Challenge accepted, loves

— Деймон, я…не могу. Не хочу этого, — обреченно шепчет темноволосая девушка, зная, что ее парень будет неумолим. — Мы отравляем друг друга, Елена. Убиваем. Лишаем будущего, — в тон ей отвечает Сальваторе, пытаясь отвести взгляд. Все это слишком сложно для него. Слишком больно. Но они с братом решились отпустить ту, чей образ преследовал их сквозь века.       Нежная, утонченная, совершенно иная. Не та стерва, вскружившая им голову когда-то. Но заслуживающая счастья. Пусть и не с одним из них. — Поцелуй меня, прошу. В последний раз.       Несмотря на его любовь к бурбону, ее губы — это десерт, хоть он никогда и не любил сладости. Грубый, брутальный, жестокий. Не имеющий права на забвение с ней. Это наказание и проклятие Деймона Сальваторе, являющегося циником и фаталистом. Проклятые звезды были правы. Или нет? Может, он все еще имеет шанс на будущее со своей возлюбленной?       Обнимая ее, Деймон колеблется. Сначала проводит пальцами по щеке, наслаждаясь нежностью фарфоровой кожи. А после склоняется и касается губами в месте, где отчетливо проступил румянец от его прикосновения. Он знает, Елена готова пожертвовать всем ради счастья. Ради мгновений, вырванных у Вселенной несмотря на вынесенный приговор. Поэтому Сальваторе-старший дарит ей еще один поцелуй, но теперь уже в губы. Отчаянно. Неистово. Обреченно. Он словно пытается навсегда запомнить вкус той непривычной сладости, которой пахнет каждый миллиметр ее тела.       И пусть Деймон никогда больше не ощутит биение ее сердца, но будет знать, что сделал это не зря. — Не забывай меня. И наш последний поцелуй, — скомкано пробормотав ему это, Елена отстраняется, понимая, что больше тянуть нельзя. — Считай, что я уже выбросил его из головы, — самодовольно ухмыляется голубоглазый красавец, пытаясь скрыть за наглостью боль, раздирающую сердце.       Он повязывает ей на руку простенький браслет с топазом, и храбро отпускает, стараясь тут же не пожалеть об этом.       Шатенка обреченно следует к опекуну, который, смахнув слезу, предательски шмыгает носом, а после внушает ей забыть об обоих братьях Сальваторе, вампирах и всех бедах, обрушившихся на Мистик-Фоллс.       Никогда больше она не взглянет в льдистые глаза, взгляд которых теплеет, когда Елена находится рядом. Или это не конец? — Здравствуй, — темноволосый незнакомец уверенно улыбается ей, открыв дверь бирюзового «Камаро». — Я тебя не знаю, — она неуверенно теребит ленту на запястье, отмечая, что цвет его глаз совпадает с переливающимися на солнце камешками, напоминающими кусочки льда. — Зато я все еще помню вкус твоих губ. В прошлой жизни мы целовались. Разве не помнишь? — он так обезоруживающе соблазнительно смотрит на нее, что Гилберт не может сделать и глоток воздуха, лишь заворожено разглядывая парня, который явно приснится ей еще не раз. — Ты, наверное, шутишь? — Нет. Могу доказать, — он хлопает ладонью по пассажирскому сидению, и Елена решает рискнуть во что бы то ни стало прикоснуться к моментам памяти, отгороженным от нее крепкой стеной. Даже если придется пуститься во всех тяжкие с этим красавцем.