Выживай

– Я так и знала! – улыбалась Анна, пытаясь подняться над подушкой, выпрямить спину. – Он всегда так смотрел на тебя, будто хочет обнять. Обнять и никогда не отпускать, – мечтательно поделилась сестра. Эльза суетливо подалась вперед, поправляя ее одеяло. Она улыбалась, чувствуя, как счастье медленно растекается под кожей. Сестра пришла в себя не так давно, только вчера вечером. Жар спал до безопасной отметки на старом градуснике, и Анна распахнула глаза, смогла связать пару слов, не утратив смысла сказанного. Она больше не металась в кровати, сбивая простыни, не мычала в беспокойном сне, только улыбалась. Первым же делом Анна заметила на пальце Эльзы тонкое серебряное кольцо, украшенное тремя сапфирами, грани которых отражали скудный солнечный свет. Света в ее комнате было мало, окна занавесили, чтобы не беспокоить больную сверх меры. Анна все улыбалась, требуя подробностей, но Эльза смущенно отводила глаза. Кожа сестры стала бледной, словно не тронутая пером бумага, под чистыми темно-голубыми глазами залегли тени. Помолвка… Эльза загадочно молчала. Нет, не стоит болтать об этом направо и налево, когда разница в положении жениха и невесты столь велика. Да и сестра была еще слишком слаба, даже если болезнь ее и начала отступать. Дочь лесоруба радовалась, и голос внутри нее злорадно напоминал неправильный диагноз. «Может, горе-доктор погиб не зря?». – Как только я встану на ноги, Эльза, помогу тебе готовиться к торжеству, – мечтательно заявила сестра, силясь поднять руки. – Мы будем пробовать торты, пока нас не начнет тошнить, будем мерить платья, будем составлять списки гостей, будем… – Не стоит так спешить, – улыбнулась Эльза, пытаясь утихомирить пыл сестры. – Свадьба будет только в начале лета, еще почти полгода. – О, тогда я точно успею прийти в себя к тому времени, – улыбаясь, ответила Анна. – Я целый день лежу в кровати, но почему-то так устала, – сказала сестра, горестно вздохнув. – Бороться с недугом сложно, – ответила Эльза, кивнув ей. – Лучше поспи еще немного, а я приду к тебе, скажем, – дочь лесоруба взглянула на часы, стоявшие у противоположной стены. – Через два с половиной часа, к обеду. Хорошо? – Отлично, – ответила Анна, пока Эльза поправляла ее подушку. И все действительно шло «отлично». Мистер Блэк любил ее, он демонстрировал свое чувство не только словами. Эльза часто ловила на себе его пристальный теплый взгляд, чувствовала, как хозяин дома мимолетно касается ее спины, проходя мимо. Они вместе завтракали, вместе читали, вместе обедали и ужинали, но Питер и не думал приглашать ее в свою комнату. Он не мог опозорить ее этим предложением, поставив Эльзу в неловкое положение, заставив ее сомневаться в собственной порядочности. «Родители воспитали тебя не так», – шептал мерзкий голос совести, так некстати. Будто она занималась чем-то постыдным, будто ее желания не имели право на существование, оскверняли ее тело сильнее, чем магия, поселившаяся в нем. Мистер Блэк уважал её, несмотря на разницу их положений, разницу происхождения, несмотря и на их схожесть. Эльза боялась спрашивать больше. Она равняла мистера Блэка с собой: дочь лесоруба не хотела бы говорить с кем-то о способностях, дарованных ей не то богом, не то дьяволом. Должно быть, мистер Блэк и сам не желал обсуждать это так скоро. У них еще будет время, а сейчас… Сейчас – слишком скоро. Голоса продолжали навещать её. Тихие, шуршащие, они звучали во мраке ночи, и Эльза почти сожалела о том, что спит одна. Нечто будто толкало ее вперед по коридору, к единственному свету, озарявшему густой ночной мрак: тонкой полосе под дверью Питера Пеллинора Себастьяна Блэка, хозяина старого дома, ни одна половица которого не подает голос в ночи. Но гостья сопротивлялась тому порыву. Она лежала в кровати без сна, думала о том, что предстоит ей в скором времени. Как скоро соседи привыкнут, узнав о новой хозяйке, новой спутнице загадочного богача? Они ведь примут ее? «никуда не денутся», – отвечали голоса в темноте. Эльза рассматривала свое обручальное кольцо, сидя в глубоком кресле. Она улыбалась, следя за тем, как бесконечные грани переливались на свету. Сегодня не было снегопада, мягкое солнце заглядывало в дом сквозь кружевную занавеску, и Эльза чувствовала, что зима медленно теряет силу, уступая место весне. Нет, снег не таял, ручейки не бежали по улицам, но что-то изменилось в самом воздухе, уже не дышащим морозной свежестью. – Газету, миссис Блэк? Питер ухмыльнулся, когда Эльза посмотрела в его сторону. Раскрытая книга лежала на ее коленях, но девушка не могла читать, мысли занимали ее голову. Ее щеки залил смущенный румянец, но губы растянулись в улыбке. Гостья потупила взор, думая о том, что хозяин дома рано начал звать ее «миссис», слишком рано. Это – дурная примета. Жаль только, что Эльза не осмелилась возразить. – Спасибо, Питер, не стоит, – ответила она, снова чувствуя, как неловко ей звать его по имени. – Ты собираешься уходить? Мистер Блэк встретил свою невесту в костюме: черном фраке, черной рубашке, черных брюках, заглаженных до легкого хруста. Эльза прикусила губу, думая о том, как идет ее мужу столь мрачный цвет. Жаль, что в женском гардеробе ему не место, и Эльзе придется отдать предпочтение другим оттенкам. Быть может, бледность ее кожи хорошо оттенит темно-синий? – Да, – наскоро ответил он, наклонившись вперед, губами мазанув щеку Эльзы. – Мне нужно разделаться с делами. Поставщики не могут уложиться в срок, придется провести с ними беседу. – Что за поставка? – спросила Эльза, испытывая искренний интерес к делам будущего супруга. – Всего понемногу, – ответил ей Питер. – Пока трюмы кораблей опустошаются, мы с поставщиками должны обсудить следующий завоз. Я закупаю сырье, оно дешевле готового продукта. Если ты хочешь… Я мог бы рассказать тебе больше. – Да! – слишком резко ответила Эльза, тут же устыдившись своему рвению. – Да, мне было бы интересно узнать. Мистер Блэк улыбнулся ей. – Мне нравится твой пыл, – заметил он тихо. – Лакей уходит со мной, одна из горничных приболела, другая ушла на рынок. Грегори отпросился, что-то не так с его старой матерью, так что… В доме только ты, кухарка и Анна. И ваш пес, – добавил Питер, снова забыв, как его зовут. – Народу все еще слишком много. Но мне нравится, – поспешила ответить Эльза. – Раньше нас всегда было четверо дома, а потом… – Мне жаль, что это произошло с вами, – перебил ее Питер, погладив свою невесту по щеке. – Обещаю, после свадьбы мы уединимся где-нибудь на годик или полтора, ты и я, но никакого одиночества. Только для него уединение означало, что рядом всегда будет с десяток слуг, готовых обеспечить удобство. Но это – ничего, ведь так? В будущем Эльзе придется привыкнуть к такому положению дел, она не имела права указывать мужу, как стоит жить и вести хозяйство, ведь мистер Блэк прекрасно справлялся и без нее. Кажется, она даже видела на книжной полке весьма внушительный томик о том, как женщине следует вести себя в новом положении. Хорошо, что Питер все еще не осмеливался подсунуть его будущей супруге за обедом. Да и захочет ли он? Если бы мистер Блэк мечтал о барышне, о настоящей леди в супругах, разве предложил бы он руку и сердце ей? Дочери лесоруба, не имевшей за душой ни гроша, тащившей за собой бесприданницу сестру. Нет. Эльза хотела верить в то, что нравится ему такой, какой она есть сейчас. В гостиной пахло чаем, привезенным из-за моря, имбирем и лимоном. Мистер Блэк улыбнулся, порывисто разворачиваясь к двери. Эльза смотрела за тем, как фигура хозяина дома медленно удаляется от нее, как стихают его шаги в длинном коридоре. Тишина удивительно быстро захватила комнату. Она заполнила собою все пространство, свернулась в ее стенах, будто сытый кот. Солнце заглядывало в окна, свет его дробился мелкой сеткой кружева, его бледные лучи все еще не грели. Зима. И Эльза отчего-то ощутила тоску. Питер ушел не так давно, Анна уснула, и даже пес отдыхал, грея старые косточки у кухонного очага. Там, на окраине, соседи уже чистили дороги от снега, дети кормили кур и гусей, хозяйки взбивали масло, и улица кипела жизнью. Эльза не привыкла к одиночеству. Раньше ей казалось, что это – приятно. Каждому ребенку, не имевшему своего уголка, уединение грезится во снах. Только дети вырастают, страхи их крепнут, и тишина собственной компании больше не кажется столь манящей. Особенно остро дочь лесоруба поняла это, услышав стук в дверь. Гулкий и настойчивый, он прокатился под потолком, чтобы вернуться вновь, спустя мгновение. Беспокойство быстро растворилось в любопытстве, расправившем плечи, подобно атлету. Двери некому было распахнуть, и стук повторился снова, три коротких удара металлическим колечком дверной ручки. Эльза закусила губу. Она ведь может открыть, раз кухарка не слышит? – Сейчас! – отозвалась она, поднимаясь из кресла. Только зачем? Кто бы ни был на пороге, он не услышит. Обеденный гость стучался не в парадные двери. Должно быть, привезли дрова, продукты, питьевую воду или что-то еще, а бедная старая служанка забыла о том, что посыльный должен прибыть в это время. Эльза решила, что не расскажет о ее оплошности мистеру Блэку, чтобы тот не беспокоился зря. В конце концов, она и сама может справиться с дверной ручкой, а после отдать распоряжения. Девушка оправила длинную юбку своего платья, пригладила воротничок, прижимая его к телу, и только после решилась открыть. И зря. На пороге ее встретил Джексон Фрост. Его короткие светлые волосы, как всегда, пребывали в легком беспорядке, черное пальто оказалось расстегнуто от первой пуговицы до последней, а на бледных щеках не было ни единого признака румянца, словно юноша не ощущал холода. Джек улыбался, но лишь до того, как увидел ее знакомое лицо. Он выгнул бровь, подавшись чуть ближе. – Эльза? – спросил он, будто не веря собственным глазам. – Тебя понизили до кухонной служки, да? – До свидания, – тихо ответила девушка. Она попыталась закрыть дверь перед его носом, но не успела, Фрост успел взяться за дверь рукой и потянуть ту на себя. В его светлых, почти бесцветных глазах горело любопытство, и дочь лесоруба отметила для себя, что Джек похож на дикого лесного кота, вышедшего на охоту. Казалось, что от его взгляда не ускользнет ни одно движение, он услышит каждый ее вздох, каждый шорох за спиной будущей хозяйки дома… Сил у него было много, и Эльза знала, что ей не справиться. Одиночество вновь перестало казаться ей подарком небес. – Зачем ты пришел? – спросила она со злостью, которой никогда прежде не слышала в собственном голосе. – Если ты что-то принес, можешь оставить в прихожей. – Я ничего не принес, прости, – заметил Джек, притворно сожалея. – Я пришел к Мистеру Блэку с пустыми руками. – О, тебя пускают только так, да? – Эльза решила, что настал ее черед злорадствовать. – Мистер Блэк не хочет, чтобы соседи видели, как ты стоишь на его пороге? Джек скривил губы. Конечно, он знал, что Эльза права. Джек нес на себе дурную славу бандита, главаря мелкой, но весьма опасной банды, и никто не желал иметь с ним дел. Интересно, впрочем, что именно он хотел обсудить с Питером, но… Стоит ли спрашивать одного из них об этом? Незваный гость смотрел на нее так, что Эльзе быстро стало неуютно под тяжестью этого взгляда. Ее изучали, будто диковинного зверька, экзотическую птичку, неаккуратно попавшую в охотничьи силки. Эльза отвела взгляд первой, пытаясь скрыться за широкой белой дверью и вернуться в свое глубокое кресло, ждущее ее в гостиной. Лучше бы она и не выходила сейчас, отвечая на зов. – Он отошел по делам, и, скорее всего, вернется только к вечеру. Приходи завтра. – Он тебе докладывается о том, куда уходит? – спросил Джек, словно с подозрением, словно не веря ее словам. – Это не твое дело. Иди домой, – ответила Эльза, вновь попытавшись закрыть дверь. Но Джек не послушал ее совета. Он все еще держал дверь рукой, не позволяя Эльзе запереть ее и вернуться к чтению. «Если он попытается войти или напасть на меня, можно просто закричать, здесь же полно соседей», – подсказывал разум. «Или можно просто пронзить морозными иглами и его». От этой мысли, столь кровожадной, жестокой и чуждой прежней Эльзе, пальцы девушки задрожали, что-то шевельнулось внутри, будто вина. – У тебя новое кольцо, да? – спросил он тихо, непривычно тихо. – Кто-то подарил, да? У тебя появился еще один поклонник? Эльзе показалось, будто Джек занервничал, заметив его. Эта мысль ее не обрадовала. Фрост вовсе не был дураком. Да, он оставался жестоким негодяем, злым и мстительным, но считать его глупым невежей нельзя, это могло бы закончиться плохо. Эльза закусила губу, понимая, что ей не отвертеться от его проницательности. Кольцо она носила на безымянном пальце левой руки, он не мог бы спутать его с простой безделушкой. Особенно зная, что у Эльзы нет средств на покупку столь дорогих украшений. Сложить два и два весьма просто. У Эльзы, в жизни не имевшей за душой ни гроша, появляется богатый покровитель, она переезжает в его дом вместе с сестрой, а после на ее пальце само собой материализуется дорогое колечко, так похожее на знак о помолвке. Если мистер Блэк еще не объявил об этом всему миру, это вовсе не означало, что мир останется в неведении до самого конца. – Ты совершаешь ошибку, – произнес он, хватая ее за запястье, притягивая ближе к себе. – Эльза, прошу, скажи мне, что ты не собираешься выйти замуж за… – За Питера, – закончила за него девушка, не отдергивая руки. – И ему не понравится твое поведение, когда он услышит мой рассказ. – А тебе не понравится то, что ты узнаешь о нем, Эльза, – ответил Джек, не ослабив хватки. – Его недовольство меня трогает мало, но твое… – Замолчи, Джек! Казалось, что он действительно обеспокоен. Казалось… Но Эльза знала, что у Фроста нет сердца. Будущая хозяйка дома нахмурилась, глядя в его знакомое с детства лицо. Когда-то давно он казался ей милым, хорошим мальчиком, соседским ребенком, разделявшим все их с сестрой игры. Когда же он успел превратиться в жадное до чужих денег чудовище, когда успел захватить целую улицу и тянуть с бедняков их последние гроши? – Он погубит тебя, сломает, Эльза, превратит в нечто… – В нечто такое, что больше никогда нельзя будет обидеть, да? – ответила девушка, чувствуя, как в горле ее собирается ком обиды. – Тебе бы этого не хотелось, правда? – Ты даже не представляешь, с кем делишь кров, и какие у него на тебя планы, – процедил Фрост, сжимая ее руку крепче. – Я знаю о нем достаточно, – ответила Эльза, пытаясь выдернуть запястье из его взмокшей ладони. – Питер приютил меня и Анну в своем доме, когда ты вымогал у нас деньги! Он позаботился о моей сестре, когда… – Ты правда думаешь, что я бы стал вымогать у тебя деньги по собственной воле, да? – спросил Джек тихо. Но почему эта мысль казалась ему столь абсурдной? Эльза закусила губу. Она много общалась с людьми, с покупателями в старой аптеке, и научилась различать лжецов. Неверные мужья часто приходили за лекарством от зуда, что не мог появиться у примерного семьянина, уставшие от стариков дети частенько покупали несколько ампул весьма сильных седативных веществ… В конце концов юная Эльза научилась различать намерения человека по наклону его головы, по взгляду, по нервной улыбке. Жаль, что с Питером это не работало. Но с Джеком Фростом – вполне. Эльза вгляделась в его лицо, чувствуя, как слабеет хватка ее гостя, как он выпускает ее запястье из своих рук. Будто надеясь, что так сможет заслужить ее доверие, что скотское поведение может быть забыто такой малой ценой. Казалось, что он действительно расстроен ее непроницательностью, что он действительно зол сейчас… Но Джека не было дома так долго. Он мог успеть научиться этой игре, ведь так? – Слышать эти предупреждения от тебя, Джек, так дико, – шепнула она. – Просто узнай, кому принадлежат права на твою землю, Эльза, – ответил ей Фрост. – Узнай, кто купил ее на торгах. – Ты, – ответила Эльза, сощурив глаза, будто хищная птица в броске. – Если бы я, – улыбнулся ей Джек. – Советую обратиться к нотариусу, он должен рассказать тебе об этом, в конце концов. Раз уж ты арендуешь землю на том отшибе, то имеешь право знать, кому платишь налог. Девушка вновь отвела взгляд. Сомнения закрались в ее разум, просочились сквозь толстые стенки черепа. Что, если Джек не пытался запутать ее сейчас, не пытался расстроить ее счастье? Что, если в глубине его черной души все еще жило что-то человеческое? Эльзе всегда хотелось верить, что в людях остается хорошее, как бы те ни пытались спрятать добрые намерения за маской циничности. Быть может, у Фроста все еще был шанс? – Или ты думаешь, что я просто боюсь потерять тебя столь бездарно? – шепнул Джек, но привычной улыбки не было на его лице. – Думаешь, что я засыпаю с твоим именем на губах, а первой моей мыслью при пробуждении является твое хорошенькое раскрасневшееся личико? Думаешь, что я просто не хочу отпускать тебя и жалею о том, как вел себя прежде? – Я думаю, что ты – просто дурак. – Так и есть, – с грустью ответил ей Джек. – Иди домой, – ответила Эльза, запирая двери. Гость больше не пытался остановить ее, позволяя птичке упорхнуть в густой черный лес, спрятаться в кронах многовековых деревьев. Спиной Эльза прислонилась к холодному дереву, ощущая выступы бортиков на нем. Джек еще долго стоял на пороге, мялся, и под ногами его хрустел свежий снег. Будто стекло, слишком громко, слишком натянуто… Эльза слышала его шаги, слышала, как он удаляется. Медленно, будто все оглядываясь к двери, все надеясь, что Эльза откроет ему, спросит больше, передумает. Жаль только, что этого никогда не случится, и Джеку придется вернуться туда, откуда он пришел.