Выживай

– Ты совершенно меня не слышишь, правда? – хихикала Анна, сидя рядом с сестрой. – Ты сидишь тут, рядом со мной, но будто бы совершенно в другом месте. – Неправда, я все слышу, – почти обиженно ответила ей Эльза. – Ну, может и слышишь, но ведь не слушаешь! Ох, ничего. Я понимаю, это все из-за влюблённости. Эльза попыталась спрятать улыбку. Она и правда не слушала, о чем именно щебечет беззаботная сестра. В ее уютной маленькой спальне было так много света, что Эльзе приходилось отворачиваться от окна. С недавних пор мрак устраивал ее куда больше. Анна недалека от истины, несмотря на то, что вспомнила хозяина дома лишь для того, чтобы поддразнить молодую невесту. Мысли сестры действительно путались потому, что то и дело возвращались к одному и тому же – мистеру Блэку, её жениху. В последнее время отношения их изменились. Эльза больше не боялась спать, она спала с Питером в обнимку вот уже вторую ночь, и все кошмары остались в прошлом, они будто боялись его. Совесть услужливо молчала в этот раз, дочь лесоруба обещала самой себе, что делит постель с женихом не из порочности, но ради его защиты. В конце концов, они ведь все равно скоро поженятся, а Эльза оставалась верна своему жениху. Это не может считаться грехом. – Может, ещё чая? – спросила Анна, улыбнувшись. – Ты хочешь? В комнате сестры было удивительно тепло. Камин Анна топила сама, увлеченно следя за пламенем, дрожащим над потрескивающими поленьями. Раньше Эльза не видела в ней такой увлеченности, та ведь не дежурила у печного очага. Быть может, сестре здесь невыносимо скучно? – Нет, – ответила Эльза тихо. – Но я бы съела пирожное. – Всецело разделяю твои чувства, одна нехватка пирожных на двоих, – хихикнула младшая. – Может, переместимся для удовлетворения этого желания в гостиную, разведем там камин, нарядимся в платья? Говоря о своих планах, Анна звучала по-детски наивно, но Эльза понимала, что та имеет полное право. Анна только-только справилась с тяжелой болезнью, здоровье её медленно крепло, и девушка желала двигаться, танцевать, общаться с людьми вокруг неё. Жаль, что кроме Эльзы, немолодой прислуги и Питера в доме никого больше не было. Их стареющий пес и тот предпочитал крутиться у очага на кухне, будто позабыв том, что явился сюда не один. – Хочешь пригласить с нами и мистера Блэка? – спросила Анна, улыбаясь. – Если, конечно, его не смутит мое присутствие. Она заигрывала с чувствами сестры. Конечно, Эльза хотела, чтобы он присоединился к ним за столом, да и Анна не могла смутить его, Питер уважал юную сестру своей невесты. Жаль только, что будущий супруг слишком занят, он говорил об этом, когда будущая супруга распахнула глаза, лёжа рядом. Дочь лесоруба кивнула, не ответив сестре вслух. Её смущения уже достаточно для удовлетворения, правда? – Ты можешь пока подобрать платье, а я спрошу у него, не занят ли. Наверное, Питер ещё в гостиной. Питер… Так странно звать его по имени не тет-а-тет. В гостиной. Там он любил пить свой утренний кофе и узнавать новости из газеты, издаваемой не более трех лет. Типографский станок привезли в Эренделл не так давно, кто именно – Эльза не знала. Читать она умела, умела достаточно хорошо, но газета её отчего-то не заинтересовала. И этот мерзкий запах чернил на тонкой хрустящей бумаге, раздражавшей нежную кожу рук... Впрочем, Эльза надеялась, что совсем скоро на станке начнут печатать книги, тогда она найдет в себе силы перебороть эту брезгливость. Анна порывисто закивала, вскакивая с места, будто по команде. Мистер Блэк подарил ей три платья, как своей будущей родне, в честь предстоящего торжества. Он не говорил ни слова, но Эльза понимала, что Питер планирует выдать её замуж за правильного человека, а для того нужно будет выйти в свет. Ей понравится. Обязательно понравится. Эльза улыбнулась, пока сестра суетливо вертелась у зеркала, прикладывая к себе длинное платье из чистейшего хлопка. Нежно-розовое с персиковыми нижними юбками, оно подходило ей удивительно хорошо. Дверь закрылась с тихим, мягким скрипом, и старшая из сестер улыбнулась самой себе. День обещал быть отличным. Эльза покинула комнату, чтобы найти своего жениха. В коридоре пахло свежестью, горничные только что закончили уборку, выгребли из каминов золу, стерли пыль, натерли до блеска деревянную мебель. Эльза поправила высокий белый воротник, шагнув к лестнице, держась за позолоченные перила. Дочь лесоруба спешила, потому боялась упасть. Последние две ночи она спала удивительно крепко. Утомляясь, всегда засыпаешь быстрее, ведь так? Мистер Блэк долго рассказывал о делах, о том, как идут дела в магазине, о том, как он выбирает людей, что будут командовать его рабочими, о том, как важно поддерживать слабые связи. Он любил болтать с нею, а Эльза еще быстрее засыпала от его слов. Они никогда не обсуждали природу магии, связавшую их обоих, никогда не обсуждали произошедшее с несчастным молодым врачом, делали вид, будто этого никогда не происходило. Дочь лесоруба благодарила небеса за то, что Питер не настаивает, не пытается просветить ее насильно. Больше всего на свете Эльзе хотелось жить нормальной жизнью, жизнью обычной девушки. Она слышала голоса в аккуратно обставленной гостиной, использовавшейся исключительно для редких деловых гостей хозяина дома. В парадной же никого не было, только яркий холодный свет, лившийся на ковёр через прозрачные шторы. Должно быть, мистер Блэк принимает гостей. Эльза улыбнулась, подумав об этом. Она никогда прежде не подслушивала его разговоры, никогда и не собиралась этого делать в будущем, только сейчас Эльзе захотелось узнать, о чем именно говорит мистер Блэк. С нею он общается о делах в том же тоне, обсуждает те же вопросы? Дочь лесоруба улыбнулась самой себе, встав на цыпочки. Шла она тихо, и ни одна из половиц не выдала нерадивую шпионку. – Ну и морозы в этом году, – сказал низкий мужской голос, показавшийся ей удивительно знакомым. – Ещё и метели каждый вечер. – И не говори, сущий кошмар. Утром морозы, вечером снежные вьюги, – возмутился второй, чуть хриплый мужчина. Голоса их заставили Эльзу приподнять бровь. В памяти её шевельнулось что-то, воспоминание, запрятанное подальше за ненадобностью. Странно. Знакомое ей чувство ностальгии заставило сердце болезненно сжаться. Эльза закусила губу, вновь напрягая слух. Тёплый воздух заставил щеки её порозоветь, мягкие тёплые губы слегка подрагивали в предвкушении, и стайка мурашек привычно проделала путь по позвоночнику вверх. – Жучка моя чуть было не вмерзла в лёд. Жена утром отогревала ее, лапы растирала, чтобы не отвалились. – Так что же ты её, в дом не забрал? – со вздохом спросил второй мужчина. – И это в такие-то морозы? Чего ты скотину-то живодеришь почем зря? Все равно не от кого охранять кур, в такую холодную зиму ни один воришка через забор не переберется в сотне тулупов. – Так откуда ж я знал, что мех ейный не справится с зимой-то? – виновато ответил собеседник. – Собака есть собака, а я не ученый, чтобы знать, как там ей лучше. "Жучка". Услышав знакомое имя, дочь лесоруба сдержанно улыбнулась, невольно прикрывая губы ладонью. Жучка. Собака, жившая у одного из её бесконечно дружелюбных шумных соседей. Пушистая, белая, словно сам снег, хорошенькая. Эльза поняла, кто здесь, она знала этих людей. Молодая невеста хозяина вышла из-за угла стенки, прислонила руку к дверному косяку и оперлась на неё, весело улыбаясь. Ей дали мгновенье, чтобы рассмотреть, как нервно гости мнут шапки в собственных руках, пока ждут мистера Блэка. Собеседники не сразу обратили на неё свое внимание, слишком занятые своей увлекательной беседой о крепких зимних морозах и нелегкой собачьей судьбе. Один из мужчин громко засмеялся, разведя руки в стороны, второй робко улыбнулся, махнув девушке рукой. Ее все же заметили. Оба носили длинные утеплённые рубахи, не снимали испачканные следами снега сапоги, доходящие до самых колен. Один из мужчин был сильно толще другого, сильно выше и шире в плечах, у второго же была завидная густая борода, доходящая до самой груди. – Эльза! – в унисон улыбнулись гости. – Мистер Финниган, мистер Питерсон, – ответила девушка с такой же тёплой улыбкой, чувствуя приятную ностальгию. Коллеги её давно почивших родителей, такие же лесорубы, такие же простые трудолюбивые люди, желающие выжить в этом жестоком мире. Эльза обнялась с гостями по очереди, ощутила исходящий от них ледяной холод улицы, приятный запах шерсти. Долго ли Питер заставляет их ждать? И почему? Эльза закусила губу, пытаясь вспомнить, куда мистер Блэк мог уйти. – Милая, как я рад тебя видеть! – произнёс мистер Финниган, пригладив бороду. – Не видел тебя уж сто лет. – Да, и я, – произнёс второй посетитель. – С тех самых пор не видел, как... Как... Как дела у мисс Анны? Мистер Питерсон поспешил сменить тему. И неудивительно. Эльза хорошо помнила тот день, слишком хорошо, она и сейчас чувствовала запах горящего ладана. В последний раз они виделись на похоронах родителей Эльзы. Символических, похоронах для пустых гробов, ведь тела их так и не нашли. Девушка слабо улыбнулась, пытаясь не вспоминать. Ей не хотелось вновь переживать тот день, пусть и не наяву. – Анна неплохо, она недавно болела, но теперь все хорошо, дела медленно идут в гору, – ответила Эльза. – Мы живем дальше. Как вы? – И мы потихонечку, помаленечку, – говорил мистер Финниган. – Старший пошёл в местную школу, младшая тоже рвётся, но Рита боится её отпускать. – Почему же? – спросила Эльза с улыбкой. – Боится, что испортит там девку. – Ничего страшного с ней не случится, я могу ручаться. Научится читать, сможет встретить в школе будущего доктора, удачно выйти замуж, – попыталась уговорить мужчину Эльза. Дочь лесоруба постаралась улыбнуться, слыша этот вздор. Она вспомнила, как родители долго размышляли о том, стоит ли им с Анной получать образование, или дома слишком много работы более важной, чем изучение азов грамматики. Тёплое воспоминание заставило её поежиться. Сразу же вспомнилась и растопленная печь, запах утренней каши, тепло материнских рук… От пустоты, заполнившей её нутро, Эльзе стало больно. Эльза скучала по родителям, и сейчас она ощутила эту тоску особенно ярко. – А ты, что это, взамуж собралась? – спросил бородатый гость, увидев на пальце своей собеседницы тонкое золотое кольцо. – Давно пора. – Да, – поддержал его второй гость. – Ну, это и не удивительно. У ворот, небось, очереди стояли, – улыбнулся он, окинув Эльзу оценивающим взглядом. Вежливая улыбка девушки вышла кривой и ненастоящей. Соседи должны были знать, что никакой очереди у ее ворот не могло образоваться. Эльза – сирота, она тащила на себе младшую сестру и весьма скудное хозяйство, разваливающийся дом, стремительно стареющую корову, нескольких самых дешевых и тощих кур, купленных у соседки за полцены... Никто не взвалит на свои плечи эту ношу, даже несмотря на то, что Эльза молода и хороша собой. – А ты к мистеру Блэку за деньгами, да? Это дело хорошее, – заговорил Питерсон, слегка хлопнув девушку по спине. – Ты только сейчас пришла или уже договорилась о выплате и явилась за расчетом? – О выплате? – непонимающе приподнял бровь Эльза. Они решили, будто Эльза пришла просить милостыню? Да, дела ее были не в лучшем своем состоянии, но являться в дом незнакомого богача, чтобы просить у него подаяние – последнее дело. Мужчины держали в руках собственные шапки, комкали их, ожидая хозяина дома. Мужчины нервничали, собирались обсуждать насущные дела. Эльза переводила взгляд с одного соседа на другого, она же ждала ответа, уточнения. Пахло от них свежеспиленной елью, опилками, костром... Так пахло и от отца с матерью. Отец когда-то валил лес, мать обтесывала спиленные деревья, обрывала с могучих стволов сосен колючие ветви, сушила лапник. От них всегда пахло также свежо. – Так ты не знала? Бургомистр завершил расследование. Говорит, нарушили тогда правила безопасности. – Да, нарушили. Когда сошла лавина, – уточнил мистер Финниган. – Погода менялась день ото дня, за несколько дней до вылазки сильно потеплело, и в горах тронулся снег. Руководство предупредили, но работы все равно не приостановили, вот бригада и... – мужчина замялся, вновь подбирая слова. – Кто недоглядел – непонятно, а люди погибли, их не вернуть. Положено выплатить семьям жертв по пятьсот динаров. Боннибэль вот получила месяц назад свою выплату, дом отремонтировала, курятник переделала. – Это… Это хорошо. Но кто же их выплатит? – спросила Эльза, нервно улыбнувшись. – Бригадир ведь погиб. В тот день не вышел ни мистер Финниган, ни мистер Питерсон, и в том было их счастье. Все выступившие на смену в тот вечер погибли, оказались заживо погребены под снегам в далёких горах, отрезанные от города и коллег, и даже Эльза, в отчаянии пришедшая искать родных, не смогла справиться. Снег подчинялся ей, как это всегда бывало, но под его холодным пластом не нашлось ни единой живой души. – Как, кто? Мистер Блэк, владелец нашей лесопильни. Он все семьи самолично навещал после случившегося, всем обещал свою протекцию, и... И к ним не явился. Ни разу. Мистер Блэк не приходил ни к Анне, ни к Эльзе, чтобы принести осиротевшим сестрам свои соболезнования, он не собирался просить прощения или помогать им, его не было рядом в первые месяцы после трагедии. Может, это – глупая, жестокая шутка? Нет. Нет, с ней бы так не поступили, зная о трагедии, пережитой в тот день, с ней бы никогда не подумали поступить так жестоко. Мужчины продолжили говорить о выплате, о том, как им жаль, что полегло столько народу, столько хороших работников, но Эльза плохо разбирала их слова. Голоса долетали до ее разума, будто далекое горное эхо. Она слышала все, но будто из-под толщи воды, холодной, забивающей лёгкие. Дочь лесоруба судорожно пыталась понять, что только что произошло. Питер не мог не знать. Он не мог забыть о том, кем являлась Эльза, кем была Анна, он не мог... Дочь лесоруба осознала горькую правду – Мистер Блэк скрыл собственную причастность к смерти ее родителей. Горечь скопилась на кончике языка. Если после знакомства его нежелание выдавать свою "тайну" могло быть понятным, то почему он не пришёл раньше, сразу после трагедии – Эльза не ведала. "Он – не тот, кем кажется", – вспомнились ей слова Туфф, наставления Фроста. Неужели, она права? Значит... Ведь это бы означало, что и Джек не обманул её. Эльза закусила губу, бездумно кивая, пока гости продолжали говорить о чем-то своем. Кажется, ей рассказывали о том, чем сейчас живет далекая занесенная снегами улица, что происходит вокруг, как коротают дни соседи. Но это все совершенно неважно, страх сжимал горло невесты труса и подлеца. «Он знал обо всем с самого начала, он заманивал тебя сюда, он желал поставить тебя в безвыходное положение», – услужливо подсказывал разум. Она пробубнила скомканные извинения и удалилась, рукой нащупав стену. Лишь бы не упасть, лишь бы не упасть сейчас без сил и без чувств. Обманщик. – Нет, нет, – шепнула Эльза себе под нос, не чувствуя, как движутся ее собственные ноги. Обманщик, но чего он от неё хочет, чего ждет? Неужели все эти ухищрения ради благодарности, неужели богатый, молодой еще и красивый мистер Блэк увидел Эльзу в списке родственников погибших, заметил ее издали и приглядел для себя, как трофей, утешение? Нет, слишком просто. Это еще придётся выяснить, придётся узнать, чем грезил Питер, на что он надеялся. Сердце гулко стучало в груди, позади открылась новенькая дверь, скрипнули петли. Мистер Блэк пригласил гостей в свой кабинет, не услышав, как шуршат юбки его будущей жены, уходящей прочь. Дочь лесоруба почувствовала, как мурашки бегут по её плечам, как сердце бьётся все быстрее и быстрее, пока страх закипает в груди. Серые стены мелькали по обе стороны от нее, коридор показался до дрожи зловещим в это долгое мгновение. Что, если Фрост прав, и мистер Блэк пытался заманить её сначала на работу в свой магазин, а после к себе в дом? Что, если Эльза, словно лишенная собственной воли марионетка, действовала так, как нужно было ему? Какой дурой она чувствовала себя в эту тянущуюся, словно вечность, минуту. Эльза побежала наверх, не пошла, но взлетела по лестнице, перепрыгивая ступеньки. Первой её мыслью была Анна, воспоминание о ней, её наивности, ее слабости перед опасностью, таящейся в кончиках пальцев Питера. Что бы тут ни происходило, прежде всего Эльзе нужно защитить свою младшую сестру, если она в опасности. Она уже убила ради нее однажды.