Из лимузина Тони ранний вечер в Нью-Йорке воспринимался совсем иначе. Тонированные окна пропускали не так много тёплого летнего солнца, а рёв проезжающих машин и ругательства водителей приглушались до тихого бормотания. Даже сама дорога в час-пик не кажется такой уж кошмарной, когда утопаешь в кожаных сидениях, а из колонок тихо играет классический рок.
— Когда Фьюри меня подключил, все предлагали мягкий джаз, — сказал Брюс, рассматривая доступный ему из окна вид. — Я начинаю его ненавидеть.
— Мы называем это «прогрессом», — сказал Тони.
Брюс улыбнулся, но его добродушная веселость долго не продержалась. Мыслями он уже был далеко впереди, подготавливаясь к грядущей встрече.
— Думаешь, мне надо было сказать ему? — спросил Брюс.
— Сказать кому что?
— Питеру. — Брюс оторвал взгляд от окна. — У него есть право знать, это же его генетический код и всё такое.
— Ты действительно думаешь, что это мне решать? — спросил Тони. — Чёрт, я не слишком ладил с подростками даже когда был одним из них. Тебе виднее, с чем он в состоянии справится, Брюс.
— С точки зрения этики, — настоял Брюс, — плохо ли с моей стороны оставлять его в неизвестности?
Тони приподнял брови.
— Я абсолютно уверен, что ты не хочешь, чтобы я рассматривал ваши с Питером отношения с этической точки зрения.
Он дразнил. Брюс знал, что будь у Тони серьёзные возражения, он бы уже их высказал. Тони отличался прямолинейностью, когда считал, что это необходимо, но до сих пор он лишь периодически шутил про «совращение малолетних», когда в пределах слышимости больше никого не было. Брюс не знал, можно ли считать это благословением, но выяснять не стал. Было у мужчины ощущение, что заяви Тони о своей поддержке прямо, думать о нём он стал бы хуже.
— Честный ответ, — сказал Беннер.
Лимузин привез их на остров Райкерс. Их поприветствовали на входе и, спасибо всё уладившему ЩИТу, быстро провели через пост охраны и отправили прямиком в корпус с защищаемыми заключенными, в самое дальнее восточное здание комплекса. Все были сдержаны и профессиональны, но Брюс всё равно подошёл к своему краю просто от вида рядов отглаженной формы и оружия в кобуре. Он с дюжину раз повторил себе, что его никто не знает, и что влияния Фьюри хватит на то, чтобы убрать его из-под прицелов, даже если бы узнали. Он уже не просто некий монстр. Он спас планету — он герой. Никто бы не стал пытаться что-то против него предпринять.
Когда они пришли на последний пост, от Брюса потребовали отдать флешку, которую он забыл вынуть из кармана. Видя его колебания, Тони предложил упереться и не давать. Беннер не был уверен, что и такой вариант ему по вкусу, но в конечном счете уступил. По последнему коридору он шёл один.
Два офицера запустили его в комнату для встреч. Она была разделена пополам длинным столом и полотном пуленепробиваемого стекла. При подходе к столу Брюса охватило странное ощущения дежа вю — он вспомнил время, когда полагал, что именно таким будет его будущее. Он был уверен, что где-то в параллельной вселенной точно такой сценарий проигрывался с ролями наоборот — он в тюремной оранжевой робе, а доктор Курт Коннорс садится на стул напротив.
Курт его ждал. Он никогда не был человеком, которого легко прочитать, но Брюсу подумалось, что за его дешевыми, тюремного выпуска, бифокальными очками мелькнуло приятное удивление. Брюс прочистил горло и, усевшись, сказал:
— Здравствуйте, доктор Коннорс.
— Доктор, — Курт поприветствовал в ответ. К огромному облегчению Брюса, тот не стал называть его имя. — Не вас я ждал, когда мне сообщили о посетителе.
— А кого вы ждали? — спросил Брюс.
Курт мрачновато улыбнулся.
— Кого-то из ныне живых.
Это заставило улыбнуться и Брюса.
— Ну, что я могу сказать, слухи о моей смерти…
— Похоже, сильно преувеличены.
— Простите, что разочаровал.
— Нет. — Курт неловко поёрзал. — Нет, поверьте, я… рад вас видеть.
Слова казались искренними, почти до боли.
— С чего бы вам радоваться? — спросил Брюс.
— Потому что хотя я и восхищался вашей работой, доктор, наше с вами знакомство было не более чем профессиональным. — Курт подался вперед на локте. — Если вы сейчас прошли через все трудности, чтобы увидеться со мной, должно быть, вам нужна моя помощь.
Брюс был рад перейти прямо к делу.
— Не могу сказать, что вы неправы, — ответил он, подзывая жестом своего охранника. — Пожалуйста, передайте это доктору Коннорсу — здесь всё проверено. — Он снова повернулся к стеклу. — Дело в том, что у меня есть цепочка ДНК, на которую мне бы хотелось, чтобы вы взглянули. Конечно, это лишь малая часть образца, с которым я работаю, но я был ограничен в бумагах… по крайней мере, для посещения.
Курт уставился на дверь со своей стороны практически голодным взглядом. Брюсу от этого стало почти больно и, несмотря на понимание, что означал его визит для Курта, захотелось, чтобы существовал ещё хоть кто-то, к кому бы он мог обратиться.
— Образец взят у человека. Мужчины, — продолжил объяснять Брюс, пока охранник появился в дверях с бумагами. — Если моё подозрение верно, вы поймёте, почему это привлекло моё внимание.
Курт взял папку и тут же её раскрыл. Просматривая результаты исследования Брюса он беззвучно шевелил губами, задумавшись над рядами кода. Как Брюс и подозревал, на его лице появилось выражение чистейшего шока. Он поднял взгляд.
— Объект — человек?
Брюс наблюдал за ним очень внимательно. Он помнил о посторонних людях в комнате, но ему всё равно нужны были ответы.
— Вы знаете, чьё это ДНК, так ведь? — сказал он.
На лбу Курта заблестела испарина, в то время как он вернулся к изучению документов. Его энтузиазм неожиданно сменился подозрением и чувством вины.
— Как вы достали этот образец?
— Это имеет значение?
— Конечно, имеет. — Курт коротко взглянул на него и отвел взгляд. Он тяжело сглотнул. — Он не заслуживает быть чьей-то подопытной свинкой.
Брюс сжал под столом кулаки.
— Знаю, — ответил он. — Я понимаю это не хуже вас. — Он сглотнул и заставил себя продолжить прежде, чем скажет что-нибудь, о чём пожалеет. — И я здесь, потому что пытаюсь ему помочь. Он дал мне этот образец добровольно, Курт. И я знаю: то, что я в этом образце вижу, имеет отношение к тому, что я видел в вашей работе. Если вы можете объяснить мне, почему это так, я надеюсь, вы это сделаете.
Курт, решая что-то для себя, встретил его взгляд. Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы решить, можно ли доверять Беннеру, но тот его не поторапливал. За эту долгую паузу Брюс откинулся на стуле и потёр губы тыльной стороной ладони.
— Он знает, что вы тут? — тихо спросил Курт.
— Нет. — Брюс чуть наклонился и сложил руки на столе. — Скажу я ему об этом или нет зависит от того, что вы можете мне рассказать.
Курт глубоко вздохнул и бросил короткий взгляд на охрану.
— Годы назад я посвятил себя проекту, — сказал он, осторожно подбирая каждое слово. — У меня был напарник, и я не мог даже мечтать о лучшем коллеге. Каждый прорыв был его заслугой, включая… — после ещё одной задумчивой паузы он положил руку на стол и медленно пробежал по нему пальцами.
Брюс не был уверен: слишком сильно Курт осторожничает или наоборот недостаточно, но кивнул.
— Да, я знаю, о ком и о чём вы говорите.
— В итоге выяснилось, — продолжил Коннорс, — что этого недостаточно, чтобы помочь с моей проблемой. В то время я даже не осознавал, насколько его открытие на самом деле важно. Потому как, вы же понимаете, самая сложная часть межвидовой генетики всегда заключалась в отторжении вводимого реципиентом. Он решил этот вопрос добавлением этой цепочки… — он постучал по папке, — …на самых ранних стадиях формирования реципиента. Он
создал гибридный организм практически с нуля.
Брюс почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом.
— Создал его, используя именно эту ДНК?
— Я не могу сказать точно, — неохотно признал Курт. Он поморщился. — Я знаю, что была использована
человеческая ДНК, а та, что вы мне даёте — нет, не совсем. Но гомологические гены указывают на общее происхождение, что, конечно же, в природе невозможно между этими видами. — Он передвинулся на стуле, казалось, снова оценивая опасность от их свидетелей. — Этот ваш объект одно время точно был человеком, да?
— Насколько мне это известно, — ответил Брюс.
— Но сейчас… — Курт поджал губы. — Я подозревал, что в нём есть… что-то особенное, но был не в состоянии сделать разумные выводы. — Ненависть мужчины к самому себе была практически осязаема. — Можете сказать, что с ним случилось? Это из-за меня?
— У меня нет его разрешения, чтобы рассказывать вам об этом, — ответил Брюс. — И, думаю, вам бы всё равно пришлось заслужить менее охраняемое посещение, чтобы я рассказал подобное.
Курт поморщился от недовольства, что разделяли оба учёных.
— Тогда я не уверен, что есть что-то, чем я могу с вами поделиться.
— Ещё только один вопрос, — быстро сказал Брюс. — Если вы знали, что гибрид был создан с использованием человеческой ДНК, почему вы не продолжили эту линию исследований? Из того, что я читал, ваша работа никогда не включала введение чуждой ДНК на такой ранней стадии.
— Потому что это не помогло бы лично мне, как бы это ни было эгоистично. Какая польза мне с нового вида ящерицы? — Коннорс покачал головой. — Не говоря уже о том, что подобный эксперимент был бы абсолютно незаконным даже в теоретическом виде, хотя вы можете понимать, что Оскорп подобными вещами не заморачивается. Вообще… было недолгое время, когда я экспериментировал, но моя подборка образцов была не так уж велика.
— Что насчет введения ДНК гибрида, созданного вашим напарником, человеческому реципиенту? — предложил Брюс.
— Опять же, это никогда не заходило дальше теории. Каждая симуляция, что я провёл, показывала стопроцентный смертельный исход. — Он посмотрел на папку с сожалением. — Возможно, я сдался слишком рано, учитывая этот образец…
Курт выпрямился. Его глаза распахнулись с тем же самым выражением, которое Брюс видел у многих учёных, включая и себя самого. Тот прекрасно понимал, что именно произошло, и сидел теперь перед Брюсом с целым ворохом вопросов, которые не мог задать.
— Я новичок в этой области, — сказал Брюс, прежде чем Курт успел бы наговорить лишнего. — Но учусь быстро, и сам провёл кое-какие эксперименты. Я убеждён, что вид связи, демонстрируемый этим образцом, будет практически невозможно продублировать, используя какое-либо другое соединение, причём настолько, что я могу лишь задаваться вопросом… — он почувствовал некоторый дискомфорт, но всё равно продолжил, — … был ли реципиент спроектирован таким способом, как вы сказали — на стадии зародыша. Вашим напарником.
Курт замер, его опущенный взгляд был тяжелым.
— Вы не можете спрашивать то, что как мне кажется, вы спрашиваете.
— Как вы и сказали, закон для оскорпских учёных ничего не значит, — сказал Брюс, не сумев скрыть нотку горечи в голосе. — И я не могу объяснить этот образец как-то иначе. Я не верю, что это слияние сделала возможным чистая случайность, это определённо не совпадение. Так что скажите мне правду.
— Я не знаю, — пробормотал Курт. — Пожалуйста, не спрашивайте. Я честно не знаю.
Брюс сглотнул. У него было так много вопросов, но Курт не поднимал глаз, и внезапно набранный в рот воздух заставил покрыться кожу Брюса мурашками. Ему не хотелось больше здесь оставаться, и он думал о руке Питера в своей.
— Хорошо, — сказал он, после чего откинулся на стуле. — Тогда, думаю, нам больше не о чем говорить. Но, если хотите, можете оставить это себе.
— Да, спасибо. — Курт закрыл папку и положил на неё руку в защитном жесте. — Если я смогу придумать что-то, что поможет, как мне с вами связаться?
— Спросите директора Ника Фьюри. Это благодаря ему я смог сегодня прийти. — Брюс пружинисто встал на ноги. — Спасибо за уделённое время, доктор Коннорс, я вам признателен.
— Можете вы… — Курт потёр губы всё так же не поднимая глаз. — Пожалуйста, скажите ему, что я очень сожалею.
— Он знает, — ответил Брюс.
Коннорс покачал головой.
— Нет, не знает. Не об этом.
Брюс нахмурился, любопытство жгло, но нервы и так сегодня вынесли достаточно.
— Передам, — сказал он и, не понимая почему, добавил: — Если мне когда-нибудь ещё понадобится помощь с другим исследованием, я дам вам знать.
Курт наконец посмотрел ему в глаза, и хотя в его улыбке была боль, она оставалась искренней.
— Спасибо вам, Брюс.
Охранник выпустил Беннера. От жесткой окончательности тяжелого хлопка двери позади них сердце Брюса подскочило к горлу. Он закрыл глаза и постарался не думать о крохотной камере, в которую вернется Курт, или о лицах его жены и сына, отражающихся в пуленепробиваемом стекле в день посещений, как и о выражении стыда и сожаления, так глубоко выгравированном в его чертах…
— Сэр? — охранник шагнул ближе. — Вы в порядке?
— Пожалуйста, не трогайте меня, — рефлекторно сказал Брюс.
Охранник остановился, подняв руки.
— Я… и не собирался?
Брюс выдохнул и с усталой улыбкой посмотрел на мужчину.
— Извините. Я в порядке. Мы уже можем идти.
— Всё нормально, — ответил охранник, пока они шли по коридору назад. — Мне от него тоже иногда жутковато становится. — Брюс поморщился, но промолчал.
Тони ожидал на посту охраны, где учёный его покинул. Когда Старк понял, что Брюс не собирается замедлять шаг, то пристроился рядом, и вместе они направились мимо охраны дальше по коридору.
— Судя по твоему лицу, прошло не так уж хорошо, — сказал Тони. — Ты что-нибудь из него вытянул?
— Ничего такого, что я и так уже не предполагал, — ответил Брюс, глядя прямо вперёд. — Он узнал образец. Остальное расскажу, когда мы…
Дверь в дальнем конце коридора открылась, и воздух застрял у него в горле.
Вошла группа вооруженных людей в форме спецназа и полном облачении. Взгляд Брюса перепрыгнул от дул винтовок на лица в масках, а затем на человека, идущего во главе: такая чересчур знакомая грудь, увешанная наградами. Их глаза встретились. Сердце Брюса начало колотиться, громыхая в ушах как тревожный колокол, но когда он начал искать пути для побега, Тони взял его за руку. Старк переплёл их пальцы и сжал, будто они были четырёхклашками, оказавшимися перед лицом школьного задиры. Тони, пожалуй, был самым лучшим другом, из всех, что у него вообще были.
Генерал Росс не замедлил шаг, пока он и его люди подходили ближе. Его лицо было застывшей маской — он даже не взглянул на них. Брюс продолжал ждать, что он взмахом руки даст сигнал людям с их крошечными игрушечными пушками прицелиться, а затем мыслей не останется и всё позеленеет. Но ничего не произошло. Они были в трёх шагах друг от друга, когда Тони отшагнул в сторону, утягивая Брюса с собой, а Росс продолжил путь.
— Генерал Росс, — поприветствовал Тони, холодно кивнув.
— Мистер Старк, — кивок в ответ. Уголок глаза дёрнулся: — Брюс.
Брюс не ответил. Он всё ещё ждал команды, которая потенциально превратит весь остров Райкерс в щебень — даже после того, как Росс прошёл мимо и продолжал удаляться. Он с большим трудом дышал, а лоб покрылся потом. Когда терпеть это не осталось сил, он потянул, заставив Тони остановиться, и повернулся.
— И это всё? — спросил он.
Росс остановился и его люди остановились вместе с ним. Он обернулся.
— У тебя есть, что мне сказать?
Брюс смотрел в беспомощном замешательстве.
— Нет.
— Тогда да. Это всё. — Генерал снова начал удаляться.
Брюс отпустил руку Тони и сделал несколько шагов вслед за Россом.
— Что вы здесь делаете, генерал?
— Можешь расслабиться — я здесь не за тобой.
Сжав зубы, Брюс прибавил шаг.
— Вы ожидаете, что я поверю в…
— Брюс. — Тони опять поймал его за руку. — Давай, — сказал он тихо. — Есть другие способы всё выяснить.
Брюс не закончил, но позволил Тони себя оттащить. Раздосадованный, он продолжал с опаской наблюдать за ними, пока Росс и его люди не прошли через дальнюю дверь в пункт охраны.
— Это не случайность, — сказал он себе под нос. — Если он здесь, это из-за меня.
Тони продолжал подгонять его к выходу.
— Фьюри говорил, что его сняли с твоего дела. Твой файл переклассифицировали выше его уровня доступа.
— Тогда какого чёрта здесь происходит? — Брюс потёр губы рукой и снова бросил взгляд назад. — Этот человек охотился на меня шесть лет. Я в городе уже много недель и стоило мне впервые покинуть башню, как
он тут как тут.
— Не заставляй меня врубать мягкий джаз, — предупредил Тони.
До Брюса наконец-то с предельной очевидностью дошло, почему Тони тащит его на выход. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, убеждая себя, что по-прежнему всё контролирует.
— Я в порядке, — сказал он. — Я. Я просто… — Беннер снова весь побелел. — Проклятье, он, должно быть, здесь за Куртом. Но почему? Ведь сказали, что препарат уже из него вывелся… он не угроза и, тем более, не оружие без той сыворотки.
Тони вытащил телефон из кармана.
— Мы это выясним, — уверенно сказал он. — Так или иначе. Просто оставайся со мной, Брюс.
— Я же сказал, со мной всё хорошо. — Учёный поморщился, когда вспомнил, что бумаги у Курта. Оставалось надеяться, что для того, кто не знает, откуда взят образец, они ничего не будут значить. — Давай просто уйдем отсюда, — сказал он, прибавляя шаг.
***
Питер получил удовольствие от поездки домой со Стивом гораздо большее, чем, по его мнению, был должен. В последний раз, когда они виделись, он превратил беднягу в бешеного паукомонстра — и до сих пор чувствовал себя виноватым, — но об этом было так сложно думать, когда в лицо бил вечерний ветер, а совсем близко находилось сильное тело. У Питера уже был парень, которого он хотел, но он не забыл тот вечер в квартире Стива и настигшее его там понимание. Всю дорогу до Квинса лицо Питера было таким же красным, как и его паучья маска.
Как только они остановились, парень спрыгнул с мотоцикла.
— Спасибо, что подвезли, капитан, — сказал он, теребя лямки рюкзака, а потом переступил с ноги на ногу. — Послушайте, эм, я просто хочу сказать, что сожалею.
— Питер. — Стив терпеливо улыбнулся. — Я уже принял твои извинения.
— Да… знаю. — Питер успел одёрнуть себя прежде, чем снова начал бы топтаться: он хотел, чтобы Стив знал, что он говорит серьёзно. — Но я имею в виду не только того паука и случившееся с ним. То есть…
Стив поднял бровь.
— Ты имеешь в виду вооруженное ограбление и ущерб собственности на тысячи долларов, произошедшие до того?
— Эй, я не был… вооружён. — Питер беспомощно пожал плечами. — Но да. Я об этом.
Стив заглушил двигатель и с такой же серьёзностью повернулся лицом к парню.
— Я понимаю, почему ты это сделал, — сказал он. — Я и сам нарушал правила ради того, что по моим понятиям должно было быть сделано. Судить за это — не моя забота. И, в конце концов, хорошего ты совершил для этого города однозначно больше, чем плохого.
Питер сглотнул.
— Но?..
— Но если ты попытаешься провернуть подобное ещё раз, я превращу это в свою заботу. Мы с тобой были одарены способностями не для того, чтобы пользоваться ими исключительно для себя. Так что не влипай в неприятности, ради себя и ради меня. — Он бросил взгляд Питеру за спину. — Теперь я знаю, где ты живёшь.
Питер нервно рассмеялся, но ответить ему помешал скрип передней двери-сетки.
— Питер? — Позвала тётя Мэй. — Это ты?
— Да, привет! — парень оглянулся к ней и снова повернулся вперед. — Эй, кэп. Эм, хотите зайти? Познакомиться с тётей Мэй?
Стив улыбнулся, и возникшее было напряжение ушло.
— Конечно.
Когда парень подвёл Стива к крыльцу, глаза тёти Мэй невероятно округлились.
— Тётя Мэй, это капитан Стив Роджерс, — гордо представил Питер. — Он один из друзей мистера Старка. Капитан, это моя тётя, Мэй Паркер.
— Рад познакомиться с вами, мэм, — сказал Стив.
Пожимая ему руку, тётя Мэй покраснела даже сильнее Питера.
— Я тоже рада. И спасибо, что проводили Питера. Надеюсь, вам не пришлось делать большой крюк.
— Вовсе нет. Я всё равно живу буквально в двух шагах отсюда, в Бруклине.
— Хотите остаться на ужин? — предложила Мэй, и Питер замер, не зная, надо ли её отговаривать. — Там всего лишь спагетти с тефтелями, но они только с плиты.
— Благодарю, — ответил Стив, — но мне бы не хотелось навязываться…
— Нисколько вы не навязываетесь. И я всегда готовлю слишком много для нас двоих с Питером. — Питер поморщился, но голос тёти не дрогнул. — Так что не надо мне рассказывать, что милого бруклинского юношу дома ожидает горячий ужин.
Стив легко рассмеялся с этой своей очаровательной геройской застенчивостью и в итоге кивнул.
— Хорошо. Спасибо.
***
Охрана проводила Тони и Брюса назад к их лимузину. Лишь когда они уже сидели внутри машины и ехали по дороге с острова, Брюс начал действительно расслабляться. К тому времени Тони успел связаться лично с Фьюри и пересказывал ему встречу с генералом Россом. Брюс даже не попытался прислушаться. Он таращился в окна, глядя на тёмную воду залива, раскинувшегося по обеим сторонам дороги. Это успокаивало, и чем дальше они уезжали, тем очевиднее становилось, что Росс не собирается их преследовать.
Тони повесил трубку.
— Фьюри говорит, им было неизвестно, что Росс в городе, — сказал Старк. — Он кому-то поручит этот вопрос.
— Должно быть, это доктор Коннорс, — предположил Брюс. — Росс связал его с нашей битвой со Стивом два месяца назад. Но почему это заняло у него столько времени?
— Уверен, скоро он свои планы раскроет. Росс не отличается изворотливостью. — Тони предложил Брюсу бутылку воды из ящичка в двери лимузина. — Ну, а теперь рассказывай, что вытянул из Коннорса.
Брюс вздохнул, но взял бутылку и сделал несколько больших глотков. Это помогло.
— Я был прав насчет паука, — сказал он. — Питера укусил паук, созданный его отцом и ДНК которого была изменена ещё на личиночном уровне с использованием человеческой ДНК. — Его руки сжались на бутылке. — И, вероятнее всего, это была ДНК Питера.
Вид Тони был скептичным.
— Ты говоришь, этот паук уже был частично Питером до того, как его укусил?
— Это только теория. — Брюс сделал ещё один большой глоток. — С того момента, как доктор Паркер создал первую партию, пауки размножались уже многие годы. И без образца ДНК Питера до укуса мы можем никогда не узнать наверняка. Но я проверил яд этого паука на образцах крови более дюжины людей — включая твой — и для меня абсолютно ясно, что любой другой человек, подвергшийся такому, умер бы. Комбинация яда и радиации смертельна для людей, всех кроме Питера.
— И Роджерса, — напомнил ему Тони.
— И Роджерса. — Брюс выпрямился. — Флешка ещё у тебя?
— Конечно. — Тони её протянул, но когда Брюс попытался взять, отвёл руку назад. Тяжелый взгляд учёного заставил его сдаться. — Не волнуйся, — сказал он. — Я всё равно не заинтересован в фотках голого Роджерса.
Брюс засунул флешку обратно к себе в карман.
— Послушай, Тони, — сказал он. — Стив просил меня не…
— Я понял. — Тони взял воды себе тоже и уселся в сидение поглубже. — Это значит, там больше, чем просто жизненные показатели и анализы крови, верно?
— Я ещё не знаю, — ответил Брюс, хотя сам уже построил кучу предположений. Он облизал губы. — Не принимай на свой счет.
Тони фыркнул.
— И не собираюсь.
— То, через что прошёл Стив, большинство понять просто не в состоянии, — всё равно продолжил Брюс. — Когда твоя самостоятельность, автономность вот так рушится. Когда не контролируешь своё собственное тело.
— Не думаешь, что я кое-что об этом знаю? — спросил Тони.
Брюс напрягся. Он хотел сказать нет, не знает — не о том, что случилось со Стивом, что случилось и с Брюсом. Носить в свой груди механизм ни капли не похоже на то, как перекорёживает твою индивидуальность, превращая во что-то чудовищное. Но Брюс сдержался. Он не хотел ни с кем спорить, тем более с Тони.
— Прости, — сказал Беннер. — Решать не мне.
— Я всё равно не просил мне что-либо показывать. Просто не хочется, чтобы Роджерс думал, что если бы я увидел что там, то начал ехидничать на эту тему.
Брюс не сдержал улыбку.
— Если честно, — сказал он, — порой ты та ещё ехидна.
Тони закатил глаза и снова достал телефон.
— День сегодня отстойный, — заявил он. — Скажу Пеппер, что лучше бы нас по возвращению ждала пицца.
Брюс откинулся на сидении и смотрел, как Старк набирает номер. Он подумал о том, как Тони сжимал в тюрьме его руку, и хотел что-нибудь сказать, но не знал, с чего начать. Так что вместо этого Брюс добавил:
— В этот раз, пожалуйста, без лука.
***
Ужин с Капитаном Америкой был одним из самых странных опытов и так странной жизни Питера. Мужчина был бесконечно вежлив, нахваливал стряпню тёти Мэй и внимательно слушал её истории о работе. Питер рассказывал о своей стажировке и гордился, что не упоминал при этом Брюса и не краснел. Стив споро подчищал всё, что предлагала ему тётя Мэй, и потому ужин получился не особо долгим, но пока он длился, было чувство нереальности происходящего и, одновременно, обезоруживающей естественности. Уже очень давно за их столом не сидел третий человек.
— Простите за тётю Мэй, — сказал Питер, уже провожая Стива на улице (тот сперва настоял на помощи с посудой). — Стоит ей начать говорить о работе и остановиться потом трудно.
— Не надо извиняться, — ответил Стив, застёгивая куртку. — Это был хороший вечер, да и давненько я не ел подобного.
— Аналогично, — сказал парень, хотя и знал, что они имеют в виду абсолютно разные вещи. — И… — он чуть выпрямился, — я не забуду, что вы сказали до того, капитан.
Роджерс улыбнулся и хлопнул Питера по плечу.
— Я знаю. Ты хороший парень, Питер. — Он повернулся к своему байку. — Не встревай в проблемы и береги себя.
— Вы тоже! — крикнул Питер. Он продолжил стоять на крыльце, глядя мужчине вслед, пока он и его байк не пропали из вида.
— Твой друг — действительно нечто, — сказала тётя Мэй, когда Питер вновь присоединился к ней на кухне. — А я уже начинала думать, что так хорошо воспитанной молодёжи в наше время не осталось!
— Я хорошо воспитанный, — сказал Питер, усаживаясь на кухонную стойку.
Тётя Мэй поморщилась, но была ещё слишком под впечатлением от их гостя, чтобы почувствовать раздражение на племянника.
— Можешь сказать Стиву, что ему здесь рады в любое время. Судя по всему, он нечасто куда-то выбирается.
Питер задумчиво нахмурился.
— Без понятия. — Он заглянул в баночку с печеньем, стоявшую рядом с хлебницей — там оказалось пусто. — Я знаю его только… ну, ты понимаешь, по башне. Но он надёжный человек и настоящий солдат.
— И красивый, — сказала Мэй. От поддразнивающего тона парень опять чуть было не покраснел.
— Без понятия об этом тоже, — рефлекторно ответил он.
Тётя Мэй бросила на него короткий взгляд. Её выражение лица всегда было легко читать, и сегодня вечером оно гласило: «О, Питер, ты знаешь, что я уже знаю», но едва открыв рот, она заметила, что Питер полез в холодильник.
— Питер, ты не можешь до сих пор быть голодным, — возмутилась она.
Питер заглянул внутрь.
— Я просто смотрю. — Он слышал, как она подошла, но не шелохнулся, слишком нервничая, чтобы посмотреть ей в лицо. Он знал, что это глупо. Она поняла его мысли раньше него самого, и притворяться смысла не было, но он всё равно молчал. У Питера сердце падало, когда он думал обо всех вещах, которые ей недоговаривает.
Тётя Мэй коснулась макушки парня, удерживая его на месте, пока свободной рукой открывала морозилку. Немного порывшись там, она закрыла дверцу и освободила Питера.
— Вот, — сказала тётя, протягивая ему фруктовое эскимо. — Это всё, что ты сегодня ещё получишь, так что растягивай удовольствие.
Питер вздохнул, скрывая облегчение. Он спрыгнул со стойки.
— Спасибо, тётя Мэй. — Он поцеловал её в щёку. — Что разрешила капитану остаться. Я рад, что он тебе понравился.
— Я рада, что он понравился тебе, — ответила она.
Питер на мгновение напрягся, после чего сумел выдавить тихий смешок.
— Всё не так. — Он направился к лестнице.
Тётя пошла за ним.
— Ты иногда возвращаешься из этой башни с шальными глазами, — сказала она. — Я просто рада знать, почему.
— Нормальные у меня глаза, — ответил Питер, отступая на второй этаж.
— Но я думаю, что он для тебя староват!
— Всё не так! — снова сказал он и в несколько больших шагов скрылся в безопасности своей комнаты, заперев за собой дверь. — Немножко староват, — пробормотал он под нос, плюхаясь за компьютер. — А что тогда сказать о Брюсе?
Ему не хотелось думать, что же тогда можно сказать о Брюсе. Ему не хотелось волноваться о том, что будет, если тётя Мэй всё узнает, и что она подумает, когда это случится. Мысль о том, что про это узнает Стив, тоже не вдохновляла. Можно построить кучу предположений и найти множество причин для беспокойства, но стоило Питеру закрыть глаза, в голове у него остались лишь мысли о Брюсе.
Он вспомнил, как засияли глаза мужчины, когда встретились их взгляды в лаборатории для интернов. Он вновь ощутил бабочек в животе от соприкосновения их пальцев после выхода из лифта. Он
почувствовал, как руки Брюса скользят по талии, приглашая спуститься вниз, ему на колени, в его объятия. И ему хотелось большего.
Питер засмеялся сам с себя, срывая обёртку с эскимо и отшвыривая её в сторону.
— Это так глупо, — сказал он, скидывая обувь. — Соберись, Паркер. — Он сунул эскимо в рот и сгорбился за компьютером, пытаясь отвлечься просмотром почты и свежих списков разыскиваемых полицией преступников, но день Питера прошёл слишком хорошо. На сердце было легко, кожа до сих пор чувствовала тепло прижимающегося тела, а в ушах ещё звучало эхо от тяжёлого дыхания Брюса…
Питер удостоверился, что дверь в комнату заперта, а затем потянулся к ширинке. Он по-прежнему не понимал, почему Брюс настаивает на медленном темпе, в то время как почти каждую ночь, дома, всё равно приходилось доходить до вот этого. Сейчас для Питера как бы рука Брюса сползает вниз к его боксёрам, высвобождает член и заставляет затвердеть несколькими движениями. Богатое воображение в помощь — благодаря кое-какому интернетовскому порно притвориться, что это он сам с Брюсом во всех возможных ситуациях и позах, было очень просто. Иногда он даже одевался в свои старые неиспользуемые костюмы, чтобы лучше воссоздать тот вечер в лаборатории. Но сегодня его вниманием завладело фруктовое эскимо.
— Глупо, — пробормотал Питер снова. Он оглянулся по комнате в приступе необъяснимой паранойи и ещё раз проверил замок на двери, а его щёки покраснели от возбуждения и смущения. Как только он уверился, что абсолютно один и заперт, то сомкнул губы на вишнёвом мороженом и пососал. Думать об этом даже как о грубом заменителе было бы нелепо, но сама мысль, что он
тренируется, заставляла парня трепетать. Он втянул губы, чтобы они закрывали зубы и не могли повредить сладкое дилдо каким-нибудь наводящим ужас образом. Но эти мысли быстро забылись. Продолжая одной рукой работать над своим членом, Питер всосал эскимо глубже. Он прошёлся по его прямоугольным краям кончиком языка и забыл, как смешно это вероятнее всего выглядит и насколько стыдно ему должно быть.
С уголка губ капал сладкий сироп. Питер подхватил его языком и в тишине комнаты губы звонко и пошло чмокнули. Брюс бы, наверно, сознания лишился, увидь он такое. Питер ненадолго отпустил палочку, чтобы спихнуть штаны вниз и раздвинуть ноги шире, как если бы Брюс был здесь и смотрел. Питер улыбнулся, представив взгляд мужчины на себе: его брови неодобрительно хмурятся, хотя увлечённость зрелищем так очевидна. Питер с радостью устроит представление. С растущим воодушевлением и без грамма достоинства он скользил мороженым туда-обратно, облизываясь и посасывая, игриво проводя языком по кончику, как какой-то подражатель мальчикам по вызову из гей-порно. Брюсу это понравится. Он будет тяжело дышать, сдерживаясь, а потом
умолять позволить ему поучаствовать, а Питеру уже хочется этого так сильно, до боли в члене.
Питер постарался растянуть процесс посильнее, но его выдержка по-прежнему оставляла желать лучшего. Оргазм охватил его неожиданно: кулак настойчиво ходил вверх-вниз, а мышцы напряглись, и чистое наслаждение заставило его челюсти сомкнуться на конце эскимо. Парень почувствовал, как зубы пронзают древесину, а комок растаявшего вишневого мороженого скользит в глотку, отчего он едва не подавился. Кашляя и смеясь, он выплюнул откушенный кончик, сумев обойтись без заноз. Скривившись, Питер рассмотрел сломанную палочку.
— Упс. — С пылающим лицом парень всосал остатки мороженого и швырнул палочку в мусор. — Что ж, вот зачем надо тренироваться. — Он снова засмеялся.
Питер вытерся салфетками, и когда всё вокруг показалось прибранным, то отправился в туалет для более тщательной помывки и, заодно, чтобы помочиться. Он подумывал, не принять ли душ, когда звук голоса тёти Мэй снизу заставил его замереть. По крайней мере, бывало, она звала и в менее удачные моменты.
Когда Питер спустился вниз, то лицо красным у него уже не было — только губы, но так получилось бы и при самом целомудренном поедании фруктового эскимо.
— Тётя Мэй? — Он слышал, как по телевизору шли вечерние новости, и направился в ту сторону, обнаруживая тётю на диване. — Всё нормально?
— … по-прежнему никаких сведений о докторе Курте Коннорсе, после того, как его транспортная машина перевернулась на мосту острова Райкерс, — произнесла ведущая, и сердце Питера упало. Обеими руками он облокотился на спинку дивана и, широко распахнув глаза, смотрел, как вертолёт журналистов низко пролетает над тем, что выглядело как место столкновения нескольких машин и фургонов на мосту, который он сразу же узнал. — Власти полагают, что это попытка побега, и для его захвата подняли силы полиции.
Плечи Питера поникли.
— О, нет.
Тётя Мэй подняла на него взгляд. Она, казалось, хотела что-то сказать, но в итоге закрыла рот, не издав ни звука. Только кивнула. Питер сжал руки на спинке дивана, но, как и тётя, не смог ничего произнести. С улыбкой, больше напоминающей гримасу, он развернулся и помчался наверх.
Когда-нибудь они
поговорят об этом.
