хотелось воспользоваться? «Может, ты просто хотела, чтобы он сделал это?», – ехидно спросило ее подсознание, жадное до деталей, жаждущее услышать о грехопадении. «Может, тебе просто нравится, как он трогает тебя, как сжимает, как пугает?», – все говорило оно, словно ожидая ответа, отклика, слова. – Заткнись, – вслух произнесла Эльза, разворачиваясь к чужому дому. Она шла быстро, надеясь, что никто не успел заметить, из какой кареты ей довелось выйти, кому составлять компанию добрых полчаса. Эльза не знала, что Джек остановился чуть дальше, чтобы смотреть за тем, как Эльза постучится в двери, как дворецкий откроет ей, чтобы учтиво пригласить «домой». Никто не спросил ее о том, где леди приходилось находиться, никто из слуг не посмел бы задать столь бестактный вопрос. Из глубины дома слышался хриплый лай приходящего в себя пса, мистер Блэк позволил забрать его до восстановления. «Нет, он не может быть плохим», – пронеслось в голове крестьянской дочери, пока та снимала пальто, передавая его лакею. Джек – лгун, лгун и завистник, он готов похоронить доброе имя того, кто обеспечил его работой, только и всего… – Простите, но моя сестра, Анна, она не может спуститься? – спросила Эльза, проходя мимо горничной. – Ох, боюсь, мисс Анна приболела, мисс, – опуская глаза, ответила женщина. – Ничего серьезного, врач уже заходил к нам, беспокоиться не о чем, – поспешила добавить она. – А мистер Блэк? – успокаивая себя, осведомилась девушка. – Хозяин будет нескоро, мисс. Вы можете отдохнуть в своих покоях до его возвращения. Вы ушли так рано, – заметила женщина, вновь возвращаясь к работе. Да. Да, отдохнуть ей следует.