Давай светиться в темноте

Генерал Росс работал в своём гостиничном номере, попивая в процессе виски, когда раздался ожидаемый им звонок. — Мне только что позвонили из лаборатории, — сказал Норман Осборн. Росс внутренне удивился, как этот несчастный старый ублюдок до сих пор ещё жив, при таком-то голосе. — И? — Сказали, что кто-то доставил документы по старым исследованиям доктора Беннера и образец его сыворотки. — Ты говорил, что это поможет, так ведь? — сказал Росс, не пытаясь скрыть довольные нотки. Осборн громко закашлялся. — Ты сказал, что у тебя нет доступа. — Доступ не единственный способ получить желаемое. — Эй, — сказал Хаммер откуда-то с той стороны. — Спроси, заплатил ли он Натану Лемону*. Росс раздражённо поморщился. — Почему Хаммер с тобой? Осборн снова начал кашлять. — Он и мне кое с чем помогает, — перекрикнул Хаммер кашель — на этот раз его голос был ближе к телефону. — Нам обоим нужно кое-что уладить. Может, получится устроить комплексную сделку. — Мои учёные ещё работают, — сказал Осборн, когда наконец отдышался. — Новые материалы им помогут. Они уже сказали, что предоставленная тобой сыворотка показала важные отличия от того, что они видят в образце крови, и, как считают учёные, это можно исправить. Всего лишь вопрос времени. — Что ж, когда я ошибаюсь, я это признаю, — сказал Хаммер. — Он всё же оказался полезным. — Хаммер, — огрызнулся Росс. — Дай-ка мне с Осборном минутку поговорить наедине. Хаммер рассмеялся. — Конечно же. Сколько угодно. Росс подождал. Он слышал, как Хаммер и Осборн обменялись несколькими словами, но не смог их разобрать. Голову сверлило раздражение, но генерал молчал, пока Осборн не сказал: «Он вышел». — Он у меня уже в печёнках сидит, — буркнул Росс. — Представить не могу, как ты его терпишь, тем более проживая под одной крышей. Ты видел ту хрень, которую он распространяет о Старке? Этот его так называемый план «мести» — всего лишь шутка. Осборн вздохнул. — Я не знаю, чего он надеется этим добиться, — сказал Норман, — но план, подготовленный им для Железного Человека, сработает. Твои друзья военные всё увидят и придут в Оскорп. Это гарантированно сделает нас преемником всех хаммеровских контрактов, которые прежде были у Старка. Хаммер способен на большее, чем ты думаешь, генерал. — Так взорвите уже его, — проворчал Росс. — Выведение из игры Старка лично мне ничего не даёт. Мне по-прежнему нужна камера. — Как и мне. — Осборн поколебался, а после продолжил: — У меня есть люди, которые занимаются этим. Они шерстят налоговые отчётности Хаммера, списки его приобретений. Они распутают эту «красную ленту». Ну, а пока же, нам надо что-то делать с Человеком-Пауком. Росс проглотил оставшийся виски. — Зачем? — Ты видел прессу? Он сейчас везде. — Пока мужчина продолжал говорить, Росс вывел последние новости на планшет. — Будто восстал из мёртвых. Весь город в него влюблён. Каждый новостной сайт кишел фотографиями Человека-Паука с телефонов, размытыми видео, как он прыгает на паутине по Манхеттену, даже было фото, как Человек-Паук позирует со строительной бригадой, показывая камере большие пальцы. — И? — спросил Росс. — Человек-Паук — одно из моих условий, — зло сказал Осборн. — И он сейчас популярнее, чем когда-либо. Если хочешь получить с результатов по сыворотке свою долю, тебе надо что-то сделать. — Пусть Хаммер делает, раз ты считаешь его таким умным. Осборн зарычал: этот звук пророкотал, как у какого-то животного. — Когда Хаммер изживёт свою полезность, я сам же от него избавлюсь, — сказал он. — Ты это хотел услышать? Но это всё не окончится, пока я не получу Человека-Паука. Он украл у меня. И он не… Осборна прервал приступ кашля, звук был практически мокрым. Росс отодвинул телефон от уха. Он уже перестал строить предположения, что же на самом деле там такое с Норманом Осборном, но это по-прежнему продолжало его несколько пугать. Генерал редко контактировал с людьми, так неприкрыто демонстрирующими свою смертность. — Хорошо, — сказал он, когда на другом конце линии всё затихло. — Уверен, у ФБР где-нибудь имеется на него файл. У Фьюри тоже, хотя сомневаюсь, что он поделится. Я посмотрю, что можно сделать. — Он фыркнул. — Или просто скажи своим наёмникам, чтобы в следующий раз пристрелили его сразу, как увидят. — Уже сказал. — Хорошо. Тогда с этим пока всё. — Росс нажал отбой и вернулся к планшету. Осборн был прав — похоже, что Человек-Паук был человеком часа. — Он перетягивает внимание от Старка, — пробормотал Росс. — Хаммера это тоже не порадует. — От этой мысли генерал усмехнулся. — Высокомерные мелкие подонки, оба. Пусть Хаммер с Осборном сами в этом варятся, ему плевать. Он выключил телефон и планшет и отправился в кровать.

***

Проснувшись в день своего восемнадцатилетия, Питер был абсолютно уверен, что сегодня весь день будет парить над землёй. Он выскочил из постели и устроил забег от спальни до ванной и обратно в нескольких разных комплектах одежды, прежде чем остановиться на одном и, наконец, сбежать по лестнице вниз. Лишь проглотив уже половину завтрака он понял, что именно, собственно, поглощает. У тёти Мэй тоже было хорошее настроение. Присаживаясь рядом, она напевала под нос весёленькую мелодию, и Питер задумался, видела ли она сообщения СМИ о его путешествии по центру города. Он и сам очень хотел их посмотреть, а то всё тогда воспринималось очень смазано, когда он вот так прыгал на паутине от здания к зданию, в то время как люди кричали и показывали на него. Питер даже видел, как ему помахала пара копов. — Итак, — сказала тётя Мэй. — Что бы тебе хотелось сделать в свой день рождения? Питер проглотил полстакана апельсинового сока, будто так можно было утопить бабочек в животе. — Эм, вообще-то… — он вытер рот салфеткой. — Другие стажёры говорили, что сводят меня на ужин после окончания рабочего дня. — О? — на лице женщины отразилась борьба радости и тревоги. — Но последние два вечера ты и так очень поздно возвращался. — Да, но это не то же самое. — Под столом Питер поелозил ногой по полу. — Мы просто поужинаем. Сейчас пятница и мне уже восемнадцать. И мы стажёры Старка! Мы хотим немного расслабиться. — Ну… хорошо, — сказала тётя Мэй. — Но если будете пить, то возьми потом такси до дома. Питер тяжело вздохнул. — Мы не собираемся напиваться. Мы просто поедим и, может, позависаем у Джоны. Он живёт всего в паре кварталов от Башни. Тётя Мэй мудро покачала головой. — Когда-то у меня тоже была вечеринка на восемнадцатилетие, Питер. Я не собираюсь уговаривать тебя не пить, я просто хочу знать, что ты в безопасности. Ты можешь позвонить мне в любое время. Питер закатил глаза, но ему уже было совестно за искажение правды, так что он сказал: — Ладно, ладно. Что бы ни случилось, я буду осторожен. И напишу тебе, чтобы держать в курсе. — Хорошо. — Тётя продолжила завтрак. — Что же, если завтра у тебя всё-таки найдётся время для своей тётушки, то тогда подарки и откроешь. Питер засмеялся. — Да ладно тебе, тётя Мэй… — Но мыслями он уже был далеко. В Башне все говорили о супергероях. После обмена видео с триумфальным возвращением Человека-Паука победителем провозгласили Кэндис: Питер специально пролетел мимо её окна, зная, что по вечерам та всегда включает веб-камеру. Несколько раз пошутили, что Питеру, бывшему среди них самым ярым фанатом фотографии, стоит переехать на Манхеттен, если он хочет и сам поймать кадр. Парень посмеялся и ответил, что подумает об этом. Из-за волнения утро у него прошло как в тумане. Питер постоянно притопывал ногой, пока мистер Хёллер не сказал ему, что это всем мешает. Было практически невыносимо думать о Брюсе, который десятком этажей выше занимается всякими научными штучками, а может даже и готовится к вечеру. Несколько раз Питеру пришлось встряхнуться и собрать изнемогающие мозги в кучку из страха оконфузиться перед всеми. Но он знал, что даже если Брюс пойдёт на попятную и откажется дойти до конца, то, по крайней мере, они проведут хоть какое-то время вместе. Мужчина не стал бы звать Питера наверх, лишь чтобы оставить ни с чем. Во время обеденного перерыва Питер нашёл в кафетерии тихий уголок и позвонил Брюсу. — Утром я сказал тёте Мэй, что ужинаю с Джоной и остальными. И они на самом деле меня пригласили. Не знал, как отказать… — Так вперёд, — ответил Брюс. — Ты можешь зайти после ужина. — Он посмеялся. — Не то чтобы я куда-то собирался. Питер радостно поёрзал на стуле. — Мне что-нибудь захватить с собой? — Только самого себя. — Питер слышал, что Брюс улыбается, и ему пришлось скоренько завершить звонок, пока воображение не сыграло с ним злую шутку. Вторая половина дня пронеслась стремительно, и не успел Питер опомниться, как уже сидел с остальными стажёрами за столом в углу уютного ресторанчика. От цен в меню он покривился, но товарищи заверили, что оплата его счёта — их подарок на день рождения. Они смеялись, ели и отдыхали, и, пожалуй, Питер никогда ещё не получал столько внимания вне костюма Человека-Паука. Он замечательно проводил время и даже послал общее фото тёте Мэй, чтобы это доказать. Тем не менее, на краю сознания он не переставал помнить о том, что произойдёт после. Когда еда и десерты подошли к концу, Питер попрощался с коллегами — с друзьями — и пошёл обратно к башне. ДЖАРВИС ограничился лишь удостоверением его личности и без лишних слов пропустил на этаж Брюса. Ладони у Питера вспотели. Он вытер их о джинсы и сделал глубокий вдох. — Это ведь не такое уж и большое дело, — сказал он, пританцовывая на месте под смену номеров этажей. — Он всё равно наверняка опять скажет нет. А если не скажет… это ведь не такое уж и большое дело, верно? Двери открылись, и ещё раз глубоко вздохнув, Питер вышел наружу. Брюс ждал его в гостиной, откинувшись на диване и положив ноги на кофейный столик. Как только Питер зашёл, он выключил программу, какую он там смотрел по телевизору, и выпрямился. Его улыбка была тёплой, искренней и нервной. От этого ладони Питера опять начали потеть. — Питер, — поприветствовал Брюс. — Ты хорошо провёл время с… Питер обеими руками притянул к себе Брюса за голову и поцеловал его. Это показалось таким же хорошим способом ослабить напряжение, как и любой другой, а тихое мычание мужчины подтвердило его правоту. — Ага, — ответил он, прислоняясь к нему. Руки Брюса инстинктивно оказались у парня на поясе. — Я прекрасно провёл время, но всё равно не мог дождаться встречи с тобой. Брюс посмеялся в ещё один жадный поцелуй. — С днём рождения, Питер. Парень стряхнул с плеч рюкзак и дал тому упасть на пол. Как только это перестало мешать, Брюс поднял руки выше, на спину Питера, и притянул парня ближе. Их тела идеально подошли друг другу. Питер невнятно пробормотал ему в губы что-то одобрительное, каждым звуком и медленным покачиванием тела пытаясь продемонстрировать Брюсу, что вместе они идеальны. Что нет никаких причин останавливаться. Брюс чуть отклонился. — Кто-то в хорошем настроении, — поддразнил он. — Хочешь получить свой подарок сейчас? — Да, — быстро ответил Питер. — Да… — его пальцы пробежали по плечам Брюса. — Прямо сейчас. Мужчина снова засмеялся — дышал он немного прерывисто. — Я на самом деле кое-что тебе приготовил, — сказал он, отодвигая Питера. — Сядь. Питер вздохнул и уселся на диван. — Тебе не обязательно было что-то для меня подготавливать. — У него мелькнула мысль, что он бы с радостью согласился больше никогда в жизни не получать подарки на день рождения, если только сегодня Брюс дойдёт до конца. — Это же твоё восемнадцатилетие, — ответил Беннер. Он обошёл вокруг дивана и достал какой-то предмет, обёрнутый в коричневую бумагу. — Надеюсь, тебе пригодится. Он протянул свёрток. Тот был размером примерно с футбольный мяч и тяжелее, чем выглядел. Питер с проснувшимся любопытством начал рвать бумагу, в то время как Брюс присел рядом. Внутри оказалась кожаная наплечная сумка, подбитая амортизирующим материалом и с добротными ремнями. — Ух ты, — сказал Питер, помяв материал между пальцами. — Она с усиленной прочностью. Должна очень хорошо выдерживать прыжки на паутине. — Открой, — сказал Брюс. Питер покраснел от волнения, открывая пряжки и засовывая руку внутрь. Кончики его пальцев встретились с гладким, моментально узнаваемым футляром. С гораздо большей осторожностью, чем до того, Питер вытащил наружу лоснящуюся чёрную цифровую камеру. — Честно сказать, это что-то вроде химеры, — сказал Брюс, пока Питер сосредоточенно изучал девайс. — Я не смог найти такую с настолько прочным футляром как, судя по всему, понадобится, так что мне с этим помог Тони. Начинка и линзы здесь от Nikon D7100. Софт частично переписан ДЖАРВИСом. Ты знаешь, как он к этому относится. На дне сумки лежали документы, и Питер поспешно пролистал технические характеристики камеры. Он был в шоке. Ему стало страшновато даже просто держать эту штуку — пальцы невольно к ней прилипли. — Ты ради меня препарировал камеру за тысячу долларов? — недоверчиво спросил он. — Пожалуй, мы сделали гарантию недействительной, — признал Брюс. — Но если посмотреть с хорошей стороны — она практически неубиваемая. Питер глупо закрывал и открывал рот в попытке что-то ответить. Когда сдерживаться дольше уже не было сил, он включил камеру и поднял её. Дисплей был кристально чистым, а когда парень вызвал меню, она перескочила между ночным видением, инфра-красным и информационным режимом, который тут же начал каталогизировать предметы в комнате. — Охренеть, — пробормотал Питер. Когда он навёл камеру на Брюса, она автоматически записала изображение лица и идентифицировала его. — В этой штуке маленький ДЖАРВИС? — Примерно. — Брюс с надеждой улыбнулся. — Несколько недель назад ты упоминал, что тебе нравится фотографировать, так ведь? Я не знал, что ещё тебе подарить, поскольку каждую идею для костюма или паутины я тебе тут же рассказываю, так что сюрприза бы не получилось… Питер аккуратно положил камеру назад в сумку и поставил ту на стол. — Я её уже обожаю, — сказал он, придвигаясь ближе, пока не оказался бедром к бедру с мужчиной. Они поцеловались, а сердце Питера грозило подобраться к самому горлу. — Я её обожаю, — повторил он, но мысленно второе слово сказал другое. Интересно, услышал ли это Брюс? — Спасибо. Учёный поцеловал его в ответ, но в руке, сжавшей ладонь Питера чувствовалось напряжение, а в движении губ — неуверенность, которой здесь было не место. Это напомнило Питеру о прошлом вечере, и он отстранился. — В чём дело? На этот раз правду. Брюс виновато опустил взгляд. — Не хочу делать это в твой день рождения, — ответил он. — Но мне надо рассказать тебе кое-что важное. Питер, сидящий вплотную к нему, напрягся. — Ты же не собираешься сказать, что уезжаешь, нет? — Нет, — Брюс успокаивающе улыбнулся. — Нет, я никуда не собираюсь. Но пойдём со мной. Я должен тебе показать. Брюс отвёл его в свою спальню. Питер сжал руку мужчины сильнее и, сам не заметив как, привстал на цыпочки. Внутренне он себя успокоил, когда понял, что Брюс направляется к компьютеру. — Ты хочешь показать мне что-то научное? Я всегда в игре. Брюс сел за компьютер и начал щёлкать по файлам, а Питер в это время запрыгнул на стол. — Я работал над образцом ДНК, что ты мне дал, — сказал Брюс. — Как и над пауком. Я не эксперт в этой области, Питер, и сделать могу немногое. Но я узнал несколько вещей. Питер сглотнул. Со смущением он должен был признать, что вообще не особо задумывался о пауке после того, как Брюс забрал контейнер из его рук, не считая, конечно, той проблемы, причиной которой паук стал. Питер скинул обувь и оставил ноги болтаться со стола. — Окей. — Сначала хорошие новости, — сказал Брюс. — Образец крови, который ты мне дал, невероятно стабилен. — Он вывел его на экран, и Питер смог узнать некоторые моменты, оставшиеся в памяти со времени его работы с доктором Коннорсом. — Уровень радиации очень низкий, но он не рассеялся полностью. Я ожидаю, что ты, по факту, всё так же не будешь представлять опасности для себя или других. Также нет никаких признаков того, что ты можешь однажды потерять свои способности. Питер кивал по мере рассказа. — Приятно знать, — сказал он, не показывая, сколько облегчения принёс этот факт. Он облизал губы. — Ну, так… плохие новости? — Ну, это не столько плохие новости, сколько… загадка. — Брюс развернул стул, чтобы лучше видеть Питера. От его тяжелого, серьёзного взгляда внутри парня полопались все те пузырьки волнения, с которыми он пытался справится весь день. — Я пока не знаю точно, что это значит, но почти уверен, что яд оскорпского паука для людей смертелен даже в самых маленьких дозах. — Смертелен? — Питера охватил озноб, и он выдавил из себя смех, чтобы избавиться от этого ощущения. — Я ж, вроде как, всё ещё здесь. Как и кэп. Эм, капитан Роджерс. — Капитан Роджерс пережил укус, потому что ему была введена сыворотка, — сказал Брюс. — Сыворотка, которая была создана, чтобы активироваться определённой длиной радиационной волны. Это даёт ему некоторый иммунитет. Если бы не это, не представляю, что вышло. — Он щёлкнул на новый файл и вывел ещё результаты тестов. — Каждый тест, проведённый мной, подтвердил: люди не могут выжить после укуса таких пауков. Подозреваю, Оскорп именно поэтому не захотел признать, что ты его украл. Это могло в итоге привести к расследованию. — Так это делает меня… чем? — спросил Питер, хотя вдруг потерял уверенность, что хочет знать ответ. Брюс поколебался лишь мгновенье, после чего взял Питера за руку. — Я не знаю, — признался он. — Этот яд полностью переписал твою ДНК. Без образца до укуса способа узнать, что позволило тебе выжить, вероятнее всего нет. Питер сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Это не самые плохие новости, которые можно было бы ожидать от Брюса: в жизни парня и так хватало загадок, одной больше, одной меньше — разницы немного. Однако, по лицу Брюса Питер понял, что есть что-то ещё. — У тебя есть теория, так ведь? — Есть, — ответил тот. — И я не был уверен, что расскажу тебе о ней, поскольку не знаю способа подтвердить или опровергнуть её. Я даже пытался спрашивать у доктора Коннорса. Питер чуть отодвинулся, его рука выскользнула из ладони Брюса. — Ты с ним виделся? — Моя поездка с Тони два дня назад, — пояснил Брюс. — Я посетил его на острове Райкерс. Он смог подтвердить, что укусивший тебя паук был одним из проектов твоего отца. Вся комната, казалось, немного уменьшилась. — Моего отца? Погоди. — Питер тряхнул головой. — Что ты рассказал доктору Коннорсу обо мне? — Ничего, чего бы он уже и так не знал или не догадывался, — ответил Брюс. — Он рассказал, что паук, которого вывел твой отец в Оскорпе, был изменён на личиночной стадии с помощью человеческой ДНК. Он, может, и не выглядит более «человечным», чем любой нормальный паук, но доказательство здесь, в его генетическом коде. Когда Питер понял, что предполагает Брюс, то отодвинулся ещё дальше, уперевшись спиной в стену. — Ты думаешь, он использовал мою ДНК? Беннер помолчал немного, возможно оценивая, готов ли к такому Питер. — Да, — сказал он наконец. — Думаю. — Но почему? — Парень передёрнул плечами, пытаясь снять скопившееся в спине и грудной клетке напряжение. — Зачем ему такое делать? — Не знаю, — ответил Брюс, и Питер внезапно почувствовал сильную усталость от этого разговора. — Но думаю, это значит, что… ты особенный, Питер. — Его лежащая на столе рука сжалась, не коснувшись Питера. — Как или почему — я не знаю, но ты особенный. Что-то внутри тебя дало возможность твоему отцу поиграть в Бога для этих созданий, и теперь… они вернули услугу таким вот неожиданным способом. Вероятность того, что тебя укусил подобный паук и ты выжил — того, что это возымело на тебя такой эффект — она астрономическая. Я бы не поверил, не увидь собственными глазами. Он наклонился ближе, его глаза из-за научного любопытства казались необычно яркими. — Это практически чудо. Как и тот факт, что теперь мы встретились. Если ты был как-то заранее улучшен, чтобы абсорбировать низкие уровни радиации, это… Даже передать не могу, что это значит для моей работы. Именно на этом был основан весь проект сыворотки суперсолдата. Если бы я только повстречал тебя раньше… если бы оставался образец твоей ДНК, к которому мы могли обратиться, это изменило бы всё. Питер опустил взгляд. Слова Брюса проникали в него словно та самая радиация, о которой говорил мужчина, изменяя его изнутри. Питер не знал, что со всем этим делать, пока одна мысль не затмила все остальные, на бесконечные мгновенья сжимая его горло прежде, чем он смог всё же произнести правду, преследующую его долгие годы. — Я понял, — сказал Питер. — Что ты на самом деле говоришь. — Пальцы на ногах поджались. — Мои родители мертвы из-за меня. Брюс выпрямился. — Что? — Ты говоришь, что я был ключом к работе отца, — продолжил Питер, в то время как его внутренности закручивались узлом. — Мои родители не просто покинули город, они сбежали — сбежали от Оскорпа, чтобы те не наложили лапу на результаты исследований. Вот почему они оставили их со мной. Оставили меня. Разве не так? — Он вздрогнул, когда все кусочки мозаики, казалось, встали на место. — Они защищали меня. А когда Оскорп не смог получить желаемое, их убили. — Питер, это не… — начал говорить Брюс, но тот его перебил: — Что ещё сказал доктор Коннорс? Он это признал? Он избегал меня все эти годы не просто из вредности, правда? — Он сказал… — Брюс поморщился, но всё же выдавил: — Он хотел, чтобы я передал, что он сожалеет. Питер сполз ниже по стене, все силы его покинули. — Значит это правда, — пробормотал он. Сдержать горькое чувство, нарастающее в груди и перехватывающее горло, не получалось. — Всё это правда. — Нет, подожди. — Брюс поднялся со стула и встал перед Питером. — Мы ничего не знаем наверняка, — сказал он, потерев колени парня. — Нет, всё нормально. Это имеет смысл. — Питер попытался небрежно пожать плечами, но глаза уже начали слезиться. Он вытер лицо рукавом. — Просто мне уже тошно каждый раз узнавать, что, в конечном счете, я сам во всём и виноват. — Питер, — резко сказал Брюс, и тот невольно вздрогнул. — Никто не говорит, что что-то из этого твоя вина. Ты понимаешь? — Он взял руку Питера в свою и сжал. — Над чем бы ни работали твои родители, какое бы отношение ни имел к их смерти Оскорп — на твоей совести ничего из этого нет. Ты не виноват в случившемся, ни в чём. — Но это всё равно из-за меня, верно? — сказал Питер. Он ссутулился сильнее, но поскольку Брюс держал его руки, то вытереть глаза снова не получалось, и Питер ненавидел себя за такую демонстрацию слабости перед мужчиной. — Это одно и то же. — Прекрати, — Брюс взялся за шлёвки на его поясе и притянул парня к краю стола. — Питер, посмотри на меня, — сказал он, и когда тот не смог это сделать, он взял его лицо в ладони. — Послушай меня. Уж я-то знаю кое-что о вине, хорошо? Знаю. И я говорю: тебе не за что чувствовать себя виноватым. — Он потёр щёки Питера большими пальцами. — Твой отец был невероятно умным человеком. Ему приходилось принимать сложные решения, но это были его решения. Обвинять себя за чужой выбор — бессмысленно. Хорошо? — Когда Питер так и не поднял взгляд и не ответил, Брюс повторил: — Хорошо, Питер? — Хорошо, — ответил парень. Брюс вздохнул. И хотя, по-началу, казалось, он не знал, что делать дальше, в итоге притянул к себе Питера полностью. — Иди сюда, — пробормотал мужчина, и Питер тут же вцепился в него. От охвативших его эмоций он дрожал и не мог толком вздохнуть. Брюс обнимал его, поглаживая по спине. — Питер чувствовал его дыхание на своей шее. — Прости, — прошептал Брюс. — Хотел бы я знать больше. Питеру хотелось сказать Брюсу, что всё нормально. Будь он в состоянии, напомнил бы мужчине обо всём, что тот только что рассказал и поблагодарил даже за ту малость, что теперь была им известна. Но каждый раз, когда он пытался начать говорить, горло снова сжималось. Питер не мог перестать думать о спинах родителей, которые он видел через дверь-сетку, когда те спускались с крыльца тёти Мэй. Это было единственное оставшееся у него чёткое воспоминание о родителях. Несколько минут спустя Питер легонько оттолкнул мужчину. — Мне надо в ванную, — сказал он. Парень привёл себя в порядок насколько смог и, выходя из туалета, он по крайней мере не ощущал себя разваливающимся на части. За свои нервы он бы, правда, не поручился. Когда Питер вернулся в спальню к Брюсу, вид мужчины заставил его остановиться. Тот сидел на краю кровати: локти упирались в колени, а подбородок — в костяшки пальцев. Он выглядел таким же вымотанным, как Питер себя чувствовал. Питер, не скрывая своего приближения, забрался на кровать и устроился позади Брюса. Когда он прижался к спине учёного, ему вспомнилась поездка на Халке по ночному городу. Мир показался немного безопаснее, и Питер закрыл глаза, напомнив себе, какой он счастливчик. Ради него Брюс испытал множество трудностей. Брюс понял, через что проходит Питер, и делал всё возможное, чтобы как-то это облегчить. Это что-то да значило. — Эй, — сказал Питер, обхватив мужчину в районе живота и положив подбородок на его плечо. — Помнишь, когда я наведывался в гости и мы просто… ели снеки и говорили о науке. Брюс накрыл руки Питера ладонями. — Да. — Я скучаю по этому. Брюс вздохнул. — Да. Я тоже. Питер зарылся пальцами в рубашку Брюса. — Когда ты в следующий раз будешь исследовать мои гены, я хочу тоже присутствовать, ладно? — сказал он. — Я хочу узнать обо всё этом больше. В конце концов, это же моя ДНК. — Конечно. Помогу всем, чем смогу. — Брюс запрокинул голову и их щёки потёрлись друг об друга. — Прости, — сказал он, — что испортил тебе день рождения. — Он не испорчен. — Питер чуть передвинулся. Ему бы хотелось всю ночь продолжать прижиматься к сильной спине Брюса, позволяя ей согревать и поддерживать себя. Однако, кроме этого… — Ещё есть время, чтобы всё исправить, — тихо сказал он. Брюс не ответил сразу. Он не спешил: глядя в потолок, водил пальцами по пальцам Питера. Лишь когда парень уже собрался отступить, Брюс выпустил его руки и развернулся на бедре, чтобы нормально посмотреть на Питера. — Ты правда уверен? — спросил он. — Да. — Питер убрал руки, так чтобы тоже суметь повернуться и твёрдо встретить взгляд Брюса. — Я уверен, — сказал он, и внутренняя уверенность в этом утверждении откликнулась в нём сильнее, чем когда-либо. — Я просто… Ты правда очень важен для меня. И я хочу быть с тобой. — Он подтянул себя повыше. — И в этом нет ничего неправильного, независимо от того, насколько я молод, и насколько ты старше. Это то, чего я хочу. Брюс не отводил от него взгляда, а когда Питер закончил говорить, то слегка улыбнулся. — Хорошо. — Он подался ближе. — Я тебе верю. Питер был в восторге от своей победы и ещё больше порадовался, когда Брюс его поцеловал. Губы Брюса были нежными и тёплыми, и с каждым проходящим мгновением они становились всё менее сдержанными. Питер старался держаться, чтобы его не унесло слишком быстро, но когда Брюс начал подталкивать его на кровать, в голове всё моментально смешалось. Он позволил Брюсу толчком уложить себя на спину, и от ощущения под собой мягкой пены матраса, сердце понеслось вскачь. Раньше они никогда не дурачились в постели. Питер привык целоваться на стульях и у стен, но теперь было в этом что-то совсем иное, пугающее — в том, как он погружался в одеяла и подушки, а сверху нависал Брюс. — Мы всё будем делать медленно, — сказал мужчина, опускаясь на Питера. Тот развёл колени, давая ему лечь, и они оба вздрогнули, когда их тела тесно прижались. — Скажи, если захочешь, чтобы я… — Я буду в порядке, — перебил Питер. Руками он обнял Брюса за плечи, а ногами за пояс, поймав его в своеобразную ловушку. — Мы просто будем делать всё медленно. — Медленно, — повторил Брюс, а затем снова поцеловал Питера. Ну, по крайней мере, начали они медленно. Некоторое время Питера более чем устраивало просто лежать на спине и наслаждаться каждым долгим поцелуем. С того самого первого яростного столкновения их поцелуи долго совершенствовались, и Питер научился наслаждаться каждым лёгким прикосновением губ, каждым тихим звуком. Ничто он не любил так сильно, как простую близость губ Брюса, ищущих у него наслаждения. Питер весь дрожал от счастья, когда язык мужчины проскользнул внутрь рта, с явным желанием ласкаться и посасывать. Весь мир вполне бы мог существовать лишь в промежутке между каждым хриплым вдохом, что они разделяли на двоих. Но Питер хотел большего, и не боялся об этом попросить. Наконец-то получив опору в виде кровати, он выгнулся навстречу Брюсу. Питер обхватил его ногами и сжал — просяще, неритмично. Брюс издал низкий горловой стон, что было лучшей из побед. Потребовалось не так много времени, чтобы его и так достаточно слабый самоконтроль начал испаряться, и мужчина стал тереться о бёдра Питера. Парень поощрял его движениями ног. Фрикции об пах вновь разожгли внутри Питера огонь, который попытался было погасить тяжёлый разговор. Возбуждение хлынуло к самому важному месту, придавая жёсткость мокрому искусству их романтических поцелуев. Питер прилепил ладони к спине Брюса и потянул, пытаясь прижать его ещё сильнее, чтобы тот понял, как отчаянно Питер в этом нуждается. Брюс приподнялся, оперевшись на локти, но не попытался отстранится на бóльшую дистанцию — не то чтобы Питер это ему позволил. — Ты подумал о том, как хочешь это сделать? — спросил Брюс, скользя губами по раковине уха парня. — Ты имеешь в виду… — Питер разместил стопы чуть выше, одновременно сильнее разводя колени, чтобы это сладкое давление на его наливающийся член стало сильнее. Брюс продолжал тереться об него, что сильно усложняло мыслительный процесс. — Который из нас… кто сверху? Брюс скользнул рукой Питеру под рубашку, и прикосновение горячих пальцев к голой коже заставило Питера вздрогнуть. — Если хочешь обозначить это так. Разум Питера замолчал. Единственно, о чём он мог думать, это о пальцах Брюса, рисующих ленивые узоры на его рёбрах. — Ты так приятно ощущаешься, — глупо пробормотал он. Брюс посмеялся и наградил его долгим поцелуем. — Ты тоже. Он отстранился, и Питер не знал то ли закричать, то ли врезать ему, как вдруг две сильные руки подхватили его под локти и посадили прямо. Питеру пришлось переложить ноги, чтобы удобно усесться на коленях Брюса, но оно того стоило. Широкие ладони Брюса, стягивающие с парня рубашку, могли бы исправить что угодно. По голой коже Питера побежали мурашки, в то время как сам он таял от сильных массирующих движений по плечам и спине. — Поскольку это твой первый раз, думаю, ты должен вести, — сказал Брюс. Он положил руки парня на свою грудь, и тот, практически не задумываясь, начал расстёгивать пуговицы. — Но бóльшую часть работы я всё же сделаю сам. — Ладно, — рассеяно ответил Питер. Он был полон решимости получить полный доступ к телу Брюса и согласился бы на что угодно. Наконец рубашка Брюса улетела на пол, чтобы присоединиться там к питеровой. Прежде чем они зашли куда-то дальше, Питер решил немного поисследовать: он обвёл ладонями плечи Брюса, пробежал пальцами сквозь мягкие волоски на его груди. Для него это было ново, чтобы столько обнаженной плоти прижималось к нему, и сердце начало колотиться. То, что они собирались сделать, с каждой секундой становилось всё более реальным. — Ты в порядке? — спросил Брюс. — В порядке. — Питер взял его за загривок и притянул для поцелуя. — Покажи мне. Брюс наклонился вперёд. Питер сначала напрягся, но руки мужчины, поддерживающие его, оказались такими сильными, что не было причин бояться упасть. Питер дал Брюсу уложить себя на кровать и постарался не двигаться, когда тот потянулся к его ширинке. Парня начал одолевать мандраж. Широко распахнув глаза, он смотрел, как Брюс расстегивает молнию на джинсах и стягивает их вниз, открывая выпуклость на трусах. Улыбка Брюса одновременно и воодушевляла и заставляла чувствовать себя уязвимым, так что Питер приподнял бёдра в надежде, что тот просто продолжит свои действия. — Нервничать нормально, — сказал Брюс, снимая с Питера штаны, а затем и носки. — Я не нервничаю, — соврал он. Брюс покачал головой и снял собственные брюки. — Нервничай. Это нормально. — Он снова вытянулся на Питере. — Поцелуй меня. Питер подчинился с превеликим удовольствием. Когда они прижались друг к другу, переплетаясь конечностями, так что разделяли их лишь два слоя тонкой ткани, Питер застонал, пытаясь одновременно вжаться сильнее и смущённо отстраниться от эрекции Брюса. Ему казалось, будто синапсы в мозгу начали работать с перебоями, и он не знал, что с собой делать. Поцелуи помогли. Как целовать Брюса и как Брюсу нравилось целовать его, он знал — это вернуло ему почву под ногами. Питер не осознавал, что руки дрожали, пока они не перестали, успокоенные знакомыми ощущениями от соприкосновения губ. Брюс чмокнул его ещё раз и снова поднялся. — Полагаю, ты провёл некоторые исследования, — сказал он, потянувшись к прикроватной тумбочке. — Эм, да. Типа того. — Питер густо покраснел. — Если порно считается. Брюс перевёл на него крайне заинтересованный взгляд, что, правда, тут же попытался скрыть кашлем. — Конечно, это считается. — Он вручил Питеру квадратик презерватива и положил рядом на матрас бутылочку. Питер улыбнулся, видя взволнованное лицо Брюса, но прекратил попытки придумать подначку, когда тот стянул с него бельё. Питер напрягся, тихо зашипев, когда член оказался на свободе. Сотня тревог и сомнение в себе навалились на него разом — может, он недостаточно большой, может, он немного слишком загнут, — но всё пропало, когда пальцы Брюса сомкнулись вокруг ствола. Питеру пришлось прикусить губу и воззвать к каждой крупице самоконтроля, чтобы не кончить сразу, когда Брюс начал поглаживать его вверх и вниз, от основания до кончика, медленно и чувственно. — Ох, твою ж, — простонал Питер, его бёдра дёрнулись в горячей хватке Брюса. — О, боже мой. — Мы много чего можем сделать не доходя до самого конца, — сказал мужчина, круговыми движениями водя большим пальцем по головке. Подушечки его пальцев были загрубевшими, и парня от этого всего словно прошивало разрядами. — Нет, нет, я… — Питер шлёпнул Брюса по запястью — если он продолжит так, то ночь закончится намного раньше, чем должна. — Я хочу это сделать. — Он разорвал упаковку презерватива. Брюс взял его и помог надеть, разглаживая латекс по напряженной плоти. Питер невразумительно поворчал, жалея, что они не могут пропустить формальности, хотя всё понимал. Но затем Брюс выдавил на ладонь любрикант, и парень сказал себе, что невероятно счастлив делать всё по-брюсову. Сначала гель был холодным, вызывая мурашки по всему телу, но размазывающая его по члену рука Брюса быстро всё согрела. Брюс выскользнул из своих боксёров и отбросил их в сторону. Это был не первый раз, что Питер видел его член, но он всё равно уставился. Он подумал обо всех просмотренных видео, о фантазиях, которым предавался наедине, и задумался, каково это — впускать в себя что-то настолько толстое. От этой мысли Питер поёрзал в кровати. Брюс медленно забрался на него сверху. Ещё один долгий поцелуй поспособствовал уверенности обоих, после чего мужчина отклонился, побуждая Питера подпихнуть под свои плечи подушку. — Медленно, — сказал он, сидя на Питере верхом и шире разводя ноги. — Это и ради меня тоже. Хорошо? — Хорошо. — Питер вцепился в бёдра Брюса, будто бы это могло помешать рукам дрожать. — Я готов. Брюс опустился, помогая рукой направить член Питера внутрь себя. Это было не так, как ожидал парень. Даже несмотря на смазку мышцы вокруг головки его члена сжимались так туго, что перед глазами заплясали звёзды, и Питер почти было попытался остановить Брюса, подумав, что быть такого не может, чтобы ещё что-то влезло. Но с каждым принимаемым мужчиной дюймом Питер дрожал ещё немножко сильнее, пока в итоге не оказался полностью внутри , а голова стала легкой до головокружения. — Охренеть, — выдохнул он, а мышцы в нижней части торса застыли в напряжении. Он погладил бёдра Брюса, как бы извиняясь. — Ты такой узкий. Тот рокочуще выдохнул, что было похоже на смех. — Тебе хорошо? — Да… — Питера всего покалывало изнутри, он попытался толкнуться. Член пульсировал, и ему было необходимо двигаться, почувствовать больше Брюса, глубже, сильнее. — Да, ох, твою мать, мне хорошо. Брюс развёл колени шире и приподнялся, пока внутри не осталась только головка. Опустился он уже быстрее, снова погружая Питера в скользкое, влажное тепло. Парень не пытался приглушить стоны неожиданного удовольствия. Он хотел, чтобы Брюс слышал его, знал, насколько ново и волнующе Питер ощущает своё тело. Но даже это было ничто по сравнению с тем, когда Брюс начал двигаться на нём всерьёз. Руки Питера вцепились в бёдра Брюса, а сам он, зачарованный, смотрел, как его член снова и снова исчезает в партнёре. Никогда прежде он не чувствовал такого безумного блаженства. — Быстрее, — сказал Питер, упираясь пятками в матрас. Он попытался ускорить Брюса на себе, но имеющейся опоры было недостаточно. В этот раз Брюс определённо рассмеялся. Он смотрел вниз на Питера: на лице был пот, а разгоревшиеся глаза полны нежности. Брюс выглядел потрясающе, и в эти моменты в мире не было ничего важнее его лёгкой улыбки. — Хорошо, держись. Он снова чуть поправил позицию и ускорился, но и этого было недостаточно. Питер застонал от неудовлетворения, по-прежнему пытаясь установить собственную скорость, но напряженный живот словно покалывало электричеством, и он едва контролировал свои конечности. — Брюс, давай же, — простонал он. Давление, скапливающееся у него внизу живота сводило с ума. — Пожалуйста… я не могу… Брюс что-то фыркнул и наконец полностью слез с Питера. Член Питера практически обожгло неожиданным холодом и пустотой — парень подскочил. — Эй, подожди… — Иди сюда, — сказал Брюс, вытягиваясь на спине. Картинка того, как мужчина раздвигает для него ноги, была нереальной. — Иди сюда, Питер. Питер торопливо подчинился. Он прополз между разведённых колен, и промедлив лишь мгновенье, чтобы убедиться, что они хорошо расположились, он проник в Брюса снова. Питер не думал, что страсть может быть ещё сильнее, чем он и так уже испытывал, но когда Брюс, согласный и жаждущий, задрожал, принимая его — это было исступлённым восторгом. Весь контроль был у Питера, и он подтверждал его каждым толчком своего тела. Он был создан для этого. Брюс принадлежал ему. Он был оглушён и влюблён, и не мог остановиться — наслаждение открывало двери безрассудству, пока он вбивал член в глубину и чувствовал, как Брюс сжимается вокруг. Его имя, сорвавшееся с губ Брюса, стало тем, что толкнуло Питера за грань. Он поверить не мог, что кто-то настолько чудесный мог так сильно его желать: это прорвало плотину внутри, и он задрожал от освобождающего оргазма. Потом он несколько минут тяжело дышал на груди мужчины, в то время как каждая мышца и кость довольно расслаблялись после финала. Брюс продолжал держать его, гладя липкую от пота кожу и легко целуя виски и щёки. Когда Питер наконец пришёл в себя достаточно, чтобы нормально поцеловать его в ответ — всё стало идеальным. Брюс был идеальным. — Боже мой, — пробормотал Питер, медленно обмякая в руках Брюса. — Это было… потрясающе. Брюс хохотнул и начал что-то говорить, но Питер поцеловал его снова. Он не мог перестать целовать его — он хотел ощутить вкус каждого участка тела его теперь любовника, хотел завязаться узлом вокруг и сквозь него и никогда не отпускать. Он не мог остановиться. — Ш-ш-ш. — Брюс наконец попытался заставить Питера расслабиться, хотя для этого пришлось положить руку ему на губы. — Успокойся, Питер. Я никуда не собираюсь. — Хорошо. — Питер резко упал на бок. — Ух, я устал. — Тогда отдыхай, — сказал Брюс. Он поцеловал Питера в щёку, а затем сел. — Я пойду помоюсь. Скоро вернусь. — Он потянулся вниз, и Питер тихо зашипел, когда тот стянул с него презерватив. — Если не возражаешь. — Да пожалуйста, — лениво отозвался Питер. Мужчина исчез в ванной, и пока его не было, Питер дремал, на краю сознания улавливая шум воды. Его кожа покалывала от непривычных ощущений, и он неспешно водил по ней пальцами, исследуя. Питер чувствовал… полноту, каким бы странным это ни казалось. Он устал и был словно заново воссоздан, и ему хотелось, чтобы Брюс вернулся в кровать. Когда мужчина пришёл обратно, то вытащил из-под Питера одеяло и накинул на них обоих свежие простыни. — Поспи часок, — предложил он, когда они устроились в обнимку. Питер вернулся к целованию ключиц Брюса. — А не могу я просто остаться на ночь? — Если хочешь. — Брюс провёл ногтями вверх и вниз по позвоночнику Питера. — Тебе здесь всегда рады, Питер. У парня защипало в глазах, и он порадовался, что Брюсу не видно его лица. — Спасибо, — ответил он, понадеявшись, что мужчина не заметит неожиданную хрипоту его голоса. — Спокойной ночи, Брюс. — Спокойной ночи, Питер, — отвел он, и, уже засыпая, Питер почувствовал, как Брюс поцеловал его в макушку.