Художник, рисующий грехи // Клаус/Стефан
3 апреля 2017 г. в 18:34
Стефан, сидя в допросной, задумчиво взирал на свои пальцы, гадая, может ли на них быть акварельная краска вместо крови? Или масляная? Или акриловая? Какой там Клаус рисовал свои картины, он не помнил.
В голове вместо мыслей словно была вата. Ни одного воспоминания, ни единого намека на фрагмент вчерашнего вечера. Сплошной туман. А в ноздрях — только кислый металлических запах запекшихся на коже следов чьего-то преступления. Его? Возможно.
Вопросов как у него, так и у детектива было слишком много. Ответов же пока не поступало вообще. В такую ситуацию младший Сальваторе не попадал с тех пор, как спрыгнул с иглы шумных вечеринок, развлечений на одну ночь и дурмана подручных запрещенных средств для пущего веселья. Он был чист уже год и два месяца. А сегодня Стефану казалось, будто его снова накачали, и он понимал, что дико скучал по этому ощущению опьянения, хоть и не знал, откуда оно взялось, если они всего лишь вышли с Клаусом пропустить по бутылочке пива, а потом его, перепачканного в крови, нашли в чужом доме над телами двух обезглавленных девушек.
— Анализ показал наличие в организме следов употребления рогипнола. Что ты можешь сказать об этом, сынок? — вернувшаяся блондинка, до этого представившаяся детективом Лиз Форбс, не сводила с него испытывающего взгляда, словно буравя им Стефана, будто так он мог что-то вспомнить. Не мог.
В очередной раз потянувшись, пытаясь ударить себя по голове, Сальваторе дернул руками, но пристегнутые к столу наручники не позволили сделать это, поэтому резко склонившись, он стукнулся лбом об столешницу, рассчитывая хоть так освежить свои мысли. Увы, не вышло.
— Я чист, понимаете? Чист. Этого не может быть. Посмотрите у меня в бумажнике, там есть знак отличия из общества поддержки. Я больше не употребляю, — вторил он снова и снова.
— Тогда кому потребовалось опаивать тебя? Зачем? Ты перешел кому-то дорогу? Отказал? Что происходило вчера вечером? Пойми, я помогу тебе, Стефан, только если ты поможешь мне. Это те девушки? Они подмешали тебе наркотик, чтобы соблазнить? А потом что-то пошло не так?
— Нет! — дернувшись, взревел Сальваторе. — Этого не может быть. Я не мог.
— Мы нашли тебя рядом с двумя трупами. Все улики не в твою пользу.
— Я же говорил вам, что был не один вечером.
— Да, вот только ты так и не назвал имя своей подружки, — нахмурилась женщина, — поэтому некому подтвердить твое алиби. Или разделить твой приговор.
— Это… была не подружка, — тихо вымолвил Стефан. Они с Клаусом скрывали свою связь, не говоря уже о знакомстве. Еще бы. Избалованный сынок миллионера и талантливый начинающий художник, не желавший прослыть игрушкой на содержании у богатенького спонсора, запавшего на него. Сальваторе покорно выполнял все правила анонимности, дабы никак не навредить его творческому взлету, терпеливо ожидая момента, когда они наконец смогут появиться вместе где-нибудь помимо ближайшего от съемной квартиры бара.
— Мне плевать на твои предпочтения, Сальваторе, просто назови имя, чтобы мы могли прояснить, что же вчера произошло в том доме, — вздохнула детектив Форбс.
— Ник. Никлаус Майклсон. Мы были с ним.
— Что? — на мгновение замерла Лиз. — Откуда ты знаешь это имя? Дела не предавали огласке, — выпалила она, качая головой.
Стефан непонимающе уставился на нее, еще больше путаясь в происходящем, не говоря уже о событиях прошлой ночи.
— Как ты узнал о нем? — тон женщины звенел нетерпением и холодил сталью нервозности, с которой она задала свой вопрос.
— Мы познакомились два месяца назад на блошином рынке, я приехал в приют неподалеку в рамках своей реабилитации, вот и решил прогуляться. Ник продавал там свои картины. Разговорились и договорились о свидании. Потом все так завертелось, и мы стали жить вместе.
— А Клаус говорил, откуда он?
— Из Нового Орлеана, — кивнул Сальваторе.
— Скажи, он когда-нибудь упоминал Чикаго? — нетерпеливо хлопнула блондинка по столу.
— Нет. Разве только… — задумался Стефан на мгновение, — мы собирались туда осенью, потому что оба не были там.
— Все ясно. Адрес. Срочно дай мне адрес вашей квартиры, — вскочив с места, Лиз, получив желаемое, вылетела из комнаты для допросов, естественно, ничего не объяснив задержанному подозреваемому.
И лишь вечером Стефан узнал, как несказанно ему повезло. Конечно же, Клауса в их гнездышке не оказалось. Только картина, которую он должен был оставить на месте преступления, следуя своим же привычкам, но почему-то решил изменить себе. Хотя это оказалось вполне объяснимо — на полотне был изображен Сальваторе рядом с убитыми девушками. Своеобразный прощальный подарок от Майклсона, вместе со стертой о произошедшем памятью. Раньше серийный убийца, прозвавший себя Художником, рисовавшим грехи, всегда обходился без свидетелей. Стефан был первым…