Выживай

Эльза вновь плохо спала. Ночью ей снились кошмары, кошмары о том, как счастье ускользает из слабых, выпачканных золой рук. Нет, не из ее, из рук мистера Блэка, Эльзе снился тот пожар, нападение голодной до крови «чудовищ» толпы, она слышала, как кричат люди, сгоравшие заживо. Дочь лесоруба просыпалась с криком в ночи, ощупывала кровать, собственные руки, заплаканное лицо. Засыпая, она вновь встречала ту же картину. Запах гари был столь реальным, что сердце не успокаивалось в груди. Вот и сейчас она проснулась посреди ночи, чтобы глубоко вздохнуть. Будущая хозяйка дома оглянулась, осмотрела свою комнату. Не было никакого пожара, никаких разъяренных странным соседством горожан, ничего… Только мрак и она в этой маленькой удаленной комнате. Голова ее вновь опустилась на подушку, чуть растрепавшаяся коса скатилась по гладкой белой ткани, чтобы приземлиться на острое плечо. Эльза тяжело дышала, смотря в потолок. Те же стены, что были утром, та же резная деревянная мебель, низкий столик, кресло, камин, все та же комната. Интерьер не изменился. «Ты жива, ты не в опасности, это – просто сон», – сказала она самой себе. Ночь продолжалась. Заснуть снова – слишком страшно, почти невозможно, зная, что кошмар вернется, едва Эльза закроет глаза. Молодая невеста охотно свесила ноги с кровати, погрузила пальцы в мягкий ворс белого ковра. Может, не стоит спать вовсе, если страх вновь вернется? Может, стоит заглянуть в спальню Питера, попроситься остаться с ним на ночь? Нет. Нет, это было бы неприлично, так не поступают порядочные леди, это ее очернит. «Но ты ведь уже спала с ним до заключения брака, так куда дальше падать?», – подсказала совесть, но Эльза проигнорировала ее звонкий голос, прозвучавший в тишине сознания. Это ведь не делало ее порочной? Не в собственных глазах, но что бы сказал мир, узнав об этом? Пожалуй, это неважно. Эльза видела, на что способна толпа, видела, когда Питер показал ей, видела и сейчас, в своих же кошмарах. Дочь лесоруба провела рукой по взмокшему от испарины лицу. Ей нужно выпить воды, это должно успокоить нервы. Эльза поднялась с кровати, откинув прочь тяжелое одеяло. В комнате ее царила уютная прохлада, камин не топили по ее же просьбе, но окна держали закрытыми, чтобы не создавать в коридоре сквозняка. Эльза прошла к низкому прикроватному столику, чтобы взять наполненную заранее чашку, но остановилась. Фарфор обжег пальцы холодом. Гостье мистера Блэка показалось, что кто-то постучал в окно. «Это невозможно», – услужливо подсказал разум. Комната ее располагалась на втором этаже, ни одна рука не дотянется так высоко. Эльза улыбнулась своим мыслям, но стук раздался вновь. Короткий и тихий, будто кто-то действительно требовал ее внимания. Дочь лесоруба оглянулась к окну, в него мог проникнуть только тонкий луч молочного лунного света, света столь слабого, что мрак с легкостью мог поглотить его. Здесь никого нет. Кружевная занавеска оставалась неподвижной, не было ни сквозняка, ни лица, что смотрело бы на девушку в ответ. Ничего. Ничего, только темнота холодной безлюдной улицы, всепоглощающая тишина зимней ночи. Эльза закусила губу, когда стук повторился. Она заметила за окном движение, поняла, что происходит. Кто-то кидал в стекло мелкие камешки. Может, балуются дети? Да, такое бывало на окраине города, когда Эльза еще жила там с родителями. Ребятня выбиралась из своих кроватей по ночам, чтобы собираться в группы и творить мелкие пакости. Сама Эльза этим никогда не промышляла, но хорошо помнила, как соседские мальчишки пугали кур по ночам, злили собак, чтобы те подняли лай и разбудили всю округу, как дети закидывали дома неугодных им ворчливых старух грязью, как били бутылки, оставленные для молочника. Может, здесь, в самом центре города, у детей другие забавы? Злость уколола Эльзу. Будто булавкой. Сон ее и без того был беспокойным, а дети решили потревожить его вновь, испортить его окончательно. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но новый камешек постучался в окно, вызвав очередную вспышку гнева. Эльза порывисто, не думая ни о чем на свете, шагнула к окну, распахнув его слишком резко. Послышался скрип щеколды, выбитой из патрона. – А ты крепко спишь, – в знакомом ей голосе звучала довольная улыбка. – Я боялся, что придется разбить это чертово окно, чтобы разбудить тебя. Эльза нахмурилась. В бледном свете холодной луны она заметила Джека Фроста. В легком расстегнутом нараспашку пальто он смотрел на нее, улыбаясь своей белоснежной улыбкой. Следовало догадаться сразу. Он и был тем шаловливым гадким ребенком, что беспокоил ее в этой тихой ночи. Дочь лесоруба не вспомнила о нем только потому, что старалась гнать прочь эти мысли. Джек принес ей слишком много неприятностей, и Эльза до сих пор не понимала, каким чудом сохранила его жалкую жизнь. Ночной гость все еще улыбался, глядя на нее, и Эльза отчего-то ощутила себя голой. Плотная ткань хлопковой ночнушки не могла показать ему лишнего, но этот взгляд… Мурашки пробежались по ее плечам. Джек привычным жестом пригладил растрепанные волосы, но те не пришли в порядок. Эльза фыркнула, глядя на него сверху вниз. Почему он не мог просто оставить ее, уйти и забыть, зажить своей грязной жизнью? В ней ведь нет ничего особенного, обычная девушка из дома напротив, таких и сейчас полно на улице, служившей им пристанищем в детстве. – Почему ты еще не в кровати? – устало спросила она. – Потому что твои двери закрыты, я не могу зайти, – усмехнулся юноша. – Но если ты приглашаешь, я мог бы… – Возвращайся домой, – шикнула она, раздражаясь сильнее. – К себе домой, Джек. – Но я пришел, чтобы поговорить серьезно. Ты не выходишь из дома уже несколько дней, – произнес он громким шепотом, словно боясь быть замеченным кем-то. И не зря. Эльза знала, что у прислуги отменный слух. Окна ее спальни выходили в сторону улицы, лишенной жилых домов. Здесь только лавочки, открывающиеся ранним утром, мастера и купцы не ночуют в них, вечером запирают двери и бредут домой по темным улочкам. Джек знал об этом, потому и рискнул прийти. Жалко, что у мистера Блэка не было охраны, патрулировавшей окрестности, это могло сэкономить его время. – Нам нечего больше обсуждать, Джек, ты сказал все, что хотел, – ответила ему Эльза. – Просто уходи. – А то что ты мне сделаешь? – спросил он с прищуром, и дочь лесоруба отметила, что гость ее похож на лиса, занятого поиском жертвы. – А то я расскажу об этом визите мистеру Блэку, ты лишишься части работы, – пригрозила она. – А то и всей работы в этом городе. – Эльза, милая, я – преступник, у меня нет никакой работы, чтобы я мог лишиться ее, – со смешком ответил ей Фрост. – Но я уверяю тебя, я явился не для того, чтобы затеять ссору. Будущей хозяйке большого дома захотелось захлопнуть окно, но что-то заставило ее оставить его открытым. Фрост знал ее секрет, знал ее холодную тайну, и хранил ее, не выдавал никому. А ведь он мог снова начать шантаж, мог попытаться склонить ее к чему-то постыдному, низкому… Выходит, Фрост действительно ждет от нее чего-то. Добровольного согласия или внимания – Эльза не знала, но любопытство заставило ее подпереть подбородок рукой. – Ты так и не дошла до нотариуса, но дошел я, – заметил Джек тише. – Я принес бумаги, и в них четко сказано, что твоими землями распоряжается и владеет мистер Блэк, – говорил он, пока Эльза молчала. И кое-что еще. Тебе будет интересно прочесть самой. Смешно. – Почему же я должна верить бумагам, что принес ты? – спросила она. – Потому что ты должна осознавать, Эльза, что все не так просто. Как еще он мог заманить тебя в свой дом, склонить к этой помолвке? – Любовью и заботой, Джек, – фыркнув, ответила Эльза. – Я понимаю, что тебе такие способы неведомы. – Я бы отдал тебе всю любовь и заботу, что у меня осталась, Эльза, если бы ты позволила мне отдать ее. Его слова заставили девушку сдавленно пискнуть. Он попал в цель. Когда-то… Наверное, когда-то Джек нравился ей. Нравился, как милый соседский мальчик, строивший для нее снеговиков, ворующий яблоки из соседского сада, приносивший полевые цветы. Когда-то давно, когда он еще не ворвался в ее дом, не пытался взять ее силой, не вымогал деньги у двух осиротевших девчонок, когда у Джека Фроста еще было его сердце, когда он мог чувствовать. Эльза закусила губу. «Если бы ты позволила мне». Но как она могла позволить? Фрост исчез, исчез на долгие-долгие годы, а когда вернулся и явился на ее порог, потребовал «арендную плату». Потребовал ее, зная, что Эльзе нечем ему заплатить. Он обвинял мистера Блэка в том, что тот склонил Эльзу к близости обманом, но ведь сам намеревался поступить с нею именно так. Джек пытался обвинить честнейшего человека в собственном преступлении, лишь бы обелить свое запятнанное много лет назад имя. Кто мог ждать от него такой низости? – Больше никогда не приходи сюда, если не хочешь неприятностей. – Я могу оставить бумаги прямо здесь, в коробке, Эльза. Тебе нужно будет только спуститься и забрать, – уже без улыбки ответил ей Фрост. – Я не надеюсь, что ты сделаешь это сейчас, разумеется. Но завтра меня здесь не будет, и ты сможешь… – Уходи немедленно! – закричала гостья мистера Блэка, забыв обо всем. – Забирай свой мусор и уходи отсюда! – Эльза? Джек тоже услышал его. Девушка опустила глаза вниз, к незваному ночному гостю, и взгляд ее говорил о многом. Фрост нахмурился, и Эльза поспешила захлопнуть окно, стук этот должен был разбудить целый дом, стекло дребезжало, будто разбитое. Дочь лесоруба невольно погладила себя по щеке, чувствуя, как румянец украшает ее бледную кожу. Она поспешила разгладить ночную сорочку, покрывшуюся замятинами на ее скромной груди, чтобы поспешить к двери и открыть ее. Фрост разбудил Питера, нарушил его покой, его сон, и теперь Эльзе придется объясняться. Как это выглядело со стороны? Она молода, неопытна, попросила юного ухажера прокрасться к ней посреди ночи? Сюда, в дом, что так любезно предоставил ей мистер Блэк? Нет. Нет, Питер не должен думать о ней столь плохо, ведь правда? Дочь лесоруба отворила дверь, Питер взглянул на нее, и в его золотых глазах та заметила следы волнения. Особенно яркие в окружившей пространство темноте. – Мне показалось, что я слышал какой-то шум, – тихо заметил он. – Я испугался за тебя, – сознался он полушепотом. – Да, я немного шумела, прости меня, – созналась та, отводя взгляд. – Я не могла уснуть, решила немного подышать. Это походило на правду. Щеки ведь могли покраснеть потому, что мороз щипал их, верно? Эльза боялась смотреть Питеру в глаза, боялась, что так он скорее узнает неприятную правду. Она попыталась улыбнуться, но вышло смущенно и криво. Мистер Блэк приподнял ее подбородок пальцем, желая заглянуть в глаза своей будущей супруги. Он не улыбался, но, вместе с тем, не выглядел рассерженным. – Плохие сны? – спросил он, и Эльза слышала в голосе своего покровителя беспокойство. – Ты всегда можешь прийти ко мне, если не можешь уснуть. Надеюсь, мое общество успокоит тебя. – Но ведь у тебя так много дел, я не могу изводить тебя и мешать твоему отдыху, – ответила Эльза. – Это… Это было бы некрасиво. Питер усмехнулся, услышав ее. – Ты для меня важнее всей этой ерунды, Эльза, – мистер Блэк погладил ее по щеке, и невеста снова отвела взгляд, чувствуя себя неблагодарной. – Здесь так холодно. Ты оставила окно открытым? Не оставляла, нет. Юная невеста закрыла окно так громко, что Питер должен был слышать, даже если бы находился в этот момент в соседнем доме. Он не дождался ответа и решил пройти вперед, к стеклу, чтобы проверить лично. Эльза удержала внутри крик, что чуть было не сорвался с ее губ. Нет! Нет, он не должен был увидеть Джека, ждущего под окнами, зовущего ее в ночи, словно любовник, воздыхатель. Мистер Блэк мог подумать о ней неправильно, мог решить, что Эльза поступила с ним гнусно, жестоко, так, как она бы не поступила никогда. Меньше всего на свете Эльзе хотелось принести Питеру боль. Когда мистер Блэк приблизился к окну, дочь лесоруба вклинилась меж ним и подоконником, прислонившись к холодному стеклу спиной. Мурашки пробежали по ее плечам, заставив мышцы сократиться, тело девушки вздрогнуло. Занавеска хрустнула, сминаемая ею, и Эльза слабо улыбнулась, чувствуя, как дрожь все бежит по рукам. Питер приподнял бровь, но все равно обнял свою невесту. Он погладил ее спину. Вверх по позвоночнику, выступавшему под тонкой бледной кожей. – Мне снились кошмары, – пожаловалась Эльза, закусив губу. – После твоего рассказа. Я… Я будто чувствовала тот твой страх, твою боль. Будто видела, как сгорают твои друзья, как люди терзают их, как… – Мне жаль, что тебе пришлось узнать о произошедшем вот так. Я никогда не позволю этому случиться вновь, – шепнул Питер, наклонившись к ее уху, прижав невесту ближе. Он поцеловал ее в щеку, а затем снова и снова. Эльза ощутила, как странное чувство шевельнулось внизу ее живота. Голод, но будто ей требовалась пища, но иного рода. Не хлеб или масло, нет… Только его ласки. Дочь лесоруба тихо пискнула, когда поняла, что мистер Блэк продолжает целовать ее, и губы его медленно крадутся вниз, мимо ее губ. Питер расстегивал воротничок на ночной рубашке своей гостьи, медленно осыпал шею ее поцелуями. Эльза дышала все чаще. – Нас могут увидеть в окне, – шепнула она, понимая, что никто не сможет различить ее силуэт через плотное кружево занавески, сквозь мрак темной ночи, что никто не будет идти по темной улице ночью, никто. – Мне все равно, – нехотя отрывая губы от ее нежной кожи, ответил супруг. Так почему же ей тогда было дело? Эльза боялась, что Джек увидит её, что Фрост заметит две любящие друг друга фигуры. Почему? Почему это имело значение? Дочь лесоруба не была столь наивной, столь глупой, чтобы не заметить его чувства. Она знала, что Джека больно ранит увиденное... Так почему бы не насладиться этим? – Веди себя тихо, – улыбнулся мистер Блэк, опускаясь ниже и ниже, расстегивая пуговки до самого конца. Питер целовал её плоский живот, медленно опускался все ниже и ниже, пока Эльза чувствовала его губы. Холодные руки жениха скользили по её коже, девушка старалась сдерживать рвущиеся из груди вздохи. Дочь лесоруба невольно запустила пальцы в волосы своего гостя, словно упрашивая его продолжить. Но Питеру и не требовалось просьбы. Мистер Блэк не спешил, он наслаждался процессом, изредка отрывая губы, чтобы посмотреть на тело своей будущей жены. Эльзе нравилось восхищение, застывшее в его глазах, нравилось, как в золотисто-карих глазах плещется желание. Желание принести будущей супруге удовольствие, но не получить его самому. Эльза дрожала в его руках, кусала губу, лишь бы не вскрикивать. Невеста зажала рот ладонью, когда губы Питера коснулись внутренней стороны её бедра. Щекотно. Приглушенный стон все же сорвался с ее языка. – Тише, тише, – шепнул жених. – Не думай о стыде. Я просто хочу, чтобы ты расслабилась и уснула. – Я... Мне кажется, я не расслаб... Эльза снова зажала рот ладонью, когда Питер продолжил, не желая слушать ее слабые возражения. Лишь бы не разбудить служек, лишь бы никто не узнал. Язык мистера Блэка скользнул по самым нежным складкам её кожи. Невеста прикрыла глаза, чувствуя, как удовольствие её усиливается, крепнет, зреет. Он действовал все настойчивее. Питер нашёл самую чувствительную точку её тела, бугорок, скопивший в себе с десяток нервов, требующих касания. Эльза сдавленно вскрикнула, зажала рукой рот снова, лишь бы не произнести ни слова, ни звука, Питер же просил ее молчать. Мистер Блэк развёл её ноги шире, заставил Эльзу сесть на подоконник, заерзать, сжать пальцы. Когда удовольствие накрыло её с головой, та не кричала. Молодая невеста чувствовала, как краснеют её щеки, как жар растекается по телу, заполняя каждую его клетку. Она дышала все чаще и чаще, все глубже, набирая полные лёгкие воздуха, жадно глотая воздух. Питер поднялся с колен, поцеловал её, и губы его казались чуть сладковатыми на вкус. Эльза подалась навстречу, пропуская его язык. – Ты ведь останешься со мной на ночь? – спросила она, все еще краснея, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Я буду тихой, – с надеждой заметила молодая невеста, когда мистер Блэк чуть отстранился от нее. Питер не отвечал. Тени преображали его красивое лицо, делали бледную кожу серой, карие глаза ярко-золотыми… Как песок, что танцевал в воздухе, подчиняясь своему повелителю. Эльза молчала, боясь произнести хоть слово, а мистер Блэк молча поправил ее волосы, выбившиеся из тугой некогда косы. Он поднял невесту на руки, чтобы отнести ее в кровать, успевшую остыть. – Я надеялся, что ты пригласишь меня.