Выживай

Им нужно было поговорить. Сильно нужно. Сначала нужно было поговорить, обсудить услышанное, выслушать, что скажет мистер Блэк, но... Что-то подсказало Эльзе, что она поступила правильно. Питер обязательно придумает правдоподобный ответ, он умеет убеждать, знает, как заставить ее поверить каждому своему слову. Нужно быть осторожной, максимально осторожной теперь. Девушка вспоминала все те слова, что успели слететь с его губ. Теперь ей казалось, будто Питер использовал на ней свой странный, нечеловеческий дар убеждения, будто им его наградил не Бог, но дьявол, будто силы эти можно было отнести к тем, что объединяли Эльзу и хозяина большого дома. «Беги же», – подсказывал ей стук собственного сердца. Едва узнав о том, что мистер Блэк владел печально известной лесопильней, в бригаде которой и погибли родители Эльзы, та ворвалась в незапертую комнату сестры. Прохладный некогда воздух нагрелся, но тепло тут же выбежало в коридор через открытую дверь, будто только этого шанса оно и ожидало. Старшая из сестер старалась не нервничать, звучать как можно более сдержанно и спокойно, но голос предательски дрожал. – Мы немного поспорили, – Эльза замолчала, пытаясь выдумать очередное оправдание своему поступку. – Немного поссорились, и я решила, что нам с тобой необходимо вернуться домой. На какое-то время… – О, Эльза... – выдохнул сестра, прижав ладонь ко рту. – Это все было из-за моей глупой идеи с чаем? – Нет, нет, – поспешила заверить Эльза. – Не думай об этом. Просто... Нам просто нужно уехать отсюда. Анна нахмурилась, глядя в бледное лицо сестры. Сомнения закрались в ее голову, но так и остались там, неозвученные, невысказанные. Анна кивнула, спросив лишь о том, может ли она забрать с собой подаренные ей платья. Слуг Эльза попросила вызвать сестре карету, и те, слишком занятые хлопотами по дому, даже не обратили внимания на то, что юная мисс уехала домой с небольшим чемоданчиком вещей. За домом присматривали соседи, которым приплачивал за это мистер Блэк. О, те, без сомнения, скоро доложат о том, что молодая хозяйка вернулась. Эльза не теряла времени. Ей нужны были все доказательства, ей нужны были любые бумаги на руках, лишь бы Питер не смог увильнуть от этого разговора. Схватив теплое зимнее пальто, старшая из сестер вышла на улицу через дверь, ведущую туда с кухни. Старый пес вильнул ей хвостом, высунул морду на улицу, но тут же вернулся к очагу, решив, что не выдержит этого мороза. Эльзе же не было никакого дела до холода. Она кусала губы, разгребая снег оголенными руками. Мистер Блэк ушел, оставил свой большой дом в ее распоряжении, но Эльза не отдавала команд слугам. Она рылась в снегу, пытаясь найти коробку с документами, подтверждающими положение дел. Если Джек не врал, мистер Блэк действительно владел ее землей, если Фрост не пытался обмануть ее, то это именно Питер заставил бандитов явиться к ней за выкупом, это он их надоумил… Почувствовав под пальцами плотное дерево коробки, Эльза улыбнулась. Она обхватила ту обеими руками, вспомнив, как Джек пришел сюда ночью, как кидал камешки в ее окно, как ждал, замерзая на улице. Неслышно, словно опытный вор, та проникла обратно, вбежала по лестнице вверх и закрылась в собственной комнате. Слуг не было слышно, дворецкий ушел подремать, и горничные расслабились, решив устроить перерыв и для себя. «Не обманывайся их безмятежностью», – подсказывало сознание. «Его слуги столь верны своему хозяину, что готовы прятать в подвале труп, чтобы потом расчленить его на мелкие кусочки и закопать в саду». Эльза закусила губу снова. Страх кусал ее шею, заставлял хмуриться, ерзать на месте, пока та вспоминала произошедшее с молодым врачом. Чего именно Питер хотел от нее, такой бесполезной, импульсивной и опасной? Он хотел, чтобы бледные, слабые руки Эльзы окрасились кровью? Дочь лесоруба зажгла свечу, когда небо окутал вечерний мрак. Мистер Блэк все не возвращался, и Эльзе то и дело чудились его шаги, раздавшиеся в темном коридоре. Она открыла коробку, выудила оттуда бережно сложенные в конверты копии документов, заверенные печатью нотариуса. Желтая бумага хрустела в ее руках, неприятная сухость сковала кожу. Фрост постарался ради нее. «Если он все это время знал, что ты в опасности, то сделал чертовски мало», – напирал голос разума. «Питер Пеллинор Себастьян Блэк – единоправный владелец 55 гектаров земли, расположенных на пересечении ул. Адама Смитта и…», – читала та бережно выведенные строки. «Питер Пеллинор Себастьян Блэк, как владелец и арендодатель, имеет право требовать с арендаторов земельных участков, находящихся в его собственности, не менее десяти золотых динаров в месяц, в обмен же Питер Пеллинор Себастьян Блэк обязуется обеспечить своим арендаторам землю в полное распоряжение, свою протекцию и…» Это он должен был защитить ее от Джека Фроста и его шайки. Он должен был явиться, когда банда обнаглевших от безнаказанности мальчишек стучала в окна домов, требуя откуп. Эльза закрыла глаза, чувствуя, как краснеют ее щеки, понимая, какой дурой была все это время. Ее жестоко обманули. Джек не был бандитом, нет. Она вспомнила, как Фрост привозил в дом мистера Блэка дрова, как он мялся у порога, как будто бы случайно заходил в его ювелирный магазин, смиренно ожидая хозяина. Джек не был бандитом, верно. Он собирал арендную плату по его распоряжению, только и всего. Обида заставила дочь лесоруба заскулить, отбросив прочь старые документы. Она ненавидела их обоих в это мгновенье. Слезы не капали с ее глаз, Эльзе чудилось за спиной чье-то дыхание, слышались призрачные шаги, время заканчивалось. Теперь ей казалось, что следовало уйти молча. Девушка стянула с пальца кольцо, чтобы положить его на стол, услышать тихий звон дорогого металла. Что-то будто распустилось в ее груди снова, расцвело. Тени, густеющие в углах, казались более плотными, почти подвижными, живыми. Воздух в комнате похолодел, и Эльза понимала, что в том ее вина, вина ее несдержанности. Дочь лесоруба услышала, как хлопнула входная дверь. Мистер Блэк вернулся домой после долгого дня. Эльза распознала звук движущихся ног, слуги спешили к хозяину дома, спешили куда суетливее, чем обычно. Должно быть, пора. Дворецкому, как главенствующему над служками, уже сообщили о том, что мисс Анна вернулась в дом своих родителей. Дворецкий, наверняка, поспешит рассказать об этом Питеру, Эльза хорошо его понимала. И верно. Дочь лесоруба услышала, как изменилась поступь хозяина дома. Обычно легкая и плавная, еле слышная, она вдруг преобразилась. Питер шел быстро, шаги его оказались тяжелыми, грубыми, не похожими на прежние. Мистер Блэк нервничал, и его молодая невеста хорошо знала, почему именно. Стук в дверь не стал для нее неожиданным. Эльза понимала, что он придет сюда за объяснениями. Питер ведь не был ни дураком, ни наивным глупцом, нет. Она неспешно поднялась с места, чтобы открыть дверь, встретить Питера на пороге. Он только скинул пальто, явно не успел привести в порядок свои всклоченные после ветра улицы волосы, а уже примчался к ней ради этого неловкого разговора. Непривычно было видеть его столь… Неопрятным? – Я все знаю, – произнесла Эльза, и губы ее дрогнули. Она хотела звучать угрожающе, но вышло обиженно, по-детски грустно. Мистер Блэк вскинул бровь, не понимая, о чем именно говорит его невеста. Не понимая или все же делая вид? Казалось, что тон ее расстроил его, что мистер Блэк ожидал от Эльзы злости, колкости, чего угодно, кроме тоски. Он не ждал приглашения, шагнул внутрь комнаты, мягко закрыв за собой дверь. Все это время взгляд его золотисто-карих глаз неотрывно следил за лицом дочери лесоруба, Питер пытался уловить каждый ее вздох, каждую эмоцию, старался распознать, запечатлеть их в памяти. – Ты говоришь загадками. – А ты помог моим родителям отправиться на тот свет, – шепнула Эльза, и пальцы ее сжались в кулаки. – Когда ты собирался рассказать? Взгляд его изменился. Если раньше можно было подумать, что мистер Блэк не осознает, насколько серьезную обиду нанес своей невесте, то теперь все встало на свои места. Он понял, насколько глубока нанесенная им рана, даже если этому событию и найдется хоть одно, пусть и нелепое, но объяснение. Только Питер молчал. Наверное, сложно подобрать слова для оправданий, сложно решить, следует ли пытаться обелить себя, когда легче рассказать ей все, как оно есть. Питер вздохнул, глубоко и жадно. Он будто соскучился по воздуху, потерял его. Эльза отвернулась, не в силах больше выдерживать этот взгляд. Любовь все еще жила в ее разбитом теперь сердце, но прощать его… Нет. Мистер Блэк разлепил сухие тонкие губы, взглянув на будущую супругу с небывало холодной, липкой тоской. Он попытался заглянуть в ее холодные серо-голубые глаза, но дочь лесоруба старалась не встречаться с ним взглядом. – Как я мог явиться к тебе на порог и сказать об этом? – спросил он почти с укором. – Как я мог прийти в твой дом? Зачем? Просить прощения за то, что твои родители погибли? – Ты же посетил каждый порог, кроме нашего, – отвечала дочь лесоруба, сирота. – Почему ты не явился к нам, Питер? Ты хотел, чтобы мы с Анной утопали в долгах, да? – До любой другой жертвы тех событий мне не было дела, – отвечал ей Питер, игнорируя последний вопрос. Он будто пытался возвысить её, но... Почему мистер Блэк звучал столь бесчеловечно? Эльза прикрыла глаза, пытаясь унять нервную дрожь, успокоиться. Она уже собрала небольшой чемодан вещей, чтобы удалиться, вернуться в родительский дом и остаться там. Дочь лесоруба не планировала ночевать здесь, она хотела лишь поговорить перед уходом, получить ответы на свои вопросы и уйти, оставив его одного. – А посылать к нам Джека, это... Это тоже признак глубокой симпатии? Так ты хотел позаботиться о нас, да? – Эльза, ты не понимаешь, я... – Я не понимала раньше, но не теперь, – ответила девушка слишком резко, Питер отшатнулся от нее. – Ты хотел как можно скорее заманить меня в свой дом, ведь так? Ты пытался лишить меня самой возможности отказаться, загнать в угол. – Все, что я делал тогда, сейчас, все, что я сделаю в будущем… – он закусил щеку с внутренней стороны и замолчал на мгновение. – Я действовал ради твоего блага, – шепнул Питер, и голос его показался Эльзе угрожающим. Неправда. Дочь лесоруба хорошо понимала: собеседник ее потакал лишь собственным капризам, делал все ради себя одного. Слякоть скопилась в уголках её глаз, девушка отвернулась, лишь бы несостоявшийся жених не видел её слез. Она потерла палец, освобождённый от кольца, чувствуя ставшую непривычной теперь свободу. – Я ухожу, – шепнула Эльза, стараясь не смотреть в лицо своему жениху. Что-то подсказывало: не стоит этого делать, не стоит, если Эльза не хочет попасть под влияние его убеждения. Мрак густел на улице, ночь набирала силу. Снег не валил, но ветер выл под окнами, луна заглядывала в комнатку, любопытно осматривая двух «влюбленных». Дочь лесоруба закусила губу, пытаясь оттолкнуть мистера Блэка от двери, мягко отодвинуть его, чтобы освободить себе проход. Он слишком силен, слишком высок, чтобы так просто подчиниться. – Нет, ты останешься, Эльза, – произнёс мистер Блэк, положив ладонь на её плечо. Он взглянул в глаза своей невесты, и та почувствовала, как по позвоночнику её бежит плотно сбитая стайка мурашек. Питер облизнул губы, подбирая слова. Он не хотел грубить ей, но хотел, чтобы Эльза поняла, чтобы она услышала и осталась. Девушка отвернулась. – Да, я не открыл тебе правды сразу, но ведь я собирался сделать это. Я давно следил за тобой, – признался он, будто нехотя. – С самого твоего рождения, Эльза, я был рядом, наблюдал, незримо присутствовал. Скажи, ты ведь чувствовала это? Чувствовала. Но ведь это невозможно. Сколько ему лет? Питер рассказывал о том, что родился не здесь, а в далёкой стране, название которой в Эренделле никто не знает. Как скоро он перебрался сюда? Почему? Эльза помнила, как однажды мистер Блэк называл ей цифру. Тридцать три. Он старше ее чуть более, чем на десять лет, но эта разница не так велика, чтобы… – Я видел, как тяжело тебе живётся, среди... – мистер Блэк замялся, потерял уверенность. – Среди обычных людей. Я хотел защитить тебя. – Родители защищали меня, – ответила девушка, вновь попытавшись пройти мимо. – Они делали недостаточно! – повысил голос Питер, спиной привалившись к двери. – Они поступали неправильно, внушая тебе мысль, будто твоя сила постыдна. Знаешь, что на самом деле неправильно, Эльза? – глаза его блеснули в полумраке комнаты. – Быть обычным. Слабым и жалким человечишкой, запертом в хилом теле из костей и жил. – Ты... Ты приложил руку, к той... – Эльза замолчала, чувствуя, как кровь покидает её лицо, как бледнеют губы и щеки, как кружится голова от злости, от негодования. Дочь лесоруба чувствовала, как пульс застучал в её висках. Ей хотелось кричать, кричать от той тяжести, что придавила её к холодному каменному полу, ударила по голове. Эльза не плакала, слез не было в этот раз. Скорбь и тоску сменил гнев, острый гнев, иглой проникший под её кожу. – Я не убивал их, – ответил Питер. – И старого аптекаря я не убивал, если ты об этом. Случилось то, что должно было случиться. «То, что должно было». Эльзе показалось, будто она слышит шёпот над своим ухом, чувствует, как кто-то незримо удерживает её на месте, как кто-то стоит за спиной, держа руки на обоих ее плечах. Дочь лесоруба поежилась, ей показалось, будто тень скользнула по мягкому ковру под её ногами. Может, за окном пролетала птица, может, ветер потревожил ветвь дерева? «Под окнами нет деревьев», – напоминал разум. – Что должно было произойти? – спросила Эльза, и голос её дрогнул. – Ты нуждаешься во мне, – ответил мистер Блэк удивительно серьёзно. Девушка не желала говорить с ним дальше. Она вновь увидела в Питере того отстраненного, пугающего незнакомца, впервые встретившего её, чтобы сообщить траурную новость. Старый аптекарь умер, она лишилась работы, возможности существовать самой и кормить сестру. Нижняя губа Эльзы задрожала, пока Питер не двигался, Эльза смогла проскользнуть мимо, толкнуть закрытую им дверь и вырваться наружу, в коридор. Вокруг не было ни души, ни шороха, ни звука. – Только подумай, Эльза, ведь со мной тебе живётся гораздо лучше, чем с ними. Я понимаю тебя, как никто другой. Эльза знала, что Питер находится за её спиной, стоит в дверях её комнаты, далеко позади... Почему же ей казалось, будто голос его резонирует от стен и звучит ото всюду, будто в самой её голове? Девушка кусала губы, стараясь шагать быстрее, оторваться, спрятаться в бесконечных стенах этого дома. Собранную заранее сумку она так и оставила в комнате. В любом случае в ней была лишь часть её зимней одежды и старый шарф, сшитый матерью из лоскутков ткани. Эльзе слишком хотелось покинуть этот дом, чтобы задерживаться ради материального блага. – Ты убил их, – шептала Эльза, спускаясь по лестнице вниз. – Это ты, ты убил их. – Их убил случай, – шепнул Питер будто в самое её ухо. Когда Эльза оглянулась, рядом не было никого. Только она, только страх, шедший по пятам за беглянкой. Сирота закусила губу, оглядываясь к лестнице, когда верхняя ступенька заскрипела. Мистер Блэк уже ждал её там, наверху. Глаза его горели во мраке особенно ярко, горели золотом. Мурашки пробежали по плечам девушки. – Куда ты идёшь, Эльза? – спросил Питер тихо, но собеседница услышала его так четко, будто хозяин дома стоял позади нее. Девушка не ответила, вместо слов она предпочла действия. Эльза побежала. Вдоль коридора, что теперь казался таким узким, по ковру, ворс которого будто нарочно замедлял её шаги. Дочь лесоруба бежала, не разбирая дороги. Она знала лишь, что должна обуться и выбежать на улицу, должна пройти это расстояние как можно быстрее, ведь каждая секунда может стать для нее роковой... – Ты все поймёшь, если останешься, если позволишь мне объяснить, Эльза, –говорил мистер Блэк, пока беглянка натягивала сапоги. Нет. Нет, он снова проберется в её голову, внушит мысли, что необходимы ему для исполнения плана. Эльза не хотела знать, зачем именно Питеру нужна была её от него зависимость, хватало и осознания – ему не удалось этого добиться. «Беги», – бился пульс у виска все быстрее. «Беги, беги, беги». Дочь лесоруба слышала шаги прямо перед собой, стояла к двери спиной, суетливо одеваясь. Несмотря на силы, текущие по её венам вместо крови, ей понадобится пальто. Питер не спешил, он будто знал, что это и не требуется, будто знал, что Эльза никуда не уйдёт, что ее обязательно задержат у входа. Удивительно, что слуги прятались по своим комнатам, словно мыши в погребе. – Я действительно люблю тебя, сильно люблю, посмотри же на меня, Эльза, просто посмотри, – произнёс мистер Блэк мягко. «Даже не думай», – подсказывал разум. Дочь лесоруба вытянула вперёд руку, слыша, что мистер Блэк подходит к ней все ближе, сокращает расстояние, разделявшее их теперь. Эльза слышала, как стучат по полу его каблуки, понимала, что время ее заканчивается, нельзя думать дольше. Она знала, что должна была сделать хоть что-то ради своего же спасения. Только не вышло. Ни единой снежинки не слетело с её пальцев. «Как тогда, в ту ночь, когда Фрост явился в твой дом за своей платой», – услужливо напомнил разум. Эльза тихо, растерянно хмыкнула, послышался ехидный смешок, слетевший с тонких губ мистера Блэка. – Неужели ты думала, что со мной это сработает? – спросил он, насмехаясь над ней. – Тише. Вздохни, выдохни, давай пого... – Я не буду больше говорить с тобой! – закричала Эльза, потянув на себя ручку двери. Как и следовало ожидать, та не поддалась на ее уговоры. Мистер Блэк приближался, и Эльза, мельком взглянувшая в его лицо, заметила в нем злобу. На мгновенье ей показалось, что она вспылила, что она не права, что всему могло найтись рациональное объяснение... Но мгновенье развеялось, едва девушка отвела взгляд. – Не подходи! – крикнула Эльза, но хозяин дома не слушал. Слуги разбежались, прятались в своих комнатах, никто не ответил на ее зов. Что... Что, если Питер держал их в узде с помощью своих... Эльза заскулила, вновь потянув на себя ручку двери. Она отчаялась, закричала вновь в бессильно злобе, чувствуя, что Питер уже стоит за её спиной, собираясь лишь протянуть руку и поймать. Девушка вздрогнула, услышав шаги далеко впереди. Не человеческие, нет. Мягкая поступь, тихий шаг… Собачьи когти стучали по полу. Лукас зарычал, зарычал громко, вцепившись в руку мистера Блэка, старый пес услышал зов хозяйки, пока грелся на кухне у очага. Питер вскрикнул, но не от боли, от неожиданности. Он принялся бить собаку по морде, чтобы та раскрыла челюсти, но все тщетно, Лукас вонзал зубы в его плоть с особым упорством. И Питер не стал медлить. Он схватил с полки тяжёлую книгу, ударил собаку так, что та и не успела заскулить, тень нависла над псом, и дочь лесоруба увидела, как мрак стремительно густеет вокруг него. Эльза помнила: Лукас – старый пёс, ему больше пятнадцати лет. Это... Это последний его укус, последняя пробежка. Чувствуя на щеках слезы, Эльза воспользовалась заминкой. Если она не могла использовать свои силы на мистере Блэке, то могла использовать их на двери. Один мощный удар, усиленный порывом холодного зимнего ветра, открыл ей проход. Эльза вытерла глаза рукавом пальто, наброшенного на её острые плечи, а после вышла к холодной улице. Она не оборачивалась, не хотела смотреть на Лукаса в последний раз, боялась, что уже не увидит его. – Вернись, – крикнул Питер ей вслед. – Нет, вернись! – он бросился за девушкой, но слишком поздно. Эльза не слушала. У порога её уже ждал экипаж, двери его распахнулись, и мадам Туфф протянула Эльзе руку, затянутую в кожаную черную перчатку. Вся её неприязнь пропала в одночасье, Эльза сжала пальцы вокруг ладони Туффианы и вошла внутрь, чувствуя, как Блэк рычит позади, будто раненный зверь. Лошади тронулись, экипаж укатил в холодную зимнюю ночь, и свежий снег хрустел под копытами коней.