Давай светиться в темноте

Долгое время Питер пролежал не шевелясь. Он смотрел в потолок, чувствуя, как Брюс мягко поднимается и опускается на его груди, дыша с ним в унисон. Он продолжал ждать, пока Брюс очнётся, при этом страшась этого настолько глубоко, что не мог даже начать придумывать варианты, как мужчина отреагирует. Страх кругами курсировал по его груди до тех пор, пока Питер уже больше не смог этого выносить и потому толкнул Брюса в плечи, выбираясь из-под него на пол. Он сидел прислонившись к стене, и понимание того, что случилось и почти случилось, стало подкрадываться к нему изо всех уголков комнаты. Со стороны кровать выглядела ещё хуже: вся нижняя половина рамы была погнута. Брюс лежал посередине, обнажённый и наполовину погрузившийся в убитый матрас и потные простыни — чтобы понять, что только что произошло, никому даже тяжёлый запах секса в воздухе не понадобится. Питер опустил взгляд на свой промокший костюм и со вспышкой смущения его снял. Спандекс лип к коже, тянул за крохотные ранки, оставленные стеклом, когтями и шахтой лифта. Питер скривился, посмотрев на открывшиеся взгляду синяки. Адреналин наконец схлынул, оставив парня замерзшим, уставшим и с трясущимися руками. Питер призвал все оставшиеся крохи сил и пошёл в ванную. Быстрый горячий душ успокоил нервы не настолько хорошо, как надеялось. Выйдя, он вытерся и завернулся в халат Брюса, остановившись с одной рукой на дверной ручке. Питер закрыл глаза и представил мужчину, сидящего на краю кровати в ожидании его возвращения. Он вспомнил поездку на спине Брюса и то чувство безопасности. Обратно в спальню; Брюс так и не пошевелился. Питер сел рядом и дотронулся до плеча — оно по-прежнему было горячим и влажным, а Брюс не двигался. — Брюс? — Питер наклонился ближе, оттягивая простыни от лица мужчины, так чтобы тому ничего не мешало дышать. — Эй, Брюс. Ты меня слышишь? Мужчина не отвечал. Тонкая дорожка слюны стекала на кровать. Питер, растерявшись, отстранился. Он сказал себе всё обдумать. Ему просто надо подождать — подождать, пока Брюс не очнётся. Брюс не обрадуется, но они смогут просто… поговорить. Они смогут найти разумное объяснение. Но когда Питер попытался придумать, что же скажет, в голове стало пусто, и он понял, что руки опять дрожат. Питер постарался вспомнить, где оставил свой рюкзак, ведь там смена одежды, когда неожиданно заговорил ДЖАРВИС: — Лифт на пути наверх. Питер дёрнулся. Он моргнул в пространство, глянул влево и вправо, как если бы присутствие ДЖАРВИСА можно было заметить. Понимание, что именно сообщил ИИ пришло слишком поздно, буквально на мгновение, и ко времени, когда Питер был на ногах, лифт уже звякнул. — Чёрт, — прошипел Питер, инстинктивно разворачиваясь к окну. Он остановил себя прежде, чем успел сделать больше одного шага: что за смысл висеть за окном в банном халате, когда некуда идти, а позади остался Брюс? Любому станет понятно. Все узнают. — Брюс? — из гостиной раздался голос. Это был Стив. Конечно же, это был Стив. — Если ты здесь, я не хочу ссориться. Можем мы поговорить? Питера снова прошиб пот. Не имея лучших идей, он нырнул в коридор и аккуратно закрыл дверь у себя за спиной. Звук привлёк внимание Стива, который стоял хоть и вне поля зрения, но лишь в нескольких шагах. Питер успел только прислониться спиной к двери, крепко сжимая круглую ручку, как Стив уже обогнул угол и заметил его. — Привет, — сказал Питер. Он попытался изобразить улыбку, но получилось совсем плохо. — Капитан. Стив поражённо уставился на него, но затем его лицо покраснело, и он резко выдохнул носом. — Питер. — Роджерс подошёл ближе со странной смесью злости и неуверенности во взгляде. Похоже, он перебрал несколько вариантов фраз, прежде чем остановиться на: — Ты в порядке? — Да, — на автомате ответил Питер. — Отлично. — Он смог выдавить смешок и подтянул ворот халата, чтобы скрыть следы, оставленные Брюсом. — Ну, знаешь. Бывало и хуже. Стив потёр глаза, но какую бы лекцию он несомненно не хотел прочитать, вслух её не произнёс.  — Доктор Беннер здесь? — спросил он вместо этого. Питер сглотнул. — Да. Но он спит. — Мне надо поговорить с ним. — Он… — Рука Питера сжалась на ручке, а плечи дрогнули. — Спит. — Это важно. — Стив снова его оглядел и нахмурился: его смущение наконец уступило место тревоге, и Питер чувствовал, как взгляд ярко-голубых глаз движется от его лица, к трясущимся рукам, к поджатым пальцам на ногах. — Всё в порядке? — осторожно спросил он. Питер открыл рот и уже был близок к тому, чтобы повторить «отлично». На языке покрутилась ложь, и прежде чем Питер сам понял, с губ сорвалось: — Мне пришлось вколоть ему успокоительное. Стив чуть шатнулся назад. Питер ожидал, что тот встревожится, но виноватое выражение, мелькнувшее на лице Стива, стало сюрпризом. Капитан посмотрел Питеру за спину, как если бы видел прямо сквозь закрытую дверь и, казалось, сразу же всё понял. Он шагнул ближе, а Питер съёжился, отстраняясь. Стив мягко сжал плечо парня. — Питер, — серьёзно спросил он, — ты в порядке? Тот снова сглотнул и изогнул губы в подобии улыбки. — Я не знаю, — признался он. Стив промедлил лишь ещё одно мгновение, решая, что делать. С сочувствующим взглядом он потянул Питера от двери. — Давай, — сказал он, и когда Питер заколебался, добавил: — Я не собираюсь читать нотации, поверь. Питер кивнул и позволил Стиву увести себя от двери. Парню казалось, будто он стал каким-то маленьким и словно сложенным из кусочков, и насколько бы ему не был неприятен факт, что именно Стив опять ему помогает, выбора у него всё равно не было. В лифте Питер привалился к стене, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Он не причинил мне вреда, — тихо сказал он. Стив оттянул ворот халата, открывая свежие синяки, расцветшие по ключице парня. Питер отстранил его, сказав: — Это после Оскорпа. Стив покачал головой, но, к счастью, оставил свои мысли при себе. Лифт высадил их всего этажом ниже, в комнатах Стива. Тот молча отвёл Питера к дивану и усадил его там. Оставшись один, парень потёр нога об ногу, но капитан вернулся лишь минуту спустя с бутылкой воды и двумя таблетками аспирина. Питер их взял. — Дежа-вю, — хмуро сказал он. Стив улыбнулся. — Пей медленно, — сказал он, а затем снова ушёл, исчезнув в другом конце коридора. Питер не был уверен, что ему хочется положить что-то себе в желудок, но первое прикосновение воды к языку убедило его в обратном. Он проглотил таблетки, а затем выхлебал сразу полбутылки, прежде чем вспомнил предупреждение Стива. Положив бутылку на колени, он откинулся назад, погружаясь в диванные подушки и отчасти желая просто исчезнуть. Стив вернулся с одеялом и накинул его Питеру на плечи. — Ты хочешь рассказать мне, что случилось? — спросил он. Питер натянул одеяло посильнее. Оно пахло свежестью и чистотой, что внезапно напомнило о тёте Мэй. — Не очень. — Хорошо. — Стив отшагнул. — Посиди… отдышись. Я пойду проверю доктора Беннера. Питер съёжился и ему захотелось суметь как-то остановить капитана, но тот ушёл к лифту до того, как парень успел бы что-нибудь сказать. Подавленный, он смотрел, как число наверху увеличилось. Стиву вовсе и не потребуется, чтобы кто-нибудь рассказывал о произошедшем. Это было и так чертовски очевидно. Стиву придётся кому-нибудь сказать. Он, наверное, сначала пойдёт к Тони, а значит, вскоре после этого узнает и Пеппер, может, даже агент Романофф и директор Фьюри. Они захотят узнать поподробнее. Питер выпил ещё воды и, закрыв крышку, уронил бутылку на пол, а затем со стоном свернулся под одеялом. Одна за другой все его раны и травмы, полученные за вечер, начали давать о себе знать. Спина болела, а в голове пульсировало, напоминая о каждом ударе и взрыве, о каждой едва-едва пропущенной пуле. В те моменты всё казалось не настолько плохим: преследование, поимка плохих парней. Он уже привык к выстрелам и даже к огромным ящерам. Хотя, кровь генерала Росса, пульсирующая под ладонью, стала чем-то иным. От воспоминаний о слабом шипении Осборна и «почти-сочувствии» Хаммера становилось даже хуже. Единственное, чего тогда хотелось Питеру, так это вернуться домой, прямо как и говорил Брюс, чтобы о нём немножко позаботились, дали почувствовать себя лучше. И даже здесь Питер как-то напортачил. — Прекрати, — проворчал он, зарываясь лицом в подушки. — Не плачь, дурак. Спустя несколько минут вернулся Стив. Он поставил рюкзак Питера на кофейный столик и выложил там же оба его телефона. Когда Питер выглянул из-под одеяла, Роджерс показал ему со своего телефона какую-то веб-страничку. — Как на твой взгляд, подходит? — спросил он. Питер мутно уставился в инструкцию по стирке спандекса. Похоже, это была первая же выпавшая ссылка. — Да?.. Лишь после того, как Стив ушёл, Питер понял, что у того под мышкой была наволочка с чем-то внутри. Парень покраснел и сел. — Подождите, капитан, вы не обязаны… — Просто сиди, Питер. Питер снова резко упал на диван. Капитан Америка устраивал ему послесексовые постирушки. Наступил конец света. Новый телефон моргнул. Питер, лёжа на боку, его взял и большим пальцем переключился к последним сообщениям. Там было одно от тёти Мэй, гласившее: «Ты поймал ублюдков?» Питер улыбнулся и написал: «Ага, прищучил. Я в норме, с друзьями». Он закрыл глаза, поморщившись от звуков, сопровождавших загрузку Стивом стиральной машины дальше по коридору. Мгновением позже телефон пиликнул. Тётя Мэй написала: «Люблю тебя». Когда Стив вернулся, Питер уже опять зарылся под одеяло. Сдерживать это внутри дольше уже было невозможно и, как только Стив сел напротив, Питер выпалил: — Я опять всё запорол. Стив вздохнул. Он сменил свою форму на футболку и спортивные штаны, и Питера это порадовало, хотя менее внушительным капитан от этого и не стал. — Что бы ни случилось с доктором Беннером, ты не виноват. — Но он мне столько раз говорил, — Питер сел, — что мы должны быть осторожны, и не торопиться, и… Прости, знаю, тебе, вероятно, не хочется это слушать, но что же мне было делать? Да, я подросток. И даже не подумал, что что-то не так. — Питер, — сказал Стив.  — Но, конечно же, я просто продолжал, — бессвязно говорил он, а глаза начало печь. — И теперь он очнётся и вдарится в панику, а именно так и случится, и он скажет «я же тебе говорил» и, скорее всего, сбежит. Его больше нет… он точно сбежит. — Никто не… — Стив потёр глаза, и Питер ожидал «я же тебе говорил» от него тоже, но тот встряхнул головой и сказал: — Он на тебя не злился, дело во мне. Питер уставился на него. — Что вы сделали? Стив помялся. — Мы поспорили и он быстро ушёл, — сказал Роджерс. — Он предостерегал меня. Но я вправду не думал… Прости, Питер. Парень продолжал пялится на него, и тут до него дошло. — Вы спорили из-за меня. — Да. Питер почувствовал дрожь от смешанных эмоций, и его затошнило. — Почему? — спросил он резче, чем, вероятно, был должен. — Потому что для вас так много значит, с кем я сплю? У Стива покраснели уши. — В данном случае да, значит. — Почему? — Питер дрожал от обиды. — Ведь множество ребят младше меня занимаются сексом. — Дело не только в этом, и ты это знаешь. — Стив чуть сдвинулся вперёд, облокачиваясь локтями на колени. — Доктор Беннер сложный. — Думаете, я не сложный? — проворчал Питер. — И после произошедшего сейчас ты должен понимать это даже лучше меня.  — Это… — Питер сжался, сильнее кутаясь в одеяло. В горле поднялась горечь. — Это реальное гадство, говорить мне сейчас такое. Стив начал было отвечать, но, поморщившись, сам себя остановил. — Знаю. Но дело не в том, чтобы вести себя как гад… я пытаюсь приглядывать за тобой. — Я не хочу, чтобы вы приглядывали за мной, — ответил Питер, но тут же немного об этом пожалел, подавившись словами. — Не то чтобы я не, знаете, ценил усилия. Но я не ребёнок, и даже если вы считаете, что с Брюсом я совершаю ошибку, давайте вы просто постоите в сторонке и позволите мне её совершить, окей? — Твои ошибки имеют обыкновение влиять на меня, — сказал Стив. — Ой, ну да бросьте, вот это вот тоже гадство. — Питер уставился в пол. — Вы же знаете, я не хотел, чтобы вы пострадали. Стив покачал головой. — Я ставлю под сомнения не твои намерения, а твою оценку ситуации. Ты понимаешь, что эти отношения неправильны. Иначе почему бы ещё вы оба пытались их от меня скрыть? — Да потому что мы знали, что вы отреагируете вот так! — Питер беспомощно махнул рукой. — Вы просто не въезжаете. Посмотрите на себя — огромный, симпатичный и, типа, идеальный, а я даже ни черта понятия не имею — что я вообще такое. И Брюс понимает это, окей? Он понимает, и я важен ему. Вы не представляете, что для меня значит иметь кого-то вроде него, и… Питер уже некоторое время чувствовал, что слёзы начинают подступать, но всё равно удивился, когда они потекли по щекам. Он зло вытер глаза и постарался продолжить объяснение. — Никто из-за меня ему не навредит, — сказал он, но горячий порыв разрушился о неуверенность. — И он знает, что и я с ним смогу выкрутиться, если придётся. И так и получилось, но… твою мать. — Он вытер лицо о воротник халата. — Я даже не понимаю, почему мы вообще продолжаем спорить на эту тему, ведь к утру всё это может уже не иметь значения благодаря кое-кому. Стив опустил взгляд: возможно, он выглядел полным раскаяния, но в данный момент Питер не чувствовал себя в силах анализировать выражение его лица. После долгого напряжённого молчания капитан сказал: — Прости. Питер снова вытер лицо и приложил максимум усилий, чтобы взять себя в руки, но вид поникшего Стива нисколько не помог. Питер устал чувствовать себя слишком молодым, подростком, а все вокруг определённо относились к нему именно так, и прежде чем он успел остановиться, с губ сорвалось: — Но от прыжков со зданий меня это не остановит. Стив поднял взгляд и сочувствие ушло из него, сменившись предельной серьёзностью. Питер не был уверен, что готов ко второму кругу, но всё равно начал говорить: — Простите, что соврал, что остаюсь в Башне, но мне не жаль, что я пошёл, — сказал он. — И если снова что-нибудь произойдёт, я буду там. Стив выпрямился, но чуть помедлил, формулируя ответ. — Ты однажды упоминал о желании стать Мстителем, — сказал он. — Нравится это тебе или нет, но это означает быть под моим началом. — И меня это устраивает. Не то чтобы я… — Ты не можешь быть под моим началом, если я не могу тебе доверять, — продолжил капитан. — А прямо сейчас, я не уверен, что могу. Эти слова ранили сильнее, чем ожидал Питер, даже после всего остального, что кэп сегодня на него вывалил. — Я… я могу следовать приказам, — сказал он. — При условии, что вы не собираетесь просто приказать мне стоять в сторонке. Посмотрите на последние события. Следуй я приказам, Хаммер бы ушёл… — Ты этого не знаешь… — … и люди бы умерли, включая и вас. Не можете вы просто принять, что в этот раз я сработал хорошо? — Одеяло стало душить, и Питер его спихнул. — Я ведь был прямо там, с вами всеми, и я поймал сукиного сына. Даже директор Фьюри сказал мне идти вперёд. Стив помрачнел — видеть это было странно. — Директор Фьюри заинтересован в выполнении миссий. Он действует во благо, но далеко не всегда принимает во внимание интересы отдельно взятых солдат. — Какое это имеет значение, если я победил? — сказал Питер, уже доведённый разговором. — В этот раз ты победил, — ответил Стив, и тон его голоса тоже поднялся. — Но так будет не всегда, Питер. Если ты продолжишь вести себя так же безрассудно, всё пойдёт по уклону, а я не хочу, чтобы ты пострадал. — Вы опоздали! — огрызнулся Питер, и Стив, застигнутый этим врасплох, чуть отпрянул. Боль, появившаяся в широко раскрытых голубых глазах, иссушила всю злость Питера, и прежде, чем продолжить, он смог сделать вдох. — Я уже пострадал, капитан, — сказал он, пытаясь вложить в эти слова всю свою искренность. — Меня били, взрывали, калечили, поражали током, в меня стреляли… и всё это происходило ещё до того, как появился хоть кто-нибудь из вас. И да, это больно. Но какое это вообще имеет значение, когда вот там люди, которых убивают? Всё, как вы и сказали. — Он сделал ещё один вдох. — Наши способности были даны нам, не для того, чтобы использовать их только для своего блага. Мы должны помогать людям. Силы у Питера иссякли, и он снова посмотрел в пол, а сердце застряло в горле. — В последний раз, когда я знал, что могу что-то сделать и выбрал бездействие, я потерял своего дядю, — продолжил парень. — Он умер, в то время как я мог это предотвратить. И такое не повторится. — Питер заставил себя встретить взгляд Стива. — Так что если вы собираетесь сражаться с преступностью или террористами, или пришельцами в Нью-Йорке, вам придётся смириться со мной. Лады? Стив с нечитаемым выражением лица посмотрел в ответ долгим и пристальным взглядом. Наконец он выдохнул. — Лады, — сказал он. — Хорошо, Питер. Я понял. Питер тоже выдохнул. Парень был вымотан, и руки опять дрожали, так что он попытался спрятать их в карманы халата. — Прекрасно. Стив потёр лицо, а затем поднялся на ноги. Он немного рассеяно обвёл взглядом комнату, а затем неожиданно спросил: — Есть хочешь? Питер нахмурился. — Сейчас почти два ночи. — Знаю. — Стив пошёл к кухонной зоне. — Я собираюсь поджарить хлеб с сыром. Питер фыркнул в весёлом удивлении. Он не был уверен, что сможет что-то съесть, но поднял бутылку и допил остатки воды. — Конечно, — сказал он. — Я тоже штучку возьму. — Хорошо. — Стив начал рыться по кухне в поисках сковородки. — И тебе стоит знать, — немного поднял голос он, не отрываясь от дела, — граната меня бы не убила. Просто получилась бы та ещё мешанина. Питер поморщился от нарисованной воображением картины. — Вас, э, часто гранатами прикладывало? — тоже громче ответил парень. — Бывало. — Ну… всё равно — пожалуйста, — пробормотал Питер. Занятый Стив стоял к нему спиной, и Питер зарылся в свой рюкзак. Было в халате что-то уютное, так что он решил не переодеваться, только натянул бельё. Несмотря на дикую усталость Питер оживился, когда масло начало шипеть на сковородке. Пахло вкусно, и желудок предвкушающе сжался. Какой бы нелепой ни казалась картинка — сидеть посреди ночи в комнатах Капитана Америки и есть сэндвичи с сыром, Питер не мог придумать ничего другого, чем он предпочёл бы вместо этого заняться. — Возможно, мне стоит вернуться наверх, — сказал он, побарабанив пальцами. — Если Брюс проснётся один… — Не проснётся. — Стив перевернул хлеб. — Старк говорит, успокоительное продержит его без сознания до утра, если только кто-нибудь не введёт контрагент. Тебе пока надо беспокоиться только о себе, Питер. Парень перекрутился на диване, положив подбородок на спинку, и посмотрел на Стива. — Значит, вы всё же рассказали мистеру Старку. — Он знает доктора Беннера лучше, чем я. Я решил, что его информация может нам пригодиться. — Стив помолчал. — Я не рассказывал ему всего. Питер бросил взгляд в сторону коридора: оттуда на грани слышимости раздавался шум стиральной машины. — Спасибо. Когда Стив закончил готовку, он принёс тарелку с сэндвичами и предложил Питеру ещё воды. Как и до этого, Питер понял, насколько голоден, лишь сделав первый укус, после чего быстро всё умял. Стив, севший рядом с ним на диван, со своей порцией справился ничуть не хуже, после чего снова заговорил. — Правда в том, — осторожно начал капитан, — что, по-моему, ты мне кое-кого напоминаешь. Питер закончил обсасывать крошки с пальцев и вытер руки о халат. Хотя, вроде бы, он уже хорошо познакомился с серьёзной стороной Стива, сейчас мужчина говорил как-то иначе. — Да? — Моего друга, — продолжил Стив. — Мы выросли вместе. — Немного грустная улыбка тронула его губы. — Он всегда присматривал за более мелкими детьми, что обычно подразумевало меня. — Вас? — с сомнением переспросил Питер. Улыбка Стива стала смущённой. — Я не всегда был «огромным, симпатичным и идеальным». — Питер покраснел, но Стив продолжил прежде, чем смущение успело его затопить. — Я тогда был мелким костлявым коротышкой, но он всегда за мной присматривал. Заступался за меня бессчётное количество раз. — Он опустил взгляд, и Питер повернулся к нему, сосредотачивая на нём всё внимание: он уже понимал, к чему всё идёт. — Когда мы оба были в армии, я смог разок-другой вернуть должок. Но в итоге именно он снова и снова ставил себя под удар за правое дело, невзирая на цену. Питер с трудом сглотнул. — Вы его потеряли. — Я его потерял. — Стив покачал головой. — Я старался защитить его, но сам он был больше заинтересован в том, чтобы защищать меня. Он был хорошим солдатом. Я горжусь им, его поступком, но… — Он поколебался, и в наступившей тишине Питер взволнованно ждал продолжения, внезапно поняв, что Стив собирался сказать ему что-то, что прежде никому не рассказывал. — Я бы хотел сказать, что он умер ради меня, — капитан поморщился от собственного выбора слов. — Понимаю, как это звучит, но уверен, именно так он всё и рассказывает парням там, наверху. Я знаю, он бы гордился этим. И мне хотелось бы иметь возможность сказать, что не прими он удар, я бы точно умер. Но иногда я просто знаю, что это неправда, и это… Он замолчал, и Питер предложил вариант: — Отстойно. Стив вздохнул. — Отстойно. — Я… — Питер стиснул зубы. Он понимал, что Стив на самом деле имеет в виду, и живот скрутило, когда Питер представил, каково было капитану видеть его вылетающим из Оскорпа в полную неизвестность. Он хотел что-нибудь сказать, дать понять Стиву, что боль ненужной и бессмысленной смерти ему понятна, но правильные слова никак не подбирались. — Простите. Стив молчал. Он смотрел в стол перед ними, наморщив лоб, будто только что осознал, о чём вообще рассказал и, возможно, сожалел об этом. Затем он, посерьезнев, повернулся к Питеру. — Ты всё ещё хочешь быть в моей команде? Воздух застрял у Питера в горле, но когда его всё же получилось выдавить наружу, ответ был только один: — Да. Стив выпрямился, вернув себе рабочий настрой. — Тогда нам надо сразу прояснить несколько моментов, — сказал он. — Я не буду обращаться с тобой, как с ребёнком. Но если ты участвуешь в моей миссии, это делает тебя моим солдатом. Если мне надо, чтобы ты что-то сделал, ты делаешь, даже если это подразумевает держаться в стороне. Особенно если это подразумевает держаться в стороне. Мне всегда пригодится человек с собственными идеями, так что говори о них без колебаний, но если мы вместе в поле, мне надо знать — где ты и что ты делаешь. Понятно? — Да, сэр, — невольно вырвалось у Питера. Стив криво улыбнулся. — И если в меня начнут швыряться гранатами, позволь мне самому с этим разобраться. Возможно, он пытался так пошутить, но это никого бы не обмануло: Питер понимал, что на самом деле имеется в виду. — Я понимаю, капитан. — Хорошо. — С глубоким вздохом Стив встал и собрал на тарелку пустые пластиковые бутылки. — Знаешь, когда мы не в форме, можешь называть меня Стивом. У Питера покраснели щёки, и он снова натянул на себя одеяло, пока Стив отходил к кухне. — Эм, постараюсь. Стив бросил бутылки в бак для переработки. — Прошло немало времени с тех пор, как меня кто-нибудь называл гадом. Питер фыркнул. — Что-то не верится. Стив негромко рассмеялся и покачал головой. Питер смотрел на него по-над спинкой дивана, не зная, как разобраться в своих эмоциях. Видеть Капитана Америку по полной форме, быть свидетелем тому, как он принимает на себя ответственность и берёт командование над своими людьми — всё это вдохновляло. Он был честным, он приглядывал за своими товарищами, возможно даже больше, чем необходимо, но по правильным причинам. Было совсем просто понять, почему любой солдат отдал бы за него свою жизнь. Но он всё равно оставался всего лишь Стивом, вытирающим руки о спортивные штаны, после того, как ополоснул тарелку. Он делал всё возможное единственным известным себе способом. — Джастин Хаммер сказал мне кое-что, — обронил Питер. Он сам не знал, почему чувствует необходимость об этом рассказать, но Стив уже повернулся к нему, и идти на попятный было слишком поздно. — Он сказал, что все мы немножко сходим с ума, когда у нас что-то отбирают. Прислонившись к стойке, капитан нахмурился. — Не уверен насчёт его формулировки, — ответил он, — но, полагаю, я не могу не согласиться с этим утверждением. Питер встретил его взгляд. — Не знаю, что сделал бы, потеряй я Брюса. Стив выглядел так, будто ожидал этого. С тихим выдохом он оттолкнулся от стойки. — Я не собираюсь отнимать его у тебя, — сказал он. — Послание я понял: это не моё дело. — Он поколебался, а затем добавил: — Но ты можешь со мной поговорить, если потребуется. — Хорошо. — Питер натянул одеяло на плечи посильнее. — Спасибо. — Хорошо, — эхом отозвался Стив. Наконец он направился к лифту. — Пойду договорюсь со Старком, — сказал он. — Попытайся поспать, если сможешь. Это была долгая ночь. — Ага, точняк. — Питер смотрел, как тот уходит, и когда мужчина дошёл до лифта, смог произнести: — Спасибо. Стив. Роджерс оглянулся и улыбнулся. — Спасибо, что спас меня от мешанины, — сказал он и ушёл. Питер улыбнулся. Пожалуй, это было самым близким к фразе «хорошая работа», из того, что он мог ожидать на данный момент. Парень снова вытянулся на диване, повторяя себе, что стоит порадоваться, что наконец получилось заставить Стива понять. Но в тишине комнат опять начали подкрадываться сомнения. Он по-прежнему понятия не имел, что сказать Брюсу, не говоря уже о Тони или Фьюри, или кто там ещё узнает о случившемся. Да и как остальные отреагируют на его попытку погеройствовать тоже неясно. К счастью Питер слишком устал, чтобы без конца это обдумывать. Он свернулся под одеялом калачиком и закрыл глаза. Сон пришёл легче, чем ожидалось. Питер позволил ноющим конечностям и беспокойным мыслям отодвинуться на задворки разума, и счастливо отключился.

***

Когда Джастин Хаммер очнулся, первым, что он заметил, стали наручники. Он был прикован к поручням больничной кровати. Хаммер тут же потянул за наручники, но стоило только пошевелиться, как конечности прошила острая боль. Казалось, будто бы под кожей горит огонь, поднимающийся от пальцев рук и ног волнами, которые начинают идти внахлёст, встретившись у него посередине тела. В запястьях и в носу торчали трубки, и всё имело привкус желчи. Но худшим из всего этого всё же были наручники. Их холодное давление на внутреннюю поверхность запястий послало волну паники прямиком ему в мозг. — Эй! — Хаммер поёрзал и попытался спихнуть с себя одеяло: хотя оно было дешёвым, а из одежды на нём имелась лишь больничная рубаха, мужчине было душно. — Аллё? У меня всё ещё есть страховка, между прочим! Я могу себе позволить обезболивающие получше этих! Он закашлялся и попытался осмотреться, но рассматривать тут было особо нечего. Хаммер находился в одиночной палате. Фрагмент за фрагментом он вспомнил шахту лифта и когти в живот. Сделав глубокий вдох, он смог почувствовать, как по торсу натянулись швы — он успел побывать в операционной? Насколько он понимал, больно вполне достаточно, чтобы быть только-только из операционной. — Эй! — заорал он снова, хотя в горле от этого и горело. Ощущение казалось неестественным. Мужчина потел, и, судя по запаху, это продолжалось уже некоторое время. Пока он бил по тому, что выглядело как кнопка вызова медперсонала у него возле левой руки, в глазах всё плыло. — Эй! Сестра! Сюда идите! Дверь открылась, и прежде, чем вошла медсестра, Хаммер заметил в коридоре мелькнувшую полицейскую форму. Женщина проверила показания на медицинских приборах Хаммера и повернулась к нему. — Доброе утро, мистер Хаммер, — сказала она, включая тусклое верхнее освещение. Мужчина поморщился от света. — Сколько времени? — Почти пять утра. — Она нахмурилась, осматривая его. — По шкале от одного до пяти, как бы вы… — Дайте мне обезболивающих, — прервал её Хаммер, потянув за наручники. Пропади оно всё пропадом. Так не должно было случиться. — Начнём с небольшой дозы дилаудида, — сказала сестра, открывая стоявшую у стены тележку с медикаментами. — На самом деле, это всё, что мне позволено вам дать. У некоторых пациентов он, бывает, вызывает тошноту, так что… — Что со мной сделали? — Хаммер поднял руку насколько смог высоко: его кожа выглядела нездорово-желтоватой. — Что мне дали? — Вы были на операции, мистер Хаммер. Боль из-за… — Сделали что-то со мной, — пробурчал Хаммер. Медленно, но без остановки он потянул наручник, удерживающий правую руку. Хаммер смотрел, как гнётся металл. — Нет… Погодите. — Желудок подвело, и хотя пришлось приложить усилие, чтобы вернуть отсутствующее содержимое назад, от этого вспомнился лифт, и Хаммер хрипло рассмеялся. — Я сделал что-то с собой. Наручник порвался. Шум встревожил медсестру, и она обернулась, но к этому моменту Хаммер уже оторвал второй и выбирался из кровати. Когда ноги встали на пол, в глазах всё качнулось, но у Хаммера оставалось достаточно других чувств, чтобы суметь схватить женщину до того, как она успела добежать до двери. На её крик в палату ворвались полицейские: их было двое и они вытащили пистолеты. Хаммер дёрнул медсестру к своей груди, прижав за горло предплечьем. — Отпусти её! — крикнул один из офицеров. — В здании федеральные агенты, Хаммер: даже если ты выберешься из этой комнаты, бежать будет некуда! Он был прав — Хаммер слышал, как те в коридоре разговаривают по рациям. Он слышал огромное множество вещей, происходящих в больнице, которых слышать был не должен: кашель пациентов, гудение пылесосов, инвалидную коляску со ржавыми колёсами. Всё это перемешивалось в и так звенящих ушах. Пока Хаммер пытался во всём разобраться, он вдруг понял, что медсестра всё ещё кричит, а офицеры ошарашено матерятся. Женщина пахла горелым. Хаммер её отшвырнул, мельком заметив у неё красные следы на коже в местах, где он касался. Один из офицеров подхватил медсестру и начал её оттаскивать, в то время как второй стал приказывать Хаммеру лечь на пол. Его голос был будто бы размазан по воздуху и то и дело уплывал из фокуса. — Грёбанный Оскорп, — проворчал Хаммер, распрямляя перед собой ладони. Руки у него все были потными, и когда он вытер их о рубаху, ткань, казалось, зашипела. — Что, мать его, было в той сыворотке? — Это последнее предупреждение, — крикнул офицер, а в дверном проёме появились люди в чёрном. — Вниз, на колени, живо! — Хорошо. — Хаммер шагнул влево. — Хорошо, я всё сделаю. Он схватил стойку капельницы, взмахнув ей как битой. Колёсики врезались в локоть офицера, дробя кость и заставляя мужчину отлететь к стене. Стоявшие позади агенты подняли оружие, но Хаммер уже поднимал больничную койку. Он не знал, почему решил, что сможет её поднять, но его мышцы пульсировали и повиновались, легко, будто тростинку, вскидывая широкую конструкцию. Со вспышкой радости Хаммер запустил кровать в окно позади себя. Стекло разбилось. В палату ворвался холодный утренний ветер — Хаммер прикинул, что они были как минимум на пятом этаже, но это не помешало ему тут же рвануться в пролом. Воспоминание о наручниках побудило его прыгнуть в разбитое окно, и затем он падал, молотя руками и ногами, беспомощный и задыхающийся. В голове было пусто. Перед глазами ничего не мелькало. Двор рос, встречая его, и Хаммер ни на секунду не закрывал глаза, до того самого мгновения, как ноги ударили в асфальт. Он сознательно отследил момент столкновения: вверх до лодыжек и икр, потом к центру тяжести. Колени ударили о землю, потом ладони, за ними лоб — его тело согнулось, как у молящегося, в круге разбитого асфальта. Хаммер слышал, как разошлась кожа, повреждённая кусками вздыбленного тротуара, слышал, как трещали кости. Он медленно выдохнул, и когда поднял голову, он был жив. Хаммер подался назад на пятки и огляделся: он сделал приличного размера кратер, но сам был цел. Он был более чем цел — внутри всё словно вибрировало. Его чувства гудели от нечеловеческой восприятия, а тело ощущалось крепким и каким-то переделанным, как если бы его разобрали на части и сложили заново. — Сработало. — Хаммер снова посмотрел на руки, и хотя они до сих пор были липкими и бледными, он с восхищением наблюдал, как крохотные царапины на пальцах закрываются, словно по волшебству. — Сработало! — воскликнул мужчина, но тут желудок снова сильно сжался, и он согнулся пополам, хватая воздух и подавляя позывы к рвоте. — Ладно, — пробормотал он, с трудом поднимаясь на ноги и справляясь с ещё одной волной резкой боли. — Типа как сработало. — Но он жив и свободен, а это значит, что у него по-прежнему есть время. Он всё ещё может закончить начатое. Когда Хаммер встал, он увидел дорогу, ведущую к парковке, и побежал.